Эпилог
Никто, наверное, не ожидал, что такой волшебный эффект способна вызвать эта очень пожилая, уставшая женщина.
В этой ситуации давно забытая песня вдруг стала равной по мощи «Марсельезе». Глаза Толика заблестели от слез. Он взглянул на Корнилова. Тот тоже стыдливо смахивал влагу со щек. Плакали и другие. Женщины даже не пытались скрыть слез. Мужчины, подобно Юрию и Анатолию, крепились, но и их выдавали блестевшие глаза.
Когда Алина закончила, зрители с полминуты молчали. А потом загремели бешеные аплодисменты. Она исполняла песню за песней, раз за разом срывая овации.
– А концерт-то удался, – констатировал Юрий, когда все закончилось. – Есть у них еще порох в пороховницах.
Анатолий кивнул. Все ему очень понравилось, но не терпелось отправиться в дорогу.
Прощание с турбинопоклонниками было недолгим. Корнилов щедро поделился с ними запасами еды, оружия и боеприпасов. Новый вождь власихинских – такой же крупный, как Рудольф, детина – подошел к Телещагину.
– Что, Кальман, может, останешься? Без тебя скучно будет.
– Да пошел ты! Может, вы с нами, в Метро?
– Если прижмет – ждите в гости!
Корнилов отдал команду выдвигаться в сторону Москвы, сам пошел рядом с носилками Томского и полушепотом сообщил ему:
– А я ведь не только из-за концерта в эти места решил заглянуть. Очередной схрон, отмеченный на карте, как раз неподалеку отсюда. Километров через десять посмотрим, какой сюрприз приготовил нам покойный Садыков.
По мере удаления от поселка старое асфальтовое шоссе принимало все более дикий вид. Вскоре о дороге напоминали лишь черные островки, изредка проступавшие в траве. Потом исчезли и они.
Вооруженные гасты, в чьи обязанности входило следить за обстановкой и охранять колонну беженцев, пока оставались без дела. Последним из мутантов, которого видели люди, был Хрум. С тех пор, как он доставил спасенного Томского, ни в небе, ни на земле угроз не наблюдалось. Возможно из-за того, что разрушение Жуковки повлияло на местную фауну. По ней был нанесен серьезный удар – многие существа, порожденные ядерной зимой, стали жертвами фермента агрессии и погибли в столице Рублевской Империи.
Корнилов постоянно сверялся с компасом и координатами, выгравированными на золотых страницах Книги Мертвых. Через два часа он объявил привал.
– Это где-то здесь. Да, здесь. Только почему-то я ничего не вижу.
Томский привстал на носилках.
– Камень, Юра. У тех кустов. Это, пожалуй, единственное, за что можно зацепиться взгляду.
– Камень, говоришь? Сейчас мы его разъясним.
Оказавшись у камня, имевшего бледно-розовый цвет, Корнилов пнул его ногой, выдернул из чехла на поясе десантный нож.
– Валун, как валун…
Камень, как очень быстро выяснилось, оказался не просто валуном. Когда лезвие ножа прошлось по его поверхности, царапина заблестела.
– Металл! – воскликнул Юрий. – Ты прав, Томский, – никакой это не камень. Маскировочка! А-ну, ребята, ставьте носилки и помогите мне перевернуть эту штуку.
Усилиями трех человек валун удалось перевернуть. Под ним, в аккуратном углублении, оказался кодовый замок – блестящий прямоугольник с десятью пронумерованными кнопками и небольшим дисплеем.
Корнилов открыл Книгу.
– Так-так. Снова код.
Он принялся нажимать кнопки. Когда была набрана последняя цифра, цвет дисплея сменился с красного на зеленый, а пласт земли вокруг камня пришел в движение: вместе с травой и кустами плавно и почти бесшумно отъехал в сторону, открыв вход в подземелье. Стали видны бетонные плиты, уходившие вниз, под уклоном в двадцать градусов.
Корнилов начал спускаться в схрон первым. Как только нога его коснулась пыльной плиты, вспыхнул свет вмонтированных в стены ламп.
– Ах, чтоб мне лопнуть! Твою мать. Томский, ты только посмотри на это!
А посмотреть было на что. Первым, что увидел Толик, когда его внесли в бункер, был скелет мужчины в сером комбинезоне. Еще два скелета лежали на бетонном полу, в нескольких метрах от первого. Те же серые комбинезоны и отсутствие признаков насильственной смерти.
– Они умерли от голода, – тихо произнес Юрий. – Их заперли здесь и обрекли на…
– Все логично, Корнилов, – вздохнул Толик. – Логично с точки зрения такого маньяка, как Рамзес. Фараоны имели привычку замуровывать рабов, которые завершали последние работы. У Садыкова подобное отношение к людям вошло в привычку. Похожую шутку он проделал с Хмельницким.
– Вот сука!
На дальней стене бункера Корнилов увидел кодовый замок, выглядевший так же, как тот, что был спрятан под фальшивым камнем. Опять пришлось открывать Книгу Мертвых. Юрий ввел очередную комбинацию цифр.
Загудели невидимые моторы. Стена поплыла вверх и скрылась в прорези потолка. В новом, на этот раз гораздо большем, помещении вспыхнул свет. Теперь это были не просто лампочки под матовыми колпаками, а два мощных прожектора.
