Глава 67. На всякую хитрую «штуку» с винтом найдется еще более хитрый «болт»

— Держи, Илья Муромец! Это тебе! — дежурный охранник отдал Дмитрию большую сумку из ткани оливкового цвета. — Специальный комбинезон! Модель СБК- 2! В нем тебе сам черт не страшен!

Круглые часы, висящие на оштукатуренной стене в раздевалке тренировочного зала, показывали без пятнадцати минут девять. Вскрыв пакет, Дмитрий достал из него комбинезон. В таком «костюмчике» он уже ходил на задания. Отличие состояло лишь в том, что к комбинезону прилагались боевые перчатки и напоминающий разрезанную пополам дыню шлем. Попробовав его надеть, Дмитрий с удивлением обнаружил, что, однотонно серый снаружи, шлем был абсолютно прозрачен изнутри. К комбинезону он крепился с помощью липучек и специального вакуумного соединения, принцип использования которого был описан в прилагаемой инструкции. Дмитрий примерил перчатки. Шероховатые с лицевой стороны, они оказались с изнанки покрытыми ворсом, и мягко «обтекли» ладонь и пальцы. Ощущение комфорта и легкости усилилось, и уже через мгновение Дмитрий с удивлением рассматривал свои руки. Он не чувствовал перчаток! Словно их не было вовсе!

Надев комбинезон, он направился в зал, думая, что будет первым. Однако в зале, который на сей раз имел вид стандартного додзе, оборудованного для занятий боевыми искусствами, уже прохаживались отец и Добромир. Дмитрий поздоровался и, положив шлем и перчатки в одно из трех стоящих у стены кресел, принялся разминаться. Спустя пятнадцать минут в зал вошел Вязьминов, одетый в почти такой же, как у Дмитрия, комбинезон. Внешнее отличие заключалось лишь в том, что материал костюма Владимира Джимбулатовича при движениях словно переливался разными оттенками серого. В руках главный инструктор Братства нес шлем, похожий на тот, который был у Дмитрия. Подойдя к присутствующим и поздоровавшись, Владимир Джимбулатович обратился к Дмитрию:

— Облачайся. Бой будет в полную силу, на уничтожение. Но без оружия. Да оно и ни к чему: наши одежки и меч не прорубит. К тому же, обещанный сюрприз тебе лучше ощутить непосредственно, своими собственными руками.

— А как насчет магии? — спросил Дмитрий, надевая перчатки и шлем.

Губы Вязьминова тронула снисходительная улыбка.

— Шамань, сколько хочешь! Не запрещаю!

Добромир и Сергей Алексеевич устроились в креслах, с нетерпением ожидая поединка. Вязьминов надел шлем на голову и провел по шее рукой. С тихим шипением обод шлема словно прирос к воротнику комбинезона.

Противники встали в трех метрах друг от друга посередине зала. Добромир хлопнул в ладони, и схватка началась. Дмитрий мгновенно вошел в состояние турийи и создал ОИСВ. И сразу же понял, что Вязьминов также сформировал подобное состояние. Восприятие привычно расширилось, и он увидел свое физическое тело и его энергетические оболочки так, будто наблюдал за ними со стороны. Впрочем, его центр восприятия сейчас находился в высшем слое каузального уровня Реальности, поэтому изменения составных частей целостного образа его «Я», находящихся на более низких уровнях энергоинформационного спектра, действительно должны были видеться словно извне. А сам каузальный слой в эти минуты представлялся Дмитрию сложным разноцветным Узором Ткани Времен, Причин и Следствий.

Ему хотелось видоизменить линии и формы этого Узора Реальности, что, по сути, и составляло основу любого прямого воздействия на мир, которое принято называть магией. Но сформированный Вязьминовым ОИСВ не давал возможности это сделать легко и сразу. Однако за счет выхода на более высокий стабильный уровень восприятия на событийном плане Дмитрий мог видеть Узор более четко и в большем объеме, а за счет владения более широким спектром энергий имел преимущество и в скорости движений. Перевес был явно за ним, во всяком случае, Дмитрий в этом не сомневался.

