ГЛАВА 10
Когда я пришла в себя, я лежала в постели, но не в своей собственной, а в чистенькой, благоухающей лимоном комнатке в доме Роберта. Мои веки дрогнули, и я услышала голос самого Роберта, который прошептал мне, что я в безопасности. Он знал, что я не могу открыть глаза и оглядеться. Я ничего не видела.
Роберт Гауэр сидел рядом со мной. Когда Джек и Дэвид внесли меня в гостиную, он тут же велел им вернуться к занятиям, а Уильяма послал в Солсбери за хирургом, так как не доверял местному цирюльнику. Данди кричала, что не оставит меня, но он просто вытолкал ее из комнаты и сказал, что разрешит ей прийти и посидеть со мной, когда она выполнит все задание на сегодняшний день.
Я хотела подать голос и запретить Данди работать на трапеции, сказать, что это слишком опасно для любого, особенно для моей дорогой сестры, но я не могла выдавить ни звука. Горло было сжато судорогой, и все, что я смогла сделать, — это издать беспомощный всхлип. Я чувствовала, как горячие слезы выступили из-под моих сомкнутых век и покатились по щекам.
— Это для ее же пользы, — тихо объяснил мне Роберт. По его голосу я чувствовала, что он где-то рядом с моей кроватью. — Твое падение произвело на нее очень тяжелое впечатление, и нужно, чтобы она поборола себя. Иначе этот страх засядет в ней навсегда. Поверь мне, Меридон. Это не жестокость. Дэвид говорит то же самое.
Я хотела кивнуть в ответ, но малейшее движение шеи причиняло мне острую боль, будто все сухожилия в ней были разорваны. Я продолжала лежать неподвижно, и мне почудилось, что кровать подо мной раскачивается и подбрасывает меня вверх, как ужасная сетка под трапецией. Мне показалось, что я снова теряю сознание. «Боже, кто станет заботиться о Данди, когда я умру?» — думала я, чувствуя, что реальность ускользает от меня.
Данди вернулась ко мне в комнату, когда приехал хирург из города, но она так ужасно плакала, что ничем не могла помочь ему. Когда она полотенцем, которое жгло меня словно огненное, пыталась смыть кровь с моего лица, ее слезы безостановочно лились на меня, так что я тихо ее спросила:
— Данди, я умираю, да?
Поэтому именно Роберт Гауэр приподнял меня осторожно с подушек, чтобы хирург мог осмотреть мою несчастную шею. Их опытные руки не причинили мне страданий, хотя каждый дюйм моей шеи, плеч и горла и даже кожа на голове нестерпимо болели. Именно Роберт Гауэр бережно уложил меня обратно на подушки и расстегнул мою рубашку, чтобы врач осмотрел ребра. Каждое нажатие пальцев было подобно прикосновению раскаленного железа, но я не кричала. Не от храбрости, совсем нет. Мое горло по-прежнему сжимала судорога, и я не могла издать ни звука.
— Она в плохом состоянии, — заявил наконец хирург. — Перелом носа, ушиб головы, контузия, травма шеи, вывих плеча, трещина в ребре.
— Она поправится? — спросил Роберт тихо.
— На это уйдет по меньшей мере месяц, — ответил доктор. — Сейчас мы должны ожидать послешоковой лихорадки. Но она кажется крепкой девушкой и, по всей видимости, выживет. А сейчас я должен вправить вывих.
Он наклонился ко мне, так, что я в своей наполненной болью темноте почувствовала его дыхание.
— Мне придется причинить вам боль, мисс. Это будет довольно неприятно, но зато потом вы сразу почувствуете себя лучше.
Ответить я была не в состоянии, но если бы я могла говорить, я бы только попросила оставить меня в покое.
— Данди, тебе лучше выйти, — обратился Роберт к моей сестре, и я была рада, что он подумал о ней.
Внимательно прислушиваясь, я уловила ее удаляющиеся шаги и щелканье закрываемой двери и после этого позволила доктору взять мою руку и разжать до сих пор сжатый кулак. Роберт взялся за мое больное плечо, и они приступили к этой операции. Это было так больно, что я кричала и кричала до тех пор, пока сгустившаяся темнота не поглотила меня и я снова не потеряла сознание.
