Народ. Урок двадцать первый

На предыдущем уроке я умышленно не использовал слово народ, и только по той причине, что власть перестала его так называть. Это знак, сигнал. Чаще всего используется характерный термин население страны, и оно, население, в последние годы неуклонно растет, о чем нам с радостью сообщают. Можно согласиться: население и впрямь растет — народ убывает. Населением называют тех, кого населяют на определенную территорию, садят на землю, а народом — тех, кто здесь народился, кто ведет свой род и помнит о своих предках. Чувствуете разницу?

Поэтому разделение тем «Власть» и «Народ» на два урока чисто формально.

Ну разве сумел бы Мавроди и ему подобные увлечь халявой и облапошить десятки тысяч наших сограждан, осознавай себя народ народом? Это когда на Руси жили на дармовщинку? Разве народ выдержал бы столь долгое и изощренное унижение? (Полицейские не зря называют потерпевших брезгливо «терпилами».) Позволил бы обворовать себя, купившись на ваучер, впоследствии проданный за бутылку? Допустил бы, чтобы у нас на улицах жил миллион беспризорников, как после Гражданской? (На самом деле — еще больше.) А еще два — в детских домах? Стерпел бы безудержное пьянство, наркоманию, практически открытое растление малолетних, проституцию, торговлю людьми? Беспредел милиции-полиции, крышующей преступное и порочное? Сжился бы народ с не знаемой далее в России чиновничьей коррупцией и самоуправством? В переводе на русский — с казнокрадством, мздоимством и лихоимством?

Существование всего этого разве не национальный позор? Разве это не унижение, добивающее остатки чувств народного единства и гордости?

Я понимаю, невосприимчивость к боли — последствия шоковой терапии, которую применили к целому народу. Да еще к какому народу! Который победил в самой страшной войне, который страну из руин поднял, который в космос первым вышел! Которого уважали во всем мире и во все времена!

Но как же такой народ позволил предателям и тщеславным авантюристам от политики развалить государство, обокрасть себя, да еще добровольно взойти на плаху, дабы получить укол шоковой терапии?

Россия впервые напрямую столкнулась с незнакомой стратегией непрямых действий. И, не имея опыта, помимо воли своей стала соучастником преступления по уничтожению

собственного государства. Это печально, но это факт. Помните, с чего все начиналось? С митингов, связанных с экологией и борьбой с привилегиями партработников. (Нынче эти привилегии кажутся смешными!). Потом вбросили лозунг застоя в экономике, карточную систему и картину пустых магазинных полок. И почти сразу же слоган: «Кооперация спасет страну». Не спасла, и последовала ваучеризация, то есть бумажный дележ всего, что было накоплено многими поколениями. Тут и увяз коготок. Далее уже можно было искушать население как угодно и чем угодно: финансовыми пирамидами и паленой водкой, избирательными кампаниями и заманчивыми способами накопления первичного капитала, неприкрытым рэкетом и открытым ненаказуемым бандитизмом. Руки у «великих реформаторов» были развязаны. Втянутые в преступление, как неразумные подростки в воровскую шайку, мы уже почти не сопротивлялись развалу Варшавского Договора, государства СССР.

Однако были и скрытые, не экономические мотивы соучастия в преступлении. Моральные, нравственные и не осознанные, касаемые непосредственно Дара Речи и магии слова. Мы все стали клятвопреступниками. Все, кто служил в армии и присягал Родине, все, кто вступал в пионеры. Теперь это кажется уже мелочью, некой детской игрой: ну, подумаешь, дали в руки листок, велели прочесть торжественное обещание…

Это уже мир тонких материй, выраженный в пословице: «Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь». Есть два вида измены: осознанное — комплекс Мазепы — и не осознанное — комплекс Андрия Бульбы. И оба закончили плохо — такова участь клятвопреступников.

Думаете, что-нибудь изменилось со времен Запорожской Сечи?

Нет, совестливых людей еще довольно. Их многие миллионы, но им стыдно друг другу в глаза смотреть, стыдно перед дедами, родителями, женами и детьми. Они разобщены и не чувствуют локтя друг друга, лишены поруки — вечевого братского круги «Земля велика и обильна, а наряда в ней нет». Поэтому одни ходят подавленными, хмурыми, смурными, молчаливыми, уставив взоры в землю, и давно не видят неба; другие втихушку заливают горе водкой и храбрятся только пьяными, чтобы вместе с похмельем наутро ощутить себя еще более виноватыми. Чувство унижения — основная причина поощряемого властями пьянства в России.

