Телефонный звонок раздался ровно в 3.53 ночи. В полусне, все еще не открывая глаз, Билл Лоусон высунул руку из-под одеяла и со стоном взял трубку. К полудню будет чертовски жарко — как-никак Южная Калифорния, конец июня, но сейчас с гор тянет пронзительным холодом.

— Хелло, Лоусон слушает, — пробормотал он, уверенный, что ошиблись номером.

— Минуточку, Билл, — ответила девушка-оператор. — Вас вызывает мистер Бек.

Его отключили. Он сел, ощупью всунул ноги в тапки и нашарил сигарету, гадая, с чего он чувствует себя таким разбитым.

Через минуту Билл словно перешел какую-то невидимую черту и все вспомнил.

Он танцевал в Палладиуме с Патти Верньер до двух ночи. От Голливуда до дома Патти в Студио-сити — полчаса быстрой езды на машине. Студио-сити лежит в долине Сан-Фернандо к северо-западу от Лос-Анджелеса, а к северо-востоку от него, в долине Сан-Габриэль, в Темпл-сити — дом Билла. От ее дома до его холостяцкой резиденции час быстрой езды через Бэрбанк, Глендал, Пасадену и Сан-Габриэль. Иначе говоря, он спал всего двадцать минут, тут даже не скажешь «утро вечера мудренее», когда речь идет о Патти. Билл чувствовал, что ему не хватает тонкости в обращении, что Патти на него рассердилась, что он ее обидел. Ну, какой же девушке понравится, если ее принимают как что-то раз навсегда данное Она прямо так и сказала. Он попытался было заикнуться, что доверяет, верит ей.

— Эй, Билл! — донесся до него сонно-бодряческий голос ночного оператора Сида Бека. Он говорил со станции Управления погодой штата Калифорния в Помоне, в тридцати милях к северу от долины Сан-Габриэль. — Как ты насчет хорошенького дождичка?

— В такое время? — простонал Билл.

— А почему бы и нет? Мне самому он нужен позарез. У меня циннии вянут. Подожди минутку — звонят по другому телефону, наверное, полковник хочет записать Инглвуд на очередь.

Билла опять отключили. Он встал, зажег свет и начал изучать большую метеорологическую карту Южной Калифорнии, висевшую на стене, над его кроватью.

С тех пор как двадцать с лишним лет назад ученые научились засевать облака крупинками сухого льда, заставляя их отдавать влагу в виде искусственно вызванного дождя, в жизни произошло много перемен. Биллу было всего восемь лет, когда он впервые увидел, как маленький самолет сделал три захода на перисто-кучевые облака над степным пожаром в горах Санта-Моники.

В тот раз дождя не получилось, и пожар потух сам собою, но восьмилетний мальчишка уже знал, что он будет делать, когда вырастет. Он станет дождеологом. Теперь ему двадцать восемь, и вот уже шесть лет с тех пор, как в соответствии с решением Верховного суда государство начало субсидировать мероприятия по управлению погодой, он — обладатель свидетельства № 1 Калифорнийской службы осадков. Свидетельство удостоверяло, что он опытный пилот. Это означало, что он два года проучился в метеорологическом колледже. Это означало, что он в любое время может сказать, где какой зреет урожай и в каком состоянии находятся посевы. Это означало, что он, не сверяясь с синоптическими картами, может сказать, в какой именно день жаркого, сухого калифорнийского лета дождь принесет больше всего пользы и никому не причинит вреда Синоптические карты? Да большую часть из них он вычертил сам, своими руками!

Да, здесь он был пионером, но теперь управление погодой стало таким же делом, как и любое другое. От чего зависело создание облаков? Давно канули в Лету законы природы, по которым на ручьи и бассейны рек оказывала решающее воздействие прибрежная полоса. Биллу теперь то и дело приходилось выступать на судебных процессах, по большей части в качестве обвиняемого. Ему предъявляли иск в том, что он давал дождь, и в том, что он его не давал. В деле «Город Сан-Диего против Лоусона из Ассоциации садоводов» Билл был первым человеком, которому Федеральный окружной суд когда-либо выносил предписание запретить «производство» дождя. И все же так или иначе, когда пошел дождь, он выиграл это дело. «Бог тут ни при чем, — таково было единодушное решение Верховного суда — Ответчик Лоусон явно не создает дождя, но он и не насилует божественных и естественных законов, когда идет дождь. По-видимому, он действует в прямом соответствии с этими законами, и запрет его деятельности был бы направлен скорее против создателя, чем против ответчика». Таким образом, запрет не был осуществлен, ибо вне власти человека сочинить или навязать любой закон, который отменяет или пытается создать иллюзию отмены божественного или естественного закона.

