Он работал над деревянным забором на западном краю своего участка. Эту часть забора покосил мартовский ветер на прошлой неделе. Сегодня он надел свою любимую темно-синюю бейсболку, старые удобные джинсы, коричневую футболку и коричневую куртку. Внутри ягненок, снаружи лев, подумал он. Как один из тех львов, которые…

Мысль оборвалась, и Дейв Маккейн пошатнулся, уронив молоток, потому что понял: грядет нечто ужасное. Он посмотрел на свои наручные часы — подарок от Шерил на их десятую годовщину. Это было безумие… да, безумие, потому что небо оставалось безоблачным и синим, а солнце приятно пригревало весеннюю землю, но…

Что-то приближалось.

Он побежал в дом, зовя жену по имени. Он промчался мимо пикапа и грузовика, который — он по какой-то причине предвидел это — скоро будет сожжен дотла и станет обугленным каркасом на расплавленных шинах. Он потерял рассудок. В этот ясный, безоблачный день Дейв МакКейн решил, что сходит с ума.

— Дейв! Что с тобой такое? — воскликнула Шерил, когда он ворвался в дом через парадную дверь, как дикарь и влетел в кухню, толкнув дверь так, что сорвал ее с петель. Он походил на оголенный нерв, его трясло, словно наркомана во время ломки. Дейв был готов заглушить эту панику чем угодно: стаканом виски, сигаретой… боже, он был не в себе. Слава богу, мальчики были в школе и не видели своего старика таким никчемным, потому что, видит Бог, таким он сейчас и был.

— Дейв? Дейв? — Шерил, хрупкая женщина с самым большим сердцем на свете, последовала за мужем в гостиную. Он все продолжал смотреть на часы, толком не понимая, почему. Дейв поднял пульт от телевизора, затем бросил его на диван и снова поднял, не осознавая, что хочет сделать. Собравшись с мыслями, Дейв все же нажал кнопку и включил телевизор.

— Да что случилось? — спрашивала Шерил. — Ты ведешь себя странно! Ты меня пугаешь!

— Угу… — только и выдохнул он, переключаясь на канал «Си-Эн-Эн». Диктор рассказывал о протестном движении в Вашингтоне: собралось несколько тысяч человек, которые требовали пропорционального налогообложения, и спикеры с обеих сторон заявляли, что им нравится эта идея, но Дейв знал, что они лгут: обе стороны уже давно пришли к соглашению, и им было абсолютно безразлично все, кроме своих кошельков и власти, за которую они сражались. Это была бесконечная война, а обычные граждане находились на границе двух лагерей…

— Подожди, — упавшим голосом обратился он к Шерил и снова проверил часы. — Просто… подожди…

Он переключился на канал «Фокс-Ньюз». Там двое мужчин и женщина спорили о том, должен ли президент отправляться в поездку в Европу, учитывая все эти проблемы в своей стране. Разговор шел о том, что он уклонялся от своих обязанностей перед американским народом, потворствовал Европе, его называли демократом из Миссури, который не понимал смысла слова «ответственность», он был слабовольным, а жена его и в подметки не годилась Джеки Кеннеди, Лауре Буш или, в конце концов, Мишель Обаме. Спор закончился тем, что оппоненты вместе посмеялись над заявлением Била о том, что он готовится к отставке, и перешли на новости о состоянии фондового рынка Индонезии.

Дейв вернулся на «Си-Эн-Эн». В углу телеэкрана было показано время: 10:19. Его часы запаздывали на минуту. Теперь новостной агент готовился к докладу о том, что американское грузовое судно подверглось атаке сомалийских пиратов прошлой ночью, но атака была отражена патрульным судном.

— Господи! — всплеснула руками Шерил. — Да что такого важного должны сегодня показать в новостях?

— Что-то грядет, — ответил он ей едва слышным голосом. Он даже не сразу понял, что именно ей ответил.

— Что?

— Оно приближается… с неба. Слушай… я не знаю… у меня все внутри спуталось…

— Ты пугаешь меня, — жалобно произнесла она. — Пожалуйста, перестань.

Он зажег сигарету своей зажигалкой «Бик» и затянулся так, словно это была последняя сигарета в его жизни.

— Да что там случилось? Дейв, поговори со мной! — она положила руки ему на плечи и поняла, что он дрожит. Это напугало ее еще сильнее. Ее муж никогда ничего не боялся, он сразился бы с самим дьяволом, если бы решил, что это необходимо. Но сейчас…

— Сегодня третье апреля? — спросил он.

