Всю дорогу до Перми Иван Сергеевич не ощущал за собой слежки. Кажется, удалось уйти от Службы Савельева, и теперь практически невозможно в короткий срок установить, в каком направлении он выехал из Москвы. За исключением одной детали, которая могла бы дать преследователям путеводную нить: в железнодорожных билетах указывалась фамилия, а сам билет продавали только по предъявлению паспорта. Под видом борьбы с перекупщиками новая демократическая власть пыталась наладить тотальную слежку за своими гражданами. Однако Иван Сергеевич надеялся на то, что в день отъезда с пяти московских вокзалов по разным направлениям ушёл добрый десяток Афанасьевых. Пока проверят — уйдёт дня три-четыре, а за это время можно дважды съездить в Пермь.

В Перми он тут же купил билет на ближайший поезд до Соликамска, ушёл с вокзала и гулял по прилегающим улицам до последних минут перед отправлением. В вагоне первым делом он осмотрелся: ничего подозрительного. Иван Сергеевич предполагал, что его могут попросту встретить где-нибудь в Соликамске, Красновишерске или даже в Ныробе, но в маленьких городах любая слежка сразу бы вылезла на глаза, к тому же встречающим «топтунам» будет очень трудно опознать в лысом, сухопаром полковнике «декадента» Афанасьева.

В Соликамск поезд прибыл ночью, а автовокзал открывался в половине шестого утра. Торчать на вокзале было опасно — там к нему бы присмотрелся самый тупой «топтун», и поэтому Иван Сергеевич отправился гулять по вокзальной площади. Ночь была тихая и тёплая, город, как и положено провинциальному промышленному городу, спал глубоким сном, и жизнь едва лишь теплилась вокруг вокзала. Изредка из города прилетала одинокая машина, тормозила возле коммерческого киоска, где продавали водку круглые сутки, водитель вылетал из кабины и бросался на сверкающую амбразуру, по ночному режиму забранную редкой решёткой. Он совал деньги — в ответ высовывалась бутылка, и всякий раз из-за палатки появлялся инспектор ГАИ с резиновой дубинкой, окрашенной под жезл. Начиналась проверка документов, проверка на алкоголь и разбирательство. В результате же загулявший водитель всё равно уезжал: похоже, гаишник работал в паре с коммерсантом. Иван Сергеевич, наблюдая за этой ночной жизнью, заметил, что опытные и битые водители оставляют машины далеко за площадью и подходят к заветной палатке пешком.

Около половины четвёртого, когда небо над городом стало заметно светлеть, Иван Сергеевич отправился к автовокзалу, где были скамейки, — от долгой ходьбы уже гудели ноги. В это время к железнодорожному вокзалу подкатила серая невзрачная «Нива», высадила пассажира в тёмно-синем спортивном костюме с зелёными полосами на рукавах и отъехала в сторону. Иван Сергеевич скоро бы забыл о ней, однако заметил, что к этой «Ниве» изредка подходят люди и, по-видимому, просят увезти в город. Если бы это был таксист-частник, то наверняка бы не отказывал пассажирам и зарабатывал бы денежки. Этот же, простояв около получаса, закрыл машину и ушёл на вокзал. Вернувшись минут через десять, он неожиданно подошёл к «Москвичу», припаркованному, вероятно, тут с вечера, своими ключами открыл дверцу и, сев в кабину, запустил двигатель. Когда же из вокзальной двери появился пассажир в спортивном, «Москвич» тихо покатил со стоянки на проезжую часть, там резко прибавил скорость и умчался в город. Иван Сергеевич внутренне восхитился чистотой работы: это были угонщики! «Москвич», скорее всего, принадлежал какому-нибудь работнику вокзала, и этот, в спортивном, сходил, проверил, на месте ли владелец, после чего дал сигнал своему напарнику. Комбинация была хороша тем, что «спортивный» мог контролировать владельца «Москвича» до тех пор, пока тот не поднимет тревогу, а потом спокойно сесть в «Ниву» и уехать. Или оказаться «свидетелем» угона, сообщив приметы преступника, по которым его никогда не найдут.

