С началом XXI века то, что несколько условно называется «миром исламского радикализма», сознательно и категорически противопоставляет себя «христианской цивилизации», она же «атлантическая», или «евроамериканская», или «страны первого мира», или «золотой миллиард». Арабские террористы и европейские гуманисты.

«Несколько условно» – потому что дело здесь не в исламе. Умеренные исламисты отрекаются от своих радикальных единоверцев, заявляя, что те искажают сущность учения, не являются истинными мусульманами, Коран запрещает убийство и насилие и т. д. Радикалисты же убеждены, что именно они – истинные мусульмане, а умеренные не правы.

Грубо: вот есть определенная цивилизация – а вот есть ее внешние враги. Они ее не любят, не хотят, считают плохой, порочной, вредной и предпочли бы ее уничтожить. Они объединены. Чем? Языком, региональной территорией, уровнем развития и производства, ментальностью – а также религией. Ислам как опознавательная система «свой – чужой». Ислам как знак общности интересов и убеждений. Ислам как символ системы ценностных ориентации. Ислам как лозунг, тезис, слоган, знамя.

То есть: дело не в исламе, не в сути религии. Ее могло бы в данном противостоянии вообще не быть. Мог быть «Союз рыжих», или «арийская раса», или «федерация сиренево-крапчатых народов», или «Красно-синяя армия»: главное – символ объединения людей, сходных этнически и ментально, в единую систему. В конкретном историческом случае – «исламский радикализм». (А уж в Коране, как и в любой толстой книге, содержащей канон любой религии, любой желающий может найти все, что ему хочется, истолковать и раскодировать любые предписания на все случаи жизни. Вон христиане за две тысячи лет вычитали из Библии предписания и неслыханных зверств, и безбрежного гуманизма: один режет – другой ему горло подставляет и прощает, и оба при этом ревностные христиане.)

В любой «войне за веру» эта самая вера – не глубинная причина распри, а предлог, даже если ее адепты искренне полагают иначе. «Бей неверных!» означает лишь «Бей чужих!». А чужие – это хоть другая страна, а хоть другой двор. Общность на общность, система на систему.

А чего хочет любая система? Расшириться, утвердить себя, подчинить себе все что удастся. Мы имеем наиболее агрессивную, решительно настроенную часть «третьего мира» как «террористическую систему», реально пытающуюся уничтожить «белую цивилизацию» и открыто декларирующую свои цели.

Соотношение сил представляется чудовищно неравным. У «нас» – финансы и промышленность, наука и техника, сокрушительная военная мощь. У «них» – бедность, темнота, деньги от торговли ископаемыми ресурсами и наркотиками, и несравненно меньше оружия, купленного у нас же. Оружия современного в смысле уровня электроники, массового поражения, слежения и самонаведения – ничего этого нет.

Чего, казалось бы, можно ожидать? Что произошло бы – и неизменно происходило – сто, двести, четыреста лет назад, если агрессивные малоразвитые нападали на вооруженных до зубов высокоразвитых? Происходило превращение бедных дикарей в прах и пепел. Геноцид, выжженная земля, колонизация, рабство.

Что происходит сегодня? Международные нормы и уставы, правозащитные организации и гуманитарные миссии. «Террорист не имеет национальности», «мы воюем с преступниками, а не с народом», «необходимо сесть за стол переговоров», и вообще «пределы необходимой самообороны» и «адекватные или неадекватные ответные меры». Кто навязал эти нормы большим дядям с оружием? Сами на себя навесили. Результат?

Уже много лет фронт «мы – они» проходит по трем основным точкам: Израиль, Чечня, Балканы. И «мы» никак не можем победить «их». Потому что они готовы на любые действия и прибегают по возможности к любым действиям – а мы сами ограничиваем себя, потому что мы демократы и гуманисты. Они могут взрывать дома, убивать мирных людей, брать заложников, торговать людьми. Наши осатаневшие солдаты доходят до того же самого, но за это их, вообще-то, положено судить, это противоречит нашей официальной политике.

С первого дня создания ООН государства Израиль арабские соседи (которые в десятки раз многочисленнее и обширнее) открыто провозгласили курс на уничтожение Израиля. Не признавать, уничтожить, сбросить в море. Смогли бы – и сбросили. Пока не смогли.

Израиль же, выиграв все войны, оставил соседей на месте, хотя реально имел возможность снести столицы, уничтожить военную структуру, диктовать мир с жесткой позиции силы. Но – международное общественное мнение и гуманизм.

Россия могла повторить опыт товарища Сталина и загнать всех этнических чеченцев в степную резервацию, силы есть; и не было бы давно никакого чеченского терроризма. Но…

Америка могла бы интернировать всех своих выходцев из «террористических стран», взять в заложники всю многочисленную родню Бен Ладена и диктовать ультиматумы. Но… вы с ума сошли! Вместо этого Америка пробомбила сербов, пытавшихся вышибить со своей земли исламистов, которые явочным порядком оттяпали часть их территории. Потому что гуманизм и справедливость.

Кто сильнее: группа отчаюг с автоматами, готовых на смерть и на убийство сотен заложников – или страна с военной махиной и спецподразделениями, которая захваченных террористов даже не расстреливает, а проверяет, хорошо ли их содержат в тюрьме? Пока мы. Но так ли?

Кто сильнее: камикадзе, готовый взорвать себя и способный убить спецназовца и тысячу его соплеменников – или спецназовец, также способный убить камикадзе, но не могущий тронуть его соплеменников и желающий выжить сам? Ага. Спецназовцев больше, и вооружены они лучше. И тягаются кучей с парой фанатиков. На равных.