— Ты же знаешь, что да! Твой день рождения через две недели, и ты…

— Подожди, — Дейв выдул дым через ноздри. — Жди и смотри.

Она ждала, ее сердце бешено колотилось, а руки все еще лежали на трясущихся плечах мужа. Шли секунды, и из груди Дейва МакКейна вместе с сигаретным дымом вырывалось тяжелое, жесткое дыхание, полное такой невообразимой боли, что Шерил приготовилась вызывать мужу скорую помощь. Она никогда прежде не видела его таким.

Прошла еще одна долгая и страшная минута, во время которой Дейв молча курил, и Шерил не могла произнести ни слова.

Затем диктор с «Си-Эн-Эн» заговорил со специалистом по жилищному рынку о ставках по ипотечным кредитам и тому подобным вопросам. Он спрашивал, чего ждать, а чего ждать не стоит, и как американцам справляться со сложившейся ситуацией.

— Я не знаю, чего мы ждем, — тихо произнесла Шерил.

Дейв приложил дрожащую руку ко лбу. Кусочки головоломки начинали возвращаться к нему, но это был словно огромный пазл, разрезанный пилой, воспоминания в его голове не желали складываться воедино, но он чувствовал, что в них было нечто настолько ужасное, что от одной мысли об этом его желудок начинал исполнять кульбиты. Дейв боялся, что его вырвет, и выбежал бы на улицу, если бы мог отойти сейчас от телевизора.

Этот новостной блок закончился, и теперь речь пошла об антигосударственных протестах в Бангкоке, которые начались на прошлой неделе и уже привели к трем смертям и двенадцати ранениям среди полицейских и протестующих. Молодой человек с черными, как смоль, волосами и в причудливых очках показался на экране в студии. Журналист из Бангкока. За ним виднелось черное небо и горело несколько фонарей. Дейв не знал, на сколько часов Таиланд опережает Колорадо, но решил, что там уже наступил следующий день.

Молодому человеку задали вопрос: «Какова ситуация сегодня вечером, Крейг?»

Крейг начал говорить в микрофон, а затем вдруг замолчал. Лицо его побледнело, глаза округлились за линзами очков и показались жутко напуганными. Он поднял взгляд к небу, а затем вернулся к камере, а за кадром раздался шум, похожий на два или три звуковых удара, перекрывавших друг друга. Крейг закрыл лицо руками, словно это могло спасти его от чего-то ужасного.

— О, Боже! О, Боже! — истерически закричал он, выскочил из кадра, и тогда камера отдалилась от него и перевела объектив на небо. Сначала в нем не было ничего, кроме темноты. Камера обращалась из стороны в сторону — так лихорадочно, что зрителей могло укачать. В небе был лишь полумесяц и, кажется, след от самолета.

— Очевидно, у нас небольшие неполадки, — сказал диктор. Его голос был спокойным, твердым и жестким, как и у любого диктора на телевидении, который должен был вовремя успокаивать зрителей. — Небольшие неполадки. Возможно, мы только что слышали взрыв бомбы… Крейг, ты там? Крейг?

Камера искала журналиста, превращая ночные огни в светящиеся размытые ленты. Она выхватывала тайцев на улице. Некоторые из них сбились в группы и стояли на месте, другие бродили по городу, будто просыпались от плохого сна. Человек, который, казалось, был одет в домашний халат, внезапно промчался мимо камеры, крича и размахивая руками.

Крейг вернулся в камеру.

— Джим? — позвал он. В его голосе слышался британский акцент. Черные волосы спутались и закрыли один глаз. — Джим, ты меня слышишь?

— Мы тебя слышим, продолжай.

— Это безумие, — пробормотала Шерил, и Дейв снова затянулся сигаретой.

— Они не пришли! — задохнувшись, произнес Крейг. — Джим, они не пришли!

— Прости, я не понимаю тебя. Что?

— Они не пришли! — повторил Крейг, внезапно начав плакать. — О, Боже… Иисус Милостивый! Они не пришли… не случилось то, что было в прошлый раз… я стоял прямо здесь… прямо здесь, в том же месте. Я услышал шум, но они не пришли!

Итан, подумал Дейв. Миротворец. Инопланетные часы в лаборатории S-4. Это сработало. И он сказал, что удержит Горгонов, не даст им пройти сюда. А если не пройдут они, не пройдут и Сайферы.