К открытию автовокзала подошёл народ, и когда Иван Сергеевич встал в очередь за билетом, неожиданно заметил угонщика в спортивном. Тот прошёлся по залу ожидания, ни на кого не обращая внимания, переписал что-то себе в записную книжку из графика движения автобусов, сунулся в справочное бюро и затем удалился. Из любопытства Иван Сергеевич выглянул на привокзальную площадь и обнаружил, что «Нивы» уже нет…

Иван Сергеевич купил билет и поехал в Красновишерск. Найти Русинова было непросто, а в горах — так вообще невозможно, ибо Мамонт навряд ли будет сидеть на одном месте больше чем одну-две недели. Однако Иван Сергеевич знал единственную точку, где он появится непременно, — самый большой «перекрёсток» между Вишерой и рекой Берёзовая, координаты которого держал в памяти. Он не рассчитывал застать Мамонта на этой точке, главное, было отыскать след, а дальше — как Бог пошлёт. Ему было неизвестно, как заезжал туда Русинов, и, прикинув по карте, Иван Сергеевич решил выходить на «перекрёсток» через Красновишерск. По крайней мере, отсюда было ближе, чем через Ныроб. Да и в городе легче, не привлекая к себе внимания, выяснить обстановку и собраться в дорогу. Кое-что из походных вещей он вёз в чемодане, однако без сапог либо крепких ботинок, без лёгкого спального мешка и хотя бы куска брезента вместо палатки в горы нечего было и соваться. Это не считая продуктов минимум дней на восемь-десять.

В десять утра Иван Сергеевич был уже в Красновишерске. По дороге он спрятал фуражку и китель в чемодан, отстегнул погоны с летней военной рубашки и вышел в другом облике. Если Служба вела наблюдение за регионом, то здесь, в конечных пунктах междугородного сообщения, она была особенно внимательной ко всем приезжим. С вокзала Иван Сергеевич сразу отправился в магазин за снаряжением, чтобы к вечеру можно было уехать из города и ночевать где-нибудь в горах. Он был уверен в полной своей безопасности. В фирме «Валькирия» сейчас, пожалуй, творилась полная неразбериха. Шведы сместили Савельева в надежде на согласие Афанасьева, однако, потеряв его, теперь наверняка хватались за головы. И вряд ли им удастся в этот полевой сезон вывезти экспедицию на Урал. Но обольщаться не приходилось, поскольку Служба безопасности работала здесь независимо, по своему плану, и вдобавок ко всему из-за отмены экспедиции могла активизироваться. У Мамонта с нею и так, поди, хватало хлопот. Знал бы он, что Савельев поставил на него и делает теперь из Русинова «паровоз».

Погода в Красновишерске была неустойчивой. Пока Иван Сергеевич ехал в автобусе, сквозь стёкла жарило солнце, но когда вышел, то замёрз в рубашке. Пришлось доставать свитер и надевать посреди улицы.

В спортивном магазине он купил рюкзак, спальный мешок и маленькую палатку, уложившись в терпимую сумму, однако хорошие альпинистские ботинки стоили как всё, вместе взятое. А надо было ещё закупить продукты, котелок, чашку-ложку — приходилось, как начинающему туристу, обзаводиться заново всем походным барахлом. Иван Сергеевич вышел из магазина в надежде найти обувной и купить там обыкновенные кирзачи.

И носом к носу столкнулся со шведами…

Он мгновенно понял, что встреча эта вовсе не случайная, а чётко спланированная и рассчитанная на эффект неожиданности. Шведам это удалось: Иван Сергеевич не успел ни растеряться, ни испугаться.

— Господин Афанасьев? Очень рад! — Швед, говоривший по-русски, добродушно улыбался и протягивал руку. — У вас принято давать поздравления с приездом!

— Спасибо! — живо отозвался Иван Сергеевич и пожал ему руку. — Очень рад! Я тоже очень рад!

Только тут он обратил внимание, что за их спинами стоит угнанный с привокзальной площади Соликамска «Москвич», а рядом с ним — тот самый водитель, что приезжал на «Ниве», да трое крепких парней в кожаных куртках, у которых образование и профессия были написаны на лбу. Дёргаться не имело смысла.

— Мы обязаны друг друга объяснить положение, — сказал швед. — Деловой разговор. Приглашаю вас, господин Афанасьев, свой офис!

— Пожалуйста! — согласился Иван Сергеевич. — Но я должен вас предупредить, что моя персона… может привлечь к вам внимание нежелательных людей…

— О, да! — воскликнул догадливо швед. — Мне известно! Я получил информацию и принял всевозможные мероприятия. Господину Афанасьеву ничего не грозит!