Билл, почесавшись, опять углубился в изучение карт, но тут к линии снова подключился Бек.

— Полковник утверждает, что появилось скопление облаков, которое надо куда-то направить. Большая черная холодная масса тяжелого воздуха широким фронтом движется со скоростью шесть миль е час с берегов Тихого океана через Уайт Пойнт, ее подгоняет южный ветер, — сказал Сид.

— Давай мне, — зевнул Билл. — Сейчас позвоню клиентам.

Он повесил трубку и попытался сфокусировать глаза на телефонной книге, а мысли — на своем деле. Перед ним все еще стояло порозовевшее от гнева личико Патти и ее сердитые карие глаза. Никано, немолодой японец, заменявший ему домоправительницу, не дожидаясь указаний, принес чашку черного кофе. Билл набрал номер аэропорта Роуз-мид и попросил подготовить машину.

Снова зазвонил телефон. На сей раз это был Джерри Руд; миллионер, обладатель скоропортящегося урожая и цитрусовых, он вызывал у Билла раздражение. Руд жил в долине Сан-Фернандо, у озера Толука, меньше чем в миле от Патти Верньер и ее матери, в доме, который обошелся ему е сто тысяч долларов. К несчастью, намерения у него были самые серьезные. На медовый месяц он хотел взять Патти и ее мать в путешествие через Панаму к Флориде и Гаване на своей яхте стоимостью в триста тысяч долларов

Все началось с того, что Патти сказала: «Мама — за это путешествие». Заслышав о таком предательстве, Билл пришел в ярость, так как он всегда хорошо относился к миссис Верньер. Слово за слово, и очень скоро Патти, сверкнув глазами, заявила: «Да, конечно, для тебя очень многое — как будто раз навсегда данное, в том числе и я! Может быть, я еще все передумаю». Пока она не вернула Биллу бриллиант — его подарок, но была близка к этому.

— Что тебе от меня нужно? — рявкнул вконец расстроенный Билл.

Джерри засмеялся заразительным смехом. Даже в четыре часа утра его воспринимали как опасного соперника с деньгами и с яхтой.

— Мне только что сообщил мой человек из Ньюпорта, что там скапливаются холодные массы воздуха, — сказал Джерри. — Он передает, что…

— Кто, кто? — прервал его Билл.

— Шкипер моей яхты. Говорит, что они в тумане, а Помона сообщает, что тебя уже известили. Нужно полить все — горох, шпинат и цитрусовые…

— Этот номер не пройдет! — отрезал Билл. — У вас уже был дождь, а мне пора! Кроме того, в ваших краях Государственный дорожный департамент перегоняет двадцать пять тысяч машин в день через поросшее жнивьем поле к туннелю Сепульведа.

— Я уже звонил губернатору насчет этого, — невозмутимо сказал Джерри.

— Позвони тем, кто ведет эти машины. Я совсем не собираюсь причинять людям неприятности, даже если ты с губернатором на короткой ноге. Не спорь! Пусти воду в систему орошения и проваливай к чертям собачьим! А мое дело — сторона! Я не желаю ввязываться в это!

Билл в сердцах повесил трубку, потом вызвал оператора и начал вести переговоры сразу по двум каналам — с Роем Мак Куином из Дуарте, председателем Ассоциации по сбыту ранних помидоров в долине Сан-Габриэль, и с Олли Найхаузом из Азузы, выступающим от имени виноградарей долины Сан-Габриэль. Они обещали посоветоваться со своими людьми и перезвонить.

На пути к аэропорту они его вызвали по телефону и попросили Дождя. Правда, кое-кто из тех, кто выращивает помидоры, уже привел в действие систему орошения, но тысячи квадратных футов драгоценной воды пока можно было спасти.