— Джим, ты не помнишь? — крикнул Крейг. Позади него пронеслась машина, и ее водитель неистово сигналил в пространство.

Экран потемнел.

Он оставался темным около шести секунд.

Затем вернулся Джим, телеведущий с «Си-Эн-Эн». Он разговаривал с кем-то, сидевшим справа от него, но звука не было. Ведущий пожал плечами и сделал руками жест, обозначавший, что он не знает, что случилось с Крейгом, а затем экран отобразил надпись «КАНАЛ ВРЕМЕННО НЕДОСТУПЕН».

Дейв посмотрел на свою жену сквозь сигаретный дым. Между бровями у нее пролегала глубокая напряженная скобка. Он сбирался спросить ее, помнит ли она что-нибудь, но уже знал, что ответ будет отрицательным, потому что, если б она знала, что время повернулось вспять, и у Земли появился второй шанс, она бы понимала, что Горгоны не появились в назначенный час. Возможно, они попытались пробиться, и именно это спровоцировало шум над Бангкоком, но защитная сеть, созданная Миротворцем, не пропустила их. Дейв проверил свои часы. На них было 10:20. Теперь он знал: Горгоны не прибудут сюда, потому что в прошлый раз к этому времени утром третьего апреля Дейв и Шерил стояли здесь, просматривая первые любительские видео, на которых были запечатлены инопланетные корабли, появившиеся в небе в сопровождении взрывов, а затем Шерил сказала: «Боже, нужно, чтобы мальчики были здесь, с нами!»

Мобильный телефон Шерил зазвонил, и она ответила.

— Это из школы, — объяснила она.

Дейв переключился на «Фокс-Ньюз».

—… здесь немного запутались, — сказала блондинка, сидевшая за столом между двумя мужчинами. Одним пальцем она придерживала наушник, пытаясь расслышать поступающую туда информацию и передать ее как можно быстрее. — Ясно… наш корреспондент передает нам…

— Мы должны поехать в школу. Срочно, — взволнованно произнесла Шерил. Она уже надевала куртку и собиралась идти за бумажником.

— В чем дело, родная?

— Майк. Звонила миссис Серлинг из офиса директора. Майк плачет, у него какой-то приступ паники. Он умоляет отвезти его домой. Дейв, что происходит?

Майк вспоминает, понял Дейв. Может быть, он вспоминает не все, но отголоски того кошмара возвращаются к нему.

—… деменция продолжается, — сказала блондинка с «Фокс». — Мы получаем… минуту… сообщения о том, что… прошу прощения, у нас какие-то неполадки со связью.

— Подождите, — один из ее собеседников также получал какое-то сообщение через наушник. — Мы восстанавливаем связь, она наладится через пару минут. Похоже, мы скоро услышим весьма странные вести.

— А какие новости сегодня не странные? — нервно усмехнулся второй мужчина.

— Это не чрезвычайная ситуация, — нахмурившись, продолжал первый ведущий, протягивая руку, словно пытаясь не дать зрителям впасть в панику. — Приходят сообщения… как я и сказал, новости несколько странные… сообщения о нескольких звуковых ударах в небе над Чикаго, Атлантой и Нью-Йорком… но… я ничего не слышал, а вы?

— Я — нет, — ответил второй телеведущий. — Ничего такого.

В нижней части экрана появился еще один небольшой прямоугольник, в котором мелькало лицо тележурналиста, сообщавшего о каких-то ударах в небе.

— Я не ученый, но я уверен в том, — сказал второй ведущий, издав очередной нервный смешок, — что это не конец света. Итак, после небольшой паузы мы встретим в студии доктора Дэнни и выслушаем его мнение по инвестиционным фондам.

— Пошли, — поторопила Шерил. — Мы нужны Майку.

— Да, — согласился Дейв и выключил телевизор. Шерил была жива. Мальчики были живы. Мир был жив, и в нем не было Серых людей. Порыв эмоций чуть не сбил его с ног. Шерил подошла к двери, спеша забрать своего младшего сына из школы.

— Вчера, — выдохнул Дейв, прежде чем она успела повернуть дверную ручку. — Что было вчера?

— Что? Вчера? Ты не помнишь?

— Расскажи мне.

Теперь она обеспокоенно посмотрела ему в глаза, и по-настоящему перепугалась. Похоже, он действительно был не в себе. Это было так непохоже на него. Она не понимала, что с ним происходит, но видела, что этот приступ застиг не его одного, судя по тому, что происходило с корреспондентами на телевидении. Это напоминало массовое помешательство.

