НЕСОСТОЯВШИЙСЯ БИЗНЕС И ОХОТА

Жизнь несет вперед как мощный водоворот горной реки, кувыркает бьет о камни и бревна, не всегда принося в объятия пуховых перин с хенесси и черной икрой. В конце 2007 года, лишаюсь удобной и комфортной ксивы, сотрудника правоохранительных органов, с которой я прожил в обнимку около 20 лет. Что такое «ксива», особенно в 90-ых годах, знают все, даже белые медведи. Своего рода проездной билет, который при наличии должной смекалки и оперативной хватке, может привести ее обладателя к служебным и прочим вершинам…

В запои, по заведенной офицерской привычке, уходить не стал, слезы по боевому прошлому не лил, а волчьим взглядом огляделся по сторонам. Корм семье требовался постоянно, потребности сохранились, а простому военному пенсионеру, выделенного месячного довольствия хватило только бы на простоквашу с черным хлебом. Через месяц, я перестал скучать по красной корочке, как по пленочной технике 80-ых годов и мои взгляды устремились в бизнес и перспективы с красивой жизнью.

Друзей-товарищей из числа бизнесменов хватало и задумали мы попробовать свои молодецкие силы на далекой лесопилке в Красноярском крае в загадочном поселке Бугучаны.

В пору становления лесо-заготовочного бизнеса в Бугучанах, посылаем во временную командировку, моего хорошого товарища по имени Константин. Константин принимал роды у зарождающегося бизнеса, однако увлекся страстно и почему то решил остаться в тех краях, бросив все прелести мегаполиса. Пленили его красоты тайги или возможность непосредственно сколотить состояние Рокфеллеров, это осталось тайной. Товарищ обжился, обзавелся семьей и друзьями, чем вызывал у нам не мало вопросов. Но вопросы – вопросами, а бизнес надо толкать, как говорится – еж птица ленивая – пока не пнешь не полетит.

Лесопилка подавала надежды, однако вокруг зарождающегося бизнеса происходила возня с оформлением документов, отсутствовали понимаемые отношения с местной администрацией и стояли проблемы с суровыми гангстерами. Спешно засобирались засвидетельствовать свое почтение Красноярскому краю и Бугучанам в частности.

Край серьезный, люди закаленные суровым климатом, были крепки духом и телом, а река Ангара могла схоронить тела сотни московских варягов, так что поездка предстояла нервозная. Надеясь на свой не малый жизненный опыт, оперское хамство и пропавшее со временем чувство страха, начал собирать чемоданы и изучать карту.

Бугучанский район по площади чуть меньше Латвии, с небольшой разницей – это крайний Север, со всеми вытекающими. В VII веке царь – батюшка раздавал земли в Приангарье бесплатно и много и попер сюда казак и крестьянин, вытесняя с насиженных мест местных эвенков.

В телефонном разговоре с оставшимся в таежной глуши товарищем, получаем четкие указания – одевайтесь теплей, не стесняйтесь, мол не Рим это совсем, даже не Рязань. Запрыгиваю в итальянскую дубленку, на уши кепка из бутика и ботинки с легким мехом внутри.

Бизнес класс рейса Москва – Красноярск, залил нас промышленными дозами коньяка и по выходу с самолета, температурная разница особо не ощущалась, только задышал тяжело как загнанная гнедая перед выстрелом в голову, гулко пуская пары…

В баре аэропорта, явно не мишленовские изыски – омлет, сморщенные сосиски синеватого оттенка и непонятно производства коньяк. Съели по матерились, отрыгнули кто чем смог и уселись в Тайоту лэнд крузер 100. Ехать с Красноярска до Богучар всего ничего – 400 верст. Так книжку почитать. С картинками. Я вздрогнул и провалился в дрем на переднем сиденье японского вездехода, как смертник на электрическом стуле. Сон не шел, болтало как при 5-ти бальном шторме – дорога смесь плохого асфальта с грунтовкой, по краям густой лес, стоявший сплошной стеной.

