ГЛАВА 10

Запах мятного чая и свежих булочек заставил меня сладко потянуться и тотчас встревоженно распахнуть глаза. Чтобы сразу успокоиться и убедиться — гостиная Луизьены никуда не делась, и я по-прежнему лежу в ней на диване. Зато прибавились подушечка под моей щекой и легкое, уютное, вязаное одеяло, которым укрыли меня чьи-то заботливые руки.

В распахнутые окна врывалось почти полуденное тепло летнего дня, солнце стояло уже так высоко, что его лучи не попадали в комнату, а на столике заманчиво исходила душистым паром яркая керамическая чашка.

— Умывальня налево третья дверь, — невозмутимо сообщила сидевшая в кресле по другую сторону столика тетушка и легонько подула в чашку, которую держала в руке. — Генри уже позавтракал и отправился за новостями, а я жду тебя.

— Спасибо, — от чистого сердца произнесла я и побрела умываться.

— Я повесила там несколько платьев, — спокойно известила герцогиня и снова занялась своим чаем.

«Не нужно мне платьев, — бурчала я про себя, шагая в сторону умывальни. — Мне хорошо и в этом полумужском костюме, который еще помнит тепло рук Рода и хранит его запах». Но умывшись и замерев возле зеркала, я сначала засомневалась, потом, окинув взглядом приготовленные Луизьеной платья, задумалась.

И наконец, усмехаясь собственному непостоянству, принялась переодеваться.

Потому что отлично помнила, как были одеты магини Саркана. Намного проще и удобнее, чем фрейлины Эместии, и одновременно более возвышенно. Летящие оборки юбок, цветочки и веночки на распущенных волосах, скромные декольте и прозрачная ткань просторных рукавов. Значит, и мне нужно нечто подобное, чтобы у магистров возникло желание не бороться со мной, а защищать.

Ну а драться не обязательно с громом и молниями, размахивая амулетами, жезлами, мечами и кулаками. И в таких сражениях я не последний боец.

— Ты правильно решила, — бросив на меня беглый взгляд, сообщила Луизьена и неожиданно добавила: — И Кыша возьми. Нечего ему тут бездельничать.

Мне хотелось спросить, а куда я его там дену, если меня решат запереть? И тут же передумала. А пусть магистры сами решают, куда пристроить возмущенного полуурга.

— Тогда на нем и поеду. Сразу, как чай допью. Не хочу Генри в это ввязывать.

— Он и сам ввязался, — отмахнулась тетушка. — Но не волнуйся, его никто ни в чем обвинить не сможет. Просто не стоит надолго оставлять лорда дознавателя без поддержки, допрашивать его коллеги умеют. Да не бледней, судя по моим сведениям, бить не будут. Но и чаем поить — тоже.

— Тогда я еду прямо сейчас, — поднялась я с кресла. — А советы какие-нибудь дашь?

— Куда же без них. Главное — дай им выговориться, предъявить тебе все претензии и условия. А потом начинай с малого, в малом они и сами заранее готовы уступить. Ну и помни про все свои доводы, на всякий случай я записала то, что пришло мне в голову. Посмотри да брось в камин, что-то зябко.

Это она пошутила, на улице начинало припекать. Но в камине и в самом деле тлела угольками маленькая жаровенка, на каких любят поджаривать к завтраку колбаски и пирожки столичные торговцы.

Я внимательно прочла несколько строк, отметив один из доводов, который не пришел на ум мне самой, повторила для надежности и бросила бумажку в жаровню. Потом позвала Кыша, надела на голову широкополую соломенную шляпку, становясь похожей на разносчиц мороженого с набережной, и беспечно махнула тетушке.

Слезливых расставаний мы с ней никогда не устраивали, раз и навсегда отнеся их в категорию несчастливых примет.

К дому лорда архивариуса я ехала не напрямик, а немного поплутав по улочкам. Но не неслась стремглав, как убегающий заяц, наоборот, двигалась неторопливо и спокойно, внимательно посматривая на горожан и стражей, которых в центре города сегодня было больше обычного.

