Из всех новых дат у новой России реально есть только одна: 21 августа 1991 года. Мы победили ГКЧП. Реакция не прошла. Возврата в стойло нет. Мы завоевали свободу, дожили до свободы, наша страна принадлежит нам, мы будем жить по справедливости и работать на совесть и по уму, строя достойную жизнь.

А теперь вступает хор: как же подлецы похитили и присвоили наши победы, за что мы траливали свою кровь, где свободы и надежды, где закон и справедливость?..

Солисты – ваш выход: нам нужны свободные выборы, независимый суд и свобода СМИ! – и тогда все будет хорошо!

В тени – Чайльд-Гарольд в разбойничьем плаще: если бы господь бог не хотел, чтобы их стригли, он бы не создал их овцами.

Пусть жертвенник разбит – аккорд еще рыдает.

В неприступном замке правит злой и жадный барон. Всех достал. Крестьян замучил непосильным трудом и рабской нищетой, ремесленников заставил за гроши продавать все изделия только ему, трубадурам запретил петь веселые песни и шутить, купцов обирает налогами догола, воинов гоняет на смертоносные войны, а своих дворян унижает и может казнить без причины в любой миг, при этом у всех бесчестит жен и дочерей.

И когда мозги его съезжают от безнаказанности, а жизнь эта гадская превозмогают выдержку подданных – они звереют, взрываются и всей толпой валят на приступ. А в первых-то рядах – сбежавшиеся на веселое дело лихие разбойнички, люд обиженный и отчаянный, а позади-то лезут и шарятся воры ночные! Замок по кочкам, добро в клочья, барона на плаху, над башней флаг победы. Спляшем, Пэгги, спляшем!

Обнимемся и выпьем: крестьяне и ремесленники, трубадуры и купцы, воины и дворяне. Наше дело правое, мы победили!

А как только выпили и протрезвели – обнаружилась разность интересов. Крестьяне хотят спокойно пахать-сеять и кормиться в достатке. Ремесленники хотят изготавливать что сочтут нужным и продавать кому выгоднее. Трубадуры желают петь что угодно и шутить над кем вздумается. Купцы мечтают покупать задаром и продавать втридорога, а налогов не платить вовсе. Воины требуют богатого содержания и высокого уважения, потому как защитники всеобщие, а воевать победоносно над слабыми противниками и грабить их без ограничений. Дворяне же полагают правильным править всем и быть за это богаче всех.

Тут разбойники криком кричат: мы же лезли на стены первыми, рубились в первых рядах, проявили чудеса героизма – за что же вы нас, беззаветных бойцов за дело революции, на виселицу с конфискацией?! А им с поклоном: за храбрость вашу и военную доблесть – спасибо, конечно, а вот дальше вы нам лишние. Вам бы только зарезать да ограбить. Пока баронскую охрану резали – хорошо делали. А теперь ваши умения лишние и опасные. Смута одна от вас. Так что пожалуйте бриться.

И воров ночных выловили и придушили, кто уползти не успел. После штурма зачистку провели? Раненых и слабых дорезали, добро разграбили? Спасибо. Кто не спрятался – я не виноват: в новом светлом будущем вам места нет.

А дальше – светлое счастье будущего рассеивается, как помесь порохового дыма с запахом фиалок. И обдувает разгоряченные мечтами лица устойчивый ветер со стороны полкового сортира.

Купцы сговариваются между собой и скупают все у всех за бесценок, а продают втридорога. Дворяне, как самые умные и образованные, пишут законы, и по этим законам им можно все, а остальным – по возможности ничего. Военные (полезные оказатели силовых услуг) дают по шее дворянам и заставляют вписать себе разные льготы. Купцы дают дворянам денег и выговаривают льготы себе. Трубадуры поют на эти темы сатирические куплеты и получают от военных по голове, а дворяне вписывают закон, чтоб трубадуры пели то, что им велят. Теперь дворянам, военным и купцам грабить крестьян никто не мешает, и бедолаги-землепашцы начинают жить хуже, чем при злом бароне. Ремесленникам снижают цену на продукцию до уровня прежней, и они пытаются сообразить, на хрена же было устраивать всю эту бузу. Раньше хоть барон был, а теперь же всякая вошь ничтожная ими помыкает.

…Вот это вам – вся теория эволюции революции – если возможно засадить такой оборот. А почему нельзя. Или хоть иначе: ротация социальных групп по мере развития революционного процесса.