Его самолет уже вырулил из ангара на взлетную дорожку. Это была старая двухмоторная машина, но она еще могла сослужить службу. Билл загрузил шесть баллонов крупинками сухого льда из морозильника, ровно в 4.36 оторвался от земли и по спирали пошел вверх. Настроение у него было хуже некуда. Ему всегда приходилось совершать над собой насилие, чтобы вставать в этот час и видеть, как под ним сгущаются или раздвигаются тучи. Поднявшись на 4500 футов, он сквозь высокую легкую дымку на востоке увидел проблески солнца. Под ним было только плотное серое одеяло-облако. Годится в работу, но настроение у Билла от этого не улучшилось. «Ни одной девушке не понравится, если ее будут считать чем-то раз навсегда данным». Господи, он только хотел сказать ей, что знает, что она не из породы расчетливых…

Прожужжали два долгих гудка, один короткий, потом опять два долгих. Он включил автопилот и откинулся на мягкую спинку кресла.

— Лоусон слушает.

— Это опять Сид. Ты где, Билл? У меня ничего нового, потому что все заволокло туманом. Держи меня в курсе.

— Я над Алгамброй, — Билл посмотрел в окно. — У меня слишком широкий фронт, чтобы следить за частными перемещениями, но туча большая, черная, и кажется, в ней порядочно влаги. Наверно, я полечу к океану и войду в нее. А как в Помоне?

— Там яснее ясного. Вот что меня тревожит: пока с той стороны ничего не идет. Мне сейчас звонили, что в Уиттьер Нарроуз ветер может перемениться. Ну, все, Билл, собирай облака в кучу!

— Конечно! — ответил Билл.

Он повесил трубку, выключил автопилот и сам повел машину на юг. Серое одеяло тумана начало полого снижаться. Он только по приборам знал, что прошел над Лос-Анджелесом, Харбором, Сан-Педро Моряк назвал бы это туманом, коммивояжер — симпатичной утренней дымкой, а метеоролог — обособленной массой холодного воздуха. Для Билла же это было скопление насыщенных влагой облаков, которое означало 3500 долларов на банковском счету, если туча пойдет туда, куда он ее направит.

Отрезок в двадцать миль он прошел со скоростью 210 миль в час и вдруг увидел под собой океан. Билл позвонил Сиду.

— Да, это тебе не прибрежная полоса! Здесь яснее ясного. Вхожу в этот район и постараюсь перехватить местные воздушные течения.

— Вот и чудесно! — сказал Сид, нанося на карту новые линии.

В три минуты шестого Билл опять пересек Уайт Пойнт. Одеяло внизу было теперь скорее черным, чем серым, и Билл уже четко видел, что оно движется на север. Большие массы воздуха, насыщенный влагой морской воздух — облако на фоне земли — двигались к горам, которые окаймляли прибрежную полосу, ища выхода на восток, в пустыню.

Билл выключил моторы и пошел прямо на север, к центру Лос-Анджелеса. Он все еще продолжал думать о своем — о Патти и ее матери, о Джерри Руде и его яхте, но в то же время наблюдал за всем, что делалось под ним. Облака теперь больше всего напоминали стадо овец.

Справа от него, внизу, распростерся невидимый Уиттьер Нарроуз, узкое ущелье между невысокими холмами, ведущее в графство Орандж.

В этом ущелье образовалась небольшая тяга, совсем как в трубе. Какое-то количество холодного воздуха уже протиснулось в него и двинулось на восток. Но оно было так мало, что о нем можно было не беспокоиться. Билл доложил об этом Сиду, значит, Сид мог дать сведения метеолетчикам в Анахейме и Буллертоне. Полет продолжался

Под серым пологом скрывались самые населенные районы Лос-Анджелесского графства, а впереди — горы. Похоже было, что летишь к высокому, изогнутому дугой забору с тремя воротами в нем. Слева-ущелье Кахуэнга, соединяющее Голливуд с долиной Сан-Фернандо. Прямо перед ним лежало Арройо Секо, ведущее к Пасадене и к предгорным районам. Направо было ущелье Койоте, через которое можно попасть в долину Сан-Габриэль.

Если стадо овец не пойдет к правым воротам, то вся драгоценная, черная, насыщенная влагой туча — миллионы галлонов воды — будет потеряна для урожая. Холодные массы нагреются от солнца и станут легче. Дождь выльется над пустыней за горами, а потом массы облаков, размытые сухим, палящим воздухом пустыни, окончательно растают.

«Посмотрим, что делается у Кахуэнги», — сказал он себе. Кахуэнга была самым глубоким ущельем между самыми высокими в этих местах горами. Билл свернул налево.

