XX. "Я ВАС НЕНАВИЖУ!"

Когда Старик нес девушку из деревни пигмеев в лес, он весь трепетал от прикосновения к ее теплому нежному телу. Наконец-то он держит ее в своих объятиях.

От радости он на миг позабыл все невзгоды и треволнения. Он ее нашел! Спас! Даже в эту минуту крайнего возбуждения он отчетливо сознавал, что никогда еще никому из женщин не удавалось пробудить в нем такого неодолимого порыва чувств.

За все это время девушка не произнесла ни слова, ни разу не вскрикнула. Откровенно говоря, она даже не знала, в чьи руки попала. Спасение не вызывало в ней никакой радости. Она сознавала, что ее вырвали из желанных объятий смерти, обрекая тем самым на новые мучения. Напрасно Боболо ухитрился в последний миг спасти ее из рук пигмеев, лучше смерть, чем жизнь с Боболо!

Отойдя от деревни, Старик опустил девушку на землю и принялся развязывать путы. Он действовал молча, от волнения у него перехватило дыхание, и он не мог вымолвить ни слова.

Разрезав последний узел, он помог девушке подняться на ноги. Ему хотелось обнять ее, прижать к груди, но что-то удерживало его. Он вдруг почувствовал, что боится ее. Наконец он обрел голос.

– Слава Богу, вовремя успел, – проговорил он.

От удивления девушка невольно охнула.

– Так вы белый! – воскликнула она. – Но кто же вы?

– А вы как считаете?

– Мне показалось, что это Боболо. Он рассмеялся.

– Я тот, кого вы недолюбливаете.

– О! И вы рисковали жизнью ради меня? Зачем? Мы же с самого начала цапались, как кошка с собакой.

– Предлагаю забыть прошлое, как будто ничего не было.

– Да, конечно, – согласилась девушка. – Но вы так долго и упорно искали меня. Почему?

– Просто я… Старик замялся.

– Просто я не мог допустить, чтобы белая женщина попала в руки этих дьяволов.

– Что будем делать? Куда пойдем?

– Прежде всего нужно уходить отсюда, – сказал он. – Затем хорошенько выспимся, а утром двинемся в мой лагерь. Это в двух днях пути, на том берегу реки, знать бы только, где она, река… Сегодня я уже заблудился, когда разыскивал деревню Ребеги.

Старик с Кали-бваной медленно побрели сквозь тьму. Пока они шли в правильном направлении – Старик еще в деревне пигмеев сориентировался по звездам – но он не мог ручаться, что они не собьются с пути в ночном мраке, когда на небе нет ни одной звезды.

– А что было с вами после того, как Боболо вытащил меня из пироги? – спросила она.

– Меня снова отвезли в храм. Девушка вздрогнула.

– Жуткое место!

– Они собирались сотворить из меня праздничный ужин, – продолжал он. – Пожалуй, мне теперь до самой могилы не бывать ближе к смерти, чем тогда. Жрицы едва не сделали из меня отбивную своими дубинками.

– Но как вам удалось спастись?

– Считайте, что чудом, – ответил он. – До сих пор толком не могу объяснить. С высоты вдруг раздался голос и объявил, что он мушимо некоего туземца. Мушимо – это что-то вроде духа. Считается, что у каждого туземца есть свой мушимо, который оберегает его. И тут по столбу в зал спускается человек с белой кожей, в жизни не встречал такого красавца, выхватывает меня из-под носа жрецов и жриц и тащит на берег реки, где для меня приготовлена пирога.

– Вы прежде встречали его?

– Нет. Говорю же, все это смахивает на чудо, вроде того, что произошло в деревне пигмеев, когда я ворвался туда, чтобы остановить эту кровожадную ведьму и не дать ей зарезать вас.

– Для меня чудо, – это то, что вы прибыли в самую критическую минуту. Что до остальных чудес, которые, как вы утверждаете, там произошли, то я ничего не заметила. Я ведь закрыла глаза, чтобы не видеть ножа Влалы, и тут вы остановили ее.

