ЗИМА 1558 ГОДА

Всего через полгода после торжественного отплытия из Дувра Эми, сопровождаемая своей подругой Лиззи Оддингселл, стояла на пристани Грейвсенда и смотрела на корабли, входившие в гавань. Они двигались тяжело, словно хромали. Куда только делся их горделивый вид! Дырявые паруса, обугленные перила. На палубах лежали раненые солдаты вперемешку с их убитыми товарищами, а живые и здоровые стояли с понуро опущенными головами, стыдясь проигранной кампании.

Корабль Роберта пристал самым последним. Эми прождала целых три часа, все более проникаясь уверенностью в том, что уже не увидит мужа живым. Но по прошествии этих долгих трех часов небольшое судно, на котором он плыл, нехотя заняло свое место у причальной стенки.

Поднеся к глазам ладонь, чтобы не мешало солнце, Эми вглядывалась в людей, стоявших на палубе. Она очень боялась этого момента, зная, что он неминуемо настанет. Женщина не плакала и даже не всхлипывала, а с предельным вниманием обводила глазами палубу, забитую людьми, ища Роберта. Эми понимала: если она не увидит мужа, значит, он либо в плену, либо мертв.

Но потом она его заметила. Роберт стоял возле грот-мачты. Судя по позе, он не бросился к перилам, когда вдали замаячил английский берег, да и сейчас не торопился к сходням, чтобы сбежать по ним и обнять жену. Рядом с Робертом стояли двое мужчин – явно не солдаты – и женщина с темноволосым младенцем, которого она прижимала не к груди, а к животу. Генри рядом с ними не было.

Портовые матросы шумно приладили к кораблю сходни. Эми хотелось взбежать на палубу и поскорее обнять мужа, но Лиззи Оддингселл удержала ее.

– Обожди, – посоветовала ей старшая и более опытная подруга. – Вначале приглядись к нему.

Эми оттолкнула сдерживающую руку Лиззи, однако осталась стоять на пристани. Роберт так медленно ступал по сходням, что Эми охватила новая тревога: не ранен ли он?

– Роберт! – крикнула она.

– Эми, – отрешенно произнес он.

– Слава богу, ты жив и в безопасности! – воскликнула она. – До нас тут доходили ужасные новости. Говорили, Кале подвергся жестокой осаде и пал. Мы понимали, что это вражеские слухи, но…

– Это правда.

– Кале потерян?

Такое трудно было себе представить. Среди заморских территорий Англии Кале занимал особое место, по праву считаясь жемчужиной. На его улицах звучала английская речь, его жители платили подати английской королеве. Между Кале и Англией велась оживленная торговля шерстью и тканями. Владение Кале позволяло каждому английскому монарху именоваться королем Англии и Франции. Этот город был витриной Англии. Он показывал всем странам, что Англия – мировая держава. Стоящий на французской земле, Кале считался таким же английским портом, как, скажем, Бристоль. У Эми в голове не укладывалось, что теперь этим городом владеют французы.

– Да, потерян, – после затянувшегося молчания ответил Роберт.

– А где твой брат? – в страхе спросила Эми. – Роберт, где Генри?

– Мертв. В сражении за Сен-Кантен его сильно ранило в ногу. Он умер от заражения крови у меня на руках. – Роберт невесело рассмеялся. – Зато в той битве я был замечен королем Филиппом и за храбрость упомянут в донесениях, отправленных королеве. Мой расчет оправдался. Я сделал первый шаг. Но он стоил мне потери младшего брата. Слишком высокая цена. Ныне я – командир разбитой армии. Сомневаюсь, что королева помнит мою доблесть, проявленную при Сен-Кантене. Потеря Кале перечеркивает все. Удача там была не на моей стороне.

– Разве это важно? – порывисто воскликнула Эми. – Ты жив-здоров, мы снова вместе, что нам еще нужно? Роберт, едем домой. Что нам до королевы? Такая ли уж это трагедия – лишиться Кале? А я тебя сейчас обрадую: мы можем выкупить Сайдерстоун. Едем со мною. Ты увидишь, как счастливо мы заживем!

Роберт покачал головой и упрямо возразил:

– Я обязан вручить донесения королеве.

– Не будь глупцом! – взвилась Эми. – Пусть другие сообщают ей дурные вести.

Это было оскорбление, да еще нанесенное прилюдно.

Темные глаза Роберта вспыхнули, однако он сдержался и ровным голосом произнес:

– Мне жаль, что ты считаешь меня глупцом. Но король Филипп отдал мне личный приказ, и я обязан повиноваться. Ты можешь возвращаться в Чичестер, к Филипсам, пока я не заберу тебя оттуда. Кстати, ты меня очень обяжешь, если возьмешь с собой эту женщину и ее малыша. Она лишилась дома в Кале и нуждается во временном пристанище на английской земле.

– И не подумаю, – ответила Эми, к которой мгновенно вернулось ее былое высокомерие. – Кто она мне? А тебе?