Меня их серьезные физиономии забавляли, так и подмывало спросить, не сбежавшую ли принцессу они ожидают встретить на главной площади? Или надеются, что герцог вырвет ее из лап «наглых похитителей» и привезет к дворцу на белой кобыле?

До ворот дома добралась без помех и во двор входила мирно, хотя и заметила не в меру пытливый взгляд подметальщика улиц. А потом с крыльца ко мне ринулась мадам Рина, вытирая краем фартука заплаканные глаза:

— Мисс Велья… живая! А эти говорят…

— Добрый день, леди Вельена, — прервал ее властный голос. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, дорогой кузен, — послала я открытую улыбку лорду Вайресу, — хорошо.

— С каких пор я вам кузен? — остался он надменным и неприступным.

— С позавчерашнего вечера, — пришлось мне обрадовать нового родича. — Ритуал проводил жрец главного храма. Рина, а холодные напитки у нас есть? Сегодня довольно жарко.

Отпустила Кыша и уверенно направилась к крыльцу. Вайрес молча следил за каждым моим шагом, но в его взгляде не было ни капли былого тепла.

— Проходите, садитесь, — первой войдя в дом, учтиво пригласила магистра, указывая на столовую. — Сейчас Рина принесет лимонад. А я пока припудрю носик.

И уверенно направилась в спальню Танрода.

— Я жду вас в кабинете, леди, — не принял маг моего приглашения. — Через десять минут.

— Хорошо, — покладисто согласилась, закрывая за собой дверь, и огорченно вздохнула.

Если честно, то на его помощь и сочувствие я очень рассчитывала. И раз даже Вайрес ведет себя так сурово, значит, решение Танрода помочь принцессе не просто задело старших магистров, а обозлило. И теперь не стоит рассчитывать ни на чью помощь, лишь на свои силы.

Ровно через десять минут я по-хозяйски, без стука, входила в кабинет Танрода, успев за это время накинуть на плечи большой шелковый шарф, поправить прическу и добавить облику юной женщины чуточку трагизма и наивности. Всего-то несколько мазков кисточкой вокруг глаз и уголков рта да особый отрешенный взгляд.

— Я готова вас выслушать, лорд Вайрес.

— Сейчас я отведу вас в Саркан, старшие магистры хотят с вами поговорить, — сухо пояснил он, указывая на очерченный на полу круг.

— Если это более чем на несколько часов, то мне хотелось бы взять с собой своего зверя, — попросила, кротко глядя ему в глаза.

— Медведю будет неплохо и с экономкой.

— Я говорю про полуурга, на котором приехала.

— А разве это… — на миг опешил он и тут же вернул лицу прежнее холодное выражение. — Возьмите.

— Кыш! — приоткрыв дверь, негромко позвала я, и он немедленно примчался, протиснулся в кабинет, настороженно глянул на мага. — Идем со мной.

И смело встала посреди круга, ожидая Вайреса.

Но он не решился идти с нами — открыл магический путь, и почти минуту я летела в полной темноте, начиная подозревать, не месть ли это за мой вчерашний щит. А когда мгла наконец развеялась, обнаружила, что стою посредине крохотного, поросшего травой дворика, а вокруг высятся каменные стены без окон и дверей.

— Миленько, — невольно выдохнула я едкое замечание и решительно направилась к той стене, под которой лежала тень.

Велела Кышу лечь и уселась на него, как на стул, мысленно благодаря тетушку за ценный совет. И одновременно начиная презирать мужчин, у которых не хватило смелости поговорить со мной без таких вот фокусов.

Про нас забыли почти на час, и я не потратила это время даром. Спокойно обдумала все обвинения, какие выдвинула бы Танроду сама на месте старших магистров Саркана, и ответы главного дознавателя, которые он мог бы дать на эти упреки. Если бы его захотели выслушать, в чем теперь я очень сомневалась. И это сердило с каждой минутой все сильнее. Как понять мотивы поступков человека, если не давать ему возможности их объяснить? И неужели можно осудить преступившего закон, не разобравшись, ради чего он это сделал?