Когда он на малой высоте проходил над Кахуэнгой, началась болтанка Потом болтанка прекратилась, и он понял, что сейчас проходит над Студио-сити и озером Толука, первыми поселениями Сан-Фернандо. Там, внизу, мирно спит Патти. Там, внизу, Джерри Руд сидит у телефона и спрашивает шкипера своей яхты о новостях, собирает заказы на дождь у собственных арендаторов, просит разрешения у губернатора промочить государственную автостраду, на которой ведутся дорогостоящие работы.

«И что это я снова и снова возвращаюсь мыслью к Патти? Конечно, девушке льстит, когда ей предлагают провести медовый месяц на яхте. Ничего-то ты не понимаешь, Билл». Он взял слишком резкий тон? Где-то в глубине души он был убежден: Джерри сходит с ума из-за Пат главным образом потому, что она — единственная вещь, которую ему нельзя купить за деньги — вот оно что. Может, он, Билл, не проявил особого такта…

При мысли о Патти, которая была сейчас так близко, там, внизу, он почувствовал себя глубоко несчастным. Не успев осознать, что делает, он схватился за телефонную трубку и попросил соединить с ней. Ему ответила миссис Верньер, очень неприветливо. Но он не мог винить ее за то, что она предпочитает зятя-миллионера. Пусть бы она только не лезла в его дела.

— Она спит, и я не хочу ее будить, ведь это из-за вас она легла так поздно, — холодно заявила миссис Верньер. — Сегодня у меня стирка и один бог знает, какая уйма дел, но, впрочем, если вы настаиваете…

Он настаивал и через несколько минут услышал заспанный голосок Патти.

— Билл!.. Что случилось? Ради бога, где ты?

По мере того как он отлетал от одной релейной линии связи и приближался к другой, голос ее то слабел, то становился громче.

— Сейчас качну левым крылом над Нортбриджем. — Она ничего не ответила, и ему стало стыдно, что он разбудил ее в такой ранний час. — Я звоню просто, чтоб извиниться.

После минутного молчания она холодно спросила:

— За что?

— Да за вчерашнее. Что я ни делал — все хуже некуда. Думал одно, а говорил другое, детка. Я вел себя по-хамски и решил, что лучше повинюсь перед тобой. А теперь иди спать.

— Билл! Ты поднял меня только из-за этого?

— Да, — уныло подтвердил он.

— Лучше сам скорей возвращайся домой и проспись как следует. Все это похоже на бред.

— Еще бы, дорогая. До свиданья.

Он повесил трубку. Толку от его звонка явно не было, ни до чего хорошего они не договорились, но ему стало легче на душе. Теперь дело за ней.

Опять затрещал зуммер. На сей раз это был Рой Мак Куин из Дуарте, злой как черт.

— Ты что там копаешься, Билл? Здесь с самого утра солнце сияет на небе, как новенький доллар. Наверно, будет чертовская жара. Мне уже три раза звонили, спрашивали, нужно ли подавать воду в канавы. А я — то думал, ты скажешь, что над нами тучи.

— Над тобой еще нет, Рой. Подожди немного, посмотрим.

Он снова повернул на юг, продолжая переговариваться по радио, а Мак Куин там, в Дуарте, нетерпеливо шептал ему прямо в ухо. На полпути к гавани он повернул обратно. Теперь он мог наблюдать за тем, как мощные воздушные толщи движутся через Кахуэнгу, кое-что просачивается через Арройо Секо и ущелье Койоте. Арройо Секо не очень беспокоило его, чего нельзя было сказать о Кахуэнге.

— Не порите горячку с канавами, Рой, — сказал он. — Дайте мне еще часок.

— Ну, если у нас тут все сгорит, с тебя три шкуры сдерут, — с угрозой сказал Мак Куин. — Просят тебя, помоги!

— Не сгорит, — утешил его Билл, хотя совершенно не был в этом уверен. — Туча как раз над Алгамброй, Монтери-парком, Темплсити и частью Аркадии. Я сейчас, в один момент буду возле тебя.