– Ее зовут Ханна Грин. Бывшая шутиха королевы. Она была мне верной служанкой и другом, когда всех своих друзей я мог пересчитать по пальцам одной руки. Прояви милосердие, Эми. Возьми ее с ребенком в Чичестер. Я должен где-то раздобыть лошадь и ехать ко двору.

– Выходит, в довершение к рухнувшим замыслам ты еще и потерял своего коня? – уколола мужа Эми. – Блистательное возвращение! Без брата, без лошади, без денег. Ты не разбогател, а вернулся обедневшим во всех отношениях. Все случилось именно так, как меня предупреждала мачеха. Кто виноват, что леди Робсарт оказалась права?

– Моего прекрасного коня убило пушечным ядром прямо подо мной, – сказал Роберт, словно не замечая колкостей жены. – Конь рухнул на меня и загородил от других ядер. Можно сказать, он отдал свою жизнь, верно служа мне. Я обещал ему быть заботливым хозяином, а вместо этого обрек на гибель. Я назвал коня Первым Шагом, но сам поскользнулся, едва двинувшись вперед. Я потерял все: брата, коня, жалованье. Мне больше не на что надеяться. Можешь порадоваться вместе с мачехой. Возможно, это конец рода Дадли. Сомневаюсь, что мы когда-либо сумеем подняться.

Пути Роберта и Эми временно разошлись. Он отправился во дворец, где его ждал холодный прием, каким удостаивают всякого, кто является с дурными известиями. Эми вернулась к своим друзьям в Чичестер и задержалась там надолго. Однако время шло, и супругам вновь пришлось отправляться в Стэнфилд-холл, в дом мачехи Эми. Оба ехали туда весьма неохотно, но другого жилья у них не было.

– У нас на ферме не хватает рабочих рук, – в первый же вечер без обиняков заявила леди Робсарт.

– Что? – переспросил Роберт, поднимая голову от пустой миски.

– Мы распахиваем луг, – объяснила леди Робсарт. – Сена с него все равно мало, а лишний клочок земли не повредит. Работников, как ты слышал, у нас не хватает. Твоя помощь пригодится. Выходить на работу надо завтра с утра.

Некоторое время Роберт глядел на мачеху жены так, словно та изъяснялась на иностранном языке, потом спросил:

– Вы что же, хотите, чтобы я работал на поле?

– Леди Робсарт имела в виду, что ты мог бы надзирать за работой пахаря, – вклинилась в разговор Эми. – Почему бы тебе не взяться за это?

– Эми, не говори глупостей, – осадила ее мачеха. – Как можно надзирать за работой пахаря? Сомневаюсь, что твой муж вообще знает, с какого бока подойти к плугу. Зато он, кажется, умеет обходиться с лошадьми. Вот и пускай водит их по борозде. Все помощь пахарю.

– По-моему, неплохое предложение, – подхватила Эми, поворачиваясь к мужу.

Услышанное настолько возмутило Роберта, что к нему не сразу вернулся дар речи.

– Вы хотите, чтобы я водил лошадей по пахоте? Как простой крестьянин?

– А чем еще ты способен зарабатывать себе на пропитание? – поинтересовалась леди Робсарт. – Ты, дружочек, похож на полевую лилию. Не сеешь и не жнешь.

Лицо Роберта заметно побледнело, стало цвета упомянутой лилии.

– Я не могу работать в поле, как простолюдин, – прошептал он.

– А с какой стати я должна принимать тебя здесь как лорда? – грубо спросила леди Робсарт. – Ты лишился всего: титула, состояния. Удача в войне и та от тебя отвернулась.

– Даже если я никогда уже не поднимусь, все равно не стану ворочать вилами навоз. Я не могу ронять свое достоинство.

– Ты уже его уронил, ниже некуда, – заявила леди Робсарт. – Король Филипп в Англию больше не вернется. Наша королева, храни ее Господь, настроена против тебя. Твое имя покрыто позором. Доверия к тебе никакого. Единственное, что у тебя есть, – это любовь Эми и мое покровительство.

– Ваше покровительство? – чуть не закричал Роберт.

– Да, любезный. Ты здесь жил и кормился. Задаром. А теперь мне пришло в голову, что молодой здоровый мужчина мог бы отработать свое пребывание в моем доме. У нас тут никто не бездельничает. Эми шьет, управляется с курами и работает по дому. Я веду хозяйство, сыновья мои ходят за скотом и трудятся на поле.

– Скажите лучше, раздают приказания пастуху и пахарю! – бросил ей Роберт.

– Да, поскольку сами дело знают и работать умеют. А ты ни на что не годен. Поэтому придется тебе выполнять чужие приказы.

Роберт медленно поднялся из-за стола.

– Вот что, леди Робсарт. Хочу вас предупредить: не доводите меня до крайности. Я унижен и раздавлен, но очень не советую вам пытаться уколоть меня еще сильнее.