Почему белые проиграли красным? У красных была конкретная программа действий и преобразования страны. Сумасшедшая программа, грандиозная, жестокая, невыполнимая – но абсолютно конкретная. И средства для ее выполнения применялись любые. То есть моря крови и никаких сомнений.

А белые? А белые были за честные свободные выборы и свободу слова. Вот соберется Учредительное собрание – и оно все и решит, там будут лучшие люди страны.

Где оказались «лучшие люди» – вы знаете. Если ты не можешь решить до того – ты не сможешь решить и после того. Ленина за Апрельские тезисы обругали и высмеяли все, начиная с родного ЦК. А через четыре месяца – приняли тезисы как миленькие!

Вопросы истины голосованием не решаются. Ни в науке, ни в искусстве, ни в политике. Если ты не знаешь твердо, что и как ты хочешь сделать – ну, еще один болтун, а в политику чего полез – покрасоваться?..

Революция происходит тогда, когда все прутики собираются в прочный пучок – и эта метла выметает вон старую власть.

Сила, которая собирает прутики вместе и обвязывает воедино – ненависть к существующей власти и категорическое нежелание с ней мириться.

Когда власть выметена – с ней вместе исчезает и действенная к ней ненависть: обвязка исчезает, и метла распадается на отдельные изначальные прутики.

Между ними мгновенно возникают свои отношения, свои интересы и противоречия. В этой социальной борьбе, естественно, побеждает сильнейший.

Безгосударственное общество существовать не может. (Протогосударственный родо-племенной строй просьба не предлагать.) Разные социальные страты существуют только во взаимодополняемости.

Итак.

Кому будет принадлежать власть? Тому, кто больше всех ее хотел и постоянно добивался любыми способами – при среднедостаточном уме и, желательно, без всяких моральных ограничений.

Кому будут принадлежать деньги? Тому, кто больше всех их хотел… и далее по тексту предыдущего абзаца.

Может ли быть иначе? Нет, иначе быть не может.

Что же произошло в конце августа и последующие месяцы исторического 1991 года?

Советский Союз рухнул, потому что он всем осточертел.

Все хотели денег. Но мера богатства у каждого своя, денег всегда мало, и представление о богатстве у элиты и у работяги были разные. Таким образом. Красный директор или секретарь обкома свергал Советскую власть, чтоб получить возможность стать миллионером (о миллиардах тогда мечтали редкие из будущих олигархов). – А работяга или сидел дома в ожидании вообще, или в ожидании того, что будет получать как американский рабочий: новая власть создаст такой порядок.

Директор совхоза (к примеру) представлял, как стать богатым латифундистом. А колхозник мечтал о жизни американского фермера.

Люди карьеры – то есть эгоистичные, энергичные, не обремененные совестью – прикидывали, куда можно вложить партийные, чекистские, комсомольские деньги. Люди карьеры научной ощутили зов больших дел: ворочать баблом – это тебе не аспирантов готовить.

Профессора мечтали о западных окладах.

Журналисты мечтали писать что хотят о ком угодно.

Писатели и прочие художники мечтали делать что хотят, и чтоб никто не мог указать и запретить.

Студенты всегда приветствуют все новое.

И все мечтали свободно ездить по заграницам.

…Что может быть трогательнее, чем объятия дворника и главы биржи?

Народ собрался в метлу. Это была патриотичная, яркая, благородная метла.

Яркость ей придавали романтики-патриоты. А гибкую крепость – циничные реалисты с властью и деньгами. Тюремщики и заключенные пели дуэты душераздирающие, как в итальянской опере.

Милые интеллигентные ребята. Кандидаты советско-экономических наук, члены КПСС, из хороших семей, английский язык, знакомство с теориями Кейнси и Фридмана. Тот самый случай, когда поверхностная образованность и наукообразный лексикон воспринимаются как ум.

Эти дубины с интеллектом преподавателей научного коммунизма полагали что? Что если создать основу капитализма – то детали и подробности цивилизованного капиталистического общества возникнут как следствия сами собой, волею экономических законов. То есть. Если создать класс крупных собственников – этот класс будет заинтересован в высоком уровне производства и потребления: и тогда будет внедрять передовые технологии и повышать производительность труда, снижая себестоимость продукции – и повышать зарплаты наемным работникам, чтоб они покупали больше производимых товаров, раскручивая спрос. А государство не должно вмешиваться в этот объективно благотворный процесс.