Когда я проснулась в следующий раз, я уже понимала, где нахожусь. Хоть мои глаза по-прежнему не открывались, но я ощущала запах лаванды от чистых простыней и чувствовала свет в комнате. За окном торжествующе распевала малиновка. Плечо болело гораздо меньше, как мне и обещали. На глазах лежало что-то прохладное и влажное, и они тоже стали болеть значительно меньше. Зато голова просто раскалывалась, будто по ней колотили, как в барабан. Но где-то в глубине моего существа родилась радость. Я была жива.
Я ведь действительно думала, что жизнь оставляет меня. А сейчас я здесь, под этими сладко пахнущими простынями, на сомкнутые веки падает нежаркое зимнее солнце. Я жива и способна заботиться о Данди и оберегать ее от всех невзгод. И ощущать чистую радость жизни, несмотря на боль.
— Понятия не имею, какие у тебя причины радоваться, — ворчливо пробурчал голос Роберта рядом со мной, он, оказывается, опять был рядом.
— Я жива, — выговорила я.
Мой голос был похож на воронье карканье, но все-таки я могла говорить.
— Да уж, — согласился он. — Ты как тот счастливый маленький котенок, которому удалось спастись и не утонуть в речке. Я думал, что ты убилась насмерть, когда Джек и Дэвид внесли тебя в дом. Ты была вся в крови, и руки висели как плети. Миссис Гривс кричала от ужаса, а Данди, не помня себя, бросалась с кулаками на Дэвида. Дэвид же, в свою очередь, проклинал себя и всех нас за то, что мы не слушали тебя. Все это было как ночной кошмар, да и сейчас ты выглядишь так, будто тебя переехала телега, однако лежишь себе и улыбаешься.
Моя улыбка стала чуть шире, но тут же превратилась в гримасу боли.
— Я и вправду счастлива, — хрипло прошептала я. — А с Данди все в порядке?
Роберт издал короткий возглас нетерпения.
— А что с ней сделается? Она сидит на кухне и с удовольствием обедает. Я обещал им подежурить возле тебя, пока они поедят.
В наступившем молчании стала слышнее песня малиновки за окном, и постепенно комнату наполнили ранние осенние сумерки. Тут я почувствовала легкое прикосновение пальцев Роберта к моей руке.
— Извини меня, пожалуйста, Меридон, — тихо произнес он. — Я ни за что в жизни никогда не причиню тебе боль. Ты больше не станешь подниматься на эту трапецию. А я завтра же поеду в работный дом и подберу там подходящую девушку. А ты будешь заниматься только лошадьми.
Я закрыла поплотнее глаза при этом напоминании и стала соскальзывать в сон, в котором меня меньше беспокоила боль и где запах лаванды напоминал мне о Вайде. Как бы издалека я услышала слова Роберта: «Спокойной ночи, моя храбрая малышка». Затем я почувствовала — но, скорей всего, я ошиблась — нежное прикосновение его губ к моему до сих пор судорожно сжатому кулаку.
Роберт сдержал свое слово, и уже на следующий день я услышала от Джека и Данди, что к нам прибыла новая девушка и что она уже начала заниматься. Роберт выбрал именно ее, потому что она была родом с фермы, где выращивали пшеницу, и имела хорошо развитые мускулы живота и рук. Дэвид также сказал мне, что она восхитительно выглядит (разумеется, подобного признания я бы не дождалась от Данди). У новенькой были длинные светлые волосы, которые она носила распущенными. При полном отсутствии страха перед высотой она уже выполняла самые простые трюки в сетке, хотя и начала тренироваться на месяц позже остальных.
Доктор велел мне больше отдыхать, и теперь я наслаждалась покоем. Мое лицо по-прежнему выглядело ужасно. Под обоими глазами были страшные синяки и такие отеки, что я ничего не видела в первые три или четыре дня. Нос был сломан, и теперь на всю жизнь он останется у меня несколько кривоватым.
Прошло еще много долгих дней, пока я не смогла наконец выйти на улицу. Первым делом я зашла к лошадям — проведать Кея. Роберт пообещал мне, что, пока я болею, никто не будет дрессировать его. Так что теперь он был несколько диковат, зато ничуть не озлоблен. Его кормили вместе с другими лошадьми и уводили ночевать в конюшню, когда ночи были холодные. Когда всех лошадей выводили в поле и начинали с ними тренировки, Кей наслаждался свободой.
Земля уже крепко промерзла, и казалось, что к Рождеству выпадет снег. Но мысль о празднике не волновала меня. Отец и Займа никогда не отмечали Рождество, и мое единственное воспоминание о празднике заключалось в том, что это было самое удобное время обчищать карманы подгулявших простаков и продавать лошадок для избалованных ребятишек. Наш с Данди день рождения приходился примерно на это время, в этом году нам должно было исполниться шестнадцать. Но и этому празднику в нашей жизни никогда не уделялось никакого внимания.
