Месяц. Урок тридцать пятый
Невзирая на мнения, что славянская мифология вышла из горнила времен и перемен в весьма путаном и урезанном виде, однако же все-таки сохранила определенную стройность и, скажем так, чистоту нравов. Это хорошо отслеживается в космогонических сказках, сказаниях, легендах и прочих фольклорных источниках. Идеологические «реверсивные» курсы движения обычно стирают зримую, верхнюю, часть предания, они оставляют заметные следы и рвы, но все это похоже на борозды по пыльной лунной поверхности. Дар Речи на то и дар божественный, что фундаментальные, нижние, его пласты остаются нетронутыми, неуязвимыми. И опять тут на помощь приходит обилие наречий и соответствующих «малых преданий», да и каждой бабушке-сказочнице рот не заткнешь. Устное народное творчество, наследие ценностей периода бесписьменной культуры и сам Дар Речи сохранили незыблемыми такие тонкие и щепетильные моменты, как межполовые отношения. Коль Иван-царевич подался искать Василису Прекрасную за тридевять земель, в тридесятое царство, то добьется своего, ничуть не поступаясь обычаями и нравами родной земли. Он может вступить в сделку и с темными силами природы (хотя таковых в природе не бывает!), и со злом потягаться удалью, но никогда и ни за что не изменит своей сексуальной ориентации. И Василисе своей не изменит с какой-нибудь змеей — искусительницей, как делали это древнегреческие герои.
Вряд ли кто станет спорить с явным фактом, что пошлость, разврат, прелюбодеяния, инцест, содомский грех и прочие непотребства принесли в славянский мир из «продвинутого» Средиземноморья, из той же Греции, Рима и отчасти с млеющего под жарким солнцем Востока. Принесли вкупе с «рабовладельческой цивилизацией» как образец для подражания жизни «благородных» эллинов. И я представляю, как тошнило царя Македонии Филиппа, когда он, задрав штаны, бежал за модой и совокуплялся с мальчиками, уподобляясь греческим царькам. Воротит, протестует душа, а надо, иначе и близко не подпускали варвара к Олимпийским играм. От руки любовника и смерть потом принял; хотя олимпик и предал своих богов, и поклонялся чужим, да ведь родовую печать «внука Даждьбога», как рубаху, не снимешь.
Окончательное внедрение пороков на славянскую ниву произошло с библейскими мифами.
Несмотря на столь агрессивную экспансию, мифология даже южных, соседствующих с эллинами, славян не запачкалась в грязи, и опять же благодаря устному творчеству — это когда знания передаются из уст в уста, без редактуры и правки. Однако в фольклоре фактически всех славян единственный спутник Земли носит два имени, мужское месяц и женское — луна. И выступает то как жена солнца (?!) под именем месяц, то объявляется супругой Даждьбога: мол, от сего брака народились звезды, то вдруг светило меняет пол, становится женского рода и выходит за месяца замуж. Ну ладно, когда спутник выступает под именем луна и называется то сестрой, то женой солнца или даже просто его вечной возлюбленной.
Однако и тут возникает вопрос двуполости, некоего гермафродитизма, по законам жанра славянской мифологии совершенно недопустимый перебор. Обычно род героев прописан четко, как и супружеские, родственные отношения, независимо от имен. Слабо разбираясь в гидронимике и санскрите, можно перепутать, например, род реки Ганг (на самом деле он мужского рода, но звучит, как женского — Ганга), можно не разобраться с именем нашей родной реки Камы и отнести к женскому роду, хотя бог любви Кама — пылкий, страстный юноша. Ну раз так утвердилось в нашем языке, и ладно. Но как можно перепутать род имен единственного спутника, нарекая его то мужским, то женским именем? Тем паче столь причудливое имянаречение состоялось явно в ветхие времена, от обоих веет древностью, однако же без всякого намека на «транссексуальность».
Наверное, вы заметили, я умышленно не увожу вас в непролазные дебри грамматической и лингвистической терминологии, стараясь максимально использовать понятные всякому слова, дабы выразить то или иное качество языка. И вообще считаю перегруженность, глиноподобная, обволакивающая темная вязкость латинских и немецких терминов, еще с давних пор вошедшая в «научный» оборот, существует для того, чтобы простой смертный не смог проникнуть в тайны языковой плоти. В этом селевом потоке захлебываются и тонут даже студенты последних курсов филологических факультетов, не то что школьники. Парадокс: когда-то ученые люди поставили барьер, препятствующий образованию! Однако мне все-таки придется выволочь из этой трясины несколько определений: русский язык относится к группе так называемых флективных, то есть гибких, языков, которые при помощи флексий-формантов образуют несколько смыслов и значений слова Противоположность (боюсь проколоть вам ушные перепонки!) — агглютинативные языки, к примеру, английский, где слово имеет всего лишь одно значение и не гнется ни в какую сторону. То есть это просто сильно испорченный, затушенный немецкий. Но, несмотря на всю свою безудержную флективность, род существительных в славянском языке никогда не меняется, независимо, какого они происхождения. Варварское сознание не допускало даже мысли о какой-либо «транссексуальности», это ясно отразилось в Даре Речи. И никакой тут двуполости: муж — жена, дух — душа, род — родина. Если мы, земные, солнце-светило называем бог Ра или Раз, то он рода мужского и признаки имеет соответствующие. Его луч несет небесное, космическое семя, сияние, дабы оплодотворить Землю. Слово семя всегда будет «нейтрального» среднего, небесного, рода, покуда не упадет в почву, не прорастет и не даст стебель, побег, росток — земное воплощение.