О кафе и барах речь не шла, остановки предполагались лишь для отлива жидкости. Скорость у японского чермета была минимальна – 60 км/час – лед, заносы, лесовозы на встречу, кюветы манили своей непредсказуемостью и дальнейшими развлечениями с бинтами и зеленкой. Я добрый человек, но тогда был готов засунуть котенка в вентилятор. Через три часа я начал попискивать полевой мышью и просить плеснуть под жабры хоть спирта, хоть антифриза, хоть ослиную мочу с градусом.

Увидев избушку, наподобие «Кафе», где продавался самогон и яичница, я практически лаял, как молодой щенок при виде любимого хозяина. Посиделки были недолгие – наступала темнота, опасность передвижения по таежным дорогам увеличивалась в разы. Константин выталкивал нас с теплой избушки с помощи легких побоев и мата, в утробу не заглушенного автомобиля – на улице – то минус 40.

Через некоторое время для меня наступил апокалипсис – состояние побитого сурка совместимое с тяжелым похмельем, развивалось с каждым километром. Меня качало как лилию на волнах, однообразные пейзажи, урчание дизеля, похрапывание компаньонов, добивали мой организм с силой молота Тора.

Прибыв в пункт назначения, на дрожащих ногах вышел на улицу– луна трещала от яркого сета, деревья жалобно скрепи в ожидании весеннего тепа. Допрыгал в приличный для этих дебрей отель, не раздеваясь упал в кровать, как раненый медведь, вздрогнул всем телом и захрапел сотрясая стены.

Утро резануло ярким солнцем по сетчатке глаза. Выглядываю в окно – холодная синева неба напоминала пейзажи с фантастических романов, снег необычайно яркий, не жалея придавливал крыши домов и осыпал многометровые сосны. Вяло привожу себя в порядок и выхожу на улицу…

Температура уходила под 40, при дыхании сжимало грудь, итальянская дубленка грела как хлопчатобумажная майка, буквально через пару минут тело объял холод, как заскучавшая любовница обняла пришедшего друга.

Рядом с отелем урчали ПАЗИКи – УАЗики, пуская мощные струи выхлопных газов в холодный воздух. Мужики курили беломор и с усмешкой глядели на московских залетных, в ожидании движение к местам вырубки. Меня сморщило как замершую губку, скрипя европейскими штиблетами, поплелся к российскому автопрому. Местные ребята в телогрейках и валенках, сжалившись посадили горе путешественника на переднее сиденье, где хоть как то обдувало теплым воздухом. В дороге ситуация была комична– спина мерзла а ноги горели, ну хоть так…

До делянки – 100 км, дорога исхожена кабанами и лосями, ни одной встречной машины, разговор не клеился – варяги в дольче габане не внушали доверия местным парням. Однако общие интересы – охота и спорт, развеяли напряжение в промерзшем салоне. Бугучановские ребята оказались приятными собеседниками, с чувством юмора и простыми взглядами на жизнь.

Приезжаем, выхожу с теплой машины, меня тут же пронизывает холод, как меч самурая. В тайге кажется холодней, чем в райцентре. Оглядываюсь по сторонам, вижу пару вагончиков и работяг в черных замызганных телогрейках. Чую в воздухе запах мяса и пары алкоголя, интересуюсь завтраком. Лесорубы улыбаясь приглашают в вагончик, смело шагаю внутрь темного помещения.

Наш любой ментовский обезьянник – это пятизвездочный Хилтон. Спал я в окопах и в ментовке с бомжами, но это… Простыни с наволочками – черные. Черные не просто грязные – это вакса, ночь. Места – как в спичечной коробке ни разогнуться не повернуться, нары в два ряда, на полу опилки, но на буржуйке что то шкварчит… От завтрака не отказываюсь, также как от предложенного спирта.…

На лицах хозяев улыбки – пропускаю мимо, внутрь губастый спирта, мясо на сковородке, что то похоже на баранину. Сижу чавкаю, старюсь жиром не залить итальянскою легкую промышленность. Тщательно обгладываю кости смакую непонятным вкусом. Через десять минут накрывает волна легкости и сытости, пора бизнесменить. Выхожу с вагончика, вижу отрезанную голову лайки, потихоньку догоняю что ел, все смеются. Лесорубы комментируют – «воровала продукты», подавляю рвотные синдромы и иду смотреть делянку…

Дальше многого чего было – разговоры, где оппонентами выступали местные парни, перекидавшие карабины с одной руки в другую, смотревшие мне в глаза, как уже павшему лосю, чиновники, которые трезвели только перед смертью. Пытался пешком ночью перейти двухкилометровую Ангару, где по дороге почти без фар шли тяжелые лесовозы, водители которых только случайно не переехали шатающее тело.

