Ури Мильштейн

Проанализировав в свое время все военные ходы Адольфа Гитлера — особенно относящиеся к августу/сентябрю 1939 г., — я пришел к выводам, изложенным в книге The Collapse and Its Lessons (1993), в которой проведены параллели между войной Судного дня 1973 г. и переходом реки Маас вермахтом в 1940 г.

Немецкое правительство в конце 1930-х гг. не было заинтересовано ни в мировой войне, ни даже в войне против Польши. Гораздо больше его заботило — и с полным основанием — то, что объединенные силы Великобритании и Франции выйдут к западным границам Германского рейха, а Советский Союз одновременно атакует восточные. Гитлер полагал, что ему понадобятся еще годы для вооружения и внутреннего укрепления, прежде чем он сможет пойти на риск общеевропейской войны, и что если он сейчас рискнет воевать, то поставит на карту все, что было создано его агрессивной политикой. А именно: превращение побежденной страны всего лишь за семь лет успешной стратегической игры ва-банк в великую державу. 1 сентября 1939 г. Гитлер был уверен, что его вступление в Польшу не приведет к войне, поскольку у него перед глазами еще стояло мирное, без единого выстрела присоединение Судетской области, и что Польша примет его требования, не вступив в войну. Гитлер думал так еще и потому, что Польша была слабее Чехословакии, и потому, что Сталин пактом Молотова — Риббентропа дал ему гарантию ненападения, а тайный протокол к нему означал однозначное крушение в будущем Восточной Европы.

По всем этим пунктам Гитлер ошибался.

Для Сталина стратегическое значение пакта состояло в том, что он создавал ось Москва — Берлин, разрешавшую рейху — вначале — захватить Западную Европу, но затем позволявшую уничтожение немецких товарищей по пакту и — в качестве третьего шага — подчинение всего мира большевизму.

Собственно, уже тогда было ясно, что речь идет о пакте между врагами, готовыми в любой момент его нарушить и уничтожить противника еще до того, как высохнут на бумаге чернила.

Возможно, Сталин подписал пакт в расчете на то, что Третий рейх будет развивать свои вооруженные силы не быстрее, чем это происходило после 1933 г.; в середине 1940 г. гитлеровская армия была бы не в состоянии оказать серьезное сопротивление атакующей Красной армии. Со времен Петра Первого Германия олицетворяла для русских вершину прогресса и идеал для достижения. Поэтому Сталин как раз в это время сделал ставку на войну между капиталистическими странами Запада, которым по его планам было суждено рано или поздно быть включенными в сообщество коммунистических государств.

Еще в то время, когда я ничего не знал о Викторе Суворове и его грандиозном труде, мне казалось ясным, что Сталин подтолкнул Гитлера напасть на Польшу. Если бы Сталин напал на Польшу одновременно с Гитлером — как подразумевалось дополнительным соглашением к договору о ненападении, или днем позже, как того требовал от него Гитлер, то Великобритания и Франция не осмелились бы объявить войну немецко-советскому военному союзу. Это следует из немецкого призыва к Советскому Союзу 3 сентября 1939 г. вступить в Польшу в соответствии с договоренностью, т. е. в тот самый день, когда Великобритания и Франция объявили Германии войну. Сталин был крайне заинтересован в объявлении западными демократиями войны Германии, поскольку это устраняло угрозу СССР в будущем и ослабляло все замешанные в войну страны; это должен был быть первый шаг в направлении будущего вторжения советских войск.

Бывший советский офицер секретных служб Виктор Суворов, повернувшийся в 1978 г. спиной к рушащемуся советскому тоталитаризму и перебежавший на либеральный Запад, посвятил все свои силы раскрытию сталинского мастер-плана: советский вождь стремился к мировому господству большевистского тоталитаризма и хотел обратить в свою пользу немецкий военный потенциал. Целью сталинских интриг было развязывание войны превосходящими немецкими силами под командованием злобного и непобедимого «цепного пса» (если пользоваться выражением самого Суворова) — Адольфа Гитлера.

С начала 1990 г. среди историков разгорелась «мировая война» из-за вопроса о главном виновнике. Сегодня все говорит за то, что был один главный виновник Второй мировой войны — и катастрофы, настигшей еврейский народ, — и это был не «цепной пес» Адольф Гитлер, а тот, кто его натравил на соседей: Иосиф Сталин.

Вышедшая в 2008 г. в США книга Суворова «Главный виновник» ставит своей целью окончательно утвердить тезис, впервые заявленный за двадцать лет до того в книге «Ледокол».

Концепция Суворова при этом настолько проста и элегантна, что кажется удивительным, почему только в середине 1980-х гг. он первым ее последовательно выстроил. Эта концепция опирается, помимо прочего, на контакты, возникшие между Советами и НСДАП в 1923 г.; на запрет немецким коммунистам в 1933 г. войти в коалицию с социал-демократами, что могло бы предотвратить приход нацистов к власти; на поддержку, которую тайно получала проигравшая войну Германия из Советской России, так что она могла разрабатывать военную продукцию и обучать армейских офицеров на советской территории — что полностью противоречило запретам, наложенным на немцев Версальским договором.