Но удивительно: ни в облике, ни в движениях Вязьминова не было и следа растерянности! А значит, существовало нечто, способное свести все очевидные преимущества Дмитрия практически на нет. Новый комбинезон?! Защитный костюм на Вязьминове, очевидно, являлся следующей моделью СБК. Но даже и тот комбинезон, который был на самом Дмитрии, делал практически бесполезными проникающие удары. «Ладно, — подумал Дмитрий, — «будем поглядеть»", как говорил один из моих предыдущих инструкторов по выживанию.

Вязьминов начал атаку. Дмитрий, пользуясь преимуществом в скорости, пошел на сближение и, сняв первую серию из трех проведенных Вязьминовым практически одновременно ударов, сумел проскользнуть за спину противника. И, разворачиваясь, нанес сдвоенный удар — основанием правой ладони в шею и правой стопой в правый же подколенный сгиб Вязьминова. Вот тут- то Дмитрия и ждала первая неожиданность! Удары вызвали такую отдачу, словно пришлись в железобетоннную стену метровой толщины.

Впрочем, удивляться было некогда, поскольку Владимир Джимбулатович, как ни в чем не бывало, оперся правой рукой о пол, и его левый локоть уже летел Дмитрию в область поджелудочной железы, а левая нога ударом «хвост скорпиона» «выстрелила» Дмитрию в затылок. Оптимальное решение, которое могло стать достойным ответом Вязьминову, было настолько нетривиальным, что еще год назад, до обучения чулукуа, Одинов вряд ли сумел бы его найти. Сейчас же, подставив свою левую руку под локоть Вязьминову, Дмитрий, используя неожиданную жесткость подколенного сгиба противника, оттолкнулся от него правой ногой и, взмыв вверх, резко согнул в колене свою левую ногу, оттолкнувшись ею от спины Вязьминова.

Сделав сальто с винтом, Одинов приземлился сразу же в боевую стойку лицом к противнику, уже снова атакующему. И тут же выполнил подсечку, называемую в большинстве стилей ушу «железной метлой», а в русских стилях — «косить траву». И ему удалось сбить инструктора с ног, хотя и на этот раз ощущение от отдачи было такое, словно удар пришелся не по ногам человека, а по стволу векового дерева толщиной не менее полуметра. И Дмитрий понял, что необходимость вкладывать практически во все свои движения подобную сверхсилу реально сводит на нет все его преимущество в скорости.

Эти мысли мелькнули в голове Дмитрия в то время, как его тело, завершив подсечку и оттолкнувшись опорной левой ногой, уже падало на оказавшегося на полу Вязьминова. Чисто автоматически Дмитрий решил перейти от ударной техники к заломам и рычагам. Коленом левой ноги он обрушился на живот противника, блокировав правой рукой ответный удар. Вернее, попытавшись блокировать, поскольку удар был такой силы, что руку Дмитрия отбросило, и ему пришлось срочно перевести блок в съем.

Впрочем, это не помешало ему схватить своей левой правую руку противника, а своей правой рукой ударить его по локтю и, вращаясь на стопе согнутой в колене правой ноги, попытаться выполнить рычаг локтя правой руки Вязьминова, одновременно развернув того лицом вниз. Однако и эта контратака Дмитрия не удалась! Комбинезон инструктора оказался настолько скользким, что захват левой руки почти тут же сорвался. А удар по локтю с фиксацией, хотя и кратковременной, кисти, который должен был привести, если и не к перелому, то к серьезной травме суставной сумки и растяжению сухожилий, ни к чему подобному не привел. И Вязьминов, откатившись, смог выполнить «вертушку» и встать на ноги.

Дмитрий атаковал сам и, используя превосходство в скорости движений, обрушил на противника вихрь ударов по коленям, горлу, шее и внутренним частям рук и ног. Большинство из них Вязьминов снял или заблокировал, но и пропущенных хватило бы, чтобы «обрубить ноги и руки», обездвижить противника. А один удачный удар в горло и вообще должен был вызвать дыхательный паралич. Но Дмитрий ощутил, что все его удары, даже в голову, натолкнулись на непреодолимые препятствия. Словно инструктор устанавливал в месте удара непробиваемый щит. И будто в момент удара все силы Вязьминова оказывались сконцентрированы именно там.