— Мы проснулись, — тихо начала она. — Я отвезла мальчиков в школу, ты спилил засохшее дерево, а потом поехал на работу. Ты сказал, крыльцо Хэнка Локхарта будет легкой задачей. Я поговорила с мамой о том, когда Энн получит страховку после аварии. Около двух часов дня пришла посылка из «Амазона».

— О, да, — вспомнил он. — Книга о Гражданской Войне.

— Ты пришел домой, мы поужинали — томленое мясо с зеленью и картофельным пюре, если ты помнишь мою стряпню — а потом сели смотреть телевизор. Ты помог Стивену с математикой. Около десяти часов позвонил Рэндалл, просил тебя поработать в баре в эти выходные. Затем мы пошли спать. Это был обычный день… и ночь, — ее брови поползли вверх. — Я что-то пропустила?

Дейв опустил глаза в пол — в пол дома, который он любил всем сердцем. Он подумал, что если сейчас засмеется, то, скорее всего, уже не сможет остановиться, пока смех не перейдет в слезы и… О, Боже, что он будет делать с этими воспоминаниями, которые так ярко возникали в его сознании? Он вспомнил боль от шипованной руки, которая проникла в его грудь, вспомнил беспомощное разочарование в том, что его забрали из этого кошмарного мира, а он не был к этому готов, не успел посмотреть, как сработают инопланетные часы. После этого он не помнил ничего… но разве мог он вспомнить то, чего не существовало?

Миротворец сказал, что некоторые будут помнить, что произошло, некоторые — лишь частично, а некоторые и вовсе ничего не будут знать.

Дейв задался вопросом, много ли людей помнит. Каждый пятидесятый? Сотый? Тысячный? Будет ли президент все помнить или первая леди? А как насчет мальчика, который взял себе имя Итан Гейнс? Знает ли он, насколько важен был? Вспомнят ли многие собственную смерть или то, как они обнаружили первые серые пятна на своей коже? Вспомнят ли агонию перевоплощения в монстров? Он надеялся, что никто не вспомнит этого. Он надеялся, что Великая Сила, пославшая Миротворца в этот мир, предохранит людей от этих воспоминаний. Так или иначе, он собирался выяснить.

Об этом просила Ханна в Белом Особняке. Это была ее просьба, когда она лежала на койке в лазарете, расположенном в горе Уайт Мэншн.

Больше времени.

— Дай мне обнять тебя. Всего на минутку, — попросил Дейв. Он сделал несколько шагов и обнял Шерил, почувствовал, что хочет сжать ее так сильно, чтобы слиться с нею в одно целое, стать одним сердцем и одной душой на двоих. Он обнимал мальчиков так же, когда они уезжали в летний лагерь, желая никогда не разлучаться с ними. И так же он хотел бы обнять мальчика, который звал себя Итаном Гейнсом.

— Я так сильно тебя люблю, — прошептал он Шерил, и глаза его наполнились слезами, но он не позволил ей их увидеть. Он отер их рукавом куртки, а затем поцеловал жену в щеку, лоб и губы. Ее тело было живым и таким теплым, и он хотел…

… но пришло время поехать за мальчиками в школу.

Когда они вышли из дома рука об руку и подошли к пикапу, Дейв услышал отдаленный звон церковного колокола. Он пронесся сквозь чистый весенний воздух. Кто-то еще помнит, подумал Дейв. Каждый рассказывает об этом всему миру по-своему. Это был не похоронный звон, не звон грусти, потери или отчаяния. Это был звук нового начала.

Как и обещал Итан, подумал Дейв. Шерил села за руль, а он забрался на пассажирское сидение… нас ждет интересное будущее.

И он встретит его вместе со всем миром.

Оливия и Винсент Куинтеро катались на лошадях на ранчо в десять часов утра. На завтра был запланирован званый ужин, на который должна была явиться компания их друзей — это была традиционная встреча каждые пару месяцев. Встреча должна была проходить в «Плавильном Котле» на Ист-Маунтин-Авеню. Оливия и Винсент обсуждали планы на предстоящий круиз на греческие острова осенью, оба они мечтали увидеть Эгейскую землю и дом героев.

На некоторое время они остановились и сели под деревьями, которые вот-вот должны были начать распускаться. Мир снова просыпался от очень долгой зимы. Винсент и Оливия чего-то ждали, и, казалось, ждали так долго. Сегодня они оба хотели дождаться ночи и посмотреть на звездное небо с бокалом вина и разговорами о простой человеческой жизни, которую они так любили.