Нужно подчеркнуть, что «Главный виновник» ни в коем случае не переиздание классического труда Суворова «Ледокол», вышедшего в 1989 г. В новой книге Суворов мастерски использует многочисленные новейшие публикации, вышедшие в разных странах (некоторые — 2008 г.), в то время как его первенец «Ледокол» опирался только на открытые источники советской эпохи. В новой книге Суворов детально рассматривает многие важные события, которые раньше оказывались за рамками его внимания, — убийство Троцкого, войну в Испании, нападение на Японию в августе 1945 г.

С чрезвычайно странной для образованного человека непрофессиональной враждебностью концепция Суворова была рассмотрена известным американским историком Дэвидом Гланцем в вышедшей в 1998 г. книге «Споткнувшийся колосс» и не менее респектабельным израильским историком дипломатии Габриелем Городецким в книге «Роковой самообман» (1999).

Оба они вовсе не обсуждают результаты исследований Суворова, а просто заявляют, что их собственные книги Суворова опровергли.

Большинство обученных историков последовали тактике страуса, засунув голову в песок, в надежде, что, если замалчивать работы Суворова, о них все забудут. Такая тактика демонстрирует только неразумность самих этих историков — именно благодаря этому молчанию работы Суворова становятся еще более известными (я сам обратил внимание на работы Суворова, поскольку услышал, что их замалчивают).

Гланцу и Городецкому не удалось опровергнуть аргументы Суворова, они только сделали очевидным свое собственное, в высшей степени поверхностное понимание того, что происходило в СССР.

Их критика в сочетании с молчанием остальных больше говорит о природе западных «левых», представляющих собой продукт марксизма-ленинизма-сталинизма, слегка отполированный интеллектуальной болтовней франкфуртской школы и ее самого известного представителя на Западе, немецко-еврейского ученого Герберта Маркузе, чем о Гитлере и Сталине.

И советские, и западные историки оправдывали заключение германо-советского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г. — пакта Молотова — Риббентропа — тем, что он был якобы заключен под давлением обстоятельств и его нельзя осуждать, поскольку — как они говорят — СССР тогда был очень слаб. В первую очередь из-за того, что советские офицеры стали жертвами политических чисток, как, к примеру, маршал Михаил Николаевич Тухачевский. Поэтому Сталин хотел выиграть пару лет, чтобы успеть вооружиться для решающей схватки с Гитлером.

До Суворова в этом вопросе существовал консенсус: советские ученые боялись за свою жизнь, их западные коллеги были очарованы Советским Союзом. И самое главное: Германский рейх атаковал в июне 1941 г. СССР, и, Красная армия была разгромлена. Для всех это означало, что с боевыми возможностями Красной армии в 1941 г. дело обстояло не лучшим образом. Следовательно, в 1939 г. она должна была быть еще гораздо слабее.

Однако Суворов в своей новой книге этот аргумент блестяще опроверг и доказал, что чистки вовсе не ослабили ощутимо Красную армию. Сталин, мастер маскировки, великолепно зная о высокой боеспособности Красной армии, тщательно скрывал ее от остального мира. Суворов, рассказывая о сталинской стратегии скрытности, пишет, например, о том, что как раз в те дни, когда подписывался германо-советский пакт о ненападении, Красная армия одержала триумфальную победу над японцами в Монголии, но этот триумф был по указанию советских высших инстанций «закатан под ковер».

Со времен уничтожения испанской армады в 1588 г. тон в мире задавали англосаксы, хотя многие и пытались силой оспорить их превосходство.

К началу XX в., более чем через триста лет, англосаксы создали либеральную политическую цивилизацию, и из Первой мировой войны американский либерализм вышел победителем, вопреки военной слабости США, но благодаря их промышленному превосходству.

С тех пор именно американский либерализм в союзе с европейскими сателлитами США Великобританией и Францией задавал тон в мире.

Но еще до этой победы США революционер-большевик Владимир Ленин писал в своей работе «Военная программа пролетарской революции» (1916/1917), что коммунистический тоталитаризм будет использовать войну как средство завоевания мира и что, если эта цель не будет достигнута, потребуется еще одна мировая война, чтобы распространить марксистскую утопию на весь мир. А до мессианской победы этой утопии Ленин предполагал выстроить свое владычество на жестокой марксистской идее «диктатуры пролетариата». После Октябрьской революции 1917 г. Ленин попытался продлить мировую войну, обеспечив поддержку Германской империи: в марте 1918 г. свежеиспеченная Советская республика подписала мирный договор с Германией, которая после этого могла продолжать воевать только на Западном фронте. Кроме того, Германия получила от России огромные территории с промышленными предприятиями, сельскохозяйственным производством и важным военным сырьем.

Ленин верил, что капиталистические государства Запада взаимно истощат друг друга, эксплуатируемые массы восстанут и во всей Европе разразятся революции, которые прямо или косвенно пойдут на пользу большевикам. Но Германия согласилась в ноябре 1918 г. на прекращение боевых действий, а революции, спровоцированные большевиками в некоторых европейских странах, быстро затухли. Вскоре стало ясно, что коммунизм в Европе в мирное время не имеет шансов на победу.