— Как холодно, — заметил Роберт, шагая рядом со мной и поддерживая меня для страховки под локоть.
— Да, очень, — согласилась я. — Если пойдет снег, вы вообще не станете выводить лошадей из конюшни?
— Отчего же, — ответил он. — Я совсем не хочу баловать их. Я думаю, придет время, когда мы будем выступать круглый год. Уже сейчас я договорился о выступлении в Бате во время рождественских каникул. Если бы ты поправилась к этому времени, вы с Джеком могли бы выступить там. А на следующий год мы в октябре отправимся на отдых, потом поработаем до Крещения и снова будем отдыхать до Масленицы.
Он говорил увлеченно, будто видя перед собой будущее.
— Летом во время гастролей мы станем давать полные представления. Выступления лошадей откроют их и займут все первое отделение. После антракта мы покажем полеты на трапеции. Сейчас появляется все больше и больше цирков, которые работают круглый год, — мечтательно протянул он. — Там обычно ряды ставятся амфитеатром, в центре — арена, а за ней — сцена, где артисты могут петь и танцевать. Несколько удачных сезонов, и я смогу построить такой же цирк, и нам больше не придется странствовать из деревни в деревню — публика сама будет искать нас.
Я не могла оторвать глаз от его восхищенного лица.
— Вы обязательно добьетесь своего, — улыбнулась я. — Это должно получиться. Надо выбрать хороший город, через который проезжают много людей и где живут много богачей, которые могут себе позволить приходить к нам не один раз. Это все вполне возможно.
— Ты веришь в меня? — спросил Роберт и заглянул в мои глаза.
— Да, — призналась я. — И всегда верила.
Затем наступило короткое молчание.
— Пойдем посмотрим, чему научилась за это время твоя любимая сестра, — предложил Роберт, и мы вошли в сарай.
Там уже выполнялись последние трюки ежедневных упражнений. Новенькая девушка, которую звали Кэти, стояла на лестнице, а Данди — на той самой злосчастной платформе. Джек находился, где ему и положено: на противоположной платформе.
Когда я увидела, на какой высоте находится Данди и какой она кажется маленькой, у меня от страха пересохло в горле.
— Приготовились! — раздался голос Дэвида, он стоял у лестницы девушек. — На сегодня последнее упражнение — к нам пожаловала публика. Постараемся показать, чего мы достигли. Данди, приготовиться!
Данди поднялась еще на несколько ступенек по новой лестнице, установленной на платформе, и взялась за трапецию обеими руками. Джек проверил специальную пряжку на своем страховочном поясе, который не давал ему упасть с платформы, и, нахмурясь, глянул вверх. Но я едва замечала его, я следила за Данди, как полевая мышь следит за парящим в вышине ястребом. Я видела ее улыбку и чувствовала, что сейчас она счастлива.
Затем я перевела взгляд на Джека: его платформа была построена на такой высоте, что, когда Данди раскачивалась, он мог поймать ее за ноги. Сосредоточившись, он нетерпеливо поморщился и крикнул: «Начали!» — как учил его Дэвид. Данди оттолкнулась от платформы. Трапеция совершила полный размах, и, когда она приблизилась к Джеку, он крикнул: «Ап!» Данди отпустила перекладину и вытянулась в струнку.
На минуту показалось, что Данди повисла в пустом пространстве, но Джек протянул уверенно руки, и раздался громкий хлопок — это он крепко ухватил ее за лодыжки. И моя сестра полетела головой вниз под его платформой, удерживаемая им за ноги.
Совершив пол-оборота, она качнулась обратно как раз в тот момент, когда возвращалась трапеция. Сосредоточенно хмурясь, Джек дал новую команду. Данди перевернулась в воздухе, чтобы оказаться лицом к трапеции, вытянула руки и схватила перекладину как раз в тот момент, когда Джек выпустил ее ноги. Трапеция продолжала свое движение к платформе, и Данди легко перепрыгнула обратно на нее, где уже стояла Кэти, протянув к ней руки и помогая найти равновесие на крохотном пространстве. Данди обернулась лицом к нам, широко раскинула руки, воскликнула: «Браво!», и мы все разразились аплодисментами.