Простые удовольствия частенько оказывались для них самым лучшим. И Оливия, и Виктор поняли, что время — это подарок, который нужно беречь. И если кто-то в этом сомневался, он всегда мог получить ответ у шара «Волшебная Восьмерка».

В восемнадцать минут одиннадцатого доктор Джон Дуглас заканчивал в своем кабинете работу с документами, заполняя страховые формы, когда одна из медсестер постучалась в его дверь и заглянула внутрь.

— Может, вам принести кофе? — спросила она.

— Нет, спасибо. Не нужно. Просто нужно доделать кое-какие дела. О… ты окажешь мне огромную услугу, если позвонишь Деборе. Спроси ее, не хочет ли она, чтобы я съездил в магазин после работы… хотя… нет, я позвоню сам.

— Хорошо, — она нахмурилась, и он понял, что что-то не так.

— Что случилось, Софи?

— Просто… что-то странное. На всех каналах на телевидении. Они говорят, люди слышат какие-то странные взрывы повсюду. Похоже, это по всему миру. Просто звуки взрыва, больше ничего.

— Хм, — вздохнул Джей Ди. — Я ничего подобного не слышал.

— Я знаю. И это все очень странно. Люди боятся.

— Может, метеоритный дождь где-то в атмосфере? Но… надеюсь, на саму землю ничего не упадет? Хотя… как знать, не мне судить, я всего лишь старый доктор.

— Хотите, я проверю? Говорят, в эфире есть любительские видеозаписи, на которых слышен этот шум.

Он опустил глаза на надоедливые бумаги и понял, что готов найти любое оправдание, лишь бы не заниматься этой работой. Но нет.

— Я бы лучше занялся работой сейчас. Возможно, я присоединюсь к тебе позже, хорошо? Тогда обсудим.

Софи не уходила, но через несколько минут раздался звонок. Это была Дебора, она звонила из дома. Ее младшая сестра в Сан-Франциско только что позвонила и рассказала самую странную историю, которую Дебора когда-либо слышала в своей жизни. Что-то о космических кораблях и инопланетянах… о какой-то войне. Все это было так странно. Дебора сказала, что Сисси вернулась из Беркли под двойной дозой ЛСД, и ее страшно беспокоило, что сестра сорвалась после стольких лет.

— Я бы не стал делать поспешных выводов, — сказал Джей Ди. — Послушай… я могу приехать домой пораньше. Хочешь, чтобы я заехал в «Вудхаус» и купил макароны для пасты?

Дебора сказала, что это было бы здорово. А еще она собиралась позвать Сисси к ним в гости и расстрелять ее прямо там за этот срыв.

— Только не попадись копам, — усмехнулся Джон Дуглас, представляя, как Дебора переживает за сестру. — Скажи, чтобы не валяла дурака и приезжала. Мы поможем ей снова бросить эту дрянь.

Затем он сказал жене, что любит ее и повесил трубку, снова тоскливо поглядев на документы.

Когда в небе прогремел странный взрыв — почти над самыми головами — Регина Джерихо уронила пистолет на траву и посмотрела вверх.

Там ничего не было. Только небо, в котором дрейфовало несколько облаков.

Джефферсон сидел в своем любимом кресле, глядя на свою паству. На свое королевство Нового Эдама. Тень большого дуба переместилась под легким ветром. Он посмотрел на пистолет, затем перевел взгляд на лицо Регины, и она подумала, что в его глазах что-то изменилось… что-то… но она не знала, что именно, потому что она никогда не знала этого человека по-настоящему. Она задумалась о том, не поднять ли револьвер снова и не закончить ли работу. Не может быть, чтобы глас Божий спас Джефферсона Джерихо от расплаты за его грехи. Это просто были какие-то испытания ВВС или что-то в этом роде.

Он вдруг тихо произнес:

— Не выбрасывай свою жизнь в мусорку, Регина.

Она замерла и не смогла поднять револьвер. Спина ее выпрямилась, а глаза округлились, потому что он был прав.

— Я уничтожу тебя, — сказала она. — Я позвоню каждому юристу в Нэшвилле, я найму частного детектива и на куски тебя разорву! Я не позволю тебе больше никому навредить, Джефферсон. Все кончено. Ты меня слышишь? Все кончено.

Он очень слабо улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он.

