ВЕСНА 1461 ГОДА
Мне казалось, как и всем, кто обладал хоть каплей здравого смысла, что смерть герцога Йоркского положила конец бесчисленным войнам. Его восемнадцатилетний сын Эдуард остался в полном одиночестве где-то на границе с Уэльсом, где почти все население можно было причислить к сторонникам Джаспера Тюдора и дома Ланкастеров. А супруга покойного герцога, герцогиня Сесилия, сознавая свое окончательное поражение, облачилась в траур и отослала своих младших сыновей Георга и Ричарда во Фландрию, подальше от опасности, к герцогу Бургундскому, предполагая, возможно, что, прибыв в Лондон с целой армией диких шотландцев, королева решит и ей отомстить за тот неудавшийся мятеж. Своего старшего сына герцогиня, правда, спасти не сумела; да и второму ее сыну, Эдуарду, грозил, по всей видимости, скорый конец на уэльской границе, в бою за безнадежно проигранное дело своего отца, поскольку армия его была слишком мала по сравнению с войском противника.
Я была уверена, что мой деверь Джаспер вместе со своим отцом Оуэном Тюдором будут защищать правое дело. И уж они-то никак не уступят какому-то мальчишке, который только что лишился старшего брата и отца и командовал теперь их армией. Послание, полученное от Джаспера, подтвердило мои предположения.
Нам придется убить детеныша. Надо вырвать жало у всей семейки. Слава богу, самого старого льва больше нет на свете. Мы с отцом сейчас как раз проводим смотр войск перед битвой с новым герцогом Йоркским, юным Эдуардом; через несколько дней нам предстоит встретиться с ним на поле боя. Твой сын находится в полной безопасности в замке Пембрук. Не тревожься и ничего не бойся: победить в этой схватке будет наверняка легко.
— По-моему, вскоре состоится еще одно сражение, — осторожно сообщила я, когда муж заглянул ко мне в спальню.
Он сразу скинул халат в изножье кровати и забрался в постель, а я еще некоторое время продолжала сидеть у камина.
— Твоя постель всегда такая уютная, — похвалил он. — Может, у тебя простыни тоньше, чем у меня?
Я хихикнула и на мгновение отвлеклась от своих воинственных мыслей.
— Вряд ли. Ведь постельное белье заказывает твой управляющий. Что касается моих простыней, я привезла их с собой из Уэльса, но, если угодно, могу распорядиться, чтобы их и тебе стелили, раз они кажутся тебе мягче.
— Нет, мне нравится наслаждаться мягкостью этих простыней здесь, вместе с тобой. И давай сейчас не будем вспоминать о тех бедах, что постигли нашу страну.
— Но я получила письмо от Джаспера…
— Расскажешь о нем утром.
— Но я думала, это важно.
— Ну хорошо, — вздохнул муж. — И что же он пишет?
Я вручила ему листок, и он быстро пробежал глазами по строчкам.
— Да. Я знал об этом. Слышал, что они собирают армию в Уэльсе. Ваш старинный враг Уильям Херберт вновь сменил обличье.
— Не может быть!
— Уверяю тебя, это так. Теперь он снова нацепит белую розу и станет драться за этого мальчишку Йорка. Он давно уже порвал дружбу с ланкастерцами. И Джаспера, должно быть, это весьма раздражает.
— Да у этого Херберта ни чести, ни совести! — возмутилась я. — Как он может! Ведь сам король даровал ему прощение!
Муж только плечами пожал.
— Неизвестно, почему человек выбирает ту или иную сторону. Благодаря кузену я выяснил, что те, кто сейчас в войске королевы, сначала планируют очистить территорию, дабы избежать угрозы со стороны йоркистов, а затем с победой войти в столицу.
— Мы сможем поехать во дворец, когда королева вернется в Лондон? — спросила я.
— Хочешь принять участие в праздничном пире? — сухо и как-то неприязненно произнес сэр Генри. — Впрочем, у меня, конечно, найдутся дела в парламенте. Половина английских лордов будет названа предателями и лишена земельных владений. А вторая половина получит эти земли в качестве уплаты за участие в убийстве.
— Ну да, а нас не будет ни среди тех, ни среди других! — сердито бросила я.
— Я бы предпочел отказаться от земель человека, которого обвинили в предательстве только потому, что он попытался дать королю толковый совет, — спокойно возразил мой более опытный супруг. — Могу с полным основанием заверить тебя: добрая половина этих земель будет возвращена их владельцам, как только король придет в себя, вновь окажется на троне и начнет раздавать помилования. Разумеется, он простит всех врагов и вернет их в родные дома. А его союзники сочтут, что за верную службу вознаградили их плоховато, что они не получили ни особой выгоды, ни особой чести, последовав за таким правителем.
Я крепко сжала губы, изо всех сил сдерживая негодующие возражения. Это все-таки мой муж. И его слово — закон для всего нашего дома. Он от Бога мой супруг и повелитель. И не имеет смысла вслух спорить с ним. Хотя в душе я снова назвала мужа предателем.
