Отель «Хилтон». В полупустом баре за столиком сидят Рональд и Джон. Что-то пьют из высоких стаканов со льдом.

— Рон, я полагаю, что все идет по плану и наилучшим образом!

— Не торопись радоваться. Все самое сложное еще впереди! Надо хорошенько отрепетировать наш очередной шаг. Полагаю, что настало время приступить к установлению контакта. Поводом может быть «случайная» встреча в бассейне или на теннисном корте с Пилар, которая представит нас Огороднику как своих друзей, а мы, в свою очередь, пригласим их в номер гостиницы отметить какой-нибудь юбилей. Ну, скажем, день рождения или получение гонорара. Впрочем, последнее не очень-то характерно для дипломата. Раз так, тогда повышение по службе! Мы можем даже на некоторое время под благовидным предлогом оставить их одних, чтобы незаметно сфотографировать. Главное— создать предпосылки, чтобы сделать эти встречи регулярными, сперва — с Пилар, а потом и без нее. Основная роль в этом вопросе должна быть отведена материальной заинтересованности, и пока— никакой политики! Пилар уже в этом вопросе немного перестаралась, хотя в целом ничего страшного и не произошло. В том, что они увлеклись друг другом, не может быть сомнений! Готовим шифровку в Центр! Надо подробно сообщить о проделанной работе и наших дальнейших планах!

Воскресный день. Открытый бассейн отеля «Хилтон».

В шезлонгах под разноцветным тентом после купания сидят Огородник и Пилар.

Из парка доносятся музыка и крик неизвестно откуда взявшихся в этих краях павлинов.

Неожиданно перед отдыхающей парочкой возникают двое мужчин средних лет. Один из них, что постарше, восклицает на английском:

— Черт побери меня, если это не красотка Пилар! Моя старая знакомая и неразделенная любовь! — И уже по-испански: — Пилар, кого я вижу?!

— Рональд! Джон! Что это вы тут, проказники, делаете? Судя по всему, вы уже хорошо пообедали и, видимо, почувствовали необходимость несколько охладиться.

— Да! Вчера нам сообщили из Вашингтона, что Джон получил повышение по службе. Теперь ему до поста государственного секретаря осталось совсем немного! Сегодня в несколько ограниченном составе продолжается затяжной ленч по этому поводу. Мы приносим тебе и твоему спутнику извинения за наш не совсем трезвый вид, но что поделаешь, когда речь идет о повышении друга и он угощает! Если вы не возражаете, мы еще подойдем к вам после купания!

— Приходите, я познакомлю вас с одним интересным человеком из Восточной Европы!

— О'кей! — И оба скрылись так же быстро, как и появились.

— Знаешь, Саша, это мои старые друзья! Одного из них, Рона, я знаю еще по совместной учебе в Национальном университете Колумбии, где он изучал отдельные дисциплины после окончания в США Калифорнийского университета. А другой, Джон, работает в американском посольстве в Боготе уже второй раз. Это очень милые и интересные люди, и с ними никогда не бывает скучно. Большие выдумщики и импровизаторы. Благодаря хорошему знанию испанского они чувствуют себя здесь как дома. Если у тебя еще есть время, то мы их подождем, и я тебя им представлю.

— Как хочешь, милая, я в твоей власти!

Прошло не более получаса, как американцы появились вновь. На вид они были совершенно трезвыми. Пилар представила им Огородника как советского дипломата и своего друга, и они сразу же без обиняков сказали, что в их гостиничном люксе на сорок третьем этаже уже накрыт стол на четыре персоны. И если Пилар и Александр не возражают, то можно через десять-пятнадцать минут встретиться в холле на первом этаже.

Возражений не последовало. Американцы ушли, а Пилар с Александром решили еще раз окунуться в воду и пойти переодеваться.

В условленное время Рональд и Джон уже поджидали их в холле, и они на скоростном лифте буквально мгновенно поднялись вверх. Номер был прекрасно и со вкусом обставлен. Мягкая мебель располагала к отдыху. С лоджии открывался восхитительный вид на заснеженные вершины гор и вулканов Центральных и Восточных Кордильер.