То есть. Закон писаный как основа государственного общежития – был заменен неписаным законом свободной рыночной экономики, которая сама себя отрегулирует. Ну, вымрут пенсионеры. Бывает. Ну, будет плохо. Но недолго.

Настало время крысиных королей. Эпоха чемпионов. Бандитские понятия мгновенно отрегулировали бандитский рынок. Бандиты слились с олигархами и стали рулить государством.

До крестьян со всякими работягами этому государству дела не было. Равно до науки и искусства. И чтоб не вякали помногу! Кто богаче – тот и прав.

…Все происшедшее в России полностью соответствует как объективным законам социологии, так и объективным законам психологии. Но недоумки-реформаторы полагали экономику чем-то типа божьего промысла на все случаи жизни.

Если можно захватить деньги и власть, не считаясь с нуждами и чаяниями тех, кто тебе не конкурент – то люди обязательно устремятся к построению рабовладельческого строя. Насколько обстановка позволит – настолько к нему и приблизятся.

Почему не сработал гайдаровский капитализм? Потому что раб не хочет быть свободным – он хочет быть рабовладельцем.

Новые русские не хотели поднимать страну. Новые русские хотели наворовать денег и свалить в прекрасную цивилизованную страну, которая была уже готова – хоть Англия, хоть Италия.

В наше время мгновенного перемещения капиталов в точку наибольшей выгоды – нет резона жить на родине.

Понимаете, какая штука. Источник капитала – человек. И по закону оптимального помещения капитала – человек перемещает себя туда, где ему всего приятней, комфортней и престижней. На хрен превращать Рашку в Англию, если дома можно нахапать бабла, а в Англии купить замок, учить детей и жить сколько можно самому? Глобализм! Бизнесмен национальности не имеет.

…Самые благие реформы всегда отдавят кому-то ноги. Смотри только, чтоб это были чьи надо ноги, а не вечных крайних, слабых и честных. И чтоб ног этих было поменьше.

Политик, отказывающийся решать самые жесткие вопросы назревшей ситуации – симулякр, конечно. Жалкий отход безвременья.

(Так почему американцы сумели избежать наших бед, написав свою конституцию раз и навсегда? – Пятьсот лет политических традиций. Поголовно вооруженный народ. Жесткая протестантская этика работяг – и общение с Создателем напрямую, без посредников. И привычка отвечать за себя самому: пролетел – жаловаться не на кого, сумей себя защитить. А также – представления о чести, совести, справедливости и счастье, на которое каждый имеет право.)

Младореформаторы, в силу избирательной мозговой недоразвитости, попытались взять американскую экономическую теорию – забыв об американской государственности, идеологии и этике. То есть человеку купили белье и фрак – но забыли научить не жрать руками с общего блюда и не хватать прилюдно за выпуклости всех симпатичных баб. Получите вашу шоковую терапию.

В 1991 году народ, проживший рабством тысячу лет, по привычке – по натуре? по традиции? – доверился тем, кто собственною волей поставил себя над ним. Сверху? – значит, право имеет. В эйфории забыв простую вещь: кто сверху – тот обязательно окажется у тебя на шее.

А чего? Оружия нет, привычки к самоуправлению нет, а доверие – оно облегчает жизнь. А «500 дней» Явлинского торпедировали жадные и властные наверху, блюдя личные интересы.

Обсудили покрой хомута, сшили его и накинули на шею народу – кулуарно, наверху, серьезные люди, изменники и казнокрады.

…Видимо, если где-то когда-то какой-то народ меняет власть – он должен образовать сугубо выборный снизу контрольный орган из своих ребят, которых хорошо знает по жизни и им доверяет реально. И этот контрольный орган – хоть комиссариатом назови – должен обеспечивать полную гласность политики. И опираться он должен не на закон о СМИ – какие законы в период реформ?.. – а на силу вооруженного народа. Иначе ничего не действует. И каждый желающий должен иметь возможность ознакомиться с любым решением и проектом. И полная прозрачность и отчитываемость политики может быть достигнута только неотвратимой силовой угрозой со стороны народа.

Мы нарушили завет старой пословицы – «Не дай купить себя, парень, и не дай себя продать». Мы дали себя купить и дали себя продать.

Мы нарушили куда более родной нам завет лагерный: не верь, не бойся, не проси. Мы поверили, мы стали просить, а потом стали бояться.

Что бы ни случилось – никому нельзя верить, все надо делать самим, и никого не винить, кроме себя. Где ты не нашел способ контролировать ситуацию – там тебе не на что рассчитывать.