Это было бы возможно, если бы не использованная Дмитрием техника проведения приемов, когда серия ударов специально производится так, чтобы «раздергать», «разорвать» внимание противника, не позволяя ему успевать переключаться и, соответственно, перебрасывать энергию в точки нанесения ударов. И даже такой боец, как Вязьминов, не мог успеть это сделать при той скорости проведения приемов, с которой действовал Дмитрий! И все же, и все же… Каким- то непонятным образом Вязьминов умудрялся это делать!

Более того, конструкция мягкого и гибкого на вид костюма Вязьминова обеспечивала то, что удары просто соскальзывали. Из всех известных Дмитрию типов защитного снаряжения подобный эффект создавали только европейские доспехи поздних времен. Понял Дмитрий и другое — что против человека в такой защите вообще не работает большая часть ударных техник рук и ног. Он мог только сшибать Вязьминова на пол, но практически при этом не наносил ему никаких повреждений.

Ни болевые приемы, ни действенные захваты также не получались. Костюм Вязьминова был скользким и не позволял производить эффективные захваты, а его сочленения в области суставов препятствовали возможности проведения эффективных скручиваний и рычагов суставов. Поэтому Дмитрию оставалось лишь входить в ближний бой и использовать приемы сваливания и броски, надеясь сильными сотрясениями всего организма вызвать у Вязьминова болевой шок или вызвать повреждения внутренних органов. Но пока и такие действия не привели к сколько- нибудь заметному результату.

Прошло уже пять минут боя. Время, просто нереальное для бойцов того уровня, на котором находились Вязьминов и Дмитрий. Хотя точно этого оценить сами бойцы не могли — для них время текло совсем по- другому. Между тем, бой продолжался. Впрочем, Сергею Алексеевичу и Добромиру, способным воспринимать не только физические движения, но и энергетические потоки, было видно, что Дмитрий начинает уставать. Это было вполне закономерно, поскольку даже только для отражения атак своего неуязвимого противника ему приходилось тратить все свои силы. А попытки контратак не приводили ни к какому, даже малейшему успеху! И устающий Дмитрий стал пропускать атаки Вязьминова.

— Ну что, может быть, остановим бой? Ситуация для вашего сына уже почти критическая. Он и так продержался просто нереальное время, — наклонившись к Сергею Алексеевичу, тихо спросил Добромир.

— Подождем, — отрубил Одинов- отец. — Дима должен найти противоядие против такого врага! Хотя ему это и тяжело, поскольку работа против противника в доспехе значительно отличается от схватки двух незащищенных противников, к которой он привык. Дело в ином распределении пространства боя и способности доспеха принимать удар на себя. Но ведь в древности воины Гипербореи умели вести бои с закованными в сходную броню атлантами! И Дима должен восстановить этот стиль боя. Должен! Не зря же он прошел Второе Посвящение и получил от старого индейца имя Сын Грома!

Тем временем Дмитрий начал чувствовать, пока еще слабую, боль в мышцах. А после пары пропущенных, хотя и вскользь, ударов в голову, смягченных шлемом, но все- таки весьма чувствительных, — первый раз за последние 5 лет он пропустил удары в голову! — он на некоторое время потерял визуальную ориентацию в пространстве. И только не угасшая сила виакин помогала ему продолжать вести бой!

Вот опять тело словно дернули за веревочку, будто он был марионеткой в чьих- то могучих руках, и рванули вниз. Дмитрий отметил — хаппо но сабаки. Но этот термин в данный момент ничего для него не значил и лишь скользнул по вспыхнувшему краю сознания в то время, как тело совершило движение ухода- уклонения от серии ударов. Противник действовал по- прежнему стремительно и казался неутомимым.

