11. Олд-Найчол

Шеви долго пыталась остановить кэб, но после путешествия вверх и вниз по дымоходу в доме Харизмо она была вся в саже, и ни один извозчик не желал сажать ее в свой экипаж, пока она просто-напросто не встала одному из них поперек дороги, размахивая кошелем с золотом, полученным от Маларки. Когда кэб тронулся с места, Шеви плюхнулась на сиденье рядом с Райли, пытаясь сообразить, есть ли во вселенной хоть одно местечко, где они могли бы получить минутную передышку. Ребра у нее ныли от многочисленных синяков и ссадин, которыми не поскупился одарить ее викторианский Лондон, и к тому же где-то среди всех их неудачных приключений она успела приобрести постоянный противный звон в левом ухе.

Райли понемногу приходил в себя, но вряд ли был способен на дальние путешествия. Значит, им надо отыскать какое-нибудь безопасное место, где можно было бы залечь, пока она не придумает, что делать дальше.

Было бы крайне безответственно позволять Гаррику бесчинствовать в Лондоне, со всеми его новообретенными знаниями, которые он уж точно не станет использовать для того, чтобы прекратить войны или победить голод. Попросту говоря – Гаррика нужно остановить. Но как? Она не имела ни малейшего представления. Это был мир Райли, а значит, для решения такой серьезной проблемы, как Гаррик, им придется действовать сообща. А для этого им нужно где-то ненадолго затаиться и набраться сил, чтобы сражаться дальше.

Шеви бережно похлопала Райли по щеке:

– Давай, Райли. Просыпайся, напарник. Должно быть какое-то место, где этот псих не станет нас преследовать. Куда Гаррик побоится сунуть нос?

Ей пришлось повторить свой вопрос несколько раз, прежде чем он наконец проник в одурманенную голову Райли. Но как только смысл вопроса дошел до него, он уже знал ответ: Олд-Найчол. Об одной мысли об этом месте его лицо побледнело, а руки задрожали.

– Такое место есть, – сказал он, потом долго и хрипло закашлялся. – Гаррик клялся, что никогда туда не пойдет. Я скорее размозжу себе руки молотком, сказал он, чем вернусь в трущобы Олд-Найчола.

Шеви села ровнее, пытаясь отряхнуть сажу с одежды.

– Значит, туда мы и поедем. Олд-Найчол нам подходит.

– Мой наставник говорил, что даже воздух в Олд-Найчоле пропитан серой в таком количестве, что крысы и мелкие собаки белеют, как снег, и гибнут от удушья.

Шеви снова откинулась на сиденье рядом со своим товарищем.

– Белеющие крысы – это и впрямь нехорошо, – признала она.

– Позади каждого дома или халупы высится груда нечистот, куда сливают отбросы со всех окрестных жилищ. И в Олд-Найчоле хорошо живется только тем, кто питается требухой.

Шеви сглотнула, почувствовав, как желудок подкатывает к горлу. Процветание на требухе звучало не особенно заманчиво.

Райли вспомнил кое-что еще.

– Олд-Найчол – это медленная смерть для всякого, кто попадет туда. Гаррик рассказывал мне об одном силаче из цирка, который решил поселиться там в трудные для себя времена. За полгода он так зачах, что уже не вставал с постели, и умер от пролежней. Его похоронили в мешке из-под муки.

– Ой, да ладно тебе, – запротестовала Шеви. – Мы же не собираемся пожениться и растить детей в этом месте. Нам нужно всего несколько часов отдыха, чтобы ты избавился от яда в крови, а потом мы придумаем, как справиться с Гарриком.

– Чтобы поймать коклюш, достаточно и секунды.

Это отрезвляющее замечание едва не заставило Шеви пересмотреть свое решение, однако ее основные соображения остались прежними: раз Гаррик ни за что не сунется в Олд-Найчол, значит, у них нет иного выбора, кроме как отправляться прямиком туда, хотя бы на одну ночь.

Она постучала в крышу кэба.

– Эй, любезный. Отвезите нас в Олд-Найчол.

Извозчик открыл небольшое окошечко в стенке экипажа и просунул в него голову.

– Прошу пр’щения, мисс. Кажись, от жары у меня с головой неладно. Почудилось, вы сказали «Олд-Найчол».