— Спасибо. — Иван Сергеевич сел в бирюзового цвета «Форд», услужливо открытый шведом. — Хотя я сомневаюсь…

Чемодан и рюкзак у него выхватили из рук добрые молодцы и уложили в багажник. Вместе с Иваном Сергеевичем сели оба шведа, а впереди — охранник. Остальные поехали сзади на «Москвиче». По дороге молчали, и потому было время сообразить, как его ловко выследили и перехватили. Он вспомнил, что в одном вагоне с ним ехали два иностранца, судя по говору, немцы, и человек пять вьетнамцев или корейцев. На последних Иван Сергеевич вообще не обратил внимания, потому что они на каждой большой станции таскали огромные сумки взад-вперёд, что-то выгружали, что-то загружали и наверняка были просто спекулянтами. Однако и немцев он не принял в расчёт — сработал стереотип мышления: обычно шпионили за иностранцами, но никак не могло, чтобы иностранцы на территории России вдруг начали шпионить за русскими!

Это ему было наказание за отсталость. Надо жить в ногу со временем!

Шведский офис помещался в неприметном с виду, но роскошном внутри особняке, чем-то напоминающем Ипатьевский дом. Никаких вывесок и табличек, на двери — кодовый замок, за дверью — белобрысый молодец с повадками официанта. Ивана Сергеевича, однако же, больше поразило то, что все охранники говорили по-шведски, хотя обликом походили на простых русских парней, нечаянно разбогатевших и вынужденных теперь поддерживать имидж.

Ивана Сергеевича учтиво проводили в большой кабинет, начинённый электроникой, предложили сесть за стол. Шведы устроились напротив, и в ту же минуту появился ещё один — стройный, подвижный и точный в движениях. Швед, говоривший по-русски, вскочил и представил:

— Господин Иван Афанасьев! А это — господин Густав Варберг, соучредитель фирмы «Валькирия».

Варберг крепко пожал руку Ивану Сергеевичу и сел напротив. Получалось, один против троих…

«Отбрешусь! — неожиданно подумал он. — Я же тут хозяин положения. Уговаривать будут!»

Соучредитель заговорил по-шведски, подбирая и взвешивая каждое слово и делая паузы, чтобы переводчик успевал переводить дословно.

— Вы дали согласие осуществлять руководство совместной российско-шведской фирмой «Валькирия»… Мы высоко оценили вашу добрую волю, господин Афанасьев… Но известные вам события и действия бывшего руководителя фирмы господина Савельева… не позволили довести начатое дело до завершения… Мы не имеем никаких претензий лично к вам, господин Афанасьев, и считаем, что вы поступили весьма разумно, покинув Москву… У нас имеется полная информация о преследовании вас со стороны господина Савельева… Он имел цель вынудить вас отказаться от предлагаемой вам работы… В случае же вашей строптивости — лишить жизни, убить… Шведская сторона фирмы приносит вам извинения за действия бывшего руководителя «Валькирии»… А также обязуется компенсировать моральные и материальные потери, связанные с происшедшими инцидентами… Дальнейшая ваша безопасность гарантируется шведской стороной фирмы, а равно и вашей семьи.

— Благодарю вас, — сдержанно отозвался Иван Сергеевич.

— Шведская сторона фирмы глубоко обеспокоена положением дел и развитием последних событий, — продолжал Варберг. — Вы, господин Афанасьев, получили массу неприятностей и, возможно, теперь имеете сомнения в целесообразности вашего согласия на руководство фирмой «Валькирия».

— Да, господин Варберг, — Иван Сергеевич откинулся на стуле, вытянув ноги, и скрестил руки на груди. — Имею такие сомнения. И довольно основательные.

Швед-переводчик перевёл ответ Варбергу, и тот выразительно покивал головой. Третий же швед, молчаливо слушающий и совершенно непонятный для Ивана Сергеевича, сделал какую-то пометку в блокноте и стал ещё более внимательным, ни на мгновение не сводя глаз с русского собеседника.

— Господин Афанасьев, мы ещё раз подтверждаем свои намерения, — сказал через переводчика Варберг. — Мы считаем вас одним из лучших специалистов в России. У вас имеется богатый как практический, так и теоретический опыт. Поэтому хотели бы услышать от вас слова согласия в новой… обстановке.

