Кости в лесу
НОГА ПЕНЕЛОПЫ почти зажила, так что она могла ходить без палки, да и мой нож был готов – теперь он не падал с пальца. Волка я не видела с прошлой ночи, и когда он не появился утром, мне стало ужасно плохо. Мы были готовы двинуться в путь. И хотя уходить не хотелось – я бы лучше осталась и подождала, пока Волк простит меня и вернется, – мне было ясно: пока Пенелопа со мной, он не придет.
Никогда не думала, что придется выбирать между ними, и даже представить не могла, что выберу Пенелопу.
Я научилась читать свое имя, знала, как пишется «Волк», «дерево», «олень» и «Лайон». По словам моей наставницы, скоро мы перейдем к словам посложнее и даже научимся читать целые предложения. У меня в кишках завелся маленький червячок страха, и я никак не могла сосредоточиться на учебе.
Пенелопа уже достаточно окрепла, чтобы дойти до Халвестона, и начала приводить в порядок волосы и одежду. Я ей сказала, что люди в Халвестоне не обратят внимания, если на ней будет пара грязных пятен; даже наоборот, станут таращиться, если ты там такая чистенькая появишься. Когда мы придем в Халвестон, то быстренько побежим в контору, что дает разрешения, а потом я постучусь в дверь к своим родителям. Я не помнила, как они выглядят, но знала: они улыбнутся, когда увидят меня. Они засияют от радости, обнимут крепко-крепко, поцелуют и скажут, что больше никуда меня не отпустят.
Червячок страха поднял голову, когда мы с Пенелопой сделали первый шаг по направлению к городу. Она шла медленно, но не ныла, а я держалась поближе – вдруг упадет. Небо затянуло темными тучами, и начал капать дождь, когда мы подошли к воротам.
– Наверное, они в городе. – Пенелопа говорила тихо и заметно напряглась, когда нас окружила толпа. – Твои родители.
А где им еще быть!.. В БиСи всего не так много больших городов: Халвестон, Долстон и Риджуэй, а на севере так вообще ничего нет, сплошная глухомань.
Я Пенелопе об этом ничего не сказала, просто кивнула, а она посмотрела на меня так, словно я ее не услышала.
Теперь, когда рядом со мной была такая очаровашка, как Пенелопа, Халвестон оказался совсем другим городом. Мужики, которые раньше не обращали на меня внимания, теперь свистели и выкрикивали нам вслед всякие непристойности. Кислолицые бабы косились на нее, словно она собиралась увести у них мужей. Такая девушка, как Пенелопа, в городке вроде Халвестона – что ледяная вода в засуху. Все хотят глотнуть, и никто не намерен делиться. Ее белое платье посерело от грязи, но кому до этого дело. Увидев ее открытые плечи, мужики наперебой предлагали куртки, а заметив повязку на ноге, клялись донести на руках до луны и обратно. Ну и я – коротышка рядом со стройной богиней, да еще с огромным рюкзаком. Судя по улыбкам и подмигиваниям, меня принимали за мула.
– Этот город… – с придыханием сказала Пенелопа, изумленно озираясь по сторонам, словно мы попали в волшебную страну. – Он такой… живой.
– Хватит уже восторгаться, – сказала я ей. – Здесь не так уж все красиво, поверь.
Чем дальше мы шли по улицам, тем сильнее становился дождь. Земля размокла, превратившись в густую подливку, и народ начал натягивать шляпы или прятаться в бары и игорные дома. Туфли Пенелопы, выжившие в бурной реке, постоянно увязали в грязи. В очередной раз потеряв туфельку, она прокляла грозу и сняла вторую.
– Добрый день, мисс, – раздался знакомый голос.
– Добрый день, сэр. – Пенелопа улыбнулась Стенли Билкеру, словно кошка змее.
Этот тощий ублюдок меня даже не узнал.
– Такая красивая женщина не должна мокнуть под дождем, – сказал он, прикрываясь шляпой. – Особенно без соответствующей одежды. Я буду счастлив проводить вас в лучший бутик Халвестона. Ваш мужчина может подождать на улице под навесом. У меня много друзей в городе, которые с радостью дадут скидку прекрасной леди. Если вам негде остановиться, я могу посоветовать одно местечко с чистыми простынями. А пока ваш мужчина занимается своими делами, я с удовольствием пригласил бы вас чего-нибудь выпить.