— Отлично! — воскликнул Роберт. — Это замечательно, Данди! Джек и Дэвид, какие вы молодцы! Это просто грандиозно!
А они в это время уже подготавливались к следующему номеру. Данди, подтянув к себе трапецию, села на нее и замерла в таком положении. Джек, проследив за этой подготовкой и убедившись, что Данди готова, крикнул: «Начали!» — и затем: «Ап!» Данди оттолкнулась от платформы и, повиснув на трапеции вниз головой, совершила размах. Прошла, казалось, целая секунда после того как она, выпрямив ноги, полетела к Джеку. Он точно рассчитанным движением схватил ее запястья. Джек качнул ее вперед, затем назад, и Данди, совершив легкое элегантное сальто, мягко приземлилась в сетке.
Мне было жаль, что из-за своих страхов я не могу сейчас находиться рядом с ней. Мне показалось, что я гораздо лучше Джека могла бы работать с Данди.
— А чему научилась Кэти? — поинтересовался Роберт у Дэвида.
— Уже довольно многому, — ответил тот. — Но пока она работает одна и учится выполнять этот трюк с Джеком.
Роберт кивнул, и мы проследили, как Кэти совершила полет на качелях. Когда она достигла платформы Джека, тот вытянул руки и поймал ее за лодыжки, затем отпустил, и она прыгнула в сетку, сгруппировавшись и мягко упав на спину.
— Хорошая работа, — похвалил Роберт, пожав руку Дэвида и пропуская его вперед.
Кэти вылезла из сетки и улыбнулась мне. Мы с ней уже встречались — Данди нас познакомила, — но никогда не разговаривали.
— Как хорошо у тебя получается, — сказала я. — Ты можешь уже гораздо больше, чем я, а ведь я тренировалась целый месяц.
— Это потому, что у меня хороший учитель, — лукаво улыбнулась Кэти.
Я подумала, что она говорит о Дэвиде, но, к своему удивлению, заметила, что она не отрывает глаз от приближающегося к нам Джека.
— Ты сегодня сделал мне очень больно, — кокетливо пожаловалась она ему, откидывая волосы со лба. — Посмотри, у меня до сих пор красные запястья.
И она протянула ему руки ладонями вверх, чтобы были видны красные отметки. Бросив украдкой взгляд на Данди, я увидела, что она так удивленно смотрит на Кэти, будто никогда не видела ее прежде.
— Ничего страшного, — равнодушно сказал ей Джек. — Привет, Мери. Тебе не трудно было идти сюда?
— Все нормально, — ответила я. — Только немного покачивало. Но сейчас я в порядке.
Улыбка Джека светилась теплотой.
— Я скучал без тебя, — откровенно признался он. — И рад опять видеть тебя здесь. Как тебе понравился номер Данди?
И он дружески притянул меня к себе и обнял за талию. Я позволила ему помочь мне выйти из сарая, так же как до этого помогал мне его отец. Отец и сын Гауэры нравились мне. Я привыкла доверять им. Я шла более уверенно, ощущая тепло его грубой ладони сквозь рубашку.
Кэти быстро подбежала к нему с другого бока и взяла за руку.
— Что ты думаешь о нашем выступлении, Меридон? — спросила она. — Разве Джек не отлично все это делает? Я чувствую себя такой храброй, если слышу его голос. Когда он зовет меня, я просто прыгаю не раздумывая.
Я заколебалась. Мне вдруг показалось, что за время моей болезни между ними произошло что-то важное. В сгущающихся сумерках я попыталась разглядеть лицо Данди. Она шагала рядом с равнодушным видом.
— Это было замечательно, — осторожно ответила я. — Роберт остался очень доволен.
— Роберт! — с деланым смущением повторила Кэти. — Я называю его мистер Гауэр. Я бы никогда не осмелилась назвать его по имени. — И она чуть прижалась к Джеку. — Я так уважаю твоего отца, Джек.
Джек повернулся ко мне и послал мне одну из своих медленных, хитрых улыбок.
— Ей можно, — заверил он Кэти. — Они с отцом старые друзья. Папа разрешил ей звать его по имени. И Данди тоже. Когда мы путешествовали по дорогам, все было совсем по-другому.
— Я просто не могу дождаться! — восторженно воскликнула Кэти. — Я не могу дождаться, когда мы уедем из этой противной маленькой деревушки, где каждый пялит на меня глаза. Скорей бы наконец начались наши выступления и мы с Данди надели бы короткие юбочки.