– Верно, приятель. Так и есть.

Буйные брови извозчика подпрыгнули, как вспугнутые рыбки.

– Олд-Найчол? Из Вест-Энда в Олд-Найчол? Скажите, молодой сэр, эта туристка шутит надо мной?

– Нет, – уныло отозвался Райли, – не шутит.

Кучер с сердцем сплюнул на мостовую.

– Ладно, прошу пр’щения, но я в эту помойку ни ногой. Тамошнее жулье на ходу с моей кобылки подковы сдерет. Высажу вас на Бетнал-Грин, а там уж вы рискуйте своими шкурами сами.

Бедность и преступность в Лондоне всегда были соседями. Даже в современном мегаполисе – загляните в любой переулок, и непременно найдете там какого-нибудь бедолагу, пытающегося устроиться со всем доступным удобством прямо на мостовой. Но в девятнадцатом веке уровень нищеты и запустения в трущобах Олд-Найчола был высок настолько, что едва ли удалось бы отыскать свободный от них участок размером даже с почтовую открытку. Каждый дом состоял из сдающихся внаем дешевых каморок, каждый житель был поражен какой-нибудь болезнью, каждое занятие было связано с сиюминутным выживанием. Даже климат казался здесь хуже, образуя в границах Лондона собственное царство холода и сырости.

Пока Шеви Савано и Райли шагали вдоль по Граничной улице, все их надежды на светлое будущее таяли, словно просачиваясь сквозь подошвы башмаков в трещины замусоренного тротуара. Во всем современном мире не найдется таких городских трущоб, которые могли бы сравниться с Олд-Найчолом по ощущению беспросветнейшей унылой безнадежности.

Серые кирпичные стены вырастали из растрескавшихся плит мостовой, громоздя этаж за этажом. Разбросанные в беспорядке окна редко были застеклены, обычно кое-как загорожены досками от разбитых ящиков или драными лоскутами занавесок. На уличных прилавках высились груды вещей, которые на любом другом рынке давно отправились бы в помойную яму. Фрукты были серыми и помятыми, хлеб отдавал прозеленью и был черствым, как камень.

Даже люди, обитающие в этом месте, казались порождением иного, небрежного и неумелого бога. Неугомонный и неунывающий дух кокни в них полностью выветрился, сменившись отрывистым хриплым кашлем и злобными косыми взглядами. Здешние жители даже передвигались какой-то особой шаркающей походкой, сгорбив плечи и прижав локти к туловищу, пытаясь максимально защититься от внешнего мира.

Шеви не смогла скрыть потрясение:

– Это же… это просто ад на земле.

Райли уцепился за ее локоть:

– Нам нужно отыскать ночлег. Отгородиться от Олд-Найчола хотя бы крепкими досками еще до темноты и больше не высовываться.

Неподалеку, опершись о косяк открытой двери, стояла неряшливо одетая женщина, бездумно таращась на улицу.

Райли подошел к ней, стараясь не обращать внимания на чумазых ребятишек, сновавших вокруг ее ног, как рыбки-чистильщики.

– Комнату не сдаете, мадам? Нам нужно место для ночлега.

Глаза женщины подозрительно уставились на него из-под копны спутанных волос.

– Монеты есть?

Райли решительно кивнул, стараясь скрыть тошноту.

– Наготове. А также полно огнестрельного оружия, хотя на выстрел тут же сбегутся фараоны.

«Полно оружия» было некоторым преувеличением. У них был только револьвер Барнума и не больше шести выстрелов в запасе.

Женщина разразилась хриплым смехом, смешанным с запахом дешевого джина.

– Фараоны? Да я не видела здесь законников с девяносто второго, когда они пытались захомутать изменника Джилса. Ну и утречко выдалось. Фараоньей крови в канавах было столько, что ею можно было смыть всю холеру.

– Так есть у вас комната или нет? – настойчиво переспросил Райли.

– Есть местечко на чердаке. Тамошний жилец испарился еще в среду. Думаю, словил где-то наконец по башке.

– Сколько?

В колючих глазах женщины промелькнул хитрый огонек:

– Я бы не отказалась от соверена.

