Протоиерею Евмению в это время тоже приходилось несладко.

«Удастся? Не удастся?» – думал он непрестанно.

При каждом топоте лошадиных копыт, раздававшемся близ его дома, Евмений вздрагивал. Ему чудилось, что скачет гонец из патриаршего дворца, везущий ему указ об отставке. А это – гибель!

Евмений похудел, осунулся. Щеки его обвисли, глаза лихорадочно блестели, он потерял прежний властный, уверенный вид. Его мучили галлюцинации при одной мысли, что его рука подымется на святыню, чтимую во всем христианском мире. В один из дней, когда он, совершив богослужение, покинул алтарь и шел по опустевшей церкви, ему показалось, что большие черные глаза Влахернской богоматери непрерывно следят за ним с иконы, поворачиваясь в орбитах.

Евмений чуть не закричал от ужаса, но вовремя опомнился.

И все-таки он не хотел отказаться от задуманного. Азартный игрок – он все поставил на карту.

Терпения у влахернца хватило только на шесть дней. Утром седьмого дня это была суббота – он встал до рассвета и, не будя раба-конюха, сам оседлал лошадь и отправился на Псамафийскую улицу, чтобы захватить ювелира дома до работы. Евмений был в светской одежде, на лицо одел полумаску. В таком виде любой ранний прохожий сочтет его запоздалым гулякой, возвращающимся с маскарада.

Проезжая вдоль Константиновой стены, Евмений увидел какую-то тень, скользнувшую в сторону и растворившуюся в сером сумраке утра. Влахернцу показалось, что в этой гибкой фигуре с характерными движениями он узнал сыщика Левкиппа.

«Что он здесь делает в такую пору?!» – равнодушно подумал Евмений.

Старый привратник молча открыл ворота замаскированному незнакомцу: за пятнадцать лет службы у Андрокла он привык ко всему.

Ювелир остался очень недоволен нетерпением влахернца и его ранним приездом.

– Лучше б ты явился ко мне в эргастерий… хотя и это нехорошо, – после краткого раздумья добавил он. – Тебя видел кто-нибудь на дворе?

– Какая-то красивая женщина несла кувшин воды из цистерны. Но она даже не посмотрела в мою сторону.

– Это Ольга, нянька моего Стратона. Ты уверен, что она тебя не заметила?

– Как можно быть в чем-нибудь уверенным? – меланхолично возразил Евмений. – Мне вот, например, показалось, что по дороге к тебе я заметил сикофанта Левкиппа, но…

– Что?! – Андрокл вскочил как ужаленный. – Он и за тобой следит?!

Протоиерей перепугался:

– Опомнись, почтенный Андрокл! Кто следит? Что с тобой?

Упавшим голосом ювелир сказал:

– Я видел Левкиппа вчера утром около своего эргастерия, а сегодня он здесь… Он все знает! Благочестивейший Евмений, заклинаю тебя богом живым, откажись от задуманного, пока не поздно! Я даже ничего не возьму с тебя за материалы, истраченные на поддельную ризу…

Для Андрокла это было неслыханной щедростью.

Протоиерей долго уговаривал сообщника:

– Давно известно, что Левкипп постоянно шатается по городу безо всякой цели. Иногда это помогает ему поймать воришку, ограбившего лавку либо склад в гавани. Но разве таким способом открываются крупные дела? И не было бы ничего страшного, если бы он даже увидел нас вместе. Всему Царьграду ведома наша давняя дружба…

Вкрадчивый бас Евмения долго еще журчал, и наконец ювелир согласился доделать работу.

– Будь проклят день, когда я впервые встретил тебя! – устало молвил аргиропрат. – Но я кончу ризу, сегодня последний день моей работы. Где тебе ее вручить?

Было решено, что Евмений, опять переодетый, приедет за вещью в дом ювелира сегодня же поздним вечером. Андрокл с женой отправится на пир к знакомым, живущим неподалеку. Он скажет своим рабам, что вернется только к утру, и запретит им покидать двор. И конечно же, рабы разбегутся все до одного, включая привратника… так случалось уже не раз. А ювелир, сославшись на нездоровье, покинет соседа и будет ждать Евмения.

Этот план был хорош: не годилось, чтобы слуги видели влахернца в доме Андрокла дважды в течение одного дня.

Все сошло как по-писаному, но, покидая комнату ювелира с фальшивой ризой, запрятанной под одежду, Евмений увидел на дворе Ольгу, таскавшую на руках раскапризничавшегося Стратона.

Увидел ее из своего окна и Андрокл, провожавший глазами ночного посетителя, и это поставил жизнь царьградской пленницы в величайшую опасность. В случае провала дерзкого замысла она явилась бы свидетельницей, которая слишком много знает.

Утром Евмений принес поддельную ризу в храм и спрятал в алтаре под престолом, прежде чем явились другие священники. Тайник был превосходный: престол запрещалось сдвигать с места под угрозой церковного проклятия, и лишь в случае крайней необходимости это совершалось с особыми молитвами, возносимыми к богу. Евмений не молился. Он спешил – ему было не до того. Да и что стоило протоиерею это нарушение церковных правил, когда он решился на величайшее святотатство.

Весь день Евмений провел в тревоге. Гонец с указом от патриарха не явился, хотя было слышно, что тот уже в городе. Поздним вечером протоиерей, воспользовавшись запасным ключом, проник в церковь через заднюю дверь. При слабом свете потайного фонарика он проработал несколько часов, и дело было сделано.

На место драгоценной ризы похититель поставил другую. И хотя она была только что сделана, искусный аргиропрат при помощи специальных составов придал ей старинный вид, и нужно было иметь очень наметанный глаз, чтобы обнаружить замену. Но кому бы пришло в голову предположить даже возможность такого неслыханного преступления? И меньше всего думал о нем знаменитый сыщик Левкипп, нечаянные встречи с которым так всполошили ювелира Андрокла.

В понедельник утром влахернский протоиерей Евмений явился в эргастерий Андрокла. Похищенная риза божьей матери была надежно скрыта под широкой священнической рясой. Отдавая Ондрею Малыге коня, Евмений даже перемолвился с русским рабом несколькими словами о хорошей погоде и прошел в секретную келью ювелира. Там два сообщника покончили расчеты. Евмений получил за свое грязное дело меньше, чем ожидал. Опытный глаз Андрокла обнаружил, что несколько крупных алмазов были еще ранее кем-то вынуты и заменены поддельными. Ювелир легко доказал это.

И похититель молвил с кривой улыбкой:

– Нас опередили!

И все же после всех расчетов Евмению досталось от ростовщика тридцать тысяч номисм – огромное состояние, с которым можно было спокойно доживать жизнь в любой стране мира. И это состояние не было заключено в громоздком многопудовом грузе золота. Оно состояло в нескольких векселях, написанных на пергаменте и имевших подпись аргиропрата Андрокла. По этим векселям можно было получить золото в любом крупном торговом центре: в Дамаске, в Багдаде, в Александрии. Везде знали и ценили подпись и печать богача Андрокла.

А когда довольный Евмений вернулся домой с легким, но драгоценным грузом векселей, он узнал, что уже не является настоятелем церкви Влахернской божьей матери. Гонец ждал его с патриаршим указом.