А унижают тот народ, который позволяет себя унижать.

Нечто подобное Русь испытывала во времена монголо-татарского ига, нависшего над страной по той же причине — неспособности княжеской власти владеть государством. Автор «Слова…» предчувствовал, предвидел вещий грядущее, поэтому и призывал перессорившихся князей

к миру и единству. А Игорь и вовсе пошел в безумный поход и плен, на самопожертвование, дабы испытать позор (от погреть) самому, собственным личным унижением вдохновить себя и собратьев на объединение перед будущей угрозой порабощения. Но ни князь, ни призыв вещего автора не были услышаны!

Тогда потребовалось три века унижения и всенародного позора, чтобы эти чувства переплавились в волю, которая потом вывела единый народ на Куликово поле.

Но это далекая история, а у нас есть более близкая, узнаваемая, еще трепетная и живая — состояние общества перед Великой Отечественной, перед нашествием коричневой чумы и угрозой нового порабощения.

Революция и Гражданская война перемолотили Россию в щебень, в песок, и казалось, ничто уже не может сцементировать, спечь эту шуршащую, тонкую массу хотя бы в конгломерат. Большевики пытались создать новую формацию — советский народ, замешенный на общинное™ и космополитизме. Уже хромающая аристократическая элита России вместе с остатками своих нравов легла в землю на Гражданской или оказалась в эмиграции. Столыпинская гордость, крепкий мужик-крестьянин, средний класс, основа тогдашней России, ограблен, отправлен в лагеря и ссылки. К власти пришел чеховский герой — маленький, угнетенный, голодный и обозленный человек в гоголевской шинели, способный только на диктатуру. Новая идеология, хотя и была замешена на общинных принципах, но еще не вросла в сознание — Россия была обречена на гибель.

Так думали немцы и с ними вместе весь буржуазный, капиталистический мир. Гитлер еще в 39-м году создал Единую Европу, так что нынешняя ЕС — вовсе не заслуга современных политиков. Разница лишь в том, что фюрер Европы строил суперимперию на идеологических принципах, а теперешняя выстроена на чисто экономических. Оккупация европейской части СССР и победа Германии сделали бы американцев и англичан лучшими друзьями Гитлера они бы и зверского фашистского оскала не заметили, и холокост бы простили, только бы этот монстр их не трогал.

Но в 43-м наступил неожиданный перелом в войне, немцев поперли назад, в свое логово. Формальные «союзники» Советской России, уже готовые к союзу с немцами, сначала ошалели, потом быстро переориентировались и наконец-то открыли второй фронт.

Что же произошло? Почему отступали до Москвы, имея государственную монополию на производство, централизованную и опять же государственную экономику, сильную кадровую армию, мощное для своего времени вооружение? Отчего миллионами попадали в плен, проявляя чудеса малодушия и трусости? Как это получилось, что почти поверженный, обескровленный, лишенный веры в бога, разобщенный, но классовому признаку народ вдруг восстал, как из пепла, расправил плечи и стал показывать «кузькину мать»? Война, заградотряды и мудрые политкомиссары заставили поверить в новую идеологию? Бог вспомнил о русских, отвергнувших его? Гений товарища Сталина вдохновил?

Или опять вышел из укрытия некий засадный полк, как на Куликовом поле?

Подобные вопросы задавали все без исключения: враги, союзники, нейтралы и втайне, ночью, под шинелью, сами политкомиссары. В большинстве своем они все-таки были русскими, а значит, мыслящими «себе на уме», соразмеряющими, что и почем. Оглашенных идиотов, свято веривших в идеалы мировой революции, было среди них совсем мало.

Задавал их и один немец, капитан вермахта, всю оставшуюся жизнь положивший, чтобы найти ответ. Была блестящая карьера: в двадцать один год — командир батальона, дошел до Москвы, отступал до реки Березина, где раненным попал в плен, в 46-м за ударный труд был отпущен домой с вологодского лесоповала. Потомственный военный, он потерял покой и сон, отказался от службы в бундесвере, отверг завидные предложения американцев, англичан и одержимо рылся в архивах, сопоставлял цифры, факты.