Иван Сергеевич понял, что шведы взялись за него с бульдожьей хваткой и просто так не отступятся. Следовало переходить в наступление, сбить предлагаемый ими ритм и строй беседы, на худой случай погрузить всё дело в длинную дискуссию и выиграть хотя бы одну ночь для анализа и раздумий.

— Допустим, специалист я не самый лучший, — сказал он. — И тем более теоретик. Вы, господа, либо заблуждаетесь, либо умышленно преувеличиваете, что мне не особенно нравится.

— Мы владеем объективной информацией, — заявил Варберг. — В Институте вас считали лучшим аналитиком и специалистом по геофизическим исследованиям. Кроме того, вы долго занимались практической деятельностью: подъём затонувших судов с драгоценными металлами в Чёрном, Каспийском и Баренцевом морях, работа на дне будущего Цимлянского водохранилища, колчаковское золото, сокровища Ивана Грозного и, наконец, «Валькирия».

«Сволочи, — безадресно подумал Иван Сергеевич. — Всё, что можно, выдали. А раньше за каждую секретную бумажку готовы были со света сжить…»

— Кроме того, мы имеем сведения, что вы умышленно искажали исследовательскую информацию, чтобы советский режим не мог воспользоваться плодами вашего труда, — продолжал Варберг. — Это был ваш протест коммунистической власти.

Иван Сергеевич едва сдержался, чтобы не выдать свои эмоции, хотя тут же согласился про себя, что вся халтура — вольная или невольная — и в самом деле совершалась как протест, но в общем-то не против конкретного режима в России, а против странной политики, проявившейся во время работы в Цимлянске. Шведы же пытались пригребать его к себе как некоего специалиста-диссидента!

— Перед фирмой «Валькирия» сейчас встала проблема в работе с материалами Института, — переводил швед. — Искажения настолько серьёзны, что требуют больших расходов, дополнительных средств. А наша сторона уже заплатала России за эти материалы. Бывший руководитель фирмы господин Савельев не смог дешифровать умышленные искажения из-за слабой профессиональной подготовки. Нам же известно, что вы, господин Афанасьев, обладаете всеми необходимыми знаниями. Поэтому мы вас считаем одним из лучших специалистов.

Они действительно много знали об Институте, его настроениях и нравах. Это значило, что кто-то из бывших сотрудников служил в «Валькирии» информатором: в материалах сведений о личностях не почерпнёшь…

Сбить с ритма шведов было трудно. Куда бы ни уходил разговор, Варберг возвращал его к сути. Нужно было действовать энергичнее.

— Самый лучший специалист по «Валькирии» вам, по-видимому, известен, господин Варберг. — Иван Сергеевич встал и начал ходить вдоль стола — пусть водят за ним глазами.

— О, да! — самостоятельно воскликнул швед-переводчик. — Это господин Русинов! Его звали — Мамонт.

— Правильно! — похвалил Иван Сергеевич. — Поэтому, чтобы продолжать дальнейший разговор, я хочу услышать прямой и откровенный ответ на один вопрос… Я люблю иметь дело с людьми честными, порядочными и не люблю играть втёмную. От вашего ответа зависят, уважаемые господа, мой выбор и моё слово согласия. По-русски это называется «проверка на вшивость».

Швед-переводчик растолковал шефу речь Ивана Сергеевича и слегка смутился, объясняя, что такое «проверка на вшивость». Пока он не разъяснил иносказательность этой фразы, его товарищи понимали это в буквальном смысле.

— В чём суть вопроса господина Афанасьева? — наконец спросил он.

— Кто конкретно и с какой целью производил негласный обыск в квартире Русинова? — Иван Сергеевич остановился напротив Варберга и замер, глядя ему в глаза. Показалось, что ещё до переводчика он понял смысл вопроса. Шведы переглянулись, и тот, молчаливый, вдруг заговорил неожиданно высоким, визгливым голосом. Варберг что-то отвечал ему односложно и коротко. Они вдруг забыли дипломатический тон беседы и вели междусобойчик без перевода.

— Одну минуту, господа! — прервал их Иван Сергеевич. — Я не знаю шведского, простите за невежество. Но я прошу переводить всё, что говорят за этим столом.