Пенелопа подняла брови и расхохоталась. Совсем не так, как обычно. Этот смех словно говорил: «Сэр, вы сейчас ляпнули ужасную глупость!»
– О боже, – сказала она, глядя сквозь него. – Боюсь, вы все неправильно поняли. Моя спутница не мужчина, и вы, как вижу, тоже.
Стенли ощетинился, его усы встали дыбом, но Пенелопа продолжала:
– Таких, как вы, можно найти в любом конце этой несчастной страны. Наверняка вы еще и участки продаете! Спорим, ваши разрешения не стоят бумаги, на которой написаны. Вы забираете деньги у мертвых и крадете у живых, торгуя их мечтами.
Вокруг нас стали собираться люди. Стенли покраснел, надул щеки и начал что-то бормотать, однако никто не обратил на него внимания.
Пенелопа шагнула к нему и повысила голос, чтобы все слышали.
– Вы из тех мужчин, что не могут честно зарабатывать на жизнь из-за… – она кивнула на его достоинство, – некоторых дефектов анатомии.
Из-под навеса перед магазином послышались смешки.
– Мисс… – зашипел Стенли, внезапно лишившись голоса.
Я стояла и лыбилась во весь рот. Стенли взглянул на меня и наконец узнал. Его глаза сделались круглыми, как блюдца.
– Ты! – завопил он.
Люди вокруг нас смеялись и подталкивали друг друга локтями. Толпа росла.
– Сэр, – жестко сказала Пенелопа, и все внимание вновь переключилось на нее. – Я не нуждаюсь в ваших услугах.
Жители Халвестона, ухмыляясь, ждали, что теперь будет делать Стенли. Таких людей, как он, опасно выставлять дураками. У них нет тормозов, и если у такого типа есть револьвер, то лучше придержать язык, когда с ним разговариваешь.
Пенелопа взглянула ему прямо в глаза и сказала:
– Свободен!
Навощенные кончики усов задрожали. Я потянулась за ножом, и он заметил мое движение. Я стояла достаточно близко, чтобы выпустить ему кишки прежде, чем он схватится за оружие.
Стенли все понял. Конечно, он ведь мошенник, а не дурак. Он поднял обе руки и поклонился Пенелопе.
– Браво, дамочка! Больше я тебя с твоим песиком не побеспокою. – Он отступил на несколько шагов и добавил: – Вот только Халвестон – город небольшой. Наши пути еще пересекутся.
Стенли нырнул в толпу, чуть не сбив с ног какого-то парня, и исчез.
Я, наконец, прыснула от смеха и обняла Пенелопу за плечи.
– Да ты с тем же успехом могла ему причиндалы отрезать и на серебряной тарелочке подать!
Она улыбнулась.
– А разве делают такие маленькие тарелочки?
– Он не забудет, – сказала я, когда до меня дошло, что мы только что натворили. – Теперь у нас есть враг.
Люди начали расходиться, но одна женщина, одетая в лиловый плащ с золотыми пуговицами, почти не заляпанный грязью, подошла к Пенелопе и пожала ей руку.
– Я столько лет хотела ему все это высказать!
У нее был странный акцент. Пенелопа потом объяснила, что она из Франции, но я не знала, в какой стороне от БиСи это место находится, да и особо не интересовалась.
Держа руку Пенелопы, женщина продолжила:
– У него сомнительные дружки. Будьте осторожны.
Пенелопа кивнула, но, видать, она эту мелкую тварь не боялась. Наверное, знала что-то, чего не знала француженка.
– Мы с подругой уже имели дело с людьми подобного толка, но спасибо за заботу, мисс…
Женщина вновь протянула руку и представилась:
– Мадам Делакруа. Амандин Делакруа.
Пенелопа напряглась, словно ее окунули в холодную воду.
– Enchantй, – выдавила она сквозь сжатые зубы.
Они долго смотрели друг на друга – Пенелопа настороженно, с широко открытыми глазами, а Делакруа понимающе и удивленно. Похоже, Пенелопа ее знает. Еще один секрет, который кроется в хорошенькой головке.