Изучал аналитические отчеты и справки, выучил русский, переписывался со всеми уцелевшими генералами вермахта, мечтал о наших архивах, но они были за железным занавесом. По всему выходило: Россия должна была быть повергнутой!

Пересчитывать количество танков, самолетов и живой силы, разбирать диспозиции, изучать тактику и стратегию, полководческое искусство, биографию Сталина и Жукова оказалось занятием безрезультатным.

Наконец, в конце 80-х занавес рухнул, архивы открылись, но и там не было ответа. Тогда немецкий комбат пошел в народ, в русский народ. И только в этом путешествии постаревший, но все еще одержимый капитан наконец-то соединил все пряди, замкнул все круги своих изысканий. Истина лежала почти на поверхности, но из-за идеологических шор ее никто не замечал или не хотел замечать.

На защиту Отечества поднялась коренная Россия.

До середины 42-го в регулярную армию брали молодняк, воспитанный на новых коммунистических идеалах, и когда он уже догорал в пекле войны, стали призывать старшее поколение — до 50-летнего возраста включительно. На фронт пошла коренная Россия — это выражение не мое, а того немецкого комбата. Пошла коренная Россия, дух которой был вскормлен на традиционных русских ценностях, а главная из них — защита Отечества. На передовую пришли зрелые мужики без комсомольского задора и партийных марксистских воззрений.

Тат самый засадный полк.

В Нарыме — месте ссылки кулачества — о начале войны узнали только через несколько дней, когда к пристани причалила баржа и на берег вышел пьяный комендант комендатуры НКВД, исполнявший обязанности военкома: началась мобилизация. И пока он собирал редких для этих мест безусых комсомольцев и лояльный к власти молодняк призывного возраста, ссыльные бородатые кулаки собрались сами. Молча, деловито, с котомками, с запасом продуктов и табака, без гармошек и свистопляски. Жены пришли провожать, но стояли отдельно и тоже молча, никто не плакал, не причитал. Некоторые из них надели старые гимнастерки, в коих когда-то пришли с Первой мировой. Говорят, даже с чудом сохранившимися крестами и медалями…

Однако всесильный в Нарымском крае комендант посадил комсомольцев на баржу, а кулакам погрозил кулаком: «А вы, суки, не достойны защищать Советскую Родину!».

Эту фразу передаю дословно, в том виде, как услышал от очевидца.

Баржа отчалила, кулаки так же молча разбрелись по баракам и землянкам.

В следующую навигацию, через год, комендант опять приплыл на барже в Нарым, на сей

раз трезвый. Ссыльнопоселенцы словно ждали этого момента, опять молча и самостоятельно собрались, встали на берегу. Комендант велел сбросить им трап, выставил бочонок с водкой, а сам ушел в трюм.

Весь путь до сборного пункта в Колпашеве ни разу не вышел на палубу, ни слова не сказал. Кулаки извинения коменданта не приняли и к водке не притронулись. Вероятно, ждали иного — покаяния словом. Не дождались.

В 45-м назад их вернулось немного… отбывать оставшийся срок ссылки. Говорят, комендант после этого запил горькую, будучи нетрезвым, вывернулся из обласа и утонул в Оби.

Все мы помним картину А. Бубнова «Утро на Куликовом поле». Обратите внимание на построение русских полков: в первых рядах стоят старики, за ними — поколение помладше, и основную гущу войска составляют молодые, здоровые и сильные. Это древний, скифский, способ построения боевого порядка, гениальный по психологическому замыслу. Первые ряды в стычке с супостатом погибают первыми, это, можно сказать, смертники, поэтому они в белых рубахах и фактически не имеют доспехов. Отсюда взялась пословица: «Не суйся поперд батьки в пекло». Аеды должны умереть на глазах внуков, отцы — на глазах сыновей, и их смерть наполнит сердца молодых яростью ратного духа, вплетет составляющую личной мести. А слово месть от место — чисто воинский термин, когда молодой занимает в строю место погибшего старшего из рода.