– Это не я.

– Как?

– В том-то чудо и состоит.

– Ничего не понимаю.

– В тот момент, когда пигмейка схватила вас за волосы и занесла нож, ее поразила стрела, и она упала замертво. А когда подбежал я, и воины хотели напасть на меня, были убиты еще трое или четверо из них, но откуда взялись стрелы, я понятия не имею. Никого постороннего я не заметил. Даже не знаю, хотел ли кто помочь нам, или же это были происки туземцев другого племени.

– А может, меня снова хотят похитить? – предположила девушка. – За последнее время меня так часто похищали, что я даже жду этого. Но я все-таки надеюсь, что заблуждаюсь, иначе за нами была бы погоня.

– Утешительная мысль, – улыбнулся Старик. – Будем надеяться, что вы ошибаетесь. Уверен, что ошибаетесь, ведь если бы за нами гнались, то не стали бы прохлаждаться, а давным-давно напали бы.

С полчаса еще брели они в кромешной тьме, затем Старик остановился.

– Пора отдыхать, – сказал он, – хотя я просто не представляю, как нам это удастся. Даже прилечь негде, разве что на тропе, что не совсем удобно, так как по ней прохаживаются леопарды.

– Может, устроимся на дереве? – предложила девушка.

– Иного выхода нет. Здесь слишком густые заросли, чтобы спать на земле. Сможете залезть на дерево?

– Наверное, если вы поможете.

– Я залезу первым и подниму вас. Отыскав подходящую ветвь, он взобрался на нее, затем свесился вниз.

– Дайте руку.

Он без труда подтянул девушку наверх.

– Побудьте здесь, пока не найду место поудобнее. Обследовав дерево, Старик через несколько минут возвратился.

– Я нашел то, что нужно, – сообщил он. – О лучшем и мечтать нельзя.

Он помог ей встать и, поддерживая рукой, стал помогать ей перебираться с одной ветви на другую, пока они не поднялись к месту ночлега – огромной развилке из трех ветвей, две из которых шли почти параллельно.

– Совсем как в первоклассном отеле, – заметил он. – Минутку, я срежу сучки. И как это я не напоролся на них впотьмах…

– Наверное, очередное чудо, – проговорила девушка.

Затем Старик нарезал охапку небольших веток, настелил на параллельные ветви, а сверху уложил толстый слой листьев.

– Ну-ка, попробуйте, – пригласил он. – Может, это и не перина, но все же лучше, чем ничего.

– Блаженство!

Девушка вытянулась на импровизированном ложе, впервые за много дней получив возможность отдохнуть и не столько телом, сколько душой. Впервые за много дней она ложилась спать, не испытывая страха.

Не видя ее в темноте, Старик мысленно представил очертания ее дивной фигуры, упругую грудь, тонкую талию, округлые бедра. В нем вновь закипела страсть.

– А вы где будете спать? – спросила она.

– Тут недалеко, – выдавил он хриплым голосом и двинулся к девушке.

Ему до умопомрачения хотелось сжать ее в своих объятиях.

– Я так счастлива, – сонно пробормотала девушка. – Даже не представляла, что такое еще возможно. Это, наверное, оттого, что с вами я чувствую себя в полной безопасности.

Старик промолчал. Его словно окатили сначала холодной водой, а затем кипятком. "Какого черта она это сказала?" – подумал он, злясь на девушку за ее слова. Это нечестно! Какое у нее право так говорить? С ним – ив безопасности? Наверное, разгадала его намерение и решила обезопасить себя таким вот образом. Разве он не спас ее, рискуя жизнью? Разве она перед ним не в долгу? Разве не в долгу перед ним все женщины за то, что сотворила с ним одна из них?

– Как странно… – сквозь дремоту проговорила она.

– Что именно? – спросил он.

– Когда мы впервые встретились, я вас очень испугалась, а теперь мне было бы страшно, не будь вас здесь. Это лишний раз говорит о том, что я плохо разбираюсь в людях. Но и вы тогда были не слишком приветливы, а сейчас как будто изменились.

