38

— Ты мог бы, по крайней мере, побороться за нас, — говорю я в лифте Буксу. — Ты гораздо более влиятельный человек, чем я.

— На Джулиуса я повлиять не могу, — качает головой Букс. — Да и на директора, наверное, тоже. Больше не могу.

— Как бы то ни было, ты мог бы побороться за правое дело, — говорю я.

— Да? — Он поворачивается ко мне. — А что является правым делом? Пожалуйста, расскажи мне, Эмми.

И только тут я вдруг осознаю, что Букс в течение последних тридцати шести часов был уж чересчур молчалив. Он стал таким с того момента, как мы получили отчеты об аутопсии. А я-то думала, что мы с ним придерживаемся одинакового мнения и что он разделяет мой гнев, мое разочарование и мою упрямую уверенность в своей правоте!

— Ты мне больше не веришь, — говорю я. — Ты не согласен с тем, что это были убийства.

— Понимаешь, Эмми, — кашлянув и поднимая руки, говорит он, — в данной ситуации имеются некоторые факты, с которыми нам необходимо считаться.

Я отступаю от него на шаг.

— Я не верю в это.

— Ну-ну… — говорит он, протягивая ко мне руку.

— Не нукай, Букс. Просто скажи то, что намереваешься сказать.

Он вздыхает.

— Эмми, вопрос состоит не в том, верю я тебе или нет. У тебя не больше оснований считать это убийствами, чем у меня. Вопрос состоит в том, что необходимо верить фактам. А факты свидетельствуют о том, что преступлений не было.

— Нет, — возражаю я, — факты свидетельствуют о том, что наш субъект очень умело эти преступления скрывает.

— Ах, простите, пожалуйста! — Букс вскидывает руки. — Это верно. Во-первых, отсутствие каких-либо доказательств совершения поджога означает, что он умелый поджигатель. Кроме того, отсутствие каких-либо доказательств совершения убийства подтверждает то, что он умелый убийца. Что там следующее? Полное отсутствие доказательств того, что он убийца с планеты Марс, подтверждает то, что он умелый марсианский убийца. Отсутствие доказательств того, что он пасхальный заяц, подтверждает то, что пасхальный заяц — самый умелый убийца-поджигатель за всю историю мира!

— Прекрасно! — кричу я. — Ты такой же, как Дикинсон! Ты об этом знаешь? Мне очень жаль, что я заставила тебя впустую потратить свое время, Букс.

Он быстро нажимает на кнопку аварийной остановки на панели управления лифтом, в результате чего лифт останавливается так резко, что я едва не теряю равновесие. Шея у Букса становится темно-малиновой, а брови начинают нервно подергиваться.

— Не объединяй меня в одну компанию с Джулиусом, — говорит он, показывая на меня пальцем. — Я всячески стремился подавлять возникающие у меня сомнения, если они были не в твою пользу. Я хотел, чтобы ты оказалась права. Я знаю, как это важно для тебя. Но ты не права, Эмми. И настало время с этим смириться. Храни память о Марте, которая была замечательным человеком, и делай то, что делают все люди, когда теряют любимого человека, — горюй. А затем постепенно приди в себя. Этот твой крестовый поход является угрозой для психики, и он положит конец твоей карьере в ФБР, если ты не будешь проявлять осторожность. Даже в разговорах на данную тему.

Он нажимает на кнопку, и лифт снова приходит в движение. По ошибке он нажал на кнопку ближайшего этажа, хотя это не наш этаж.

— Ты уж в шесть часов веди себя вежливо по отношению к Дикинсону, — говорит он, — а иначе ты больше никогда не будешь работать в ФБР.