В середине гостиной стоял невысокий стол, заставленный холодными закусками, спиртными и прохладительными напитками. Были хорошее вино и вода со льдом. После непродолжительной паузы хозяева пригласили гостей к столу, и через несколько минут завязалась оживленная беседа. Говорили в основном по-испански, хотя Александр неплохо владел и английским, о впечатлениях о Колумбии, немного об обстановке в стране, не касаясь при этом политики, о просветительской миссии представителей западной цивилизации…

Рональд и Джон подчеркивали, что знакомство с дипломатом из СССР представляется им очень интересным, они считают, что главное — это контакт между людьми, а потом уже политическая направленность деятельности представителя того или иного государства. Все люди, в принципе, хотят жить в мире, а не погибать в каких-то конфликтах и бессмысленных зачастую войнах, что противоречит человеческому естеству. СССР — очень большая страна с многомиллионным населением. И они очень бы хотели подробнее узнать о жизни людей в этой стране, их заботах и успехах и, в свою очередь, рассказать о своей стране и ее народе. Поэтому они весьма заинтересованы в продолжении знакомства, что, как они полагают, было бы полезным для обеих сторон. Огородник согласился с этим и сказал, что для него общение важно, в частности, в плане совершенствования английского языка, который был у него вторым в институте. Потом были поданы вторые блюда, мороженое и кофе. Разошлись уже поздно вечером. Александр с Пилар приняли приглашение на боулинг в следующее воскресенье. Огородник подвез Пилар до дома и не отказался от предложения зайти послушать музыку…

О причине столь долгого отсутствия Александра его уже не спрашивала.

Простившись с Огородником и Пилар у лифта, Рональд и Джон вернулись в номер, обменялись мнениями о результатах установления контакта и пришли к выводу, что пока все развивается нормально и каких-либо непредвиденных осложнений не возникает. Однако решили, что в дальнейшем следует расширять диапазон мест, предназначенных для встреч с объектом, и не злоупотреблять временем, так как на длительное отсутствие Александра могут обратить внимание сотрудники посольства.

Кроме того, было решено сделать Огороднику предложение написать анонимную статью по какому-то вопросу (на его усмотрение) — скажем, о нэпе, об экономике СССР в предвоенный период, во время войны и после нее, — якобы для какого-то американского журнала с гарантией получения за это соответствующего гонорара.

Вместе с тем было обговорено через Пилар сделать ему предложение прочитать лекцию или провести беседу с небольшой аудиторией в Колумбийском институте культуры об СССР и его экономике, тоже, разумеется, с выплатой гонорара, сумму которого в долларах США Пилар заблаговременно получит от Рональда.

На очередной встрече, где была и Пилар, во время игры в боулинг Рональд предложил Огороднику написать анонимную статью о сущности новой экономической политики в послереволюционной России и получил согласие. Александр пообещал подготовить статью в ближайшее время, так как кое-какие материалы по этому вопросу у него уже были.

После игры в боулинг, во время которой Огородник проявил незаурядные способности в точности броска шаром и физическую выносливость, ужинали в том же гостиничном люксе, смотрели одну из спутниковых программ американского телевидения.

С американцами распрощались, как и в прошлый раз, у лифта. Затем Огородник заглянул к Пилар на чашку кофе и вновь довольно поздно возвратился домой. Александра уже спала. Он тихо, чтобы не будить ее, разделся и лег в постель. Долго размышлял о проведенном вечере и пришел к выводу, что американцы — довольно симпатичные ребята и, как все нормальные люди, убежденные прагматики. А Пилар — просто прелесть!

Прошла еще неделя, и Пилар сообщила Александру, что администрация Колумбийского института культуры и деканат экономического факультета Национального университета Колумбии приглашают его принять участие в симпозиуме по вопросу об экономическом развитии социалистических стран на современном этапе для ограниченной аудитории из числа преподавателей и студентов факультета. Кроме того, Рональд и Джон предлагают совершить небольшую поездку в горы в район вулкана Руис на пикник. Оба американца будут с женами.

Огородник согласился с тем и другим предложением. Он сказал, что постарается уговорить жену поехать с сотрудниками посольства на экскурсию в город Медельин, а сам под благовидным предлогом останется в городе, что даст ему возможность провести время по своему усмотрению.