Рой повесил трубку, а Билл повернул опять к Голливуду и покачал головой. Туча явно шла через Кахуэнгу. Что ему делать — попытаться остановить ее или сбыть Руду и его людям с их горохом, шпинатом и цитрусовыми? У садоводов Сан-Габриэля эта туча была на носу, и Билл хотел, чтобы она у них пролилась. Но, быть может, она совсем и не собиралась идти через ущелье Койоте. Может быть, лучше пустить ее к долине Сан-Фернандо, чем рисковать и потерять всю эту массу воды?

Он решил действовать, основываясь прежде всего на собственном опыте. К черту Джерри Руда! Теперь Билл больше чем когда-либо чувствовал, что он постыдно уступил самому худшему в себе.

— Попробую-ка я дать местное орошение Кахуэнге и установить там стационарный холодный фронт, который остановит ток воздуха по ущелью, — сказал он Сиду Беку. — Свяжись с кем надо и давай мне знать, что у меня получается. Ну, я пошел.

Он пролетел над долиной Сан-Фернандо и опять вернулся к ущелью Кахуэнге. Как только он почувствовал, что начинается болтанка, он пустил в ход распылитель. Двуокись углерода, выпущенная крупинками, создала в распылителе высокое давление. Двух выстрелов было вполне достаточно. Как только перед ним замаячила уродливая круглая вершина горы Голливуд, он выстрелил и услышал, как из ракетницы с жужжанием вылетели крупинки. Оставив сбоку Голливуд, он выпрямил трассу и по спирали поднялся вверх — наблюдать. Теперь внизу, под ним, там, где должно было быть ущелье, вместо гладкого быстрого потока виднелись буйные завихрения.

Но тут позвонил Сид Бек.

— Ну, кажется, ты сработал наславу! Над Голливудской чашей льет чертовский ливень и симпатичный душ — над Локхидским аэропортом, — отрапортовал Сид. — А что ты видишь из кабины?

— По-моему, туча сбавила скорость, еще когда проходила через Кахуэнгу, — с сомнением проговорил Билл, — и сейчас она движется немного быстрее вверх на Арройо Секо, но ущелье Койоте обошла стороной. Пока еще в Помоне небо чистое?

— Пока чистое.

— Сейчас я могу только ждать и наблюдать.

Облака были точь-в-точь как стадо овец. Нескольким из них он преградил путь, так как они пытались просочиться через Кахуэнгу. Теперь они кружились там, внизу, как бы желая выбраться оттуда, но им словно не хватало сообразительности прорваться сквозь другие ворота. Но вот сразу за Кахуэнгой в массе облаков появился маленький просвет. Билл уже мог явственно различить Гриффит-парк.

Он закрыл эти ворота, воздвиг этот барьер. Крупинки сухого льда выделили влагу в ущелье, подобно тому как в жаркий день запотевают стенки кувшина с водой. Дождь шел на пространстве, не большем чем квадратная миля. В этом месте холодная масса не только не была холодной, она даже не была массой. Равномерный поток, вытяжная труба Кахуэнги, овцы, беспорядочной волной бегущие через ворота, — все было нарушено.

Это удавалось сделать не всегда. Билл кружил над центром Лос-Анджелеса. Там, внизу, было отличное «сырье», насыщенное влагой; теперь, когда облако было сжато горами, оно было чернее обычного. Ветер немного изменился и стал уже не южным, а юго-западным.

— Есть какие-нибудь новости с земли? — опять спросил он у Сида.

— Уиндсок и Локхид попали в зону увлажнения, но у них там только немного попрыскало. А что у тебя? Да, Билл, мне звонил Мак Куин. Над Дуарте стоит небольшая дымка, но он обеспокоен.

— Попробую еще разок, Сид, — сказал Билл, завидев приближающийся просвет над Гриффит-парком. — Черт возьми, опять все пошло через Кахуэнгу.

— Поверни тучу и веди сюда.

Под ним была долина Сан-Фернандо и, снова пройдя над всем ущельем, он вытащил вторую обойму, сейчас уже на большей высоте. Когда он с рокотом пролетел над Голливудом, распылитель еще шипел в его руках. Он поднялся вверх и усмехнулся, когда увидел, как там, внизу, все кипит.

Люди ходили через перевал Кахуэнгу вот уже больше ста лет. За это время здесь в засушливом месяце июне сильный дождь шел не больше пяти-шести раз. А Билл устроил тут хороший дождь меньше чем за двадцать минут. Голливуд неплохо промочило; для подтверждения этого ему не нужен был и звонок Сида.

