Глава 9
Утром, когда мы быстро завтракали, над столом мелодично звякнуло, прозвучал милый голосок Сири:
- На связи первый канал.
- Давай, - сказал я.
На экране появилось лицо Мещерского, он мягко улыбнулся при виде Ингрид, его доверенное лицо на месте, все-таки я не их работник, а всего лишь сотрудничающий с силовыми службами в некоторых мало понятных военным вопросах, потому за мной нужен глаз да глаз.
- Владимир Алексеевич, - произнес он, - вы сможете прибыть на совещание нашего высшего эшелона? Для самого узкого круга? О, я вижу капитана Волкову…
- Драсьте, Аркадий Валентинович, - сказала Ингрид.
- Доброе утро, - сказал он, не меняя выражения лица. – Думаю, вы сможете доставить доктора Лавронова в Управление…
- С удовольствием, - ответила она кровожадно. – Можно, в наручниках? И побить в дороге ногами?
- Только если он сам тоже пожелает, - сказал Мещерский. – Хотя нет, не стоит бросать тень на Управление. И так нами пугают детей.
- Только либералы, - сказала она с пренебрежением. – А кто их слушает теперь? Их царствование кончилось.
Я послушал, распоряжаются мною хоть и в шуточной форме, но ученые тоже попадаются с самолюбием, я ответил мирно:
- Жаль, но, увы, как бы нет. У меня, в смысле, работа в самом процессе. Работа – это когда работа, а не, ну вы поняли. Увы, как-нибудь в другой раз. Когда работы не будет.
Он сказал с укором:
- Владимир Алексеевич…
Я развел руками.
- Вы же понимаете, Аркадий Валентинович, здесь наука. Даже у меня дома. Единственное, чем человеку нужно заниматься, если уж начистоту. А будучи доктором наук и профессором, я по табелю о рангах равен тайному советнику или генерал-лейтенанту. Думаю, дальше объяснять не нужно.
- Не нужно, - ответил он. – Но у нас ЧП. И наконец-то те подвижки, которые вас устраивают.
- Это не лично меня, - ответил я, защищаясь. – Вы говорите, как будто это у меня каприз такой! Вожжа под хвост попала. Или шлея, не помню. Не-е-ет, это требования новых реалий в условиях все ускоряющегося прогресса.
- Да, - сказал он. – Вы формулируете точнее.
- У вас все еще по старинке, - поинтересовался я, - нужно присутствовать лично?
Он кивнул.
- Старые генералы не очень верят новым технологиям.
- Дикари, - сказал я с чувством. – Хорошо, через полчаса буду, если не застряну в пробках… Нет-нет, с мигалкой позориться не буду.
Он кивнул.
- Вы правы. Тогда пусть капитан Волкова позорится. Вы не против?
- Она пусть, - согласился я. – Все равно на вас всех собак вешают.
- Одной больше, - сказал он, - одной меньше… Ждем вас, Владимир Алексеевич.
Ингрид уже нервно притопывает у входной двери, но я дождался, когда Мещерский прервал связь, и только тогда сдвинулся с места.
Автомобиль послушно подкатил к крыльцу, дверца распахнулась с едва слышным чмокающим звуком, словно внутри салона вакуум, но это, конечно, всего лишь указание на полную герметичность, гэрэушники должны быть готовы к разным ситуациям.
Ингрид усадила меня заботливо, как парализованного, обошла автомобиль спереди и, сев за руль, предупредила:
- Пристегнись!.. А то гаишники остановят. Ты же, конечно, начнешь вопить, что тебя похищают.
- А разве не так? – спросил я настороженно. – Тогда ладно, хотя все равно страшно.
- Музыку? – спросила она. – Успокаивающую?
- Обойдешься, - сказал я. – Нет, мигалку не врубай, здесь пока что дороги свободные.
- А для форса? – спросила она.
- Ученые форсят еще меньше гэрэушниц.
- А если впереди пробка?
- Тогда врубай и сирену, - разрешил я. – Горит сарай, гори и хата!
Мозг уже с утра шарит по всем новостным каналам, это у нас утро, а на той стороне планеты день к вечеру, многое чего стряслось, у нас из новостей главная та, что книгоиздатели, писатели, критики и все-все, причастные к книжному бизнесу, наконец-то достучались до правительства, где их приняли с помпой и два часа выслушивали ламентции на тему, что литературу нужно спасать.
Я поморщился, словно заныли зубы. Снова старая и неумная песня, что это пираты виноваты, а как только удастся их задавить, все снова наладится. Не наладится. Литература, как и вообще письменность, отжила свое. И так эти значки, придуманные еще финикийцами, жили так долго, и все еще на удивление существуют в век высоких технологий, хотя и видно, как уходят в прошлое..