Попробуем разобраться, с чего вдруг вечный спутник Земли нарушил незыблемые правила Дара Речи и получил против языковой логики два имени — мужское и женское.
Все, что есть на небесах, во власти прави, имеет непременно средний род. По этому принципу можно судить о происхождении слова в Даре Речи: ниспослано оно свыше, добыто как вещие знания или рождено на их основе Матерью-сырой-землей. Например, солнце, одухотворение, вожделение, вдохновение, сияние, тепло, редкое ныне бальство (лекарство) и так далее (за малым исключением чисто земных — животное, дитя и т. п.).
Космических слов месяц и луна среди них нет и быть не может — не подпадают по определению. Что ни делай, средний род не появится. Хотя объект явно божественный.
К мужскому роду обычно принадлежат слова с созидательным, осеменяющим смыслом: дождь, дух, жар, зной, рок, труд, луч, так или иначе подразумевающие покровительство всего земного. Повторяю: исконная мужская обязанность создать кров, теплицу, благоприятные условия, чтобы брошенное семя дало росток. Многие высокоорганизованные птицы по очереди сидят на яйцах и выпаривают птенцов. Оттоптал жену, будь готов к определенным лишениям. У пингвинов так вовсе муж прячет яйца в складках живота своего и таким образом создает необходимую температуру на морозе. Петух, конечно, по красоте и достоинству на гнездо не садится, но зато в первую очередь кормит ту курицу, что уселась выводить потомство. Половая принадлежность месяца вроде бы проявляется, но заявка очень уж скромная, застенчивая, только по признаку мужского начала. Конечно, по этой причине в мужской ряд поставить можно, да только внутренний смысл не соответствует выполняемой роли осеменения, оплодотворения всего сущего на Земле, как делает это «старший брат» солнце Он-то, бог Ра, как бы его ни называли земляне, заботится о брошенном семени, греет почву, покрывая жаром своим, испаряет воду из водоемов и велит громогласному Перуну отрабатывать, гонять тучи, орошать дождями землю.
А месяц светит себе по ночам (да и то не всегда) и ничего не греет. А еще, судя по мифологии, будучи мужского рода, претендует на супружество с самим светилом! С Землей еще куда ни шло, невеста хоть и великовата, да ведь, и жених не промах, красный молодец. Да вот беда, носит он второе, женское, имя и являет свой образ в виде девы красной.
С женским, материнским началом связано все земное, принимающее, зачинающее, плодонесущее: весна, забота, пашня, нива, страда. Кроме того, фактически все гнездо слов, связанных с духовно-волевыми качествами, также получает в Даре Речи женский род по тому праву, что это продукт Земли: душа, боля, рать, родина, сила, мысль, доля, речь и так далее. Поэтому в характере славян — ярко выраженное материнское начало. Второе, женское, имя луна тоже вроде бы впрямую не делит с Матерью-сырой-землей ее детородные хлопоты, однако называется ее спутником. А сама функционально даже в няньки не годится, лунного света не хватает, чтобы начался фотосинтез, хотя у многих растений процесс вегетации происходит ночью. Остаются ее гравитационные свойства, но морские приливы и отливы, с луной связанные, ничего не орошают, тем паче соленая вода не годится для полива. Да, всхожесть семени и рост будто бы зависят от фаз луны, однако слишком уж опосредованно, на уровне примет: дескать, сеять следует на растущей. Но сеешь на убывающей — все равно растет.
Однако есть еще полторы сотни существительных колеблющихся, жестко не привязанных ни к одному роду: хлопоты, портки, сливки, ножницы, вилы, знакомая нам невежа и т. д. Все они отображают множественное число и, напыщенные от значительности, не могут примкнуть ни к одному из трех начал языка, но сейчас не в них суть.
Самое главное, слов месяц и луна среди них тоже нет.
Разве что аллегория — серп луны, причастный к земледельчеству, да и то лишь по внешнему виду.