Заметно было, что они смешались. Однако Варберг взял ситуацию в свои руки.

— Произошло недоразумение, инспирированное господином Савельевым, — заявил он. — Обыск производился под его личным руководством.

«Ага! Валите всё на покойного! — про себя воскликнул Иван Сергеевич. — Отмыться хотите, вшивые!»

— Савельев не умеет пользоваться гамма-плотномером японского производства, — проговорил он и перевёл взгляд на молчаливого шведа. — Значит, в квартире Русинова находился ваш специалист.

— Да, в квартире Русинова был наш специалист, — признался Варберг. — При удобном случае мы принесём господину Русинову свои извинения и по его желанию готовы возместить моральный ущерб.

— Мне нравится ваша открытость, — похвалил Иван Сергеевич. — Господин Варберг, вы понимаете, что шведская сторона фирмы, находясь на территории чужого государства, участвовала в противоправном и уголовно наказуемом деле?

— Мы это понимаем, — самостоятельно сказал переводчик, — и сожалеем о случившемся.

У Варберга побелели козонки пальцев, сжатых в кулаки.

— Хорошо, — заключил Иван Сергеевич и снова заходил по кабинету. — Будем считать, что проверку на вшивость вы благополучно прошли. Я не намерен сообщать что-либо из полученной от вас информации по поводу незаконного обыска в правоохранительные органы. У нас есть пословица — «Повинную голову и меч не сечёт». Но чтобы впредь избегать подобных вещей и исключать всякие незаконные действия фирмы, я должен обсудить с вами, господа, один нравственный вопрос. Давайте отодвинем в сторону финансовые дела, специальные проблемы и прочие аспекты «Валькирии». Вы согласны, что деятельность российско-шведской фирмы носит исторический характер?

— Разумеется, — подтвердил Варберг. — И мы ощущаем на себе ответственность перед историей. Я обязан пояснить, господин Афанасьев, что занимаюсь проблемой варяжских сокровищ очень давно, со студенческой скамьи. Это дело моей семьи. Мой отец исследовал всю Скандинавию, изучил множество исторических и этнографических материалов и к концу жизни пришёл к выводу, что центром арийской культуры в доледниковый и послеледниковый периоды, вплоть до первого века нашей эры, был Урал. А Приполярный и Северный Урал это не что иное, как знаменитая Гиперборея. Отец вдохновил меня на этот поиск, и я дважды ещё при коммунистическом режиме приезжал в Советский Союз. Но мне не удалось раздобыть какие-либо материалы. Ваш Институт тогда был закрыт и глубоко законспирирован. Но я увёз из России полную уверенность, что русские и шведы — братья по происхождению. Мы должны гордиться тем, что имеем один арийский корень.

Оказалось, что Варберг вовсе не такой сухарь и дипломат, как показалось вначале Ивану Сергеевичу. Рассказывая о своих увлечениях, он оживился, раскованно жестикулировал руками, и глаза его, на первый взгляд блёклые, вдруг посинели и заискрились. Однако молчаливый швед сделал какой-то знак ему — приставил авторучку к своему виску, и Варберг сразу же потускнел и скомкал остаток рассказа. А возможно, что и швед-переводчик много чего упустил и неточно перевёл.

— Потом я стал книжной крысой… Получил звание доктора… Очень глубоко изучаю арийскую культуру… Мечтаю отыскать «сокровища Вар-Вар»… — стучал он, как телеграф. — Совместная работа с вами, господин Афанасьев, поможет нам осуществить мечту…

— Кто вас финансирует? — в упор спросил Иван Сергеевич, не дожидаясь конца перевода.

Варберг взглянул на молчаливого шведа и с прежней дипломатией произнёс:

— Источник финансирования есть коммерческая тайна. Пока вы, господин Афанасьев, не дадите согласие и не приступите к руководству фирмой, я не имею права посвящать вас во внутренние дела «Валькирии».

Молчаливый швед отнял авторучку от виска. Кажется, его роль — роль «серого кардинала» становилась понятной Ивану Сергеевичу. Он поднял руки:

— Хорошо, вопрос снимаю! Вернёмся к нравственности. Как вам известно, господин Варберг, арийской общности народов в настоящее время не существует. Есть отдельные народы разных национальностей, слава Богу, помнящих о своём родстве. Мало того, в сегодняшнем мире считается дурным тоном говорить об арийском происхождении.