Старик уклонился от ответа и принялся подыскивать себе место, пусть без особого комфорта, но хотя бы с минимумом неудобств. От голода и возбуждения им овладела слабость. Он решил подождать до утра, рассчитывая, что к этому времени перестанет вспоминать доверчивые слова девушки, и тогда все будет проще, – от своего намерения Старик не отказался.

Приискав более-менее подходящую ветвь, он устроился в развилке.

Ложе было весьма неудобным, но по крайней мере не приходилось опасаться, что он свалится, если случайно уснет. Над ним неподалеку расположилась девушка. Казалось, от нее исходит некое излучение, окутавшее его легкой дымкой, вызывая одновременно наслаждение и боль. Со своего места он не мог дотянуться до девушки, коснуться рукой, однако физически ощущал ее присутствие. Вскоре сверху послышалось ровное дыхание, и он понял, что девушка уснула. Ее сон напомнил ему сон ребенка – безмятежный, доверчивый и невинный. И тогда Старик устыдился собственных мыслей. Ну зачем она так хороша? Зачем у нее такие волосы? Зачем Бог дал ей такие губы и такие глаза? Зачем…

Усталый организм не мог дольше сопротивляться, и Старик погрузился в сон.

Проснувшись, он ощутил боль в онемевшем теле. Было уже совсем светло.

Старик поднял голову. Девушка сидела и смотрела на него. Взгляды их встретились. Девушка улыбнулась. Как много все же в нашей жизни значат всякие незначительные детали. Не улыбнись Кали-бвана именно так, жизнь этих людей сложилась бы совсем иначе.

– Доброе утро! – поздоровалась она. Старик в ответ улыбнулся.

– Неужели вы всю ночь промучились на этом суку?

– Ничего страшного, – заверил он. – Наконец-то я хоть выспался.

– Сделали для меня роскошную постель, а что же сами о себе не позаботились?

– Вам хорошо спалось? – спросил он.

– До утра ни разу не проснулась. Наверное, сказалась смертельная усталость или то, что я перестала бояться. С тех пор, как меня бросили проводники, это была первая ночь, когда я спала спокойно, без кошмаров.

– Я очень рад, – сказал он. – А теперь пора в путь. Нужно уходить отсюда и как можно скорее.

– Но куда?

– Вначале двинем на запад, пока не выберемся из владений Боболо, потом повернем на север, к реке. Если будут сложности с переправой, мы что-нибудь обязательно придумаем. Сейчас же меня больше беспокоят бететы. Племя Боболо обитает у реки, и они редко заходят далеко в джунгли, даже когда отправляются на охоту, а бететы шныряют по всему лесу. К счастью для нас, они не заходят так далеко на запад.

Старик помог девушке спуститься на землю, и они почти сразу вышли на тропу, которая, судя по всем признакам, вела на запад. Вскоре он увидел плоды, которые годились в пищу, и набрал побольше. Пара двинулась вперед медленным шагом, подкрепляясь на ходу собранными плодами. Быстро идти они не могли, так как из-за длительного недоедания находились на грани истощения. Им приходилось делать частые передышки, и тем не менее они упорно шли вперед, понукаемые необходимостью.

Вскоре они вышли к ручью. Здесь они напились и устроили привал. По пути Старик внимательно изучал тропу, ища следы пигмеев, но ничего не обнаружил и заключил, что, видимо, этой тропой бететы не пользуются.

Девушка села, привалившись спиной к стволу молодого деревца, а Старик улегся чуть поодаль, откуда мог украдкой любоваться ее профилем. После утренней улыбки он уже смотрел на девушку другими глазами, глазами, с которых окончательно спала пелена мужского эгоизма и вожделения. И теперь под блистательной оболочкой красоты физической он увидел в девушке красоту духовную, и вторая затмевала собой первую. Лишь сейчас сумел он оценить по достоинству целеустремленность и отвагу девушки, бросившейся навстречу неизведанным опасностям этого жестокого мира.