Короче, не пашет, не сеет, не оплодотворяет, не снимает урожай, но всегда в почете, с достоинством красного молодца или луноликой девы. Сколько им уделяется внимания в песнях, сказаниях и сказках, именуют даже ночным заместителем солнца. Может, потому что с большими претензиями на главного счетчика времени? Кроме названия спутника, месяц выполняет задачу календаря, имеет двенадцать братьев, нареченных каждый своим именем, выстроенных строго по ранжиру и количеству дней жизни. И еще, воздействуя на все жидкости Земли своим гравитационным полем, служит стабилизатором вращения Земли — задача важная, но не сравнимая с той честью, что оказывают месяцу и луне. Такое ощущение, что мужская его составляющая — своеобразный хронометр, по которому люди сверяли время, этакие небесные часы. Кроме того, он же обладает определенным влиянием на женскую природу, иначе бы не называли особый, ныне широко и безобразно разрекламированный период месячными. Роль, конечно, важная и занятная, но не на столько, чтобы ее воспевать чуть ли не на уровне с божественным солнцем. Да и мы чаще говорим лунный календарь, забывая его мужскую составляющую…
Все это интересно, однако мы ничуть не приблизились к разгадке таинства существования двух имен одного спутника. Их этимология тоже не дает определенного ответа: луна — буквально испускающая отраженный свет, озаряющая, где слогокорень ЛУ (как и ЛЮ) — поток света, отсюда луч, лучина и даже луб — белая, мясистая ткань дерева под корой. В некоторых говорах куда — белый, ослепительный блеск снега, а слово лудить (покрывать оловом) — делать белым, светлым.
Почти неизменно женское имя спутника существует во всех индоевропейских языках, что подчеркивает его архаичность. Лунный свет — отраженный свет солнца, но при этом он чарующий, притягивающий поэтов, магов, колдунов, кудесников и прочих гадателей. Он способен зачаровать, оцепенить даже суконного материалиста; он сопутствует любви и влюбленным, создавая своей неяркостью притяжение друг к другу; он обманчив и неожиданным образом скрашивает недостатки внешности, делает лицо загадочным и тоже притягательным. Причем у девиц вырисовывает скрытую при дневном свете красоту, а у мужчин — мужественность. Лунный свет искажает очертания предметов, будит воображение, и нам начинает блазниться: иногда пенек в лесу кажется лешим, неподвижные темные пятна обретают движение. Он воздействует на психику некоторых людей, особенно в полнолуние, и у нас появляются лунатики…
В общем, все удовольствия для поэтического творчества и почти никакой конкретной информации по поводу возникновения женского имени — луна.
Но что получим с другой, мужской, ее стороны: месяц от слова мера — места стояния, положение солнца или фазы спутника Земли, по которому определяют время дня или ночи, составляют соответствующие календари. Где есть слогокорень ME, там измерение чего-либо или знаки мерности: заметка, размер, межа, мережка (редкая ткань, марля) и говорящее за себя слово — медлить. То есть опять же заложен смысл выполнения хронометрической функции. И это не удивительно, говорят, лунные календари существуют со времен палеолита. Однако при этом месяц светит, как и луна, вернее они на пару отражают всего лишь солнечный свет. Иначе бы не слагали песен: «Светит месяц, светит ясный, светит полная луна…». По его боевой раскраске, по кругам, возникающим окрест, по «рожкам», устремленным в какую-либо сторону, предсказывают погоду, виды на урожай…
Еще одно явление, где связываются два светила, — затмение солнца, когда месяц накрывает собой самого владыку Ра. Это случается не так часто, однако есть у месяца повод для гордости: могу затмить бога! А всего-то на самом деле по стечению обстоятельств оказался между Землей и солнцем, и поскольку сам темный, холодный, не способный светить самостоятельно, то сыграл роль черной занавески. Кстати, в эти редкие часы всегда темная обратная сторона луны на короткое время освещается солнцем. Так что дни там бывают нечасто — от затмения до затмения…
Если в значении обоих названий спутника слышится архаичность, отголосок дуализма — значит,
и искать ответ следует там, во глубине тысячелетий. Не случайно же Дар Речи сохранил слова в первозданном виде и во всех родственных языках. Может быть, спутник выполнял некую двойную функцию в те далекие времена? И поэтому получил два разных имени? Что, если всегда стоящий к нам лишь одной стороной, он прячет обратную, изнаночную, а каждая в древности имела свое имя?
Двуликий Янус, воплотивший в себя мужское и женское начала! И одно из них постоянно скрыто от глаз…
Только вот кто на нас взирает — месяц или луна?