– Не сомневаюсь, что не отказались бы, если бы мне хватило глупости его предложить. У меня есть новенький блестящий шиллинг, который вы можете получить, если захотите. Если нет, мы пойдем и поищем желающих на него дальше по улице.

Женщина поводила пальцем по деснам, обнажив поредевший ряд зубов.

– Пожалуй, я возьму этот шиллинг, молодой человек.

Райли протянул ей монету.

– И предупредите своих возможных приятелей насчет огнестрельного оружия, – сказал он. – Я терпеть не могу тратить пули на кого попало, но, если кто-то осмелится к нам вломиться, я сделаю исключение. К тому же моя спутница – колдунья и владеет черной магией. Она может запустить вам в голову жгучих огненных муравьев.

Женщина щелкнула по монете желтым ногтем и послушала, как она звенит.

– Огненные муравьи, – повторила она, не особенно впечатлившись. – У меня в голове и так полно этих поганцев, уж сколько лет.

Райли и Шеви вошли и двинулись по коридору, пол в котором, похоже, позаимствовали среди просоленных обломков давнего кораблекрушения: расхлябанные доски неплотно прилегали друг к другу и то задирались вверх, то опускались вниз, как детские качели, в зависимости от того, в каком месте на них наступали. Стены коридора подпирали юные преступники всех мастей: богатейшая коллекция форточников, карманников, сбытчиков фальшивых монет, попрошаек, воров и мародеров, какую нечасто выпадает возможность увидеть по эту сторону Ньюгейтских охранных вышек. Мальчишки курили все, что удавалось найти, главным образом свернутые полоски обойной бумаги, которые полностью сгорали за одну-две затяжки и покрывали легкие густой смолой, отчего поспешное бегство от фараонов превращалось для них в более сложную задачу, чем для обычной уличной шпаны.

Каждый без исключения провожал Райли привычно-злобным колючим взглядом, но как реагировать на Шеви с ее белыми зубами и сияющими волосами, они толком не знали.

– Вы для этих бедолаг прямо как ангел небесный, – шепнул ей Райли, когда они поднимались по лестнице. – Смотрят на вас так, будто не знают, откуда вы взялись в таком месте, да еще рядом со мной.

Один из мальчишек, державший в руках бутылку, чтобы время от времени смочить горло, окликнул ее с верхней площадки:

– Сюда, мисс. А вы случайно не та индейская принцесса, которая недавно наваляла Таранам?

Райли решительно выступил вперед, стараясь казаться энергичнее и агрессивнее, чем он на самом деле себя чувствовал.

– Ага, она самая. В королевском английском она не сильна, так что говорю за нее я. Но дерется она будь здоров, так что лучше подходи к ней очень осторожно и всегда только спереди.

– Меня зовут Боб Уинкл, – сообщил мальчишка, который мог оказаться любого цвета под коркой грязи, покрывающей его кожу, а жира на его костях было не больше, чем у оголодавшего хорька. Судя по невысокому росту и щуплому сложению, ему было лет десять, хотя голос и лицо делали его старше. – Может, вам нужно чего? Спиртное, харч, курево? Только скажите, Боб что хошь достанет. Ну, или сопрет, если понадобится. Не сумневайся, я чисто работаю.

На взгляд Райли, работа юного Уинкла наверняка отличалась такой же чистотой, как и его лицо.

– Если нам что понадобится, мы постучим в пол. Но если вздумаешь подняться наверх, веди себя смирно, не то индейская принцесса перережет тебе глотку так, что не успеешь и глазом моргнуть.

Толпившаяся в коридоре шпана опасливо прикрыла горло руками и расступилась перед Шеви с не меньшим почтением, как если бы она была членом королевской семьи.

Они поднялись по лестнице к отведенному им чердаку, стараясь игнорировать пристальные взгляды постоянных обитателей дома, попадавшихся им на пути. Молодые девушки шумно бранились, таская друг друга за тусклые сальные космы. Старики сидели, облокотившись на углы лестничных клеток, посасывая пустые трубки и бездумно чертыхаясь в пространство. Все вместе сливалось в единый гул уныния и безысходности, который устремлялся вверх из каждой лестничной шахты, как обращенный к небесам ропот отчаяния.

