ГЛАВА 6

— Им нужно поговорить наедине, — едва слышно шепнула тетушка через несколько шагов, а когда мы вошли в комнату, где висело на манекене роскошное свадебное платье, с чувством добавила: — Спасибо, Вели, ты поступила правильно. Он очень горд, раним и страшно за нее боится, просто трясется. Не так-то просто с таким даром найти девушку, которая полюбила бы его самого, а не очаровалась магией. Но еще труднее и самому полюбить ее так же искренне, а он обожает Гили. Ну а ты и в самом деле выглядела в этой истории чрезвычайно подозрительно. Могу представить, как всполошились эти заговорщики.

Тетушка плюхнулась в кресло и заразительно рассмеялась. Глядя на нее, я тоже заулыбалась, чувствуя, как бесследно тают в сердце последние капли обиды, оставшейся от нападения маркиза.

А отсмеявшись, Луизьена принялась за приготовленное для меня платье, и так придирчиво ощупала каждый шов, что я не выдержала и осведомилась, чем это она занимается.

— Понимаешь, — чуть виновато глядели на меня знакомые глаза, — не хочу ошибиться. До сих пор маркиз ни разу не дал мне повода усомниться в своем благородстве и честности. Да, иногда он бывает несдержан и излишне категоричен в суждениях, но это свойственно многим молодым знатным лордам, не привыкшим сгибать спину перед обстоятельствами. И если сегодня Сангирт решился проучить тебя или расколоть внезапно даже для себя самого, то беседы учителя вполне достаточно, чтобы он искренне раскаялся. А вот если он готовился заранее…

Мне стала понятна мысль Луизьены, но согласиться с ней я не могла. Так как догадывалась, что это я сама своим невинным предложением подтолкнула и без того встревоженного Кэрдона к действиям. Но тем не менее вмешиваться в действия наставницы не стала, а дополнительно и сама оглядела платье через висевшее здесь большое зеркало.

Однако ничего подозрительного не нашла и поспешила с помощью тетушки преобразиться в невесту. За окном догорал этот насыщенный событиями день, которому, как вдруг выяснилось, суждено стать тем самым важным днем в моей жизни, о котором еще недавно я не осмеливалась и мечтать.

И поэтому вдруг разволновалась не на шутку, хотя точно знала, что Луизьена не лукавит, восхищаясь результатом наших совместных усилий. Девушка, которую я видела в зеркале, и в самом деле была хороша, и тетушка, полюбовавшись, решительно опустила мне на лицо покрывало из полупрозрачного шифона.

— Нечего ему заранее смотреть, — с притворной строгостью заявила она, махнула пуховкой по собственному носу и решительно повела меня к жениху.

Танрод был в комнате один и не скучал — торопливо писал и отправлял куда-то письма.

— Я сейчас, — не поднимая головы, буркнул он, заслышав наши шаги, и его магическое стило замелькало еще быстрее.

Луизьена язвительно фыркнула, но я ждала молча, и уже через минуту магистр резко захлопнул шкатулку, поднялся с кресла и в два шага оказался рядом. Недовольно поджал губы, обнаружив мою накидку, но ожегся о насмешливую улыбку тетушки и открыл путь — так, как умел только он, стремительно и незаметно.

Теплый аромат цветов, блеск позолоты в сиянии сотен свечей и пока негромкое, но торжественное пение хора обрушились на нас с Луизой с неожиданностью сюрприза, и почти минуту я с изумлением озиралась по сторонам, отказываясь верить собственным глазам.

В главном храме империи, стоящем на центральной площади Тагервелла, венчали только самых знатных и именитых особ.

— Танрод, — испугавшись вдруг за секретность нашей свадьбы, едва слышно шепнула я, — но как…

— Все будет хорошо, — уверенно успокоил он, положил мою руку себе на локоть и повел к щедро украшенному белыми цветами алтарю, возле которого уже невозмутимо стоял на возвышении главный жрец в парадном облачении.