Снова взглянув на Данди, я поняла, что та едва сдерживает гнев. Я редко видела у нее такое злое выражение лица.
— Данди! — быстро окликнула я ее. — Ты не могла бы отвести меня в кухню?
Джек мгновенно остановился и приготовился отнести меня на руках, но я, выставив локоть, отстранила его.
— Я пойду с Данди, — заявила я.
— Отлично, — нагло отозвалась Кэти. — А мы с Джеком пойдем проведаем лошадей, правда, Джек?
Джек кинул мне насмешливо-страдальческий взгляд и позволил ей взять себя под руку и повести в сторону конюшен, где кучами было навалено мягкое сено.
— О боже, что за стерва! — тихо сказала я Данди.
— Чертова сука! — Глаза моей сестры сверкали от злости, и она не собиралась понижать голос. — Я выдеру ей волосы, если она примется водить шашни с моим Джеком.
— Это для тебя неожиданность? — поинтересовалась я. — Ты же не отсутствовала эти три недели.
— Но ничего подобного до сих пор не было! — воскликнула Данди, вне себя от гнева. — Неужели ты думаешь, что я стала бы это терпеть? С моим Джеком? Кэти не позволяла себе ни взгляда, ни шепота. Она день и ночь работала на трапеции и училась раскачиваться. Она даже не смотрела в его сторону!
— А что случилось с ней сегодня? — недоумевая, спросила я.
В свете, льющемся из кухонного окна, я увидела, как Данди мрачно нахмурилась.
— Это из-за тебя, — вдруг произнесла она. — Прежде Кэти никогда не вела себя так. Она думает, что Джек влюблен в тебя. Он каждый день спрашивал, как твое здоровье, два раза ездил в Солсбери за цветами для тебя, а один раз — за фруктами. И отец не стал ругать его за то, что он тратит время. Кэти, видно, решила, что он ухаживает за тобой, и решила насолить тебе.
— Да она сумасшедшая, — удивленно сказала я. — А разве она не знает, что Роберт пообещал сделать, если Джек начнет крутить любовь с кем-нибудь из нас?
— Не знает, — отрезала Данди. — Она едва видела Роберта это время. Мы все время занимались в сарае, а он был с лошадьми. Они даже ни разу не разговаривали друг с другом.
Минутку мы стояли в молчании, а потом вдруг разразились смехом.
— Ой, нет, нет! — стонала я, держась за бока. — Ой, мои бедные ребра. Ой, не смеши меня, Данди!
— Он просто озвереет, когда увидит такую картинку! — веселилась Данди. — Он же сразу отошлет ее обратно в работный дом. Невзирая на ее таланты.
Тут я перестала смеяться.
— По-моему, это уж чересчур, — сказала я. — Это слишком высокая цена за столь сомнительное удовольствие.
— А нам-то что? — Лицо Данди было каменным. — Я не позволю ей виснуть на Джеке. Если он и достанется кому-нибудь из нас, то только мне. Я не собиралась флиртовать с ним из-за его отца и потому что ты просила меня. Но если Кэти будет цепляться за него, будь я проклята, если позволю увести его у меня.
— Оставь, Данди, пока еще ничего не произошло, — попыталась я урезонить сестру. — Возможно, она действительно хотела подразнить меня. Она не знает, что мы с тобой совсем не интересуемся Джеком. Я скажу ей об этом.
Но Данди отбросила волосы за спину и упрямо посмотрела на меня.
— Я бы, конечно, предпочла, чтобы мы рассказали все Роберту и он отослал ее туда, откуда она явилась, — недобро сказала она. — Мне не нравится, что она живет в моей комнате. Мне не нравится, что она охотится за Джеком. Я первая познакомилась с ним. И он тоже положил на меня глаз с самого первого дня. Мы просто не хотели злить его отца. Ты прекрасно знаешь это, Мери.
Я на минуту задумалась и вспомнила горячие взгляды Джека, обращенные ко мне, его расспросы, не мечтаю ли я о нем, вспомнила, как он разглядывал меня на берегу и как злился на мое равнодушие.
— Он такой же, как эта Кэти, — осуждающе сказала я. — Он побежит за любой девушкой, которая пощекочет его тщеславие, и бросит ее ради той, которая будет держать его на расстоянии. Я не удивлюсь, если увижу, что он связался с Кэти.
Данди схватила меня за руку, заставив замолчать.