Одолев три лестничных пролета и еще несколько особенно ветхих ступенек, они оказались перед обшарпанной дверью. Райли подергал за деревянную ручку и не особенно удивился, обнаружив, что комната не заперта. Возле стены лежал здоровенный кирпич, которым, очевидно, подпирали дверь, когда обитатели чердака испытывали потребность в уединении, однако, учитывая, что стены чердака кое-где были насквозь пробиты ударами кувалды, проку от него было немного.

Шеви быстро шмыгнула в комнату и ухватилась за кирпич.

– Входи, – торопливо велела она Райли. – И давай подопрем дверь вот этим.

Райли с некоторой неохотой подчинился.

– Никогда не думал, что эти бедные люди могут пасть так низко.

Кирпич заскрежетал по полу, когда Шеви подтолкнула его по полу к двери.

– Ты раньше здесь не бывал?

– Нет, никогда. Однажды, сбежав от Гаррика, я некоторое время прятался в Сент-Жиле и считал, что это и есть настоящее дно, но такого, как здесь, я раньше не видел. Теперь я понимаю, почему Гаррик поклялся никогда сюда не возвращаться.

Шеви отодрала от одного угла рамы бурую бумагу, закрывающую маленькое окошко, чтобы впустить в затхлую комнату хоть немного свежего воздуха, хотя эти усилия едва ли могли увенчаться успехом.

Райли устало сполз по стене на гнилой дощатый пол и сгорбился, обхватив себя руками.

– Мы здесь в шаге что от каторги, что от могилы, – сказал он негромко. – Лондонцы потому так боятся Олд-Найчола, что знают – он ждет нас, караулит всех до единого. – Он поежился. – Мне не следовало приводить вас сюда, Шеви, тем более что вы леди.

Шеви обняла его за плечи и притянула к себе, чтобы стало чуть-чуть теплее.

– Нет. Мы должны были сюда прийти.

Тут она вспомнила свой вопрос, который хотела задать Райли последние несколько часов.

– Скажи-ка мне кое-что, Райли. Когда ты опрокинул телефон… ну, то устройство для разговоров на расстоянии… ты сделал это нарочно?

Немного уняв дрожь, Райли ответил:

– Да. Харизмо сам протянул нам веревку, чтобы его повесить.

– Верно, – кивнула Шеви. – Слишком уж говорливым он оказался.

– Он велел убить мою бедную маму, – сказал Райли, шмыгнув носом. – И моего папу тоже. Знаешь, папа ведь был одним из ваших.

– Знаю, – отозвалась Шеви. – Специальный агент Уильям Райли. Я читала его досье. Он был отличным боксером. До того как исчезнуть, он успел прославиться очень быстрыми руками.

– У меня тоже быстрые руки. Гаррик говорил, что таких быстрых он ни у кого не видел.

– Если мы хотим одолеть Гаррика, нам понадобятся и твои руки, и твои мозги.

Райли придвинулся чуть ближе, чтобы согреться и чтобы чувствовать свежий здоровый запах Шеви, а не окружающее зловоние.

– Но на что мы можем рассчитывать? Ведь все, все пропало. Даже пульт.

– Пульт Смарта действительно пропал, – согласилась Шеви. – Но у меня есть другой.

Она сунула руку в собственный сапог и вытянула за шнурок совершенно целый пульт.

– Пульт Харизмо, – догадался Райли. – Вы взяли его тогда же, когда и перстень?

– Тогда же. Только это пульт не Харизмо.

Райли поднял на нее расширенные глаза:

– Он принадлежал моему папе. Биллу Райли.

– Точно, – подтвердила Шеви, передавая пульт Райли. – Видишь, твой отец все еще присматривает за тобой.

Похоже, это замечание обрадовало Райли и придало ему решимости.

– Пока мы в этом жутком месте, мы должны придумать план. В обычной схватке нам Гаррика не победить.

Шеви хмыкнула, неподвижно глядя перед собой.

– Может быть, и нет. Но, как говорится, есть несколько способов ободрать кошку.

– Т-с-с, – предостерегающе зашипел Райли. – Если кто-то решит, что у нас здесь есть кошка, придется ждать гостей к обеду.