В красных академиях такой науки не преподавали и выстраивали войска по идеологическому принципу: коммунисты и комсомольцы — вперед. Вот и драпали они назад, пока не докатились до Москвы, и тут небо стало с овчинку…

А есть ли она сейчас, коренная Россия, найденная немецким комбатом? (Кстати, вернувшись в свой фатерлянд, он скоропостижно скончался — исчез смысл жизни.) Существует ли еще засадный полк, который в решающий час способен выйти из дубравы и вступить в бой?

К разочарованию наших «партнеров», как внешних, так и внутренних, должен сказать: есть. И «партнеры» прекрасно об этом знают, поэтому, как и во все времена, любыми способами пытаются разобщить поколения, разделить по возрастному принципу, растащить по партиям, увлечениям и интересам. Перессорить мужчин и женщин, детей и родителей. Выбрасывают отвлекающие заманухи: трагическая смерть русской народной героини, принцессы Дианы перестала работать — появились девки из «Пусси Райт», оскверняющие храм. А еще в рукаве полно тузов, чтобы манипулировать нескончаемой антисемитской игрой в «дурака», еще не доиграла свою партию скрипка экстремизма, межнациональной и межконфессиональной розни.

Еще есть в арсенале гомосексуалисты, наркоманы, экологи, пацифисты. Ну а темой борьбы с коррупцией, публичной поркой списанных чиновников, депутатов можно еще долго морочить головы!

Мы, к сожалению, пока еще поддаемся такому влиянию, берем дешевые наживки, грубо насаженные на крючок.

Поэтому хватит валить все на власть, на антинародный режим, на происки внешних и внутренних врагов. Хватит винить наглость кавказцев и ругать евреев на кухнях. Все они как раз поступают естественно и предсказуемо, влегкую, без напряжения манипулируя сознанием. Совестливым людям надо учиться, образовываться, и если уж выходить на площади, то только для того, чтобы там ощутить себя народом. Площадь — школа хорошая, но не единственная. В советские времена с демонстрациями вообще была напряженка, более трех не собирались, поэтому потребность «столпотворения» (толпа от столп), чувства плеча товарища реализовывалась на официальных праздничных шествиях. На площади население ощущает себя народом и непроизвольно впадает в эйфорию: чувство локтя, чувство единения вызывают ликование. От радости люди забывают, по какому случаю собрались. И, утратив природное, присущее славянству, нравственное чутье, «задний ум», попадают в умело расставленные сети манинулято- ров. И вот уже стихийные митинги возглавляют охвостья прежних «элит», телеведущие, гламурные барышни, блогеры и просто авантюристы, призванные и ведомые властью, чтобы выпустить пар.

Власти об этой особенности национального характера известно, и она, власть, изо всех сил пытается размыть, растворить потребность мирного «столпотворения», загнать под контроль любое его проявление. Большевики тут отдыхают! Теперь даже свадебные церемонии придется согласовывать с администрацией.

Поэтому на площадь лучше ходить в праздники, чтобы радоваться, гулять, отдыхать, с детьми, и ходить со своими гвардейскими ленточками. Потому что вам навязчиво станут предлагать другие — белые, оранжевые, серо-буро-малиновые.

Вы заметили, как в последние годы миллиарды из бюджета уходят на строительство спортивных сооружений, содержание футбольных команд, инопланетных, судя по зарплатам, тренеров и, в том числе, на поощрение фанатских организаций. Хотя по-прежнему нет ни настоящего футбола, ни истовых спортивных болельщиков. Зато выполняется главная зад она спорта и власти — выпустить пар на трибунах стадионов, дабы он не выхлестнулся на улицы и площади. Та же цель преследуется и в СМИ, когда нам с утра до вечера навязчиво гонят кровавые детективные сериалы. Количество криминальных трупов, показанных нам тремя основными каналами, уже соответствует количеству населения России.

Вместе с паром из нас выпускают виртуальную кровь.

Но легче всего осуждать пороки и невыносимо трудно приводить в лад разлаженные отношения общества и государства

Я не призываю ни к бунту, ни к созданию новых партий и движений — это порочный путь, и только потому предлагается нам властями как бескрайний либерализм. Да и рекомендаций или спасительных советов давать не собираюсь. Необразованная власть более всего боится, если электорат станет образованным и ощутит себя народом. И этому мы получаем все больше и больше доказательств. Совсем недавно известная вам модель человека от власти, Герман Греф, на форуме в Петербурге прямо так и заявил: не надо образовывать население cстраны. Мол, если оно узнает всю правду, то им, населением, станет невозможно манипулировать. Прямо так и сказал. Дескать, благо, что есть журналисты, рядящиеся под свободную прессу, они-то и дают обществу дозированную информацию — сколько положено.