Пенелопа и Делакруа начали тараторить на незнакомом мне языке. У женщины морщинки вокруг глаз и тяжелая челюсть; волосы цвета воронова крыла уложены с помощью шпилек так, чтобы они обрамляли лицо. Непонятно, какой они длины – до плеч или до колен. Да и вся женщина какая-то непонятная. Старше меня и Пенелопы, вместе взятых. Ни худая, ни толстая. Словно из глянцевых журналов моей бабки – слишком яркая. Богатая, видать, но не боится просто так бродить по городу.
Мне стало скучно.
– Извините! – громко сказала я. Не слишком вежливо вышло. – Нас ждут дела.
Делакруа не понравилось, что я влезла в разговор: она замолчала, облизнув зубы. Я заметила, как кончик языка скользнул по деснам, и у меня желудок свело.
– Pardon, mademoiselle, – обругала она меня какими-то нехорошими словами.
Пенелопа, даже когда болела, такой бледной не была.
– Надеюсь, мы поняли друг друга? – спросила женщина.
Пенелопа настороженно и неохотно кивнула. Делакруа с улыбкой попрощалась с нами обеими. Я еще ни у кого такой походки не видела: она словно плыла над грязью. Ее ждала группа мужчин, и, прищурившись, я даже сквозь дождь рассмотрела их модные костюмы. Красавчики в Халвестоне! Те самые, которых я уже видела раньше.
– Пошли отсюда, – сказала я и вцепилась в Пенелопе руку. Она покорно позволила себя утащить.
В полдень над Халвестона нависла тьма, солнце пряталось за черными дождевыми тучами, и город был полон опасностей. Рисунки висели на каждом столбе, однако Пенелопа презрительно махнула рукой и сказала, что мои волосы нарисованы неправильно. Я их коротко стригла, а на портрете они до плеч.
– Побрейся налысо, и тебя вообще никто не узнает, – заявила она.
Сначала я была склонна согласиться, но потом представила себе, как мои родители посмотрят на лысую девицу, которая явилась из ниоткуда и называет себя их дочерью.
Контора, которая выдает разрешения, находилась в другом конце города. Маленькое кирпичное здание было зажато между борделем, вывеской которому служило ржавое крыло от самолета, и харчевней, перед которой стояли красные пластиковые стулья. А что, логично – покупаешь себе участок земли, потом набиваешь брюхо и идешь отмечать с девчонками или парнями, которые не могут сказать «нет». В этом городе много разных ловушек для кошелька.
– Так ты собираешься мне рассказать? – спросила я Пенелопу.
Она даже не взглянула на меня.
– Что рассказать?
– Нечего лапшу на уши вещать, – буркнула я. – Сама знаешь.
Пенелопа откинула со лба влажную челку.
– За меня уже заплачено, помнишь?
– Хочешь сказать, это та женщина, которая за тебя заплатила?
Не знаю почему, но я взяла ее за руку и крепко сжала. Лучше забыть те дни в ящике и на корабле.
– И о чем вы договорились?
Пенелопа вздохнула.
– Я отдаю ей деньги до конца месяца или придется отрабатывать долг.
– Сколько?
Она горько рассмеялась.
– Слишком много.
Я сжала ее руку, и тут у меня в голове возникла идея.
– Слушай, мои родители наверняка богаты и той женщине, Делакруа, горы золота отвалят, если я их попрошу.
– Элка… – начала Пенелопа, но я ее не слушала.
– Главное, их найти, и ты еще до утра избавишься от своего долга.
– Я не…
– Ты спасаешь меня, а спасаю тебя. Помнишь? – сказала я, и она грустно улыбнулась в ответ. – Если поторопимся, то ты получишь деньги еще до рассвета.
– Хорошо, – неуверенно ответила Пенелопа.
У меня голова шла кругом, и я не разобрала ее тон, не услышала, что она меня предостерегает. Но, черт возьми, я чувствовала – мои родители здесь. И сегодня мы их найдем!
Клерк оказался тщедушным, суетливым человечком, в рубашке с расстегнутым воротом. Борода у него росла только на шее и на подбородке, а остальная часть лица была гладкой, как у младенца. Я прикинула, что ему лет сорок, хотя кожа как у двадцатилетнего.
– Вам помочь? – спросил он, когда мы вошли.
В комнате места хватило бы человек на двадцать, но он работал там один. Перед его столом стояло два стула, на которых мы и пристроились. Вдоль стен тянулись ряды металлических шкафов с выдвижными ящиками, и везде были навалены кучи бумаг.