Но ради чего? Или кого?

Вопрос этот мгновенно отрезвил Старика. Ради кого? Ну, разумеется, ради какого-то Джерри Джерома, которого Старик ни разу в глаза не видел. Он только и знал о нем, что его имя. Но все равно Старик ненавидел этого парня со всем пылом человека, ослепленного ревностью. Он порывисто сел.

– Вы замужем? – резко спросил он. Девушка бросила на него удивленный взгляд.

– Нет, не замужем.

– Тогда помолвлены?

– Вы не находите, что вопросы ваши несколько бестактны? – произнесла девушка холодным тоном, каким разговаривала с ним в день их знакомства.

Но почему, собственно, он не имеет права на бестактные вопросы? Разве не спас он ей жизнь? Разве она не обязана ему всем?

Но в тот же миг он осознал, что допустил грубость.

– Простите, – сказал он.

Скрестив руки на коленях, он уткнулся в них подбородком и уставился себе под ноги. Девушка глядела на него пристальным оценивающим взглядом спокойных серых глаз. Впервые за все время их знакомства она наконец-то толком разглядела его лицо.

Заросшее неряшливой бородой лицо имело правильные волевые черты. Девушка вдруг увидела, что, несмотря на грязь и изможденный вид – следствие лишений и невзгод, человек этот красив и не так стар, как ей казалось, лет тридцати, не более.

– Кстати, – сказала она вдруг, – а ведь я даже не знаю вашего имени.

Помолчав, он наконец отозвался:

– Малыш зовет меня Стариком.

– Разве это имя? – возразила она. – И потом вы совсем не старый.

– Благодарю за комплимент, – сказал он, – но если определять возраст человека его самоощущением, то старее меня нет никого на свете.

– Просто вы устали, – сочувственно сказала она. Ее голос чем-то напомнил ему материнскую ласку.

– Вы так много перенесли, и все из-за меня. Старику показалось, что она пытается загладить резкость своего недавнего ответа.

– Мне кажется, вам следует как можно лучше отдохнуть, прежде чем идти дальше.

– Пустяки, – сказал он, – а вот вам и в самом деле не мешало бы еще отдохнуть. Только не здесь. Как бы мы ни устали, нужно выбираться с земли бететов.

Он с усилием встал и протянул ей руку. Затем, несмотря на ее возражения, перенес девушку через ручей, и там они вышли на широкую тропу, по которой смогли идти рядом.

Через несколько шагов он остановился и вырезал две палки.

– Чтобы смогли ковылять дальше, – пояснил он с улыбкой. – Видите, вот мы и постарели.

Однако себе он взял палку увесистую, сучковатую, походящую скорее на дубину, чем на посох.

И они снова побрели плечом к плечу.

Всякий раз, когда девушка невзначай касалась его, он вздрагивал всем телом, но тут же вспоминал про Джерри Джерома и брал себя в руки.

Некоторое время они шли в молчании, думая каждый о своем. Первой нарушила тишину девушка.

– Старик – это не имя, – сказала она. – Не могу же я вас так называть. Это нелепо.

– Мое настоящее имя ничуть не лучше, – заверил он. – Мне дали имя в честь деда, а у дедушек имена бывают довольно чудные.

– Точно, – подхватила она. – И все-таки имена у них старые, добрые, солидные. Моего дедушку звали Абнер.

– Как, у вас был только один дедушка?

– По имени Абнер – один. Ну так как же звали вашего деда, признавайтесь?

– Хайрем, но друзья называют меня Хай, – поспешно добавил он.

– А фамилия? Не могу же я обращаться к вам просто по имени.

– Почему? Мы же друзья, разве нет?

– Ладно, – согласилась она. – Но вы мне так и не ответили.

– Хай – этого достаточно, – суховато сказал он.

– А если мне придется представить вас кому-нибудь?

– Кому, например?

– Боболо, – пошутила она и рассмеялась.

– С этим джентльменом я уже знаком. Но раз уж речь зашла об именах, хотелось бы узнать и ваше.