— Я знаю это, Мери, — резко бросила она. — Я держалась от него подальше, потому что хотела убедиться, реально ли для него то будущее, о котором говорил Роберт. Но я влюбилась в Джека, как только увидела его в первый раз. И сейчас я хочу его.
Я отстранилась от нее и уставилась в ее лицо. Я прекрасно знала Данди, я оберегала ее, как мать, и любила сильно, как влюбленный. И сейчас я понимала, что она говорит лишь часть правды. Для нее невыносима мысль о близости Джека с другой девушкой, и ее тщеславие больно ранит, что какая-то нищая девка будет наслаждаться любовью Джека, а она останется ни с чем.
— Погоди, Данди, — попробовала я урезонить сестру. — Я знаю, что ты мечтаешь о нем. Он смазливый молодой парень. Глуп, правда, как обезьяна, но хорош собой. Ты же знаешь, как высоко метит Роберт. У тебя нет шансов ни на что, кроме поцелуев и объятий украдкой, где-нибудь за дверью. Но ты ведь заслуживаешь лучшего. Когда ты начнешь выступать, ты встретишь людей гораздо богаче его. Помнишь, как сказал Роберт? Если ты будешь правильно себя вести, ты можешь сделать очень удачную партию. Это гораздо лучше, чем барахтаться в сене с парнем, чей отец выгонит тебя, если вас застукает.
На минутку Данди задумалась, но тут мы услышали хлопанье двери в нашей комнате наверху. Ее глаза зло блеснули, и она вихрем взлетела по лестнице.
Я попыталась побежать вслед за ней, но у меня заболели плечо и ребра. И к тому времени, когда я добрела до конюшни, оттуда выбежал Джек, на ходу надевая куртку. Он бросил на меня смешливый взгляд.
— Привет, Мери, — сказал он. — Данди выставила меня из комнаты, заявив, что собирается переодеваться. Увидимся попозже.
— А что ты делал в нашей комнате, Джек? — Мне было очень интересно, что он ответит.
— Ничего серьезного, — подмигнул он мне.
— Разве твой отец не предупредил тебя насчет Кэти? — поинтересовалась я.
— Она переспала с половиной парней Уорминстера, — беззаботно ответил он. — Отец не станет из-за нее беспокоиться. Он знает, что это не повлияет на мою работу. Всем понятно, что это никакая не любовь. И он не тревожится из-за этого.
И тут Джек просиял.
— Может, ты ревнуешь, Мери? — тихо спросил он. — Ты представляла, как я целовал ее, и хотела того же самого? Ты хочешь меня, Мери?
Я сделала шаг назад, чтобы он по выражению моего лица убедился, как глубоко равнодушна я к нему.
— Нет, — спокойно сказала я. — Я не хочу тебя, и я не думала о ваших поцелуях. Мне было интересно, достаточно ли ты взрослый, чтобы пойти против своего отца, или ты всю жизнь будешь делать только то, что разрешит он. Теперь мне все стало ясно.
Лицо Джека сделалось багровым от гнева при этой насмешке.
— И меня совсем не восхищает твой вкус, — продолжала я. — Но только не забудь, что твой отец позволил тебе иметь дело именно с Кэти. И не смей думать о Данди.
— Данди! — Джек далее всплеснул руками от негодования. — Да только ты о ней и думаешь.
— А ты о ней не думаешь? — Я налетела на него, как ястреб.
— Разве что изредка, — пожал плечами Джек. — Я могу прекрасно прожить без нее.
— Отлично, — удовлетворенно сказала я.
И я действительно была довольна. Роберт Гауэр был единственным человеком в мире, который мог кормить и содержать нас в это тяжелое время, пока я больна, а Данди еще только учится своему ремеслу. Мы зависим от него, как служанки. Я знала, что Данди поглощена мечтами о Джеке и намерена его добиться. И единственное, что стояло между нами и мерзлой и пустынной дорогой прочь из Уорминстера, — это уважение Джека к отцу.
— Так что не забывай о своем отце и не смей даже думать о Данди, — предупредила его я.
Джек опять пожал плечами и поднял глаза к небу.
— Мери, ну ты прямо как католический священник, — насмешливо проговорил он. — Да не хочу я твою чертову сестренку. Кэти мне предоставляет все удовольствия бесплатно и без всяких хлопот. Так что я не коснусь Данди даже кончиком пальца. Ты довольна?
— Довольна, — наконец сказала я.
И я воззвала к Богу, чтобы все то, что Джек наговорил мне, было правдой.