Матушка Мелисанта с Луизьеной, еще в доме Кэрдона преобразившейся в герцогиню Эльзбет Дирзо, приотстав, шли следом. За ними двигалась еще пара мужских фигур в темных костюмах, но мне не удалось рассмотреть, кто это. Впрочем, меня сейчас волновало вовсе не это, а все приближающийся алтарь. Лишь теперь я начала понимать, сколько далеко не простых людей заставил суетиться мой жених с той самой минуты, как получил мое согласие на свадьбу.

Увивавшие алтарь и стоящие в вазах вокруг возвышения роскошные орхидеи и лилии принесли явно не от простых цветочниц, а из императорской оранжереи; свет сотен дорогих витых свечей освещал даже дальние закоулки огромного храма, и их медовый запах смешивался с ароматом цветов, кружа голову, словно вино из роз.

Мы наконец остановились, магистр уверенно поднял и откинул не понравившуюся ему накидку и замер на долгое мгновение, оторопело глядя мне в лицо. Постепенно его взор становился все более восхищенным и чуточку обиженным. Я следила за ним с лукавой усмешкой, заранее уверенная в такой реакции, ведь не каждая камеристка знает столько секретов применения пудры и теней, как Луизьена. И исподволь краснела, против собственного желания начиная осознавать, как подлинно и серьезно все происходящее, еще пару часов назад казавшееся безобидной уловкой, маленькой военной хитростью против коварного врага.

— Приветствую вас, дети мои, — зычно произнес жрец, и пение стало тише, словно между нами и хорами повисло плотное полотно.

Чинно взявшись за руки, мы повернулись лицом к произносящему ритуальную речь служителю и стояли с самыми внимательными лицами, хотя большой палец лорда дознавателя не переставая гладил мою ладошку, мешая проникнуться важностью момента. Но когда жрец начал задавать вопросы, я крепко стиснула шаловливый палец, не позволяя испортить ритуал. И лорд притих, как-то успокоился, словно пойманный в силок зверек.

— Лорд Танрод Ледхар, герцог Дельгарский, по своей ли воле ты берешь в жены эту девушку и готов ли делить с ней кров и имущество, любить и беречь в радости и в горе?

— По своей, — твердо произнес маг. — И клянусь быть ей верным мужем и надежным спутником жизни.

— Леди Вельена Глоэн, графиня ле Морнье… — слушала я, пытаясь припомнить, где находится это герцогство, Дельгаро. И почему до сих пор при мне никто не называл этого титула? — …и готова ли ты быть ему верной и любящей женой?

— Готова, — кротко произнесла я, и жрец степенно двинулся к нам, держа в руках шкатулку со свадебными браслетами.

Поставил ее на подставку и первый обруч, белого золота с крупными сапфирами, подал мне.

— Подтверди свою клятву, дочь моя, надень на жениха браслет, — прогудел над головой бас жреца, и передо мной ожидающе повисла загорелая рука учителя.

Некстати вспомнилось, что в этот ответственный момент некоторые невесты падают в обморок либо ударяются в истерику, а иногда даже бросаются бежать, и я постаралась проделать ритуальное действо как можно увереннее. Правда, пальцы все же почему-то дрожали, и с застежкой пришлось повозиться почти минуту, но я справилась.

Зато Танрод защелкнул мой браслет так ловко и стремительно, словно тренировался в этом каждый день.

— Поздравляю, дети мои, теперь вы муж и жена, — уверенно опутывая нас нескончаемой цветочной гирляндой, басил жрец. — Живите долго и счастливо.

— Постараемся, — прижимая меня к себе, деловито пообещал магистр и знакомо прищурился.

Храм тотчас исчез, и стало темно, прохладно и почему-то шумно.

Причем не так шумно, как бывает на свадьбах, когда истомившиеся в ожидании молодоженов гости, не имея еще права сесть за стол, потихоньку веселятся, пробуя на крепость расставленные напитки и собственное острословие.

А в нашем доме раздавались сдавленные крики, звон оружия, скрежет мебели, и внезапно донесся гневный звериный рык.

— Кыш! — ринулась я к двери, и в тот же миг на моей талии железной хваткой сомкнулись мужские ладони.

