1569 год, весна, замок Татбери: Мария

После обеда, за которым мы сидим все вместе в большом зале дома Шрусбери, граф спрашивает, может ли он переговорить со мной, и мы отходим к окну, словно хотим посмотреть на двор, где виден колодец, грядка пряных трав и несколько праздных слуг. Боже милосердный, что за нищая омерзительная дыра!

– У меня для вас добрые новости, – говорит он, ласково на меня глядя. – Нынче я получил известие от Уильяма Сесила. Я очень рад вам сообщить, что мне велено начать приготовления к вашему возвращению в Шотландию. Вы будете восстановлены на троне.

На мгновение его доброе лицо расплывается у меня перед глазами. Все словно в тумане. Потом я чувствую, как он нежно поддерживает меня под локоть.

– Вам дурно? – спрашивает он. – Позвать Бесс?

Я моргаю.

– Мне стало настолько легче, – от всего сердца говорю я. – Мне просто стало так легко. Словно… Боже правый, милорд! Вы принесли мне лучшие вести из всех, что я слышала. Мое сердце… Мое сердце…

– Вы нездоровы?

– Нет, – удивленно произношу я. – По-моему, я хорошо себя чувствую впервые с тех пор, как мы встретились. Мое сердце больше не болит. Боль уходит. Я могу снова надеяться на счастье.

Он смотрит на меня сияющими глазами.

– Я тоже так рад, – говорит он. – Тоже. Словно ушла тень, накрывавшая Англию. И меня… Я распоряжусь относительно стражи и лошадей, чтобы сопровождать вас в Шотландию. Мы можем уехать в течение месяца.

Я улыбаюсь ему.

– Да, как только сможем. Я не могу дождаться, когда увижу своего сына, когда окажусь на своем истинном месте. Лорды примут меня, они покорятся мне? Они дали слово?

– Они примут вас как королеву, – уверяет он. – Они признали, что отречение было незаконным и получено силой. И есть еще кое-что, что обеспечит вам большую безопасность.

Я жду. Поворачиваю голову и улыбаюсь ему, но я осторожна и не показываю интереса. С застенчивыми мужчинами лучше не торопиться, они пугаются женщин с быстрым умом.

– Я получил письмо, адресованное вам, – говорит он неловко, как всегда. – Оно от герцога Норфолка, Томаса Говарда. Возможно, вы его ждали?

Я склоняю голову, что может значить и «да», и «нет», и снова улыбаюсь ему.

– Я в растерянности и не знаю, что мне делать, – продолжает он, обращаясь, скорее, к себе самому, чем ко мне. – Письмо вам. Но пришло оно мне.

Улыбка моя ровна.

– Так в чем вопрос? – любезно интересуюсь я. – Мне ли это письмо?

– В его содержании, – удрученно произносит он. – Как человек чести, я не могу доставить письмо, содержащее нечто неподобающее. Но как человек чести, я не могу прочесть письмо, адресованное кому-то другому. Особенно даме. Особенно королеве.

Клянусь, я могла бы обхватить его обеспокоенное лицо ладонями и зацеловать, чтобы он перестал хмуриться.

– Милорд, – нежно говорю я, – давайте я разрешу ваши сомнения.

Я протягиваю руку.

– Я открою его и прочту при вас. Вы увидите письмо своими глазами. Если вы решите, что оно было неподобающим, можете его забрать, и я о нем забуду – никакой беды не случится.

Я сгораю от желания увидеть письмо, но он никогда об этом не догадается: моя рука тверда, улыбка мила и исполнена терпения.

– Хорошо, – соглашается он.

Он вручает мне письмо, отходит в сторону, закладывает руки за спину, как часовой на посту, и перекатывается с пяток на мыски от смущения, что ему приходится быть и охранником и хозяином сразу.