Кыш напрягся и тихо зарычал, когда уже половина дворика утонула в тени, и я с грустью вспоминала о пышных, восхитительно свежих, но почему-то очень маленьких пирожных и булочках Луизьены.

— Кто там? — Оглянувшись, увидела, как часть стены неподалеку от меня подалась в сторону, открывая темный проход куда-то в глубь здания или скалы.

Затем из его тьмы выползли шесть кресел и стол, важно замерев напротив нас с Кышем. И только потом рядом с ними из ниоткуда появились маги, все как один немолодые, сухощавые и очень мрачные.

— Вельена, — несколько минут посверлив меня взглядом, произнес наконец один из магистров, — мы хотим задать тебе несколько вопросов.

— Я вам тоже, — невозмутимо кивнула я.

— Позже. Сначала ответь, зачем ты вчера перепугала гостей императора на приеме в честь назначения дня свадьбы принцессы Онгильены.

— Когда именно и чем я их перепугала? — осведомилась я, не желая попадаться в простую ловушку.

— Когда создала ментальный щит второго уровня. Другого мага с ментальным даром такой силы там не было, мы проверили.

— А разве вам не известно, что я могу поставить щит только в тот момент, когда сильно пугаюсь или чувствую угрозу своей жизни? — печально смотрела я в глаза судей, начиная понимать, как долго нам придется разговаривать.

И теперь ясно, почему мне пришлось сидеть в одиночестве целый час. Сейчас тень от стены едва прикрывала головы магистров — выходит, они ждали, пока она затянет хотя бы половину двора. И если бы мы с Кышем не заняли так своевременно место у этой стены, то тут уже давно стояли бы кресла хозяев цитадели, а я, как подозреваемая, стояла бы перед ними на солнцепеке.

— И что же угрожало твоей жизни во дворце императора? — В голосе магистра слышался почти откровенный сарказм.

— Как мне теперь становится понятно, возможно, ничего страшного и не произошло бы, — горько усмехнулась я. — Но все дело в том, что герцог Бетдино уже очень сильно напугал меня позавчера утром, когда пытался украсть ее высочество Онгильену. Просто до дрожи… его разъяренное, оскаленное лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. И поэтому, обнаружив, что он гонится за мной, я запаниковала. А когда он ухватил меня за руку, и вовсе пришла в ужас. И поставила щит… но откуда я могла знать, насколько сильным он окажется?

— Кстати, — подозрительно прищурился один из магистров, — свидетели рассказали, как ты пыталась его очаровать, и судя по дальнейшим действиям герцога, это у тебя получилось. Несколько странно, не находишь, сначала обворожить мужчину, а потом бить щитом?

— Все было не так, — уверенно заявила я, точно зная, что ни один амулет не обнаружит моей лжи. — Я его не собиралась очаровывать. Да и нет у меня такой способности. Просто вчера муж собирался представить меня императорской чете, а как всем известно, им не очень нравятся строгие и скучные леди. Вот я и старалась улыбаться всем, кто окружал императрицу.

И это действительно было так: Эместии казались подозрительными слишком серьезные женщины, и она старалась держать их подальше от дворца.

— Кого ты называешь мужем? — попытался смутить меня другой магистр, но я только гордо вздернула голову:

— Танрода Ледхара. И не просто называю. Он мой законный муж, и это может подтвердить жрец, который позавчера вечером провел ритуал в главном храме Тагервелла при свидетелях и гостях.

— Кто был свидетелями? — Вот теперь в голосе магистра мелькнул искренний интерес, и я не собиралась лукавить.

— Маги со стороны жениха, а с моей — бывшая наставница и покровительница.

— Кто твоя наставница?

— Матушка Мелисанта.

— А покровительница?

— Герцогиня Дирзо.

— А тебе объяснили, что по закону Саркана лорд Ледхар не имел права жениться на тебе без победы на турнире?

— Разумеется. Но мне также объяснили, что совет снисходителен к парам, испытывающим обоюдное влечение или уже состоящим в любовной связи.