— Теперь через Койоте идет мощный поток, Сид! — радостно объявил он. — Ради бога, сообщай, что и как! Для меня из-за солнечных отсветов все места на одно лицо. Иду к тебе.

Когда он с ревом проносился над долиной Сан-Габриэль, Дуарте и Пуэнте скрылись под пологом облаков, но над Помоной висела только легкая дымка, а Фонтана и Клермон были видны как на ладони. Он поднялся на шесть тысяч футов и скрылся там на двадцать минут — автопилот вел его по широкому кругу, телефонная трубка была прижата к уху.

Когда они опять наладили связь, Сид доложил ему о том, что делается на земле.

— Над Аркадией — сплошная облачность, на первый взгляд высокая плотность. Над Сан-Димасом и Ковиной тоже. Не так жарко в Спадре — переменная облачность, есть и тень. В ущелье Койоте ветер — 7,3 мили в час. В Кахуэнге все еще заблокировано, но в Локхиде ветровой клин опять отодвинулся, и, наверное, поток воздуха возобновится. Над Спадрой сплошная облачность — похоже, что там был грозовой очаг. Сплошная облачность и на подходах к Футхилл Бульвар, на основных аэролиниях. Билл, да облачность здесь повсюду! Теперь ты знаешь обстановку не хуже моего.

— Ну, я пошел, — сказал Билл. — Держи меня под контролем.

Ровно в 6.34 он начал снижаться, держа курс на север, в долину Сан-Габриэль, к горам Сьерра Мадре, и пустил в ход два распылителя, а когда все крупинки кончились, стал стрелять из третьего.

Началась болтанка, и он понял, что проходит над Сан-Марино. Тогда он взмыл вверх, сделал круг над Пасаденой — там не было черной тучи, так как местные жители не хотели дождя. Завихрения над Кахуэнгой были еще различимы, но ток воздуха через ущелье возобновился.

Но теперь это было уже неважно. Все оставшиеся тучи могли пройти над долиной Сан-Фернандо, ну и пусть! Он повернул назад и над Алгамброй разрядил четвертую обойму. Когда он опять миновал Помону, магазин с патронами опустел. Билл снова повернул к Лос-Анджелесу и с южной стороны прочесал долину пятой обоймой. Как только крупинки зашелестели над ущельем Койоте, он начал принимать от Сида сообщение о земных делах.

— В Санта-Фернандо — чертовски симпатичный дождик, и все еще идет. Холодный, резкий ветер! Молодец, Билл! Вот уж работа так работа! Аэропорт Эль-Монто прямо затопило! В колледже Помоны воды уже по щиколотку, у меня пока нет ареометра, из окна, на глазок, похоже, что шесть миль в час. У Паддингстонского водохранилища проливной дождь! Везде идет дождь! Больше всего осадков в западной части долины, но и нашему захолустью, кажется, тоже достаточно перепало!

Внезапно Билл почувствовал, что устал. Гонять ветер, выдаивать облака — при этом его охватывал не меньший азарт, чем в детстве, когда он наблюдал, как маленький зверек проделывал фантастические трюки среди горевшей травы. Но теперь дело сделано. После пререканий с Патти ему бы поспать хоть двадцать минут.

— И что это пришло в голову просить извинения? — бормотал он себе под нос. — Когда человек пристает с извинениями, он только сам остается в дураках.

Он пролетел над аэропортом Розмид, но в тех местах еще лил им же созданный дождь, так что туда не стоило лезть. Он сказал Сиду о своих последних наблюдениях и сделал это не из чувства долга. Просто ему было приятно внести свой вклад в синоптические карты. А то, что он опять оказался над домом Патти Верньер, конечно, было простой случайностью.

Над долиной Сан-Фернандо скопилось много туч, правда, рваных. Эти клочья тут образовались благодаря двум барьерам холодного воздуха, которые создал он. Студио-сити, где жила Патти, терялся в облаках. Повинуясь порыву, он спикировал вниз и пронесся всего в трехстах футах над ее домом, на полном газу с двумя воющими моторами.

На сей раз он все хорошенько рассмотрел. Вон стоит большой красный автомобиль с открытым верхом, бесцеремонно припаркованный к подъездной аллее. Вон миссис Верньер развешивает мокрое белье, а Джерри ей помогает. Конечно, Джерри всегда очень демократичен. Сильный мира сего чудит — помогает своим «подданным» в работе по дому! Билл скрипнул зубами.