Упростим. Кто сильнее: супербоец с кодексом правил – или блатной, ткнувший его сзади заточкой в почку?

Упростим. Кто сильнее: страна-террорист, дай ей равный уровень вооружений и экономики – или численно равная ей страна первого мира? Кто более готов сдохнуть и победить?

Сила – это не то, что обладает всей атрибутикой силы.

Сила – это то, что добивается поставленной цели.

Какой ценой? У жизни и истории одна цена – любая.

В конце концов всегда побеждает тот, кто готов платить за победу бо́льшую, любую цену. Если останется жив. А он останется жив. Потому что мы ему это гарантируем.

«Они» сильнее духом. На большее готовы. Каждый день жертвуют собой, уничтожая тех, кого считают врагами.

Они готовы уничтожить нас всех. Мы их – нет. Они готовы уничтожить нашу культуру. Мы их – нет. Побеждая – мы щадим их и оставляем возможность реванша в бесчисленный раз. Победив, они не пощадят нас, и реванша не будет.

Вот таков расклад духовных сил.

Их общество – более молодо, здорово и потентно. Это ничего, если малограмотно, это не главное. А если нетерпимы – то это аспект решительности, агрессивности, порыва к экспансии.

Структура их общества более энергетична. Более энергосодержаща на системном уровне.

Колоссальное разграничение мужской и женской ролей в обществе. Это плохо для женщины – но это высокий уровень биполярности системы, высокая энергетика структуры.

Жесткое соблюдение религиозных предписаний и запретов. Это ограничивает личность – но, опять же, повышает структурный уровень системы, ее энергосодержимость.

Запрет на все формы сексуального разврата. Быстрое и жестокое наказание преступников. То есть: норма и патология резко разграничены, никакого уравнивания и смешения в хаос – низкий уровень энтропии общества, высокая энергопотентность.

Права личности весьма ограничены и подчинены предписаниям религии и государства. То есть: объединение усилий, энергий, отдельных людей в единых порывах и направлениях – суммирование человеческой энергии общества. Все действуют менее сами по себе, а более единообразно и соподчиненно, чем у нас.

И – у них есть серьезнейшие надличностные ценности. Твое дело, долг, священная обязанность (пусть это называется «дело ислама») – несравненно выше и главнее твоей жизни. И жертвуют собой добровольно и ежедневно.

Их система дает им большее напряжение чувств, чем наша – нам, коли они так жертвуют собой. Самопожертвование – верх субъективного действия.

И цель их – максимальное действие. Уничтожить нашу цивилизацию и заменить своей. Преобразить сегодняшний мир. Любым путем.

А наша цель – всего лишь сохранить статус-кво. Чтоб нам было по-прежнему сытно, приятно, свободно, сексуально, разнообразно и интересно. И в средствах мы самоограничены, что условно называем «гуманизм».

Условно – потому что не можем перерезать горло врагу-убийце, но можем накрыть бомбовым ковром площадь, зная, что погибнут женщины, дети и старики. Ни генерал, ни летчик не видят лиц – отдают приказы и нажимают кнопки. Получается, что мы не столько лучше их, сколько подлее. Они убивают откровенно – а мы суетимся, пытаясь и на елку влезть, и пирожок съесть.

Если сравнивать системы на уровне духовных напряженностей, силы психических связей, максимальной целенаправленности – их система сильнее нашей. Поливайте как хотите: дикарская, темная, фанатичная, отсталая – но сильнее.

Образование – дело наживное. Ментальность – относительное, фанатизм – стилистически отрицательное обозначение самопожертвенной убежденности. А на уровне духовной системности они сильнее. И у них больше оснований гордиться своими нищими самоподрывниками, чем у нас – своими оснащенными солдатами.

И рожают они больше, и становится их все больше, а нас все меньше.

Так за кем будет конечная победа?

Или мы будем столь же решительны и жестоки – или, ну, думайте сами, господа. Или мы вспомним, кем были, когда создавали нашу цивилизацию – или кроме воспоминаний может ничего и не остаться.

И что характерно: если раньше по миру распространялось христианство – то сегодня оно сдает позиции исламу (и индуизму). И не только афроамериканцы меняют Христа на Магомета, но уже и европейские аристократы начинают делать обрезание и опускаться на молитвенный коврик! Христианство ослабло и теряет напор, Папа Римский попросил прощения уже у всех, кажется, кого христианство обидело – а где ж ты найдешь за две тысячи лет необиженных. А комплекс вины – это уже аспект комплекса неполноценности. В христианстве сегодня можно все – а ислам дает жесткие точки опоры. Аллах принимает ответственность на себя, мусульманин имеет более четкие ориентиры в жизни, чем современный «всепогодный» христианин в своей цивилизации вседозволенности.

Рядовому человеку нужны жесткие внутренние предписания, потому что быть свободным рядовой человек не может, не способен, не для толпы это дело. Ислам сегодня полнее удовлетворяет этой потребности в опорах, в уверенности того, «как надо». Он чище, яснее, решительнее. И менее погряз в грехе, потребительстве и распутстве. Жертвенности в нем больше, целеосмысленности.

Проигрываем духовное соревнование?

(А кому надо больше тонкой духовности – разновидности индуизма тоньше и изощреннее христианства.)

Как бы и религия наша как-то состарилась и надоела нам, – «перемен! мы ждем перемен!» «А чтоб тебе выпало жить в интересное время!» Выпало.