Когда-то все, знатные и простолюдины, знали имена Шекспира, да что там Шекспир, Пушкин или Толстой, мой отец застал такие громкие имена, как Евтушенко, Шукшин, Симонов, но тогда была эпоха без интернета, компьютеров и смартфонов, а сейчас весь мир знает имена Стива Джобса, Цукенберга, Илона Макса, причем, действительно весь мир! - но мало кто сможет назвать писателей.
Не будем притворяться, но имена великих художников, будь это зарубежные Веласкес, Рембрандт, Гоген и десятки других громких имен, или наши Репин, Айвазовский, Серов, Левитан и прочие-прочие, все они жили и действовали в эпоху безфотоаппаратья. А сейчас, когда у каждого в мобильнике могучая камера, кто знает имена современных художников? Да их попросту нет.
Литературу убили не пираты, хотя приложили к этому руку, а бурное развитие кино, сериалов, компьютерных игр, интернета с его ютубом и сервисом мгновенной доставки любого зрительного контента на монитор в ваших руках.
Литература уже не вернется на свои королевские позиции. Как не вернулись ямщики, трубочисты, изготовители деревянных ложек и умельцы по созданию вычурных самоваров.
Но мир не станет беднее, взамен приходит мир еще богаче, разнообразнее, ярче и которого жду с таким нетерпением, но основная масса даже так называемых умных людей просто не врубается, что возврата к прошлому не будет.
- Ингрид, - сказал я, - через два квартала налево, а потом гони прямо, пока не скажу.
Она посмотрела удивленно:
- А что там?
- Тебе точно знать просто необходимо?
Она ответила оскорбленно:
- Если у тебя там любовница, то обязательно! А вдруг она агент госдепа, что спит и видит?
- Не агент госдепа, - заверил я. – Все проверено раньше. А ты могла бы доверять мне больше, не находишь? Еще не убедилась, у меня всегда больше информации, чем может накопать твоя служба?
Она буркнула:
- Вот это и настораживает! Уж не госдеп ли тебя снабжает?
- У нас новейшие интерфейсы и системы поиска. – напомнил я, - плюс талантливые программеры, а у вас в ГПУ старые бздычи, что еще на механических машинках печатали, а считали на костяных счетах…
- Скажи еше, на пальцах…
Она надулась и гнала автомобиль по указанному маршруту, уже не задавая вопросов. Я еще дважды заставил свернуть, наконец остановила машину у подъезда старого многоквартирного дома панельного типа.
- Я быстро, - сказал я и, захватив кейс, вскользнул наружу.
На лестничную площадку пятого этажа выходит шесть квартир, стены обшарпанные, нужная мне дверь давно нуждается в ремонте.
Я вдавил палец в кнопку звонка, глухо, лишь с третьей попытки, поелозив и отыскав контакт, заставил звякнуть, но на всякий случай постучал еще и кулаком.
Дверь распахнулась, на меня уставилась с недоверием угрюмая девочка-подросток, белокурая и с синими-синими глазами.
- Ух ты, - сказал я, - как на папу похожа!.. А мне казалось, только на маму…
Она спросила настороженно:
- Вы кто?
- Кто-то дома есть еще? Из взрослых?
В прихожей появилась женщина с худым бледным лицом и следами былой красоты.
- Настя, кто там?
Девочка ответила, не сводя с меня взгляда:
- Он знает папу.,
- Молодец, - сказал я поощряюще, - сразу хватаешь главное.
Женщина подошла к ней и, чуть обняв, спросил недружелюбно:
- Вы кто?
- Мне удобнее разговаривать не через порог, - сказал я.
Она подумала, отступила в сторону.
- Можете зайти.
Я прошел в комнату и сразу водрузил кейс на стол. Мать и дочь смотрели с ожиданием, а я сказал строго:
- Ваш муж и отец не погиб, как вы наверняка полагаете. Не в тюрьме, как вон сразу подумала Настя, не в бегах… Все еще выполняет важное правительственное задание. Но часть секретности снята, потому вот его жалованье за это время…
Она вытаращенными глазами уставилась на кейс, крышку которого я поднял, взору открылись ровные ряды пачек денег в банковской упаковке.
- Извините, - сказал я, - что наличные, но секретность не позволяет проводить банковские операции со счета людей, который как бы не существует. Можете купить хорошую квартиру в хорошем районе, вообще обеспечить уровень жизни подостойнее.
Она сказала умоляюще:
- Скажите, где он сейчас?
Я улыбнулся.
- Вы же понимаете, этого никто сказать не имеет права. Просто помните, он работает на страну. Он важен, уважаем, его ценят. Простите, это все, что имею право сказать. Да я и так сказал много. До свидания!
Они молча смотрели вслед, а я спустился по лестнице, чтобы не ждать лифт, а когда сел в автомобиль, Ингрид тут же развернула его на пятачке перед домом и погнала в обратную сторону.
Я на всякий случай проверил видеокамеры по пути, на двух стер номер моего авто.
Ингрид буркнула:
- Деньжат им подбросил?
Я спросило в изумлении:
- А ты откуда знаешь?