Имя у Януса архаичное и очень уж славянское что для римлян, что для эллинов. Происходит от Ян — мужского и Яна женского, а латинское окончание УС пристало в более поздние времена, когда формировалась латынь. Поскольку младо- сущий и уже мертвый этот язык состоит в большей степени из греческих и славянских заимствований, то иногда звучит так, что и переводчиков не нужно: manus — рука (манить), domus — дом, motus — колебаться, мотаться, musculus — мышца, sol — солнце, luna — луна
Янус, как и иные греческие боги, благополучно переплыл море и, поселившись на Апеннинском полуострове, сделался сначала римским богом солнца, подружившись с Вестой, также иммигрировавшей из Греции, где была Гестией. В общем, образовалась своеобразная Силиконовая долина собранных с мира богов. Однако его скоро подвинули: смещенный Юпитером, Янус сел в старое кресло, какое-то время управлял временем, а потом и вовсе скатился до ключника, отпирающего и запирающего двери. Старый бог времени римскому «новому свету» не очень-то и нужен был. Частые понижения в должности у богов-гастарбайтеров случались нередко, поскольку подрастали свои молодые, ретивые, соответствующие духу времени и требовали главных мест в пантеоне. О толерантности там еще не слыхали.
На древнегреческом мертвом имя Ян, Янус звучит Иан, почти как наше Иван. Вместе с христианством его стали выводить из адаптированного греческого Иоанн (перевод невразумительный), в свою очередь одолженного из древнееврейского Иоханан, что означает «Бог сжалился». Будто бы докатившись до славянской почвы, имя это и превратилось уже в Иван.
У славян имена носили всегда двойственный по половому признаку характер: Вячеслав и Вячеслава, Влад и Влада, Ян и Яна, Иван и Ива (Ивица). Последние два, по сути, тождественны и в некоторых «якающих» говорах (воронежский) звучат, как нечто среднее — Яван и Ява. Однако к слову «явь» они, скорее всего, не имеют отношения, зато очень легко переводятся — бегущие по воде. И в этом слышится отзвук друидских представлений о природе, отсюда название, пожалуй, самого распространенного дерева и кустарника — ивы, ивняка, растущих по берегам рек, озер, ручьев, болот, причем иногда прямо в воде. Посмотришь издалека: они и впрямь словно бегут по стремительному речному потоку.
А еще любопытно происхождение имени Боян (женский вариант Бояна). Именно так звали вещего сказителя из «Слова…». БО, как известно, указание, и получается это (он) Ян. И если вспомнить слово буян — хоть сказочное название острова, хоть куражливого буяна. Тут и несказочный Буян возникает из бурных вод…
Жители Аркаима, добытчики времени, перебрались из южноуральских лесов сначала на территорию, позже названную Иллирией. Здесь, вероятно, они и получили название — греки (греци), сформировались как новый этнос среди родственных индоарийских племен и впоследствии перебрались на Пелопоннес. Они принесли с собой не только технологию металлургического производства, но, прежде всего, знания и культ своих богов. Именно тут закладывается мифология их «нового времени», согласно которой Янус родился от брака Урана и Гекаты. В первую очередь, он научил местных жителей пахать землю, выращивать овощи, то есть, выходит, они не были землепашцами. Потом обучил людей исчислять время и сам вел его счет, отчего первый месяц года был наречен его именем — Януарий, но это уже в латинском виде. Его мать Геката — богиня лунного света, и тут, как говорят, комментарии излишни. И название нашего месяца января перевода не требует, впрочем, как и слова януарий.
Римляне скоро забыли, что изначально представлял собой двуликий Янус, однако ушлые в резьбе по камню довели его образ до совершенства и сделали произведением искусства. Только вот изображали уже не владыку бремени, а некий умозрительный сдвоенный образ: один — юный, смотрящий в будущее, другой — бородатый старик — в прошлое. По крайней мере, такое толкование получило это изваяние у современников. Но на некоторых, вероятно, более поздних, Янус превратился в двуликого зеркального бородача, невесть что означающего. Возможно, двуличие той поры, когда он обманул древнеримскую Карпу…
На исторической родине его больше помнили под двумя именами — Месяц и Луна И было еще одно, можно сказать, сакральное, но об этом поговорим на следующем уроке. Помнили и высекали образы двух влюбленных, которые никогда не могли даже взглянуть друг другу в глаза.
А возможно, и не так вовсе — ненавидели друг друга, но вынуждено существовали в одной плота, потому и смотрели в разные стороны. Холодный месяц платонически любил Землю, отчего взирал на нее с затаенным, чарующим трепетом, луна же мечтала о солнце (откуда-то появилось мифологическое суждение о браке с Ра!). Но встречались они очень редко и ненадолго, но зато взирали друг на друга так страстно, что на Земле наступало затмение…