— Ты останешься здесь или я отправлю тебя в другое место, — твердо, почти жестко объявил свежеиспеченный муж, сразу показывая, кто в нашем доме будет хозяином, втиснул меня в кресло и ринулся к выходу.

— Но Танрод… — Моя попытка воззвать к его совести засохла на корню, отрезанная решительно захлопнутой дверью.

Несколько минут я упрямо пыталась ее открыть, все сильнее убеждаясь в бесплодности попыток.

— И будешь ты отныне всю жизнь заваривать чаи, вышивать подушечки и командовать горничными, — оставив наконец дверь в покое, съязвила я, подражая басу жреца, минуту назад связавшего нас нерушимыми узами.

Кстати, а куда делись наши свидетели? И где та цветочная гирлянда, которую я должна засушить и хранить всю жизнь, чтобы с гордостью демонстрировать внукам?

Стараясь не пропустить ни одного приглушенного звука непонятной мне битвы, переместившейся куда-то за дом, я осмотрелась и обнаружила на полу обрывки первой семейной реликвии. Некоторое время смотрела на них, пытаясь понять, действительно ли мне ее жаль, потом вздохнула и принялась собирать и складывать на поднос.

— Оставь, я сам. — Голос магистра раздался неожиданно, а в следующий миг он уже держал меня в объятиях, а цветы, как живые, прыгнули мне в руки. — Уходим.

Перед глазами снова мелькнул мрак магического пути, лицо обдало свежестью морского ветерка и ароматом южных цветов и фруктов.

— А Кыш? — ахнула я.

— Уже здесь, — спокойно объявил муж, одним незаметным движением зажигая светильники. — Спит в малой гостиной. А сейчас прибудут и остальные гости, хотя их немного.

— Все живы? — вмиг забылись мной и цветы, и питомец.

— Да, — буркнул магистр и хмуро добавил: — Кэрд ранен. Я послал его домой проследить за приготовлениями, и он попал в ловушку. Но вместе с Кышем отбился, почему-то твой зверь сразу понял, что это враги.

— Значит, это были люди Бетдино, — уверенно заявила я. — Кыш натаскан нападать без предупреждения только на его запах. И где сейчас Кэрдон?

— В лечебнице Доура. Ему нужен отдых… и энергия.

— Понятно, — кивнула я, а что тут не понять? Наверняка эта лечебница построена на таком же источнике, как Глоэн. — А где мы сейчас?

— В Дельгаро, — как-то смутился муж. — Про него никто не знает, поэтому тут самое безопасное место.

— И мне этого тоже не нужно знать? — само пришло понимание.

— Поговорим об этом позже, — уклонился он от ответа. — Сейчас мне необходимо проверить, как там дела, хорошо, что Кэрд подал сигнал. Это моя комната… и твоя. Умывальня там, столовая ниже.

Танрод сбежал порталом, оставив меня посреди просторного помещения с кучей вопросов и тревог. Кажется, я начинаю лучше понимать женщин, желающих знать все о делах и заботах своих мужей, как-то не очень приятно чувствовать себя кем-то вроде комнатной собачки. Хотя, как начинаю догадываться, Танрод вовсе не случайно взял меня с собой, уходя в особняк по тревожному вызову. Не хотел оставить одну у алтаря, зная, какие мысли могут прийти в голову свежеиспеченной жены.

От нечего делать я прошла по обставленной по южной моде комнате, изучая свое новое жилье. Мебели тут оказалось маловато, зато в изобилии имелись яркие пышные ковры, драпировки и занавеси. А в распахнутые стрельчатые окна врывался теплый морской бриз, живо напомнив мне форт Тор-Ханьо, светящиеся волны и смех Онгильены.

Сердце сжала печаль, едва я вспомнила о звездной сестренке. Проклятый герцог снова нанес ей удар. И не важно, что метил он в меня, больнее всего будет Гили. Нужно спросить Танрода, собирается ли он посвящать ее высочество в произошедшее?

Может, лучше пока скроем от нее ранение Кэрдона? Или муж, так резко взявший управление нашей семейной лодкой в свои руки, больше не намерен со мной советоваться?