Еще ряд ударов и серия уходов, нырков, съемов и уклонений. Но и Высшему «Я», что управляло телом Дмитрия в этом затянувшемся бою, никак не удавалось найти брешь даже не в обороне, а в атаках противника. Да, противник был очень хорош. Переходов от атак к защитам у него просто не было — каждая атака уже содержала в себе элементы необходимой при ее проведении защиты. Тем более, что благодаря уникальным свойствам его модели СБК, Вязьминов мог почти не заботиться о чистой защите и строить свои движения исключительно по принципу «атака должна тебя защищать, защита — атаковать твоего врага».

Дмитрий же, хотя и был также защищен СБК- 2, в случае, если все- таки пропускал сильный удар, чувствовал его. Да и от воздействий на суставы он не был защищен так же практически абсолютно, как его противник.

В очередной раз на мгновение разорвав дистанцию, Дмитрий почувствовал, как в нем шевельнулось сомнение. Это удивило его, ибо ему казалось, что он уже напрочь забыл, когда это чувство посещало его в бою последний раз. Нет, перед боем с серьезным противником он мог и побаиваться. Но в самом бою сомнения уходили, привычно уступая место боевому экстазу. А сейчас вдохновение оставило его, и он вел свою битву только на рефлексах. Но с таким противником этого не могло хватить надолго.

Еще один пропущенный удар в голову- и он ощутил, что падает. Не уходит в кувырок или перекат, а именно падает. Неконтролируемо летит вниз! Казалось, это длится целую вечность. И противник уже успел дважды ударить его падающее тело ногами. Все! Касание земли, сотрясение, — и мышцы, перетруженные взрывной отдачей сил, непроизвольно расслабились. От удара о землю что- то сдвинулось в голове, и к нему вернулось зрительное восприятие. Только для того, чтобы увидеть, как его противник в красивом прыжке завис над ним и готовится провести добивание. Как же медленно он опускается — мелькнула и ушла мысль. Все стало безразлично.

И в этот миг в голове возник тонкий звон, который переливами заполнил весь мозг и даже, казалось, проник наружу. И как- то скачком Дмитрий вдруг обнаружил, что уже вообще не воспринимает своего физического тела и энергетических потоков, текущих через него. А воспринимает лишь то, как изменяется Рисунок Узора Бытия в соответствии с действиями его и Вязьминова. Тело Дмитрия неподвижно лежало на полу зала. Время остановилось. А он глядел на зависшего над ним, хотя нет, над его телом, противника, способного из такого положения убить его, — и, странно, совсем этого не боялся.

Звук, возникший в голове, расширялся, и его тон становился все выше. И в какой- то момент («Хотя какие моменты могут быть в Вечности?» — подумал он) Дмитрий вдруг решил (или это решение пришло извне его сознания), что умирать ему еще рано. И, как только он так решил, он сделал некое усилие (чем, как — он понять не успел) — и изменил одну из нитей Узора. А в физической реальности в этот миг его тело словно дернуло внешней силой вбок. Одновременно левая нога Дмитрия взлетела круговым движением вверх. Удар пришелся противнику по голеням, Вязьминова перевернуло в воздухе и отбросило в сторону. И Дмитрий вновь стал ощущать свое тело.

Противник уже был на ногах и снова бросился в атаку, в очередной раз дав понять, что практически все известные Дмитрию виды боевых техник, включая и рычаги на руки или ноги, и вязкие, обычно глубоко проникающие в тело так называемые «глиняные удары» не работают! Оставалась всего лишь одна возможность победить — использовать технику «наката». Когда наряду с энергетическим воздействием «ломается» и возникший у противника образ движения.

Дмитрий продолжил бой. Но теперь его действия выглядели со стороны как набор хаотических, сумбурных движений, из которых лишь некоторые заканчивались легкими касаниями частей тела противника, а большинство вообще казались пустым «разгоном тумана». Кстати говоря, в боевой традиции Братства «Стоящие у Престола» этот стиль так и назывался, хотя многие использовали гораздо менее романтичное название — «мельтешение». Разумеется, Дмитрий учитывал, что Вязьминов также в совершенстве владеет подобной техникой на физическом уровне ее исполнения. И по снизошедшему на него наитию стал «плести кружева» движений, исходя из совсем других, не известных Вязьминову принципов.