– Мы ищем людей, которые подавали заявки на добычу много лет назад, – сказала Пенелопа.
Клерк вздохнул.
– Извините, мы такую информацию не выдаем.
Пенелопа жалобно распахнула глаза и склонилась над столом.
– Пожалуйста, мы должны найти их. Это очень важно.
– Правила есть правила, – уже не очень уверенно ответил клерк.
– О, прошу вас, – улыбнулась Пенелопа. – Нельзя ли чуть-чуть отойти от правил? Моя подруга ищет родителей.
Клерк еще раз вдохнул, будто не в силах сопротивляться.
– Я буду очень, очень благодарна, если вы нам поможете, – добавила она, трепеща ресницами.
– Ну… – начал клерк, и я поняла, что он на крючке. – Я не вправе дать вам информацию, но если вы найдете ее сами…
Пенелопа улыбнулась, поняв, что он имеет в виду.
– С радостью покопаюсь в ваших бумагах.
Я вздохнула, заметив возбужденный блеск в глазах клерка. Хорошо бы дело только глазами и ограничилось.
– Я подготовлю документы. Они там, сзади… где нас никто не побеспокоит.
Когда он исчез за металлическими шкафами, я повернулась к Пенелопе и прошептала:
– Те же не собираешься сделать то, о чем я думаю?
Она нахмурилась.
– За кого ты меня принимаешь? Давай, исчезни ненадолго. Пойди поешь или еще что-нибудь. Только оставь мне рюкзак и нож. На всякий случай.
– Я тебя не брошу.
Пенелопа положила руки мне на плечи.
– Я с ним справлюсь. Просто скажи, как звали твоих родителей, и оставь мне нож.
– Мне это не нравится.
Пенелопа улыбнулась и чмокнула меня в щеку.
– Положись на меня.
Что я и сделала. Можете считать меня идиоткой, но я этой девушке доверяла. Я сказала ей, как звали маму и папу и в каком году они сюда прибыли. Слова из маминого письма крепко-накрепко отпечатались в памяти. Я оставила ей нож, и она засунула его в рюкзак. Сам по себе нож привлекает внимание, а если он в рюкзаке, никто и слова не скажет.
– Вы идете? – крикнул клерк. – У меня тут для вас куча бумаг.
Я вновь вздохнула.
– Задай ему жару, если будет руки распускать.
– Не сомневайся!
Я вышла из конторы и потом не спрашивала Пенелопу, что произошло в той комнате между металлическими шкафами. Дождь пошел сильнее, и Халвестон превратился в город-призрак. Пустынные улицы и закрытые ставни. Дождь стал для меня благословением, превратив лица на портретах в черные кляксы. Впервые, гуляя здесь, я почувствовала себя в безопасности, хотя удовольствия от такой прогулки никакого. Ботинки у меня хорошие, но в такой грязи они долго не протянут. А Пенелопа босиком вообще далеко не уйдет.
К счастью, я знала, где купить дешевую обувку, и денег как раз хватало. Я направилась к дому доктора, возле которого лежала кучи обуви. Конечно, я помнила, что ботики мертвецов приносят несчастье, но, прикинув все за и против, решила рискнуть.
Доктор сидел на крыльце, держа на коленях двустволку, прямо рядом с кучей обуви, которая стала еще выше.
– Не думал, что снова тебя увижу, – недружелюбно сказал он.
Он не встал мне навстречу – сидел в тени и, похоже, был совсем не рад гостям.
– Мне ботинки нужны, – сказала я.
– У тебя есть ботинки.
– Для моей подруги, которая ногу поранила. Ей уже лучше, спасибо вам большое.
Я высматривала мальчишку, который продавал обувь, но его нигде не было, потому я протянула несколько долларов доктору.
– Я заплачу.
– Мне не нужны твои деньги, – мрачно сказал он.
Я присмотрела одну пару на самом верху, подходящего размера. Видать, раньше они принадлежали молодому парню и выглядели совсем новыми.
– А что вы хотите? – спросила я и придвинулась поближе, чтобы быстренько их схватить, если понадобится.
Наверное, доктор понял, о чем я думаю. Он подцепил ботинки двустволкой за связанные шнурки и приподнял их.
– Я хочу, чтобы вернулся мой сын.
У меня сердце упало. Выходит, это его сын обувь продавал.
– А что с ним случилось?