Я немного погуляла по комнате, намеренно разбрасывая всюду свои вещи — узкие туфли и накидку, снова ставшую целой цветочную гирлянду и украшения; потом, подумав, сняла и торжественное верхнее блио из расшитого алмазами и серебром матового шелка.

Подвернула рукава нижнего платья того счастливого полуприталенного фасона, который никогда не выходит из моды, и, устроившись на низком подоконнике, попыталась сообразить, чем может столько времени заниматься мой муж. Не желая прозевать его появление, постаралась сесть так, чтобы видеть всю комнату, а самой оставаться в тени пышных портьер.

Танрод вышел из портала посреди комнаты, несколько секунд постоял, оглядывая разбросанные вещи, и крутнулся, явно стремясь побыстрее обнаружить меня. На его груди сверкнула всеми лучами звезда главного дознавателя, мгновенно заставив меня покраснеть от досады.

Ну как можно забыть, за кого вышла замуж на самом деле? Неужели он мог бы сесть праздновать и не допросить немедленно, по горячему следу, пойманных Кышем лазутчиков?

— Они что-нибудь сказали? — помогла мужу найти себя, одним махом развеивая надуманные обиды.

— Простые наемники, — ринулся он ко мне, по пути снимая звезду. — Их нанял незнакомый господин, утверждающий, что от него сбежала жена и прячется у любовника. Но по описанию смутно похож на герцога, и самое главное, ищейки тоже почуяли на них его запах.

— А могли и не почуять, — сообщила я гордо. — Мы с Лебротом проверяли, у Кыша нюх тоньше. И способность запоминать запахи в несколько раз сильнее.

— Прибью этого жулика за такие сюрпризы, — свирепо пообещал Танрод, сбрасывая камзол, и сел рядом. — Он ведь тренирует и моих людей.

— Кроме меня, Леброт учил защищаться не менее десятка девушек, — спокойно сообщила то, чего Танрод никак не мог не знать. — Но сейчас меня интересует другое — ужин у нас будет или ты его отменил?

— Будет. — Он наконец обнял меня, коротко поцеловал в уголок губ. — Только схожу сменю рубашку, а то ты раньше времени рассмотришь мой торс.

— Спохватился, — невольно засмеялась я. — Нужно было прятать свой торс, еще когда в Глоэне вылезал из кареты.

— Откуда я знал, с кем имею дело, — почти всерьез огорчился муж и стремительно сбежал в умывальню.

А я не спеша поправила прическу, поглядывая в маленькое зеркальце, и встала с подоконника. Как раз вовремя — Танрод шел навстречу, умытый и в свежей рубашке с распахнутым воротом.

— Раз ты решила одеться попросту, — спокойно заявил он, — то и я не буду мучиться в камзоле. Здесь жарче, чем в Тагервелле.

Я согласно кивнула и положила руку на подставленный локоть. Судя по всему, гостей у нас будет очень немного, и значит, особые церемонии ни к чему. Нападение на дом магистра и ранение Кэрдона как-то не располагают к пышному празднеству.

— И еще… — остановившись у самой двери, огорченно вздохнул мой муж. — Этот дом я начал строить недавно, и готово лишь несколько комнат. Поэтому лучше никого не приглашать его осматривать.

— Хорошо, — согласилась я. Все, что касается домов или желания людей иметь собственное жилище, мне хорошо знакомо и близко, сама недавно мечтала о том, как буду приводить в порядок Глоэн. — Идем?

— Вели… — не тронулся с места Танрод, пристально вглядываясь в мое лицо, — ты на что-то обиделась?

— Нет. — Внезапно мне стали казаться смешными и наивными мои недавние рассуждения. — Просто устала, день сегодня выдался непростой.

— Тогда идем ужинать и отдыхать, — мгновенно принял решение муж, легко подхватил меня на руки и пнул дверь.

Столовая, как вскоре выяснилось, располагалась прямо под спальней, а напротив виднелась распахнутая дверь в небольшую кухню. Где здесь та гостиная, в которой спит Кыш, я спросить не успела, обнаружив, что уже стою перед небольшой компанией гостей.