В назначенное время симпозиум состоялся, и Огородник за свое выступление получил от Пилар пухлый конверт с гонораром. Позже, пересчитав деньги, он не без удовлетворения констатировал, что это значительно расширит его финансовые возможности. Александре он отдал только часть денег, строго предупредив ее, чтобы она никому не говорила, что он получает какие-то гонорары: если об этом кто-то узнает, то дальнейшее их получение станет просто невозможным. Александра восприняла это с пониманием, так как лишние деньги, как она сказала, ей совсем не помешают.

А тем временем на совещании в резидентуре КГБ резидент в своем выступлении заострил внимание присутствующих на том, что его больше всего беспокоит в последнее время активизация деятельности местных спецслужб. Он сказал, что уже несколько раз фиксировалось наружное наблюдение за сотрудниками резидентуры и военного атташата при их выездах и выходах в город, а также в некоторых случаях и за его пределы. Дом, из которого ведется наблюдение, хорошо известен. Наблюдение осуществляется круглосуточно, и он не исключает, что спецслужбы хорошо информированы, кто есть кто в посольстве, в частности, и через свою агентуру среди местного населения.

Выступивший затем Говорухин подчеркнул, что, к величайшему сожалению, среди сотрудников посольства противнику есть на кого обратить внимание с точки зрения возможного вербовочного подхода. Так, например, вчера ему стало известно, что Бобин с очередной презентации возвратился только утром. По словам Бобина, он почувствовал себя плохо и решил остаться спать в машине.

— Хорошо еще, что не в полиции! — сказал Говорухин. — Хотя я не удивлюсь, если оттуда еще пришлют в посольство соответствующий протокол! Не лучше ведет себя и Федотов. Пьет, постоянно болтает о том, что его якобы приглашают на работу в КГБ, о чем, не без помощи «сарафанного радио», уже знает все посольство, а следовательно, и еще кое-кто!

На вопрос резидента, как обстоит дело с Огородником, он ответил, что внешне все как будто бы в порядке, но его настораживают довольно частые и практически бесконтрольные встречи с американцами. Он уже говорил по этому поводу с Огородником, но тот уверяет, что эти встречи носят исключительно нейтральный характер, он в интересах дела пользуется возможностью совершенствования разговорного английского языка. В МГИМО это был его второй язык. Парень он вроде бы неглупый, и хотелось бы ему верить.

На совещании резидент информировал присутствовавших о том, что у военных коллег чуть было не произошла неприятность. Хорошо, что разведчик вовремя сориентировался, и это спасло от провала их человека.

Обращаясь к Говорухину, он сказал, что посол просил, чтобы кто-нибудь из сотрудников резидентуры провел политинформацию с молодежью по материалам состоявшегося в Москве XVII съезда ВЛКСМ, и попросил сделать это именно его с тем, чтобы он, как ответственный за работу по советской колонии, увязал свое выступление с необходимостью повышения бдительности в условиях пребывания за границей.

На вопрос одного из сотрудников, какие меры планируются в отношении Бобина и Федотова, резидент ответил, что в общем у посла о них мнение неплохое. И это вполне понятно. Они оба весьма результативно поработали в прошлом году на советской выставке в Боготе и если не спасли, то, по крайней мере, подстраховали положение.

— Я, конечно, поговорю с послом по этому поводу, но пусть он решает сам. А мы со своей стороны информируем Центр, тем более что срок их командировки кончается уже в этом году. И если за ними что-то есть, то Второй главк быстро выведет их на чистую воду. А пока будем использовать наши возможности и наблюдать.

Несколькими днями позже Говорухин доложил резиденту, что брат директора Колумбийско-американского культурного центра в Боготе Дангонда Урибе Рохес, владелец находящейся поблизости от советского посольства бензоколонки, по полученным от проверенных источников данным, является агентом колумбийской военной разведки и одновременно ЦРУ США. На вопрос резидента, кто из сотрудников посольства заправляет свои автомашины на этой бензоколонке, Говорухин ответил, что практически все. Резидент сказал, что проинформирует по этому поводу военного атташе, а Говорухину предложил обговорить этот вопрос с каждым сотрудником резидентуры и высказать свои предложения, обратив особое внимание на возможность установки спецслужбами на автомашинах радиомаяков и подслушивающих устройств.