Любая манипуляция сознанием имеет явные признаки мошенничества, деяния, уголовно наказуемого.

Будь народ народом, на следующий же день Сбербанк лопнул бы, как мыльный пузырь,

вкладчики бы забрали свои деньги. Разве можно доверять их такому банкиру? А прокуратура возбудила бы уголовные дела на СМИ, нарушающие статью о нраве на информацию, записанную в Конституции.

Грефа вынудили проговориться, поэтому и подбирал слова, тянул, мямлил, валил все на Будду, Конфуция и все же проговорился. Конечно, по своей необразованности выдал то, о чем говорят и что обсуждают в кулуарах власти. Наверное, банкира потом поругали, но он заслуживает слова признательности и благодарности.

Я призываю своих соотечественников к образованию, к обретению образа народа. К тому, чего так боится власть и чему всячески препятствует из-за своей неспособности управлять образованным населением. И, трижды поплевав через левое плечо, опасаясь сглазить, сообщаю вам шепотом, на ухо: наш народ сегодня потянулся к знаниям! Потянулся к своим истокам. Невзирая на то, что истоки лихорадочно засыпают мусором, пытаются загадить, а где не получается, просто взмутить, мол, пока отстоится, кое-что успеем. Потянулся жадно, как всякий жаждущий.

И власть это почуяла. Поэтому наскоро выставляются противотанковые ежи и роются рвы в виде назначения чудовищных по своей необразованности министров образования и культуры. В школах усиленно совершенствуется отупляющий ЕГЭ, идет уже ничем не прикрытое, откровенное разрушение некогда могучей системы высшей школы. Причем это делается так поспешно и грубо, что напоминает отступающего агрессора, который сжигает последние мосты и справляет колодцы.

Однако коренная Россия все чаще начинает проявлять себя. Самым неожиданным образом и в неожиданном месте. И вот уже президент спешит в Колонный зал на всероссийское родительское собрание (сопротивление!), отталкивая от трибуны своих смущенных помощников. И говорит пламенные речи, обличая того же министра образования, которого своим росчерком пера вчера только назначил. Собравшиеся родители слушают, все понимают, но проявляют такт, выдержку и не забрасывают его обувью. И это показатель того, что общество, народ весьма быстро зреет и стремительно выходит и3 состояния шока, произведенного «великими реформаторами». Уже нет истерики, отчаяния, легковесных призывов, стонов и воплей. Внимают молча, как те высланные кулаки на нарымском берегу Оби.

В ближайший год трудно придется власти. Надо будет догонять отрывающуюся вперед толпу и предлагать что-то стоящее, дабы остаться на плаву. И уже не поможет бочонок водки, выставленный на палубу, то есть снятием и назначением новых министров образования не отделаешься.

Пылкими речами, вброшенными лихими лозунгами типа «мочить в сортире», веры будет не обрести. За своего в доску парня теперь не примут.

Русская тройка долго запрягается, но катится быстро.

Предвижу возражения скептиков: мол, в современной политической системе, ориентированной на тотальную глобализацию, практически невозможно что-либо сделать. Дескать, перед нами даже не просто государственная машина — бронированный монстр, ведомый сильными мира сего. Разве можно создать структуру, развивающуюся и существующую по другим правилам и законам? Ротшильды и Рокфеллеры, «мировая закулиса» не потерпят подобных вольностей, идущих вразрез с решениями их «политбюро». Вездесущая политтехнология манипуляции сознанием размажет, сотрет в порошок. В лучшем случае любое положительное начинание объявит ложью, сектантством и предаст анафеме, что уже не раз бывало. В худшем — признает эту структуру террористической, а остальное довершат войска НАТО.

И будут эти искушенные скептики в чем-то нравы.

Не делая никаких выводов, я просто приведу «природные» примеры, когда зарождение, развитие и существование качественно новых структур не подвержено ни влиянию извне, ни, тем более, управлению и манипуляциям.