И первыми возле меня оказались Луизьена и матушка Мелисанта. Обняли, расцеловали, попутно изучая внимательными взглядами и оправляя платье и прическу.

— Ну слава Святой Матери, девочка моя, — надевая мне на шею защитный амулет, осенила благословляющим жестом наставница. — Наконец-то и тебя отметила наша богиня. Я искренне рада, ты заслуживаешь самой лучшей доли. Оставайся всегда такой доброй, честной и отзывчивой, мне будет чем гордиться в старости.

— Будь счастлива, — просто сказала тетушка и подхватила мои волосы алмазной диадемой. — Генри тоже будет за тебя рад.

— Это от нас, — поставил передо мной шкатулку граф Мерелто. — Поздравляем.

Олаф Ведзини старательно улыбался, но улыбка эта выглядела кисловатой, и я его понимала. Но успокаивать не собиралась, во всяком случае не сегодня. Раз Танрод счел нужным позвать на наш первый семейный праздник учеников, значит, это самые близкие и доверенные люди, и мне тоже пора принимать их в друзья.

Поэтому очень учтиво поблагодарила магов и вопросительно оглянулась на Танрода, понявшего этот взгляд очень правильно. Через минуту мы уже сидели за столом, без особых церемоний наполняя свою посуду и приступая к позднему ужину.

Как вскоре оказалось, лорд главный дознаватель позвал учеников вовсе не праздновать. Едва они поели, выдал обоим короткие и непонятные указания и отправил исполнять.

Заканчивали ужин мы вчетвером, но скучно не было. Луизьена знала море интересных и смешных историй и рассказывала их с живостью свидетеля, привычно заставляя всех вокруг смеяться до слез.

Но выпив чаю с обязательным «счастливым» десертом из мороженого и засахаренных лепестков белых роз, обе мои наставницы потребовали отправить их в Тагервелл, и Танрод послушно распахнул перед ними магический путь.

— Кто здесь убирает? — направляясь к двери, не удержалась я от зевка.

— Я сам. Просто накрою заклинанием, — принялся за дело маг, и мне оставалось лишь порадоваться разнообразию его умений.

За это сама я, добравшись до спальни, сначала постелила постель и только потом направилась в умывальню, попутно оставляя на столике снятые украшения.

А когда вернулась, обнаружила Танрода стоящим у окна спиной ко мне.

— Вели… — не оглядываясь, нерешительно начал он, — я должен задать тебе один вопрос.

— Нет, — немедленно слетел с моих губ ответ.

— Что «нет»? — обернувшись, как-то растерянно смотрел магистр.

— Не было у меня любовников, — твердо отрезала я. — А разве ты не это хотел узнать? У меня был поклонник, так он спросил на первом же свидании.

— Тупой он и наглый кот, — почему-то очень обозлился Танрод, делая ко мне несколько шагов. — Мужчины такие вещи понимают без всяких вопросов. Ошибаются только юнцы и некоторые монахи.

— А ты монахом не был? — Мне почему-то стало смешно.

— С тех пор, как встретил тебя, вступил в послушники, — фыркнул он, обнимая меня за талию, и снова уставился в глаза испытующим взглядом. — Я хотел спросить о другом.

— Да.

— Что «да»? — снова насторожился муж.

— Все. Я не для того столько лет ждала тебя и искала, чтобы говорить «нет», — выкрутилась я, понимая, как зря поспешила с ответом.

Нужно бы сначала выслушать его вопрос.

— Вели… — Танрод снова стиснул меня, как самую ценную находку, и с шальной улыбкой очень тихо признался: — А я уже почти перестал искать. Думал, ты родилась слишком рано… или поздно… или вообще где-то в далеком мире…

Это были самые прекрасные слова, услышанные мной в жизни, а поцелуи, обрушившиеся вслед за нами, оказались трепетно нежны, горячи и неимоверно восхитительны. Мир вокруг тихо закружился сказочной каруселью, срывая с моих ресниц светлые слезинки, и унес нас в волшебную страну счастья.