— Иди же ко мне, — ласково сказал он. — С какой стати тебе так беспокоиться о тех или других, если ты и твой сын в безопасности? А уж твою безопасность, Маргарита, я обеспечу. Я не допущу, чтобы война вторглась на мою территорию, и второй раз не сделаю тебя вдовой, отправившись сражаться ради славы. Так что забирайся в кровать и поскорее улыбнись мне.
И я легла в постель исполнять супружеский долг, но мужу так и не улыбнулась.
А потом я получила от Джаспера самые плохие, самые страшные из всех возможных новостей. До сих пор я считала его совершенно неуязвимым, но выяснилось, что это совсем не так. Я всегда полагала, что Джаспер просто не умеет проигрывать. Но, как это ни прискорбно, оказалось, что проиграть он вполне способен.
Сестра, мы потерпели поражение. Мой отец мертв. Он шутя взошел на эшафот, до самого конца не веря, что они способны это сделать; но они отрубили ему голову и выставили ее на столбе у ворот Херефорда.Твоего мальчика я собираюсь переправить из Пембрука в замок Харлек; там мы будем в большей безопасности. Не бойся за меня, но я думаю, что мы проиграли, по крайней мере, на целое поколение, а возможно, и навсегда. Маргарита, я вынужден сообщить тебе нечто поистине ужасное: здесь, в Мортимерс-Кроссе, было знамение, и оно свидетельствовало отнюдь не в пользу нашего дома. Господь показал нам в небесах три солнца Йорка, они горели прямо над полем брани; и тот из сыновей Йорка, что возглавлял войско, оставил после себя сущую пустыню.Я видел все собственными глазами. Над армией Йорка пылали три одинаково ярких солнца, их лучи легко проникали сквозь густой туман. Да, Маргарита, солнц было три, и взошли они одновременно, и все три светили прямо на боевое знамя Эдуарда. Повторяю, я все видел собственными глазами, это чистая правда. Не представляю, каков смысл этого знамения, и, конечно, буду продолжать бороться, поскольку считаю свое дело правым, до тех пор, пока не пойму, что говорил нам Господь. Но я по-прежнему верю, что Он не оставит нас, хотя совершенно точно знаю: в тот день Его не было с нами. И свет своей поддержки Он даровал Йорку, как бы благословляя явлением трех солнц трех сыновей Ричарда. Я непременно снова напишу, как только мы с Генри благополучно прибудем в Харлек.Дж.
Мой супруг в это время находился в Лондоне; мне пришлось несколько дней ждать его возвращения и не терпелось рассказать о письме Джаспера и о том, что война, по мнению моего деверя, закончена и проиграна. Едва поздоровавшись с мужем, я тут же, прямо на конюшенном дворе, выпалила все новости, а он в ответ на мои возбужденные речи лишь покачал головой и произнес:
— Тише, Маргарита. На самом деле все обстоит гораздо хуже. Тебе еще не известно, что молодой Эдуард Йорк предъявил свои права на трон и лондонцы, а также большая часть аристократов, совершенно утратив разум, провозгласили его королем.
Я тут же испуганно замолкла и огляделась, словно это могло сохранить случившееся в тайне.
— Королем?
— Да. Ему предложили занять трон и объявили его законным королем и наследником престола. И теперь ему даже не нужно ждать смерти его величества Генриха, он и так стал правителем. Эдуард намерен изгнать из Англии бывшего монарха с его супругой, а затем устроить себе чин коронации, совершить помазание на царство и надеть корону. Я приехал домой, только чтобы собрать своих людей. Мне придется воевать за короля Генриха.
— Тебе? — не веря собственным ушам, отозвалась я. — Наконец-то!
— Да. Мне. Наконец-то.
— Но почему именно сейчас?
Он вздохнул.
— Видишь ли, дело уже не в том, что некий подданный пытается возражать своему королю и даже противодействовать ему — тогда бы было время медлить и надеяться, что этот подданный действительно даст своему королю дельный совет, идущий вразрез с дурными советами его приближенных. Но теперь это не что иное, как открытый мятеж, мало того, выдвижение лжекороля одновременно с существованием короля истинного. Я не могу этого допустить и должен действовать, хотя до сих пор у меня не возникало такой необходимости. Теперь Йорк борется во имя предательства, и я обязан сразиться с теми, кто это предательство защищает.
Я прикусила язык, опасаясь, что с него сорвется упрек: вот если б муж раньше отправился на войну, столь ужасных последствий, возможно, удалось бы избежать.
— На поле брани должен быть хоть один Стаффорд, бьющийся за своего короля. Там должен развеваться наш боевой штандарт. Первым в этой бесконечной сваре погиб мой бедный брат, затем мой досточтимый отец, и вот настала моя очередь. Теперь я пойду под знаменами Стаффордов, пойду, возможно, без особого восторга и, пожалуй, даже с некоторой неуверенностью, но в данный момент я старший в семье Стаффорд, так что сражаться придется мне.