Человеческую общность и всю живую природу спасает многообразие форм существования материи. Например, в горячих гейзерах из-за высокой температуры не растут водоросли на привычной нам, углеродной, белковой основе. Они попросту свариваются в бульон. Но водоросли там есть и благоденствуют в крутом кипятке круглый год, на вид — обыкновенные, зеленые, с легкой синевой. И в основе их клетки лежит не белок, а термостойкий кремний. Но это все химия.

Есть более обыденные примеры, когда новая система может возникать, развиваться и достигать совершенства внутри имеющейся системы помимо ее воли и за счет нее.

Зачатие плода у теплокровных (включая человека) происходит независимо от воли мужской и женской особи. Их желание в этом случае продиктованы лишь желанием совокупления, кстати, ознаменованным наивысшим блаженством — оргазмом, этакой наградой за соитие. Остальное все делает природа. Зачатый плод изолирован, заключен в плаценту и соединен с матерью одной лишь пуповиной, через которую, игнорируя ее желания, получает все необходимые вещества для полноценного развития. Поэтому у беременных летят зубы, слабеют кости, мать вынуждена переживать острые приступы токсикоза и прочие неудобства, но поделать с этим ничего не может. Напротив, неосознанно будет потреблять то, что нужно плоду. Да, конечно, она в состоянии сделать аборт, если ребенок нежеланный. А если желанный и давно ожидаемый? Если отец, давший семя, в том ее убедит? То есть обеспечит информационную поддержку?

Тогда дитя непременно будет выношено, без воли матери родится точно в срок, и даже шлепать его не нужно, само сделает первый вдох.

И, наконец, обещанная история из жизни насекомых — пчел. Природа всегда мудрее нас, если мы еще способны видеть ее, слышать и чувствовать.

В 70-х годах появилось заболевание пчел, называемое варроатоз. Это клещ-паразит величиной чуть более макового зерна, который поселяется на шейке, возле головы, и заедает пчелу, выпивая из нее соки. Самая совершенная модель самоорганизации в природе, пчелиная семья, без всякой эволюции существующая миллионы лет, оказалась не в состоянии противостоять клещу, ибо заражение происходит еще до рождения пчелиной детки. Самка клеща всегда опережает пчелиную матку на две-три ячейки вперед, точно угадывая, куда она отложит очередное яйцо, и успевает откладывать свое. Личинка пчелы рождается уже в порочном соседстве с личинкой клеща, вместе питается, развивается, вырастает, окукливается, и молодая пчела выходит из ячейки, принимая паразита за часть своего существа. Когда заражение становится критическим, клещ начинает высасывать соки своей соседки еще в запечатанной ячейке, и пчела тогда рождается слепой и бескрылой. Она же обычно золотистая, а тут появляется черной, словно из нее еще до рождения свет выпили.

Но в «инкубационный» период заболевания клещ просто живет на пчеле, даже совершает путешествие, летает с ней на сбор нектара и ждет зимы. Летом же паразиты насмерть зажирают только трутней, поскольку их в семье всегда перепроизводство, поэтому самка клеща откладывает яйца больше в трутневые ячейки. И только под осень начинает активно заражать пчелиный расплод — будущее потомство, которому суждено пережить зиму. То есть клещ отлично разбирается в мироустройстве семьи, знает табели о рангах: например, вообще никогда не трогает матку, сеющую новое потомство «будущего корма». Зато за зиму клещ медленно выпивает жизнь из пчелы, растягивая удовольствие до весны, и если она не погибает, то выходит немощной, сил хватает долететь до первого цветка.

Там паразит отцепляется и ждет, когда на тот же цветок прилетит другая, здоровая, тела…

Поначалу пасечники пытались бороться с клещом самими разными способами: окуривали дымом ядовитых растений, химикатов, даже засыпали хлоркой и дустом, но в результате только губили пчел, а клещ выживал. Тогда начался революционный период, кардинально и круто изменяющий ситуацию, — повальное сжигание зараженных пасек, и повсюду запылали костры. Палили вместе с ульями, инвентарем и омшаниками, снимали грунт на местах расположения, заводили новые, чистые семьи, а они вскоре опять заболевали. Ученые изобретали средства борьбы с варроатозом, в основном химические, ароматические смеси, аэрозоли, пищевые добавки; клещ отчасти осыпался, но полностью вылечит!) болезнь оказалось невозможно, и вспышки ее повторялись.