Последние слова я пробормотала, притворно краснея, смущаясь и нервно теребя пальцами кисти шарфа, в надежде что у магистров пропадет желание дальше развивать эту тему. Хотя трудно было не понять, чего они добиваются. Обвинить меня в каких-то нарушениях, припугнуть наказанием и склонить к сговору — известный метод.

— Да, так иногда делается. Но прежде чем идти в храм, вам нужно было получить разрешение.

— Даже если чувства возникли, когда у меня еще не проявились никакие способности? — вдруг припомнила я слова Танрода.

— А они действительно появились прежде, чем проснулся дар? — не удержался от язвительной ухмылки магистр и снова помрачнел, услышав мой уверенный и гордый ответ:

— Да. С самого первого взгляда. А тогда я еще не знала, что он маг и дознаватель. И даже не мечтала ни о каких способностях.

На несколько минут маги забыли про меня, молча обмениваясь короткими взглядами и записками, и судя по всему, решали мою судьбу. Нашу с Танродом, и это не нравилось мне все сильнее. Наконец я не выдержала:

— А теперь можно мне задать несколько вопросов?

— Сначала ты выслушаешь приговор, — сухо отрезал один из судей.

— Без речи защитника и последнего слова? — само сорвалось с моих губ.

— Мы не империя, и законы у нас свои, — холодно глянул магистр, сидевший посредине и до сих пор не произнесший ни одного слова. — Нам все ясно и без защитников.

— Чудесно, — начиная понимать, что зря не вытрясла из Танрода никаких сведений об этих замечательных законах, процедила я. — Ну, тогда давайте ваш приговор.

— Ученица Вельена, — не вставая с места, произнес магистр, — вчера ты грубо нарушила правила Сарканской цитадели. Самонадеянно и неоправданно воспользовалась в публичном месте непроверенным и неизученным заклинанием ментального щита, чем напугала и повергла в панику гостей и семью правителя империи и его самого. И тем самым внесла недоверие и осложнения в наши с ним дружественные отношения. Однако учитывая, что явилась ты туда не по своему желанию, а по воле своего учителя, Танрода Ледхара, мы считаем справедливым большую часть вины возложить на него. Ты же лишаешься права появляться в больших и малых городах империи до тех пор, пока не научишься в совершенстве владеть своим даром и полностью скрывать свои умения от неодаренных людей. Твоим новым учителем назначен магистр Вайрес, а жить ты будешь в доме Хильды. У нее дети выросли, и есть свободные комнаты. И место для твоего зверя найдется. Но если он нападет на кого-нибудь из жителей Саркана, то немедленно будет усыплен.

— Он может броситься только на того, кто первым накинется на меня, — не скрывая насмешки, сообщила я судьям и встала со своего живого стула: — Идем, Кыш.

— А вопросы? — проводив меня взглядом до полутемного входа в небольшое помещение, хмуро осведомился один из магистров.

— Я передумала. Вы же все равно их не услышите, зачем мне попусту тратить силы?

Они молчали, пока мы с Кышем шли через пустую комнатушку, и не проронили ни слова, когда, толкнув найденную зверем дверь, вышли на залитый предзакатным солнцем косогор.

Не останавливаясь и не оглядываясь, мы упрямо шагали по ровной, чистой, как в парке, тропинке, ведущей к раскинувшемуся по берегам прозрачной речки городку, и от нахлынувших слез я не видела ни ломящихся от фруктов деревьев, ни аккуратных квадратов огородов и полей.

Нет, сожалела я не о том, что не стала с ними говорить, все и так было ясно. Каждое слово, какое я могла бы сказать, они знали заранее, эти пройдошливые правители Саркана, и на каждый мой довод у них нашлось бы не одно оправдание. И все они трактовались бы не в мою пользу. Вернее, не в пользу моего мужа, и пока с этим ничего нельзя поделать. Стоит сказать слово — и они вопрос за вопросом размотают такой клубок, из которого вполне можно будет свить для Рода крепчайшую петлю.

Жаль мне было лишь своих иллюзий об их справедливости и мудрости. Если бы не эти иллюзии, я сидела бы сейчас в Глоэне и пила ромашковый отвар Линты.