Шеви вздернула брови:

– Что? Здешние люди едят кошек?

Райли кивнул:

– Если им позволить, они и ваши сапоги съедят.

– Значит, мы должны во что бы то ни стало выбраться отсюда.

– Мы выберемся, – твердо сказал Райли. – Вы уже спасли меня в своем мире. Теперь я спасу вас в своем.

Это были не просто слова. Стиснув отцовский пульт в кулаке, Райли прижал его к груди и решил, что это доброе предзнаменование. Теперь у них есть надежда. Теперь у них есть на чем строить планы.

«Ты хорошо обучил меня, Альберт Гаррик, – подумал Райли. – Теперь посмотрим, как твои уроки обернутся против тебя самого».

Несмотря на мерзкую обстановку, терзающую все без исключения органы чувств, Райли и Шеви удалось на несколько часов погрузиться в беспокойный, прерывистый сон.

Проснулись они в один миг, умирая от голода и одновременно испытывая непреодолимое отвращение к любой пище, приготовленной в этом месте. Особенно мясной пище, учитывая, что Шеви обратила внимание на крайне подозрительное отсутствие крыс. Голова казалась тяжелой от пропитанного серой воздуха, в горле неприятно першило.

– Раздобыть бы где-нибудь воды, – сказала Шеви.

– Только не здесь, – покачал головой Райли. – Ваш деликатный желудок не справится с водичкой Олд-Найчола. Очень скоро она запросится обратно… не одним путем, так другим.

Шеви не стала вдаваться в детали, но внутренне согласилась, что рисковать здоровьем в их положении никак не стоит.

– Ну и ладно. Обойдемся без воды. Поспи еще, а я пока подумаю.

Райли завозился, придвигаясь ближе.

– Я тоже все время думаю. Гаррик научил меня кое-чему, но наверняка не ожидает, что я этим воспользуюсь.

– Если у тебя есть идея, давай-ка поделись.

– Скорее, зернышко идеи, – сказал Райли. – Его нужно поливать…

Он осекся, тут же вспомнив об отсутствии воды.

Шеви не то хмыкнула, не то просто вздрогнула.

Некоторое время они сидели молча.

– Могу я задать один вопрос? – сказал вдруг Райли, когда Шеви думала, что он давно уже снова заснул.

– Спрашивай, – кивнула она.

– Но я заранее прошу вас не обижаться, потому что испытываю к вам исключительно уважение.

– О. Обожаю подобные вопросы. Валяй.

Райли заговорил, тщательно подбирая слова:

– Знаете, Шеви, я ведь слышал, как те агенты из будущего разговаривали с вами. Почему вы так хотите остаться в ФБР, если они так плохо к вам относятся? И как случилось, что вы в таком возрасте, да еще будучи девушкой, выбились в фараоны?

– Вообще-то, это больше, чем один вопрос. Кажется, ты требуешь поведать тебе историю моей жизни.

Райли притиснулся еще ближе, в надежде сберечь хоть немного тепла.

– Вы же видели мою жизнь в тоннеле, Шеврон. Думаю, вы можете рассказать мне свою. Мы же теперь связаны, разве нет?

– Верно, – согласилась Шеви. До сих пор у нее не было никого ближе. Пережитое накрепко связало ее с этим мальчиком. – Ладно, я расскажу тебе о себе.

Райли ничего не ответил, только тихонько толкнул ее локтем в бок, что Шеви решила истолковать как «давай, рассказывай».

– Ты уже знаешь, что я сирота, так же как и ты. После того как моих родителей не стало, меня отдали в приют, но никто меня так и не усыновил – говорили, что я слишком взрослая и слишком шумная. Наверное, из-за этого я и оказалась подходящей для другой, значительно большей, семьи: Федерального бюро расследований. ФБР тогда разрабатывало совместную программу с Министерством национальной безопасности по пресечению деятельности террористических группировок, которые оказывали сильное влияние на умы старших школьников. А кто может лучше проследить за тем, что творится в наших школах, как не агенты-подростки, работающие под прикрытием? Звучит бредово, верно? Чистый Голливуд. Однако представь себе, им удалось добиться финансирования из одного секретного фонда ЦРУ, и они набрали полдюжины подростков-сирот из Калифорнии для запуска пилотного проекта. Сначала мы прошли специальную подготовку в месте под названием Куантико, а затем нас внедрили в школы.