– Что же тогда будет? – спросила леди Робсарт, явно наслаждавшаяся этим спектаклем и своей ролью в нем. – Только не говори, что жестоко мне отомстишь. Твои угрозы меня не пугают.

– Вести себя так со мною могут лишь мелочные натуры, – с достоинством произнес Роберт. – Я пал очень низко, сокрушен, скорблю о гибели Генри. За два минувших года я лишился троих любимых братьев, и вина за их гибель лежит на мне. Подумайте, каково переживать все это! Если у вас нет доброты, проявите хотя бы крупицу щедрости. Когда я именовался лордом Робертом, вас и отца Эми все во мне устраивало.

Леди Робсарт не ответила.

– Эми, идем, – сказал он жене.

– Ты иди. Я скоро приду, – ответила та.

Леди Робсарт отвернулась, пряча улыбку.

– Идем, – с раздражением повторил Роберт, протягивая Эми руку.

– Я должна убрать посуду и смести со стола.

Больше Роберт не стал ее звать. Он повернулся и направился к двери.

– Не проспи работу. Изволь завтра на рассвете явиться в конюшню, – сказала ему вслед леди Робсарт.

Под аккомпанемент ее торжествующего голоса он вышел и плотно закрыл дверь.

Эми дождалась, когда стихнут шаги мужа, и только тогда накинулась на мачеху:

– Как вы могли?

– А почему я должна с ним миндальничать?

– Вы же буквально выгоняете его из дому.

– Ну и пусть, – усмехнулась леди Робсарт. – Мне он здесь не нужен.

– Зато мне нужен! Если вы прогоните Роберта, я тоже уйду.

– Не горячись, Эми, – посоветовала ей мачеха. – Пораскинь умом. Роберт полностью провалился по всем статьям. Он ни на что не годен. Не удерживай его. Пусть себе возвращается к Филиппу Испанскому или ввязывается в иную авантюру. В каком-нибудь сражении его убьют, и ты освободишься. Твой брак был ошибкой с самого начала, так не мешай естественному ходу событий исправить ее.

– Никогда! – яростно крикнула Эми. – Только безумец может мечтать о гибели другого человека. Если Роберт выйдет в поле, я буду работать вместе с ним. Но если вы сделаете его своим врагом, то в моем лице приобретете второго. Я люблю Роберта. Он – мой, а я – его. Негоже бросать мужа в беде. У нас с ним все наладится.

– Эми, одумайся, – пошла на попятную леди Робсарт. – Я никогда не видела, чтобы ты так горячилась. Тебя, часом, не подменили?

– Нет, леди Робсарт. Я все та же. Но я не могу быть тихой и послушной, когда вы унижаете моего мужа. Вы пытаетесь нас разделить, поскольку думаете, что я слишком люблю этот дом и никогда отсюда не уйду. Так знайте же: убегу не задумываясь! Для меня нет ничего важнее, чем быть рядом с лордом Робертом. Моя любовь к нему больше, нежели к этому дому и даже к вам. Если сам он не вызывает у вас почтения, отнеситесь к нему уважительно хотя бы ради меня.

– Ну и словесный поток, – заметила леди Робсарт, нехотя выказывая свое восхищение напористостью падчерицы. – Целая буря на пустом месте.

– Вовсе не на пустом, – упрямо возразила Эми.

– А это мы еще поглядим, – куда более миролюбиво заключила мачеха. – От работы в поле ты своего муженька избавила. Но тебе придется подыскать ему другое занятие. Эми, я не позволю ему болтаться без дела.

– Надо купить ему лошадь, – решила Эми. – Совсем молодую, почти жеребенка. Такие стоят недорого. Пусть объездит ее, выучит всем премудростям. Потом мы ее продадим, уже подороже, а ему купим другую. У Роберта настоящий талант по части лошадей. Они его понимают и слушаются.

– На какие же деньги ты собираешься покупать ему лошадь? – спросила леди Робсарт. – Я не дам тебе ни гроша.

– Продам отцовский медальон, – не моргнув глазом ответила Эми.

– Ты никогда этого не сделаешь!

– Для Роберта – сделаю!

Мачеха задумалась и сдалась:

– Хорошо, я одолжу тебе денег. Только не продавай медальон.

– Благодарю вас, – сказала Эми, улыбаясь одержанной победе.

Эми решила дать Роберту время успокоиться и остыть. В течение часа она занималась разной домашней работой, затем поднялась наверх и пошла в отведенную им убогую спаленку, рассчитывая найти его уже лежащим на кровати с веревочной сеткой. Эми хотелось поскорее рассказать мужу, что она переупрямила мачеху. Завтра ему не надо будет идти в поле, поскольку скоро у него появится лошадь и достойное занятие! Комнатка встретила Эми пустотой и нетронутой постелью, с которой свисали грубые полотняные простыни. Роберт исчез.