Вообще-то я не слишком прислушивалась к доводам супруга: они казались мне совершенно неинтересными.
— Но где же король? — осведомилась я.
— Королева держит его при себе. Сейчас он в безопасности. После победы при Сент-Олбансе она вновь взяла его под свое крыло.
— Неужели армия Йорка потерпела поражение? — растерянно сказала я. — Но мне казалось, они все время побеждают.
Генри покачал головой.
— Нет, это была всего лишь небольшая стычка в центре города Сент-Олбанс между людьми Уорика и сторонниками королевы, а тем временем Эдуард Йоркский с триумфом входил в Лондон. Прежде Уорик держал короля при себе, но после того, как йоркисты отступили, ланкастерцы нашли своего правителя под дубом, он сидел и наблюдал за боем.
— И он был невредим? — уточнила я.
— Да, в течение всего боя его хорошо охраняли два йоркиста, лорд Бонвиль и сэр Томас Кириел, которые вполне обеспечили его безопасность. Король был тихий и спокойный, точно ребенок. Затем его передали супруге, и теперь она держит его при себе вместе с сыном.
— А он… — Я помедлила, подбирая слова. — Он в своем уме?
— Вроде да. По крайней мере, пока.
— Так в чем же дело? Почему ты так мрачен?
— Из-за одной истории, которую мусолят в лондонских тавернах. Возможно, все это и неправда. Очень хотелось бы на это надеяться.
— Что за история?
— Якобы те лорды-йоркисты, что в течение всего сражения охраняли короля и берегли его от опасности, были доставлены к королеве и предстали перед ней и ее маленьким сыном, принцем Эдуардом, которому всего семь лет.
— И что?
— Говорят, она спросила у мальчика, как следует поступить с этими людьми, лордом Бонвилем и сэром Томасом Кириелом, которые так заботились о его отце во время битвы, а затем честь по чести передали короля верным ему людям. И принц велел отрубить им головы. Просто по собственной прихоти! И обоих несчастных обезглавили по приказу семилетнего мальчишки! А затем его самого за проявленное мужество посвятили в рыцари. Судя по всему, сынок Маргариты Анжуйской и впрямь постиг искусство ведения войны. Вот только сможет ли он править страной в мирное время?
Я колебалась, не зная, как реагировать, но, увидев искаженное горем и гневом лицо мужа, все-таки воскликнула:
— Это просто отвратительно!
— А еще ходят слухи, что королевский сынок так же злобен, как и его мать. И теперь, кажется, весь Лондон уже за Йорков. Никто не желает, чтобы на трон взошел нынешний принц Уэльский.
— И что же теперь будет?
Генри покачал головой.
— Возможно, эта схватка станет последней. Король и королева снова вместе и намерены возглавить свою армию. Против них выступают молодой Эдуард Йоркский и Уорик, друг его отца Ричарда. Вопрос о том, кто именно должен давать советы королю, больше даже не возникает. Теперь эти двое будут драться за право владеть короной. А мне все-таки придется встать на защиту моего короля.
Вдруг я почувствовала, что меня трясет.
— Никогда не думала, что ты отправишься на войну, — пробормотала я, и мой голос дрогнул. — Я всегда была уверена, что ты откажешься сражаться. Нет, я никогда не думала, что ты тоже туда отправишься!
Муж улыбнулся, словно это было просто горькой шуткой.
— Ну да, ты считала меня трусом, а теперь отчего-то не испытываешь никакой радости, когда я решил проявить храбрость? Забудь об этом. Мой отец сложил голову за короля, но даже он примкнул к армии лишь в самый последний момент. Теперь, видно, настал мой черед; придется и мне поучаствовать в битве. Как и отец, я тоже оттягивал эту необходимость, пока было возможно. Если мы проиграем, королем станет Йорк. На троне будут вечно сидеть его наследники, и дом Ланкастеров никогда уже не станет королевским. Так что это даже не вопрос справедливости, а вопрос того, на чьей стороне я родился. Королем должен быть настоящий король; и мне придется бороться за это. Иначе твоему сыну никогда уже не быть в трех шагах от престола; лишившись титула, земельных владений и принадлежности к королевской фамилии, он станет самым обычным ребенком. А нас с тобой в собственной стране будут считать предателями. Возможно, даже наши земли передадут кому-то другому. Я просто не представляю, как много мы в таком случае потеряем.
— Когда ты выезжаешь? — срывающимся тоненьким голосом спросила я.
Он улыбнулся, но на этот раз в его улыбке не было ни иронии, ни теплоты.
— Боюсь, мне придется выехать прямо сейчас.
Назад: ЗИМА 1460 ГОДА
Дальше: ПАСХА 1461 ГОДА