— Я серьезно! Я иду и звоню, и ты не остановишь меня, ублюдок! Я знаю всех скелетов в твоем шкафу!

— Да. Ты права, — согласился он. Когда она снова подняла револьвер, чтобы вернуть его в ящик стола в кабинете, он остановил ее, надеясь, что она не станет совершать самоубийство. — Ты можешь оставить револьвер прямо тут.

— Ты очень пожалеешь! — пообещала она. — Пожалеешь о том, что родился на свет! — не глядя на него снова, она отвернулась и направилась в особняк его мечты. И когда она уже собиралась позвонить по телефону, она услышала в коридоре небольшой хлопок, который, должно быть, был лишь выстрелом выхлопной трубы чьего-то автомобиля в Новом Эдеме, в котором солнечный свет заставлял крыши светиться так, словно они были отлиты из золота, а церковь «Рисковых Игроков» на их фоне казалась сотканной из белого воска, который вот-вот должен был начать таять.

— Кевин Остин, — позвал мистер Новотни. — Твоя очередь!

Мальчик поднялся из-за своей парты. Его сердце неистово колотилось в груди. Он нервничал, несмотря на всю подготовительную работу. Он поднял свою анатомическую куклу и приготовился показать ее всему классу.

Почки, желудок, толстая кишка, тонкий кишечник, поджелудочная железа, печень, селезенка, легкие, мозг, сердце.

Отчего-то он сейчас подумал, что в этой модели анатомической куклы было что-то непреодолимо важное. Это была жизненно важная часть его жизни, но великий смысл, который был в ней заложен, не мог быть показан ни классу, ни какому-либо другому человеку на всей планете.

Эта неосязаемая вещь называлась душой. Когда какой-либо из органов поврежден, и жизнь всего организма находится под угрозой, сила души способна была сохранить плоть. Это была движущая сила, которая давала человеку выбор: ложиться и отказываться от надежды перед смертью, либо собрать силы в кулак и выиграть еще один день, а затем еще и еще…

По какой-то причине Кевин в последние дни постоянно задумывался о своих целях. Он думал о душе и о том, что некоторые люди словно впадают в лихорадку, а некоторые, несмотря на кровавую пену на губах, поднимаются и идут дальше. Например, его мама после развода — очень тяжелого развода. Анатомическая кукла могла показать чудеса человеческого тела, его великолепную конструкцию и внутренние связи, но она не могла показать то, что делало из человека героя, который день ото дня боролся за то, что ему дорого, и никогда не сдавался.

Он говорил о мозге, когда дверь открылась, и вошла миссис Бергесон. Ее лицо было испуганным, и ее испуг сразу передался Кевину и всему классу.

— Что-то происходит… — прошептала она мистеру Новотни. — Это во всех новостях. Что-то происходит.

— О чем вы? Что конкретно?

— Странные звуки в небе, — сказала она. — Звуки взрывов. Их сотни по всему миру. Я думала, вы… будучи учителем естествознания, можете захотеть послушать эти новости.

Мистер Новотни сделал паузу, потерев подбородок и постучав пальцем по столу. Затем он сказал:

— Я уверен, есть рациональное объяснение, и я уверен, что новости не напугают людей до смерти. Прямо сейчас я не могу, потому что Кевин выступает со своим проектом.

— Хотите сказать, вы…

— Присоединюсь к вам позже, да. Но спасибо за информацию, — сказал он, и кивнул Кевину, чтобы тот продолжал.

Почки, желудок, толстая кишка, тонкий кишечник, поджелудочная железа, печень, селезенка, легкие, мозг, сердце.

Но ведь не это на самом деле делает человека человеком.

Это тоже. Но это не все.

Он никогда не думал о том, что собирается делать со своей жизнью, но задумывался о том, чтобы стать врачом. Казалось, кто-то говорил ему, что он для этого создан.

Он не мог точно вспомнить, где это слышал, но был уверен, что действительно создан, чтобы помогать людям. Это было странное воспоминание.

Часть его мозга почему-то говорила ему, что ему стоит отправиться в боулинг в субботу вечером. Да, он, определенно, должен побывать в Форт-Коллинзе, заглянуть в «Боул-А-Раму».

Это было так странно…

Когда он закончил свой доклад, тот показался ему сухим и не отражающим действительности, но он не знал, что еще может сказать. Возможно, у кого-то остались вопросы?

Кевин поднял свою анатомическую куклу и сказал:

— Наверное, на этом все.

Затем он вернулся на свое место, и день продолжился своим чередом.