– Туземцы зовут меня Кали-бвана.

– Но я не туземец, – обронил он.

– Мне нравится, когда меня называют Кали. Зовите меня Кали, – сказала девушка.

– На местном наречии «кали» означает «женщина». Ладно, женщина.

– Если еще раз назовете меня так, то я перестану с вами разговаривать.

– Хорошо, Кали так Кали, раз вы настаиваете. Помолчав, он добавил:

– Знаете, мне оно тоже нравится. Самое обычное слово, а получилось прекрасное женское имя.

Между тем лес незаметно поредел, деревья расступились, стало меньше кустов. Выйдя на поляну, Старик остановился, взглянул на солнце и удрученно покачал головой.

– Оказывается, мы шли не на запад, а на восток, – объявил он.

– Какая досада!

– Каюсь, это моя вина, но из-за этих проклятых деревьев я не мог свериться по солнцу. Такое впечатление, будто это происки злого духа, который, подстерегая человека, вселяется в неодушевленные предметы, а потом смеется над его неудачами.

– Вы ни в чем не виноваты, – бросилась разубеждать его девушка. – Может, я не так выразилась, но вы сделали все, что от вас зависело.

– В общем, так. Дойдем до следующего ручья и вдоль него доберемся до реки. Ручей должен непременно впадать в реку. Назад нам нельзя, слишком опасно. Мы должны уяснить себе, что впереди долгий и трудный поход и к нему нужно как следует подготовиться.

– То есть? О чем вы?

– Мы должны нормально питаться, а не перебиваться случайными фруктами и улитками, которые не прибавляют сил. Нужно мясо, но его необходимо добыть, а у нас нет оружия.

– И поблизости ни магазина спорттоваров, ни ружейной лавки.

Веселая острота спутницы растрогала Старика. Несмотря на все потрясения, лишения и усталость, девушка не падала духом. Ни разу не посетовала, не закапризничала. Подолгу бывала серьезной, как того требовали обстоятельства, однако сумела сохранить силу воли и чувство юмора.

– Придется самим стать оружейниками, – проговорил он. – Нужно изготовить оружие.

– В таком случае почему бы нам не начать прямо с пулеметов, – предложила она. – С ними я буду чувствовать себя спокойнее.

– Все, на что мы способны, – это лук, стрелы и копья, – осадил ее Старик.

– А я-то воображала, что быстренько сумею состряпать пулемет, – призналась она. – Что за никчемное создание эта современная женщина!

– Я бы этого не сказал. Даже не представляю, что бы я без вас делал!

Невольное признание вырвалось так неожиданно, что Старик даже не осознал, что именно он сказал. Он, который относил себя к женоненавистникам! Зато девушка сразу все поняла и улыбнулась.

– А мне казалось, что вы презираете женщин, – с серьезным видом сказала она. – Это стало ясно в первый же день нашего знакомства.

– Не надо об этом, прошу вас! – взмолился Старик. – Тогда я еще не знал вас!

– Какой комплимент! Совсем не похоже на того грубияна, которого я встретила однажды.

– Кали, я уже совсем не тот, – тихим серьезным голосом произнес Старик.

В этих словах девушка услышала признание и мольбу о прощении. В порыве чувств она коснулась его руки. Ласковое, теплое прикосновение оказалось искрой, попавшей в бочку с порохом. Резко повернувшись, он схватил ее, прижал к себе изо всех сил, словно стремясь слиться с ней воедино, и в тот же миг, прежде чем она успела увернуться, приник к ее губам в страстном поцелуе.

Девушка отшатнулась, стала вырываться.

– Как вы посмели? – возмутилась она. – Я вас ненавижу!

Он разжал объятия, и они стали лицом к лицу, взволнованно дыша и глядя друг другу в глаза.

– Я вас ненавижу! – повторила она.

Он не отрывал взгляда от горящих глаз девушки.

– Я люблю тебя, Кали, – сказал он твердо. – Моя Кали!