Я тут же замечаю, что печать поднимали и накладывали заново. Сделано это было очень бережно, но за мной шпионят всю жизнь; немногое может от меня ускользнуть. Не подав вида, будто поняла, что мое письмо читал кто-то еще, я ломаю печать и разворачиваю бумагу.

Боже правый, требуются все долгие годы обучения на французскую принцессу, чтобы сохранить лицо совершенно спокойным и безмятежным. В руках у меня письмо такой важности, что слова прыгают перед глазами, пока я снова и снова его перечитываю. Оно очень коротко. Думаю, в нем пропуск на безопасный проезд из этого застенка на навозной куче, обратно на трон, к сыну, к свободе! Росс говорил, что оно придет, и я надеялась. Это предложение брака. Новая надежда на счастье.

– Вы знаете, что он мне пишет? – спрашиваю я деликатно повернувшегося спиной лорда Шрусбери.

Он оборачивается.

– В письме, куда оно было вложено, было написано, что вам делают предложение выйти замуж, – говорит он. – Но он не просил позволения у королевы.

– Мне не нужно ее позволение на брак, – отрезаю я. – Я не ее подданная, она не может мной повелевать.

– Нет, но ему нужно. Любому, кто состоит в таком близком родстве с короной, нужно позволение королевы. И потом, разве вы уже не замужем?

– Как показало ваше расследование, мой брак с лордом Ботвеллом был вынужденным и недействительным. Он будет отменен.

– Да, – неуверенно произносит он. – Но я не знал, что вы отвергли лорда Ботвелла.

– Он вынудил меня к браку, – холодно отвечаю я. – Брак был заключен силой. Он недействителен. Я могу выйти замуж за другого.

От столь неожиданной прямоты он моргает, и я вспоминаю, что надо улыбаться.

– Думаю, это – прекрасное разрешение всех трудностей! – радостно говорю я. – Ваша королева уж точно будет уверена во мне, если ее собственный кузен станет моим мужем. Она сможет не сомневаться в моей привязанности к ней и ее стране. Сможет положиться на верность подобного супруга. А лорд Говард поможет мне вернуть шотландский трон.

– Да, – повторяет он. – И все же…

– У него есть деньги? Он пишет, что богат? Мне придется целое состояние заплатить солдатам.

Смешно, как щепетилен Шрусбери в сложных денежных вопросах.

– Я едва ли могу сказать. Никогда не думал об этом. Что ж, он – человек со средствами, – признает он, в конце концов. – Полагаю, будет справедливо сказать, что он – крупнейший землевладелец в стране после королевы. Ему принадлежит весь Норфолк, и на севере у него обширные земли. И он может командовать армией и знает многих шотландских лордов. Они ему доверяют, он протестант, но в его семье есть те, кто придерживается вашей веры. Он, вероятно, самый надежный из тех, кого можно выбрать, чтобы помочь вам удержать трон.

Я улыбаюсь. Разумеется, я знаю, что герцогу принадлежит весь Норфолк. Ему подчиняются тысячи преданных солдат.

– Он пишет, что шотландцы сами предложили ему этот брак?

– Думаю, они посчитали, что это даст вам…

Мужчину, который управлял бы мной, с горечью думаю я.

– Партнера и надежного советника, – говорит Шрусбери.

– Герцог пишет, что прочие пэры одобрили эту идею?

– Так он мне написал.

– Включая сэра Роберта Дадли? Большого друга королевы?

– Да, так он пишет.

– То есть если Роберт Дадли благословляет это предложение, то одобрение королевы, несомненно, последует? Дадли никогда бы не стал участвовать ни в чем, что может вызвать ее неудовольствие.

Он кивает. Эти англичане такие тугодумы, что почти слышишь, как поворачиваются их мозги, как мельничные жернова.

– Да. Да. Это почти наверняка так и есть. Вы правы. Это правда.

– Тогда мы можем предположить, что, несмотря на то, герцог еще не сообщил своей кузине королеве о своих планах, он скоро это сделает, с уверенностью, что она будет за него рада и что все лорды вашего королевства и моего одобрят этот брак?