Но вот что было замечено: если вывезти зараженную пасеку подалее от других, где нет контакта пчел и мест общего пользования — цветов, то семьи мало-помалу сами избавлялись от паразитов и к середине лета выздоравливали полностью. Новые потомства пчел рождались уже без «пассажиров» — нахлебников, зрячие и крылатые. Как им удается сбрасывать с себя клещей, до сей поры не совсем ясно, есть предположения, что пчелы (язык не поворачивается называть их насекомыми!) научились снимать их друг с друга. По другой версии, пчелы-чистильщики, что готовят ячейки для лоточного засева, разгадали «политтехнологии» варроатоза и теперь идут вплотную к матке, не позволяя самке клеща откладывать свои яйца. А если успела отложить — выбрасывают.

Так или нет, не знаю, но из моих личных наблюдений вынес несколько явных, неоспоримых фактов: пчелы чистят друг друга, особенно «мертвые» зоны, которые сама пчела достать не может. Но более потрясло то, как они помогают друг другу встать на лапки, если, вылетая из летка, пчела случайно перевернулась на спину. Они подают руку упавшему — опять же язык не поворачивается сказать лапку…

Бот бы взять да вывезти наш улей на необитаемый остров! Да только нет на планете, емлющей огонь, таких островов, и слишком уж много на нашей земле могил предков, кости коих еще продолжают излучать и питать нас энергией, — всех не выкопать и не увезти с собой. Остается одно — чистить друг друга, снимать клещей, обезвреживать будущее потомство, следуя на шаг впереди матки, и подавать руку, если кто-то споткнулся.

И не собирать мед на чужих цветах. Тем более если нектар из них давно кем-то выпит, а вместо него залит химреактив в виде пищевой добавки…

Улей наш не перевезти. Но вот столицу — вполне возможно в самое ближайшее время. Пока существующая власть не устремилась на юг от Москвы и не начала стройку «московской грыжи». Не следует разрушать солярный символ искусственным протуберанцем, ни к чему доброму это не приведет и времени существования столицы не продлит. Если бы власть имела образ, то давно бы уже осознала, что период «московского государства» пройден вкупе с советским периодом. Надо не реформировать, а переформатировать возбужденное пространство, в первую очередь перенести столицу, даже не на реку Ра — на Урал, и тогда сбудется пророчество Ломоносова: государство российское прирастет Сибирью.

Не стану рассказывать, как бы оживилась азиатская часть малозаселенной России, как бы хлынули на заснеженные просторы финансовые потоки, производительные силы и как бы «обрадовались» этому китайцы, — все это понятно без перевода и лишних слов.

Надо избавиться от варроатоза прежних элит, который поразил обе существующие столицы государства. Петр был похлеще нынешних реформаторов, он одним взмахом топора голову отрубал стрельцу, однако не сумел сладить с боярской элитой и ушел на болотистый берег Невы, будто бы рубить окно в Европу. Долгие версты русских просторов спасают нас не только от внешних врагов; у клеща сосущий хоботок длинный, да ноги коротки. Он физиологически не в состоянии покорять пространство более, чем площадь цветка, шейку пчелы, ограниченную Садовым кольцом столицы. А также долго жить вне улья, тем паче без своего кормящего транспорта — пчелы. Начитавшись Маркса, Ленин тоже страдал от необразованности и совершил ошибку, вернув Москве статус стольного града: прежний навоз там еще не перепрел,

не перегорел, не превратился в культурный слой, в почву, способную плодоносить, выгонять из семени живучий стебель.

Пусть Москва останется солярным символом прошлой эпохи, пусть даже Ильич лежит в своем мавзолее. Мертвец иногда помогает вздрогнуть, встряхнуться душе и проснуться, дабы увидеть, что мир больше, чем пределы видимой и осязаемой реальности.

Рано или поздно, но третья столица современной России будет на Урале. Только вдали от прошлых элитных гнездовий возможно окружить матку пчелами-чистилыциками, желательно из рабочих, вечевых пчел, которые и правят в семье.

А рабочей пчелой называется та, что собирает нектар…