Поэтому большевики стали тайными разжигателями войны.

По плану Сталина Гитлер — чей труд «Моя борьба» был очень быстро переведен на русский и внимательнейшим образом изучен Сталиным — должен был как «ледокол» пробить фарватер в застывшем океане либеральной Западной Европы. После этого Красная армия смогла бы без большого сопротивления вторгнуться в Европу и на штыках принести ее народам радости коммунизма.

Гитлер, однако, был не слишком внимательным читателем трудов Ленина и Сталина, и как раз в этом состояла одна из причин его последней неудачи: Сталин превосходил его интеллектуально.

Война — это в первую очередь война духа, еще Фридрих II Прусский в свое время внушал это своим генералам.

В большинстве западных стран — и в Израиле тоже — Суворов более чем нелюбим академическим историческим сообществом. Однако в том же Израиле у него бесчисленное количество читателей, особенно среди миллиона иммигрантов из бывшего СССР. Ненависть академического сообщества можно объяснить тем, что оно почти полностью сформировано франкфуртской школой, которая сильно повлияла на израильскую культуру. Эту проблему мы с доктором Гидеоном Ариелем рассматривали в нашей книге «Оазис мечты».

Однако ученые из группы «Гражданский форум по изучению боев» нашли много общего между тезисами Суворова и их собственными исследованиями войны между Израилем, Египтом и Сирией в 1973 г.

Согласно Суворову, Сталин планировал нападение на Германию, но Гитлер опередил его превентивным нападением 22 июня 1941 г. На вопрос, почему советские вооруженные силы сразу же после начала операции «Барбаросса» потерпели такое сокрушительное поражение, Гланц и Городецкий отвечают: получаемую Сталиным разведывательную информацию тот интерпретировал таким образом, будто Гитлер не сможет решиться напасть. Поэтому советский диктатор оказался полностью не подготовленным к нападению.

Суворов на тот же вопрос отвечает иначе: Красная армия была разбита, потому что она готовилась к нападению.

Нечто похожее произошло во время войны Судного дня. Израильские силы, расположенные вдоль Суэцкого канала и на Голанских высотах, были ошеломлены тем, что египтяне и сирийцы в апреле 1973 г. перехватили инициативу. Большинство исследователей — ив Израиле, и в других странах — видят причину этой растерянности в неправильной интерпретации разведывательной информации. Сотрудники группы «Гражданский форум» натолкнулись на неожиданный факт: несмотря на оборонительную политику после шестидневной войны 1967 г., израильская армия получала только наступательное оружие — самолеты и танки, разрабатывала только наступательные стратегии и планировала в будущей войне только наступательные операции.

После того как полпятого утра 6 октября стало ясно, что в этот день начнется война, начальник Генерального штаба Давид Элазар и его офицеры были заняты разработкой исключительно наступательных планов, хотя они отлично знали, что Израиль будет атакован семью египетскими и сирийскими дивизиями. Им противостояли всего лишь три израильских полка, двум из которых предстояло в этот день быть уничтоженными.

Так же точно, как концепция Суворова, были либо проигнорированы, либо встречены в штыки открытия «Гражданского форума». В этом лежит причина «безумия правящих» (Torheit der Regierenden), разоблаченного американо-еврейским историком Барбарой Тухман в 1984 г. в одноименной книге. Интеллектуальная элита цеплялась за ложные догмы, только чтобы не признать, что она ошибалась.

Сталин был — и это доказуемо — не только главный виновник Второй мировой войны и катастрофы, постигшей евреев, но и — как это показывает Суворов — последующего распространения марксистского влияния на мнимолиберальном Западе, распространения, которое приняло форму такой «религии благоразумия», какую не сумели навязать революционной Франции после 1791 г. Максимилиан Робеспьер и его сообщники.

Карл Маркс определил религию как «опиум для народа». Он понимал, что массы не могут жить без религии. Но поскольку традиционная, трансцендентная религия сильно пострадала от скептицизма XVIII в., вожди французской революции решили создать интеллектуальный опиум.

Маркс добился успеха там, где не справились все его предшественники: он создал религию, основанную на антикапиталистической утопии.

Но Маркс ошибался, потому что не понимал, что современная цивилизация основана на капитале, на прибавочной стоимости, и без нее мы будем ввергнуты в эпоху охоты и собирательства. Тезисы Маркса были Лениным, а позднее Сталиным переплавлены в догму, которая после окончания Первой мировой войны держится незыблемо. Псевдолиберальные интеллектуалы уже девять десятилетий заражены этой догмой, и именно поэтому они играют роль инквизиторов по отношению к таким людям, как Виктор Суворов, — последние в состоянии доказать безнадежность их религии. Сталину не удалось завоевать всю Европу, а то, что ему удалось завоевать, уже давно снова распалось. Сегодня Китай с его смесью «нацистского» политического тоталитаризма и экономического либерализма находится на подъеме и тянется к мировому владычеству.

Но в одном отношении Сталин имел несомненный успех — он впряг западных интеллектуалов в свою телегу.