Доктор смотрел на ботинки, и глаза у него были красные – я даже в темноте заметила.
– Нашли в лесу два дня назад. Без ног. – По щекам доктора потекли слезы. – Его разделали, как тушу. Мы потом нашли костер. Там были… кости.
Он выпустил ботинки и зарыдал, вытирая слезы белым рукавом.
Во мне пылала темная, яростная ненависть. Это не он. Точно не он.
– А волосы у вашего парня были? – спросила я, желая убедиться.
Доктор удивленно взглянул на меня, словно я говорила на другом языке.
– Откуда ты знаешь?
Да будь оно проклято!.. Крегар убил парня, а волки и медведи обглодали ему ноги. Я видела отражение того, что сделал Крегар, в глазах доктора. Крегар пришел за мной прямо к его порогу.
– Я… я найду убийцу. Клянусь, найду и убью. Если понадобится, я убью его десять раз.
Доктор посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Откуда ты его знаешь?
– Не имеет значения.
Доктор поднялся.
– Ты привела монстра к моему порогу, а теперь говоришь, что это не имеет значения?
Я покачала головой, отчего капли дождя разлетелись во все стороны.
– Он за мной всю зиму охотился.
В голосе доктора звучало презрение.
– Лучше бы он тебя поймал. Лучше бы он убил тебя, а не моего мальчика, моего прекрасного мальчика…
В глубине души начала разрастаться скорбь, и мир окутала тьма.
– Согласна. И он все еще может меня убить, если я не доберусь до него первая. Но богом клянусь, я заставлю его заплатить за все.
Доктор нагнулся, взял ботинки и швырнул их мне.
– Надеюсь, твоя подруга знает, что ты такое. Помоги ей бог.
Этот добрый человек в моих благодарностях не нуждался. Он был сломан, и сломала его я. Нож держал Крегар, но я была его рукой.
Я прижала ботинки к груди и бросилась прочь. Бежала по улицам, пока они не стали похожи одна на другую. Дождь и не думал затихать, смеркалось. Хорошо бы найти бар. В ушах до сих пор звучали слова доктора и его рыдания; надо было их заглушить. Перед глазами стояли все те ужасы, которые я совершала… могла совершить… наверное, совершила. Я видела, что делал Охотник, когда становился Крегаром, но раньше я была слепа. А теперь могла разглядеть все так же ясно, как долину Муссы с вершины холма. Воспоминания пытались прорваться в мозг; если бы у них получилось, я бы просто умерла.
Нашли кости.
– На три пальца! – сказала я бармену, ткнув в бутылку.
Он налил мне и взял деньги.
Огненная вода обожгла горло.
На доллары, которые получил Колби за мое тело, я купила еще пару стаканчиков, и даже сдача осталась.
Слова Крегара засели в голове, как иглы дикобраза: «Подумай, почему я тебя не убил».
Я выпила еще стаканчик, и иглы притупились.
Я не из тех, кто прячет правду на дне бутылки, однако сейчас у меня не хватило бы сил встретиться с правдой лицом к лицу. Видеть, как доктор, самый добрый человек, которого я встречала в жизни, буквально истекает кровью из-за меня, было выше моих сил.
Мне нужно избавиться от ангела и дьявола на плечах, сбросить со спины эту ношу.
Спотыкаясь, я вышла из бара и сразу поняла, что должна сделать. Словно глядя на меня, на вершине холма стояла ярко освещенная тюрьма. Я зашагала к ней по пустым улицам, увязая в грязи. Я шла к Лайон, чтобы ответить ее на вопросы. Шла в камеру, к цепям и решеткам. Я расскажу все, что знаю о Крегаре, и Лайон его поймает. Мне больше не придется убегать.
Неожиданно меня схватили за руку и громко воскликнули:
– Элка, я их нашла!
Я резко обернулась и увидела Пенелопу. Ее ноги были покрыты грязью после быстрого бега, платье и волосы промокли под дождем. Я не понимала, что она говорит. Моя кровь была густой от страха и алкоголя, и я не узнала бы собственного имени, если бы мне его прошептали на ухо.
Я совсем растерялась и без слов протянула ботинки. Пенелопа машинально их взяла.
– Ты меня слышишь? – Она притянула меня к себе, чтобы взглянуть прямо в глаза. – Я нашла твоих родителей!