Шеви умолкла, проверяя, не заснул ли Райли во время этих откровений, и отчасти надеясь, что он так и сделал.

– Пока вопросов нет, малыш?

Райли чуть пошевелился.

– Только один. Что такое «чистый Голливуд?»

Хороший вопрос.

– Ты же любишь книги про приключения, верно, Райли? Так вот, «чистый Голливуд» – это нечто до того невероятное, что уместно смотрелось бы в романах Г. Д. Уэллса.

– Ясно. Продолжайте.

Шеви чуть поерзала на шероховатых досках, пытаясь усесться хоть немного удобнее.

– Моим объектом наблюдения была одна иранская семья, четверо детей которой посещали школу. Мне полагалось разговорить их, проникнуть в их круг и сообщить в бюро, если обнаружится, что они вынашивают террористические планы. Самая обычная миссия из разряда «наблюдай и докладывай». Как ты понимаешь, оружия подросткам не полагалось. Я сделала все, как было приказано: подружилась с ребятами, познакомилась с их семьей. И мне стало ясно, что никакой терроризм их не интересует, они просто хотят нормально закончить школу, как и все остальные. Если уж на то пошло, то они сами стали жертвами терроризма. В нашей школе была такая кучка золотой молодежи, которая не видит различий между саудовскими арабами, иранцами или иракцами и не желает в этом разбираться. Однажды вечером джип, битком набитый этими ребятами, зажал моих иранцев в угол возле театра. Все произошло очень быстро. Один из них вытащил пистолет и начал стрелять в асфальт им под ноги.

– Догадываюсь, что произошло дальше, – подал голос Райли. – Вряд ли вы отнеслись к такому поведению снисходительно.

Шеви нахмурилась:

– Конечно, не отнеслась. Я выбила пистолет из руки ублюдка, но он уже успел поранить рикошетом собственную ногу.

– Мне кажется, вы повели себя как настоящая героиня.

– Ага. Беда в том, что я несколько увлеклась и сделала предупредительный выстрел в воздух.

– Ну и что же здесь такого плохого?

– Плохо то, что тот парень потом заявил, будто это я его подстрелила. А у меня на руке остались пороховые следы, да еще какой-то зевака заснял все происшествие на мобильный телефон с камерой, но с такого дурацкого угла, что на записи видно, как я демонстрирую свое боевое искусство, но не видно, как парень подстрелил сам себя.

– А-а. Эти пороховые следы похожи на улики, которые обычно ищет Шерлок Холмс.

– Именно. То есть, можно сказать, элементарно. Естественно, в новостях только и было разговоров о школьнике с боевым оружием и жетоном федерала. В конце концов дело дошло до сената. В Бюро тут же смекнули, что использование несовершеннолетних агентов в лучшем случае не соответствует конституции, а в худшем просто противозаконно, так что всех остальных быстренько и по-тихому отозвали, а программу прикрыли.

– Но агент Шеврон Савано успела прижиться в новой семье и не собиралась покидать ее.

– Верно. Я не хочу уходить, а они пока не могут меня заставить сделать это, потому что дело попалось на глаза особому комитету, и все пытаются сделать вид, что меня вообще не существует. Поэтому они отправили меня от греха подальше в Лондон. Ну, а остальное, я думаю, ты и так знаешь.

Райли промолчал, и Шеви снова подумала, что мальчик заснул, пока он не сказал:

– Раз уж мы имеем дело с Гарриком, вам придется сдерживать свой темперамент.

Шеви ощутила, как ответственность тяжким бременем опустилась на нее, сковав разум, словно тисками. Это был важный момент для них обоих. До сих пор Райли ни разу не заговаривал о том, что спасение от Гаррика вообще возможно.

– Но, – продолжал Райли, – этот план мы должны разработать вместе. В конце концов, мы оба боремся за свои жизни. Тут мы как братья.

– Согласна, – сказала Шеви. – Тогда расскажи мне о том зерне, которое мы должны поливать и окучивать.

Райли заговорил, и Шеви стало ясно, что мальчик еще сообразительнее, чем она думала до сих пор.