В боевой школе Братства влияние на психику противника в стиле «накат» или «разгон тумана» оказывалось путем принудительного воздействия на определенные двигательные цепи, связанные с обслуживанием древнейших рефлексов, типа сохранения равновесия. Дмитрий же начал выполнять такие последовательности движений, которые влияли на причинно- событийный, каузальный план Реальности! Пользуясь тем, что воспринимает больший объем Узора Бытия, более четко выделяет Рисунок этого Узора и способен двигаться быстрее противника, Дмитрий смог сосредоточиться на видении того, как совершаемые им движения влияют непосредственно на этот Рисунок!

Изменять его прямым воздействием Дмитрий не мог, поскольку и он, и Вязьминов работали в созданных ими ОИСВ. Зато Дмитрий осознал, что влиять на Рисунок Узора Реальности можно и опосредованно — путем создания даже в самом низком и грубом, физическом слое Бытия неких последовательностей событий, организованных таким образом, что вызовут у живых существ (а смысл слова «живой» выходит далеко за общепринятые рамки этого понятия!) определенные ответные реакции. Которые, создавая суперпозиции друг с другом, в конце концов, приведут к требуемому изменению Рисунка.

Этот метод был гораздо более длительным и не таким надежным, как прямое воздействие на Узор. Зато он работал и в пределах создаваемых ОИСВ, поскольку не нарушал Принципа Реализации Свободы Воли! Все зависело лишь от того, насколько Глубоко и Четко все вовлеченные в данный процесс существа и предметы (которые в ряде случаев тоже можно и даже нужно было считать живыми!) Воспринимали Узор Ткани Реальности. Если восприятие Узора Судеб у большинства из них оказывалось глубже и точнее, чем у инициатора процесса, то Узор оставался в прежнем виде. Если же инициатор ощущал больший объем и различал больше деталей (нитей и узлов) Узора, то его действия могли привести к нужному ему изменению Рисунка! Что и пытался сделать сейчас Дмитрий с помощью движений!

Вязьминов заметил: что- то изменилось. Но он не мог понять, что и как именно. Дмитрий словно «размазался» в воздухе, совершая множество лишних, бессмысленных, с точки зрения боевой эффективности, движений! Вязьминов усилил атаки. Но все они стали «падать в пустоту». Лишь изредка Одинов будто «подправлял» те или иные движения инструктора. Но при этом совершенно не пытался контратаковать!

И вдруг во время очередной своей атаки Вязьминов ощутил, что одна его нога зацепилась за другую. И чтобы сохранить равновесие, ему пришлось прервать атакующую комбинацию. А спустя еще несколько мгновений он оказался возле стены. И в следующий миг от внешне не сильного толчка Дмитрия очень сильно ударился о стену плечом, не успев выстроить ни тело, ни систему своего комбинезона в защитную форму. Плечо пронзила резкая боль.

И пошло! Вязьминов неожиданно понял, что начинает путаться при проведении даже простых комбинаций и все чаще не успевает управлять своим телом, а значит, и защитой спецкостюма. А Дмитрий стал именно в такие мгновения наносить противнику сильные и вязкие, глубоко проникающие внутрь тела, удары.

Бой постепенно выравнивался. Теперь наблюдатели видели, что у Вязьминова заплетаются руки и ноги. Он устал. И тогда Добромир поднялся со своего места и свистнул. Если бы этот свист измерялся аппаратурой, оказалось бы, что он регистрируется во всех диапазонах, от глубокого инфразвука и до высочайших ультразвуковых гармоник. Так, наверное, мог свистеть былинный Соловей- Разбойник, которого, впрочем, это не спасло от каленой стрелы промеж глаз. Свист достиг сфер восприятия бойцов, предельно сконцентрированных на схватке. И те застыли, не довершив производимых ими в этот момент движений.