- Знаю, - ответила она хмуро. – Уж если ты, такая черствая скотина, вдруг захотел помочь его семье, сестренке поступить в универ, а родителям подбросить деньжат или хотя бы починить забор в их огороде… то это явно того стоило.
- Ты даешь, - сказал я расстроенно. – Не думал, что запомнила… Хотя такого красавца да не запомнить, в самом деле Иван Львиное Сердце… И что, родителям подбросила деньжонок?
- Нет, - огрызнулась она, - но сестренке помогла, а ипотеку за них выплатил фонд помощи неимущим.
Я сказал виновато:
- Спасибо, Ингрид. Почему я тебя недооцениваю?
Она промолчала, автомобиль ведет на большой скорости, сперва смотрела перед собой прямо, красивая и сосредоточенная, затем начала искоса поглядывать на меня, но я, тупо глядя прямо перед собой невидящими глазами, увлеченно читаю в инете о новых методах редактирования генов, наконец сказала язвительно:
- У тебя такое лицо… не буддизнутся случайно?
- Даже не рерихнулся, - заверил я. – А что, смотрюсь очень красиво? А в анфас?
- Отвратительно, - отрезала она. – Будто порножурналы смотришь!
- Почти угадала, - согласился я. – Вот подумал, стояла бы видеокамера у меня в спальне, пришли бы мы в ужас, если бы запись попала в сеть?..
Она буркнула:
- А что, было что-то непристойное?
- Вот-вот, - ответил я. – Ничего такого, чего стоит стыдиться здоровым самцу и самце с нормальными запросами. А если от того, будут камеры наблюдать за личной жизнью или не будут, зависит быть человечеству или сгинуть, то даже вопроса не возникает… Потому, полагаю, постоянное наблюдение нужно не просто вводить в быт, но и в моду.
- Что ты сказал, извращенец?
- Дикий ты человек, - обвинил я с удовольствием. – Да, в моду! Не в морду, а в моду. Видеокамеры в доме, спальне и даже в туалете должны считаться необыкновенно круто, суперсовременно, благородно.
- Ах-ах, даже так?
- Вот именно. А те, кто так не делают, те люди тупые, отсталые и вообще недорчеловеки.
Она поморщилась.
- На самом деле оно так и есть. Но признать такое никто не признает.
- Верно, - согласился я, - но общественное мнение их как раз и не считает отсталыми, так как само еще не отлиняло. Нужно менять трынд. В смысле, тренд, хотя «трынд» нравится больше. Что-то в нем есть…
- Трындец, - подсказала она.
- Да, - согласился я, - но трынцец это нечто маленькое, а трынд уже большое, даже великое, уважаемое, как наш генерал Кремнев. Кстати, куда он делся?
- Получил другое назначение, - ответила она без охоты.
- Переиграть удастся?
- Это уже от него зависит, - пояснила она. – Ему бросили что-то очень лакомое, чтобы передислокация обошлась с его стороны без особых протестов… Но установкой видеокамер в доме, как понимаю, ты не ограничишься?
- Устанавливать буду не я,- уточнил я, - но трынд ты поняла верно. Одновременно нужно и просто необходимо заняться оборудованием ими автомобилей.
- Не загнул?
- А что, сейчас разве что можешь позвонить домой или своей паре, когда оно за рулем, верно? Такая возможность очень бы удивила наших дедушек и бабушек, не доживших до мобильных, но для нас обыденно, когда блондинка за рулем вовсе щебечет по мобильнику, не обращая внимания на пешеходов и светофор!
Она нахмурилась, хотя как брюнетка должна бы только радоваться наездам на блондинок, однако гендерная солидарность оказалась выше, процедила сквозь зубы:
- В автомобиле не так уж и революционно, как в спальне или клозете…
Я сказал громко:
- Сири, дай канал номер два!
На левом экране, что возле Ингрид заиграли краски, и появилось лицо Данко, а за ним весь главный зал общим планом.
- Не спать, - сказал я строго. – Данко, продумай ускоренное продвижение видеокамер в народ средствами моды! В первую очередь насчет установки в автомобили.
Данко с интересом посмотрел на Ингрид за рулей, во взгляде я прочел мужское одобрение, это же львица рядом, но видно, что это моя львица.
- В автомобили? – переспросил он. – Так и сейчас можно из авто поговорить с любым по скайпу! И посмотреть друг на друга. Проверить, так сказать, в автомобиле или в чьей-то спальне…
- Смотри на шажок дальше, - сказал я. – Всего на шажок! Не просто включил-выключил, а постоянное включение!.. Вот мы сейчас едем, а любой, кто наберет мой или номер вот этой очень строгой женщины, увидит нас в авто.
Данко посмотрел испытующе, а наглый Гаврош сказал знающе:
- Не все этого захотят. А перепихнуться по дороге?
- А пусть не перепихиваются, - сказал я. – Старшее поколение в этом поддержит. Нам везде нужно искать поддержку!.. Когда со старшими, когда против старших.