Обратно ехали на поезде Гремучий – Красноярск, где на полках висели сосульки размером с полутора литровой бутылку миниралки. При выходе из купе из за рта шел пар, проводница в бушлате срочника, поражала цинизмом и равнодушием к замерзающим пассажирам. Смеялись и плакали одновременно…

Время отпилило лет семь, бизнес не пошел, о лесопилки я забыл, стал заядлым охотником, имея в распоряжении гдадкоставол и карабином. Неожиданно нахожу в соц сетях моего друга – Константина, который остался верен лесопилке и Бугучанам. В переписке узнаю, что он тоже балуется ружьишком, получаю приглашение на охоту на медведя на берлоге.

Приглашал на охоту Константин двоих человек – надо три стрелка, егерь с дрыном будить Михаила Ивановича, а мы бить. Однако москвичи на мою авантюру реагировали вяло – дурак, ты типа Эдик, лечись, мишка и попу с пронося может порвать. Я не сдавался, во мне мне плескался адреналин, переговоры шли во всю силу. По осени местные охотники искали лежку медведя, чтобы зимой по глубокому снегу не уматываться в поисках зверя.

Об охоте на медведя мечтал с детства. Медведь – зверь серьёзный, опасный и подходить к охоте на него надо обстоятельно, как войну затевать. Охота на медведя – это нечто особенное, стоящее отдельно от привычных охот, в которых я регулярно участвовал.

Собираясь воплотить в жизнь свою охотничью мечту, мною было проработано множество материалов и получена масса советов. Долго прикидывал – брать гладкоствол с пулями или карабин. Остановился на первом– пуля 12 калибра сбивает и останавливает, а пуля карабина прошивает и зверь получает возможность поквитаться за прерванный сон.

Переговоры с местными охотниками заходят в финансовый тупик. Для них охота на медведя – баловство для приезжих, что взять с медведя– никакого заработка. Основной их хлеб – пушной зверь, которого они добывают с помощью лаек. Лайки для охотников – кормильцы, как компьютер для менеджера, как весло для гребца. Поэтому хорошо обученные собаки, для промышленных охотников в большой цене. Выставляют бугучановские охотники мне условие – «убиваешь лайку во время стрельбы по мишке – 50 тысяч рублей, если косолапый задирает собаку, с меня те же 50 тысяч рублей». Резонно аргументирую – «ладно я убил кормильца, но если мишка – вы тоже несите риски» – зарабатывают все же на мне. Возникает пауза в переговорах с красноярскими Дерсу Узалами.

Неожиданно получаю информационную справка от Константина, которую привожу без изменений:

«Палыч, так, что с медведем будем решать?»

Как еще вариант – могу тут найти аборигена любителя, с избушкой в тайге, где нибудь там, в полной жопе.

От райцентра часа четыре – пять по лесовозной дороге (ну она только называется дорогой, а так точно – не дорога) на УАЗике. Дальше на лыжах по тайге час-другой, все тащить на себе-еда, оружие, всю хрень. Добрались до избы, (помещение– ширина 2м длинна 3м, высота 1.5м, с печкой и нарами и больше ни хрена), ночлег, байки у печки, ужин из тушняка с макаронами, спать валетиком. Дальше два-три дня шаримся по тайге на лыжах, в поисках берлоги в радиусе 5 км от избушки. Хорошо если кто нибудь не потерялся. За это время все выпили, тушняк съели, перешли на зайцев с теми же макаронами.