Когда он полностью высказался, Шеви прокомментировала:

– Звучит немного безрассудно, Райли. И к тому же не представляю, как мы справимся с этим в одиночку.

Райли громко постучал в пол каблуком, так что по дому раскатилось глухое эхо.

– Я знаю кое-кого, кто может достать что угодно и кто охотно поработает за звонкую монету.

Когда план был продуман во всех мелочах, которые могли прийти им в голову, Райли отправил Боба Уинкла и его подручных за кое-какими покупками, а затем присоединился к Шеви в углу комнаты, где от стены исходило едва уловимое тепло. Они постояли некоторое время, просунув пальцы в трещины между кирпичами и грея руки.

– Зимой тут еще хуже, – заметил Райли. – Мы бы не пережили эту ночь.

– Да еще никакого тебе DVD-плеера, – сказала Шеви и засмеялась. Райли растерялся на мгновение, но потом тоже захохотал. Он не знал, что такое DVD-плеер, но был рад хоть какому-то поводу повеселиться.

От отравленного воздуха у них быстро запершило в горле, и их смех увял; комнату снова заполнил доносящийся из-за окон гвалт.

Шеви взяла Райли за руки и мягко пожала их.

– Вы понимаете, что у нас почти не осталось времени? – сказал Райли. – Даже если сам Гаррик сюда не придет, он заплатит тому, кто сделает это за него.

– Мы уберемся отсюда, как только вернется Боб, – сказала Шеви. – Не тревожься. Это хороший план. Он сработает.

– Он должен сработать, – сказал Райли, пожимая в ответ ее пальцы. – С Гарриком второго шанса у нас не будет.

В дверь постучали.

– У меня послание для индейской принцессы, – донесся сиплый голос.

Шеви распахнула дверь и обнаружила за ней тощего болезненного подростка с кровоточащими деснами и хриплым от застарелого кашля дыханием.

Без лишних слов Шеви втащила мальчишку в комнату, прижала его рукой к стене и быстро обыскала. С Гаррика станется превратить ребенка в ходячую бомбу. Он даже наверняка счел бы это забавным.

– Только не режьте мне глотку, мисс. Я ничего плохого не делал, только записку принес.

Что-нибудь прятать мальчишке было попросту негде, и Шеви не нашла ничего подозрительного. В одной руке он держал клочок коричневой упаковочной бумаги, на которой было старательно нарисовано окно.

Смысл послания был ясен: «Подойди к окну».

«Ну конечно, – подумала Шеви, – так я и подошла».

И все-таки она пошла к нему, пригнувшись ниже уровня подоконника, скосив глаза к тому углу, где была оторвана бумага и где было видно просвечивающее сквозь жемчужный туман утреннее солнце, только-только осветившее верхушки крыш.

Покосившиеся крыши, ряды каминных труб. Далекий шпиль.

«Нет, это не шпиль. Это стоящий на крыше человек, и в руке у него мерцает красный огонек».

Четкий красный луч пронизал туман на сотню лет раньше своего времени, нарисовав алую точку на листе бумаги, заслоняющем окно чердака.

– Ложись! – крикнула Шеви, рывком бросаясь к обоим мальчикам и опрокидывая их на пол. Как раз вовремя. Шесть выстрелов пробили бумагу и ударили в кирпичную стену, проделав выбоины размером с кулак. Облачка пыли закружились в лучах света, проникших в полутемный чердак через пулевые отверстия.

Шеви крепко прижимала мальчишек к полу до тех пор, пока не стало ясно, что больше стрельбы не будет.

– Он нас нашел, – задыхаясь, прошептал Райли.

Доски опасно потрескивали под их весом, грозя вот-вот обвалиться. Вонь от вареной требухи атаковала их носы через щели в полу с удвоенной силой. Сквозь особо широкую щель Шеви разглядела с дюжину фигур, которые с кашлем и бранью пробуждались ото сна в тесной мрачной комнатушке внизу.

– Если ты не против убраться отсюда, – сказала она Райли, – то я уже по горло сыта гостеприимным Олд-Найчолом.

– Тогда старайтесь держаться за мной, – отозвался Райли, начиная ползком пробираться к выходу.