«Я работаю, надрываюсь, а этот тип во фланелевом костюмчике развешивает себе старушкины кружевные скатерочки! Но если я снова извинюсь перед Патти, надеюсь, что она…»

Но вот затрещал зуммер. Он снял трубку, крикнул: «Алло!» Он думал, что это Рой Мак Куин, но это оказалась Патти.

— Билл, ах дуралей ты этакий! Конечно, это ты пролетел сейчас над домом на бреющем полете? Господи, если Джерри доложит куда следует и ты потеряешь лицензию…

— У меня метеосамолет, детка, и я имею право проводить наблюдения там, где пожелаю! — отрезал он. — Но какая светская сценка разыгрывается у вас на заднем дворе! Я вижу, что этот подонок, который там у вас подвизается в роли прачки, успел-таки как следует разбудить тебя!

— Да что ты, Билл! — заворковала Патти. — Уж не ревнуешь ли ты?

— Ты чертовски права, я ревную! Я всегда устраивал дождь на участке твоей старухи и всегда шел навстречу Джерри, и вот чем они мне отплатили!

— Билл, мне бы так хотелось подразнить тебя еще немного, но ты сказал, что у тебя все хуже некуда. Я уже объявила Джерри — пусть катится куда глаза глядят. Я и не проснулась, а просто не могла заснуть после твоего звонка. Это так мило с твоей стороны, Билл. Маленькие знаки внимания от тебя значат для меня так много. Если бы ты… Где ты, Билл?

— Я здесь! Просто дело у нас зашло слишком далеко, чтобы его откладывать. Ты это хочешь сказать, радость моя?

— Вот именно, мой дорогой.

— И мама тебе не помеха?

— Ну, я ее не очень-то слушаю.

Теперь он был на высоте 2400 футов и отчетливо видел, как из Студио-сити к Ван-Нюйсу движется облако средней плотности.

— Слушай, детка, — сказал он. — Я скоро опять поговорю с твоей мамой, но сейчас преподам ей маленький урок. Поддержи меня. Передай Джерри, что я собираюсь позаботиться о его горохе, шпинате и цитрусовых, хорошо?

Он услышал, как она пошла сказать об этом Джерри, но тут же повесил трубку. Дело сделано. Джерри сказал ему, что хочет дождя, и он должен за все расплатиться. Таков закон.

Он опять взял курс на Ван-Нюйс, развернулся и, когда пошел над долиной к ущелью Кахуэнги, медленно нажал на курок последнего магазина. Потом взмыл ввысь, какое-то время поболтался там, издавая радостные восклицания и не обращая внимания на неистовый треск зуммера. У Патти есть чувство юмора. Патти поняла шутку! Патти опять на его стороне! Ему стало легче. Он только чуть-чуть соснет, а потом позвонит ей, и они оба посмеются над тем, как это выглядело на земле.

Сверху-то это выглядело здорово. Он как следует изрешетил облако, и вся вода, какая в нем была, внезапно и с силой хлынула вниз. Через десять минут прояснилось настолько, что он на одно мгновение отчетливо увидел все в бинокль.

Там, внизу, миссис Верньер собственной персоной галопом неслась к дому с последней порцией накрахмаленного белого белья — конечно, она его внесла в дом, когда дождь уже кончился. Должно быть, ей придется его перекрахмаливать, а может быть, и снова перестирывать. Во всяком случае он надеялся на это.

А белье миссис Верньер спасал от дождя именно Джерри Руд самолично в насквозь промокшем белом фланелевом костюме. Когда Джерри развешивал белье, он выглядел совсем молодцом, но сейчас у него был жалкий вид. Билл мог бы дать некоторые объяснения миссис Верньер, но пусть лучше это сделает Джерри В конце концов кто как не Джерри заказал дождь?!

Он заметил, как кто-то прошел к парадному крыльцу. Миссис Верньер и Джерри не могли видеть этой маленькой фигурки в розовом платье — руки у нее были сомкнуты над головой жестом победителя.

Билл покачал крыльями в знак того, что заметил ее. Потом зевнул, улыбнулся и повел машину на посадку. Когда он заглушил мотор и вылез из самолета перед своим ангаром, часы показывали 7.42. У него было такое ощущение, будто он вкалывал весь день с утра до вечера.