Он снова задумывается.

– Да. Почти наверняка да.

– Тогда, возможно, в этом разрешение всех наших невзгод, – говорю я. – Я напишу герцогу и приму его предложение, а также спрошу, каковы его планы на мой счет. Вы можете проследить, чтобы мое письмо доставили?

– Да, – отвечает он. – Нет ничего дурного в том, что вы ему ответите, поскольку все лорды и Дадли знают…

Я киваю.

– Если бы знал Уильям Сесил, у меня на душе было бы спокойнее, – говорит он почти про себя.

– Вам что, нужно спрашивать у него позволения? – интересуюсь я невинно, как дитя.

Он вспыхивает, я знала, что так и будет.

– Мне – нет! Я ни перед кем не держу ответа, кроме самой королевы. Я возглавляю суд пэров. Я член Тайного совета. Надо мной никого нет. Уильям Сесил не имеет власти над моими делами.

– Тогда то, что знает Уильям Сесил и что он одобряет, одинаково безразлично нам обоим.

Я слегка пожимаю плечами.

– Он ведь просто королевский слуга, разве нет?

Я вижу, как горячо он кивает.

– Просто секретарь королевы?

Он снова кивает.

– Тогда как его мнение может касаться меня, королевы по рождению? Или вас, лорда королевства? И я оставлю милорда Норфолка, когда он сочтет, что пришла пора извещать королевских слуг, в том числе и Сесила. Его светлость герцог должен сам решать, когда ставить в известность слуг.

Я иду к своему креслу у огня и берусь за вышивку. Бесс поднимает взгляд, когда я сажусь. У меня дрожат от волнения руки, но я спокойно улыбаюсь, словно ее муж говорил со мной о погоде или о том, можно ли завтра будет поохотиться.

Слава богу, слава богу, ответившему на мои молитвы. Вот путь, который позволит мне быстро и безопасно вернуться на мой трон в Шотландии, к сыну, и рядом со мной будет мужчина, чьи собственные амбиции и чье семейное влияние обеспечат мне неприкосновенность в Шотландии и подкрепят мои притязания в Англии. Кузен самой королевы! Я выйду замуж за кузена Елизаветы, и наши дети будут детьми Стюартов и родней Тюдоров.

Он хорош собой, его сестра, леди Скроуп, меня в этом заверила, когда я жила у нее в замке Болтон. Мне тогда сказали, что шотландские лорды, верные мне, обратятся к нему и спросят, согласится ли он поддержать мое дело. Сказали, что его тайком проведут в сад замка Болтон, чтобы он со мной увиделся. Что если он меня увидит, то точно влюбится и сразу решит стать моим мужем и королем Шотландии. Что за вздор, право! Я надевала лучшее платье и выходила в сад каждый день, опустив глаза и задумчиво улыбаясь. По крайней мере, я знаю, как быть очаровательной, это я выучила раньше всего.

Должно быть, он справедлив: он был судьей во время расследования и слышал все ужасные слова, сказанные против меня; но не позволил им встать у себя на пути. Он, конечно, протестант, но это и к лучшему, когда дойдет до общения с шотландцами и до предъявления прав на английский трон. Он не станет подавлять меня, как Ботвелл, или завидовать мне, как Дарнли. Он поймет, что я королева и что он нужен мне как верный муж, как союзник, как друг. Возможно, впервые в жизни я обрету мужчину, который сможет любить меня как женщину и покоряться мне как королеве. Возможно, впервые я буду замужем за человеком, которому могу верить.

Боже правый, мне хочется танцевать от радости! Скромно сидя в своем кресле, я чувствую, как притопывают пальцы моих ног в носках шелковых туфель – просто от удовольствия. Я знала, что восстану после этого поражения, знала, что мой конец станет моим началом. Чего я не ждала, так это того, что оно придет так легко, так прекрасно и так скоро.