Все свободное пространство занимал огромный армейский грузовик с уже знакомой буквой «S» на решетке радиатора. Это была не игрушка вроде джипа, на котором довелось кататься Томскому. Не гламурный внедорожник с претензиями на непобедимость, адаптированный под новые условия жизни, а серьезная машина, изначально спроектированная для перевозки живой силы и военных грузов в экстремальных условиях.
Корнилов восхищенно присвистнул и нежно коснулся пальцами раскрашенного в камуфляжные цвета кузова.
– Я читал о такой «тачиле», но… Видеть не доводилось. Бронированный «Тайфун-У». Выдерживает обстрел из снайперской винтовки и «калаша». Подвеска у грузовичка гидропневматическая, может «поджимать» колеса при прохождении неровностей. Сила, а, Томский? Сейчас заглянем в кабину…
Юрий вскочил на подножку, распахнул дверцу.
– Толян, тут даже сиденья подвешены к потолку! Чудеса! Уважаю…
Слушая восхищенные возгласы Корнилова, Толик думал о «Тайфуне» не как об отличной машине, а как о ниспосланном небесами подарке, который поможет добраться ему домой за считаные часы.
Корнилов, продолжая восхищаться, запустил двигатель. Из выхлопной трубы ударила струя сизого дыма. Что-что, а консервировать и хранить технику Садыков умел.
Томский смотрел на высунувшегося из кабины друга, улыбался ему, а сам думал о своих, особенных, отношениях с машинами. Судьба постоянно преподносила ему их в награду за лишения. Первым был метропаровоз. Потом – «Терминатор». Сейчас вот – «Тайфун»…
Юрий выпрыгнул из кабины.
– Знаю, о чем думаешь. В общем, до белокаменной доберешься с ветерком. Никаких привилегий. Раненых, женщин, стариков и детей отправляем в первую очередь. А поскольку из раненых ты у нас самый продырявленный, то и отправишься первым рейсом. Водилу тебе подберу первоклассного. Хотя, чё там подбирать. Лучше нашего полковника Хорошева никто с этой зверюгой не управится. Ну, само собой Вездеход с Шестерой поедут, за тобой присмотрят, чтоб по дороге в какую-нибудь историю не вляпался. Так что место можешь занимать прям сейчас.
– Спасибо, Юра. За все спасибо. А у самого какие планы?
– Встретимся в Метро. Остаюсь здесь. Пока всех не переправлю. Те, что покрепче, доберутся до Москвы пехом. Остальных на «Тайфуне» в несколько рейсом вывезем. Напоследок в еще один схрон загляну. На карте он последний. Остальные уже в подземке.
Корнилов помог забраться Толику в машину, а сам отправился наружу – отдавать распоряжения.
Среди пассажиров, вскоре занявших места рядом с Томским, из знакомых была только Алина Разина. Она кивнула Анатолию, улыбнулась.
– Товарищ Томский, вы не против того, что очередной концерт я дам на станции имени Че Гевары?
– Обеими руками «за». Начинайте свой гастрольный тур!
В отличие от полной энтузиазма Алины, Носов, похоже, пребывал в дурном расположении духа. Он если и говорил с Толиком, то избегал тем, касающихся станции имени Че Гевары. Предпочитал консультировать Хорошева, когда требовалось показать дорогу, да гладил по спине Шестеру, устроившуюся у него на коленях.
Томского беспокоило настроение карлика: «Обычно Вездеход не впадает в уныние. Что он там говорил о красных? Шевелятся всерьез? Из-за этого Коля ведет себя так странно?»
Когда на горизонте появились первые строения мертвой столицы, Толик забыл о своих тревогах. Он смотрел на широкую спину Хорошева, сидевшего за рулем, и испытывал сильное желание ткнуть его кулаком за то, что тот ведет «Тайфун» не напрямую к улице Подбельского, а какими-то хитрыми объездными путями, известными только Носову. Вездеход – на то и Вездеход, чтобы не ошибаться в выборе дороги…
«Скоро все разъяснится». Томский уже узнал несколько зданий. Раньше, правда, он видел их только ночью, но ошибиться не мог – «Тайфун» приближался к станции.
Нетерпение возрастало. Когда Толик выбрался из машины, то не чувствовал под собою ног. Все, что было дальше, помнил плохо. Смешались мысли, ощущения, звуки и лица. Ему улыбались. Аплодировали. Он обнимал Лену. Взял на руки сына и тоже улыбался тем, кто верил в него, тем, кто его любил и ждал.
Когда восторги улеглись и Томский окончательно понял, что он дома, то увидел Русакова. Тот сидел на скамейке перед столом, и старательно чистил свой разобранный «калаш».
Толик подошел к другу. Не здороваясь, сел рядом.
– Ну?
– Что «ну»? – Командир Первой Интернациональной закончил чистку и точным, резким движением вогнал рожок в корпус автомата. – Вот и ну… Вижу досталось тебе, но отдыхать долго не придется. Нам объявили войну. Красные намерены захватить станцию. И даже не сомневаются в своей победе. Новое название уже придумали.
– Ого! Небось, имени Ленина? Или имени, мать его так, товарища Москвина?
– Не угадал. Станцию Че Гевары переименуют в станцию имени маршала Рокоссовского.
– Война, так война. – Томский взял у Русакова автомат, прицелился в свернутый красный флаг, захваченный в Берилаге и за ненадобностью пылившийся теперь в углу. – Нам не привыкать. Мы мирные люди, но наш бронепоезд… Что расселся? Труби общий сбор!