Нашли, с утра брифинг, кто то уже передумал, но виду не показывает, кому то по х-й он на все готов. Встали, распределили роли, многих трясет, кого то не трясет, а уже колотит, (основная мысль в голове да на х-й он нужен этот медведь). Абориген берет дрын (он же дрючок) идем, начинаем орудовать, будить…

Далее события теряют предсказуемость, поэтому описываю один из возможных вариантов:

Дрын в руках аборигена это ошибка, ружье в его руках это лишний шанс для остальных туристов. Но дрын в руках туриста, для туриста почти приговор. Один шанс из ста что обойдется только пожизненным нервным расстройством.

Рано или поздно медведь в очень дурном расположению духа стремительно с диким ревом, сметая все на своем пути вырывается из берлоги… Ломая дрын как спичку, атакует ближайшую цель, разрывает канадский пуховик в клочья, добираясь до его содержимого.

Начинается хаотичная и очень интенсивная стрельба, Работают карабины отечественные Мосина 7.62/54, СКС 7.62/39, у туристов в основном импорт 308W, самый подготовленный лупит калибром 9.3\62.

Среди личного состава появляются 300-тые и возможно 200-тые. Некоторые выстрелы все же поражают по касательной медведя, что приводит его в яростное исступление. Искатели приключений, расстреляв боезапас бросают оружие и закрывают глаза руками, готовясь встретить неотвратимое. Кто по опытнее падает на снег опасаясь «дружественного» огня, а кто то уже упал, отброшенный попаданием экспансивной пули.

Раскатисто, дуплетом бухает ИЖ 27 аборигена, чудом успевшего перекинуть из за спины свое ружье, две гладких пули 12 калибра перебивают позвоночник хозяина тайги. Кто то из туристов, сохранивших относительную боеспособность, последним патроном бьет в голову зверя.

Пейзаж после битвы кровав и безобразен – огромной массой лежит мишка, рядом валяется шапка с видеокамерой, хозяина шапки не видно. Клочья одежды, кровавые пятна на снегу, кучки стрелянных гильз, брошенное оружие, стоны раненых, хрипы умирающих, слезы уцелевших.

После некоторого времени к самым стойким возвращается сознание, а с ним накатывает и глубина произошедшего, основная и единственная мысль – блядь. Кто то пытается выковырять пулю, выпущенную из его карабина, из тела погибшего в бою с медведем товарища. По счастью тело, оказывается в глубоком обмороке и имеет только психические поражения. В далеки слышны крики хозяина шапки с камерой, кто то начинает бинтовать простреленные конечности, накладываю жгут. Напряжение медленно переходит в апатию…

Через два часа, бросив на хрен трофей, отряд волоча на срубленных елочках раненых товарищей, добирается до избушки. Признаки обморожения на лицо. Попытки связаться с МЧС по спутнику и вызвать вертолет для эвакуации раненых без успешны – батарейка села, спутник улетел и т. д. Идея тащить волоком по тайге 10 км раненых энтузиазма не вызывает, не у пострадавших, ни у остальных членов отряда. Кто то из тяжелых просит водки, если её нет, то просит добить. Предпринимаются слабые попытки выяснить кто, кого и на хрена шмальнул, попытки пресекаются. Абориген встает на лыжи и отправляется за помощью. Темнеет, раненым становится хуже, остальным тоже…

Разговоры только о том когда он доберется до дороги, будет ли лесовоз, где эта падла ходит и т. д.

Утром прилетает МЧС, через 30 мин все в райцентре…

Примерный расклад по деньгам:

1. Билет Москва-Красноярск – 10 000

2. Билет Красноярск-Карабула – 5 000

3. Гостиница сутки – 3 000

4. Лицензия на добычу медведя – 5000 (можно без нее)

5. Услуги Аборигена – 10 000

6. Провиант и снаряжение – 10 000

7. Бензин, услуги УАЗика – 10 000

8. Услуги вертолета МЧС – 80 000 в час

9. Взятка врачам, что бы лечили огнестрел без слива ментам – 10 000

10. Взятка ментам, чтобы сохранить стволы (врачи один хрен сольют) – 30 000

Тщательно все взвесив, я временно отказался от охоты…