— О, да! — эмоционально вставил швед-переводчик. — Гитлер, фашизм! Дискредитация арийской темы!

— Вот-вот, — подтвердил Иван Сергеевич. — Тема дискредитирована. Общности нет… Найдём мы с вами, господин Варберг, «сокровища Вар-Вар», поделим между Россией и Швецией и разойдёмся. И сделаем со своей частью всё, что захотим… Но согласятся ли на это другие арийские народы? И в первую очередь русский…

— Поиски и учреждение фирмы согласованы с правительством России, — заверил Варберг. — И с президентом, через его помощников. Всё на основе российских законов!

— Господин Варберг, вы слышали, что такое беспредел? — Иван Сергеевич снова встал напротив него. — Или требуется объяснение?

— О, да, да! — закивал переводчик, хотя его шеф хранил молчание.

— Что — да, да? — слегка озадачил переводчика Иван Сергеевич. — Я спрашиваю не вас! Мне хочется услышать ответ господина Варберга.

Швед перевёл с жестикуляцией и специальными пояснениями — на шведском языке такого специального понятия не существовало…

— Я понимаю, о чём вы говорите, господин Афанасьев, — озабоченно проговорил Варберг, — и разделяю вашу заботу… Россия мне напоминает Дикий Запад в Новом Свете. Мы постоянно рискуем… Мы уподобляемся авантюристам…

— Очень хорошо, — не дослушал Иван Сергеевич. — Приятно слышать, что понимаете. Беззаконность — состояние весьма заразительное. Вероятно, вы, господин Варберг, ощутили это, когда отправили на обыск квартиры Русинова своих специалистов…

Он умышленно сделал паузу, давая возможность поработать переводчику. Швед кивнул и затаился в ожидании продолжения.

— Насколько я понимаю, закон либо существует, либо нет, — тоном преподавателя заговорил Иван Сергеевич. — Невозможно быть чуть-чуть беременной… Меня смущает, господа, само существование «Валькирии». Она представляется мне как незаконнорождённая дочь России и Швеции. И ладно бы, от большой любви между ними… «Валькирия» родилась, извините меня… от секса с применением грубой силы.

Варберг отрицательно замотал головой:

— Учреждение фирмы согласовано с правительством России! Без всякого нажима с нашей стороны. Мы сделали предложение — нам не отказали.

— Ещё раз простите за подобные сравнения, господин Варберг. — Иван Сергеевич сел напротив него. — Публичная женщина никогда не отказывает богатому клиенту. Как ни горько говорить об этом, явно наше правительство сейчас не отказывает никому, кто платит деньги. Я не обвиняю вас лично, господин Варберг. Но согласитесь, пользоваться беспределом в России для достижения своих целей безнравственно и неэтично. Это действительно напоминает Дикий Запад. В нашем государстве сейчас пожар, а как известно, тащить что-либо у погорельцев — великий грех. И эта истина относится… к общемировым ценностям.

Швед-переводчик делал своё дело, а другой, молчаливый, положил свою авторучку на блокнот и покатал её пальцами. Это тоже был какой-то знак…

Варберг сделал длинную паузу и, выпрямившись, неожиданно улыбнулся, заговорил участливо:

— Давайте прервём нашу беседу, господин Афанасьев. Время — обедать. А вы не отдохнули с дороги. Простите мою невнимательность… Думаю, вечером мы продолжим беседу… При нашем офисе есть маленькая гостиница, и вам будет очень удобно. Поверьте, это вас ни к чему не обязывает.

— Благодарю вас, — проронил Иван Сергеевич. — Отдохну с удовольствием. Дорога была утомительная…

Они просили отсрочки! Похоже, «серый кардинал» был недоволен течением беседы и готовился сделать своему шефу разнос. Скорее всего, молчаливый швед был не заказчиком и даже не финансовым королём, отпускавшим «Валькирии» щедрые кредиты, а представителем тех, кто платил деньги, сохраняя коммерческую тайну.

Провожая Ивана Сергеевича на второй этаж, где находилась «маленькая гостиница», Варберг неожиданно сказал почти на чистом русском языке:

— Мне будет жаль, Иван Сергеевич, если нам не удастся работать вместе. Я полон надежд!

И, словно прощаясь надолго, зачем-то крепко жал и тряс его руку.