Вскоре на очередной встрече в гостинице «Хилтон» Рональд (Джон по какой-то причине отсутствовал, а Пилар, сославшись на срочное дело, уехала в институт и обещала через час вернуться) рассказал Огороднику, что подготовленная им для американского журнала статья о новой экономической политике в послереволюционной России переведена на английский и с нею ознакомились специалисты в области экономики. Они констатировали, что статья написана на высоком профессиональном уровне, и выразили уверенность, что она вызовет большой интерес в кругах специалистов и, несомненно, будет опубликована. Тут же он высказал мнение о том, что Огороднику, как он полагает, с его знаниями и способностями тесновато в рамках его сегодняшнего бытия и на Западе он мог бы сделать блистательную карьеру. При этом он сослался на ряд исторических примеров с учеными, эмигрировавшими из России и СССР, назвал при этом Мечникова, Сикорского, Тимофеева-Ресовского — ученого с мировым именем, отказавшегося в свое время возвратиться в СССР из Германии, где он находился в научной командировке, и подвергшегося репрессиям со стороны советских властей в послевоенный период, — и многих других. Он считает весьма прискорбным то, что светлые головы не могут получить признания в родной стране и вынуждены искать иной выход. Далее он сказал, что с учетом того, что статья будет непременно опубликована под его псевдонимом, он готов уже сейчас вручить Огороднику гонорар, и, передав ему конверт с деньгами, предложил выпить по этому поводу шампанского. При этом он выразил надежду, что статьи Огородника будут появляться постоянно, а не эпизодически. А что касается публикации, то это не его забота: данный вопрос Рональд из дружеских чувств берет на себя. Он также намекнул Огороднику, что ему ни в коем случае не следует афишировать свою журналистскую деятельность, так как это может не всем понравиться.

Огороднику было приятно слышать столь высокую оценку своей личности, а сравнение с людьми, вошедшими в историю, льстило ему и подогревало и без того гипертрофированное самолюбие. Он был доволен собой.

Пилар вернулась, как и обещала, и они провели остаток вечера вдвоем.

Поздно вечером дома наш «герой» записал в своем дневнике: «Чтобы быть счастливым, необходимо быть эгоистом… Что ж, великому человеку слабости простительны, но зачем, не став великим, разрешать себе так много?».

Огородник был уверен в своем высшем предназначении. Кончив писать, он еще долго слушал музыку и лег спать после полуночи. Впереди были, как он считал, серые посольские будни с такими же серыми людьми.

В дневнике Огородника, между прочим, содержится любопытное описание одного из приснившихся ему снов примерно такого содержания: в Москве происходят какие-то сложные политические события и вооруженные столкновения. Александр тоже принимает в них активное участие. Он лежит в кустах в Александровском саду, и кто-то ведет по нему огонь из стрелкового оружия. Над головой свистят пули. И вдруг он чувствует в своих руках боевую гранату, которую бросает в противника. После взрыва наступает тишина. Он встает и медленно через Кутафью башню и Троицкие ворота идет в Кремль. Там тоже все тихо, но неожиданно на площади он видит стоящих рядами по правую и левую сторону каких-то солидных людей, которые смотрят на него. Из рядов выходит симпатичный и чем-то знакомый седой пожилой человек небольшого роста и направляется к нему. Он улыбается, жмет Огороднику руку и поздравляет с одержанной победой…

По предложению Пилар для легализации их знакомства на тот случай, если кто-то из посольских или торгпредских увидит их вдвоем в городе, было решено расширить круг ее знакомств среди членов советской колонии, для чего через нее был организован культпоход в оперный театр на выступление фольклорного балета.

Огородник познакомил Пилар в театре со своей женой и Ольгой Серовой. Жена не придала этому значения, а вот Ольга интуитивно почувствовала в ней возможную соперницу, что отразилось в ее дневниковых записях. Писала она в общей столистовой тетради в коленкоровой обложке. Листы были в клеточку, а писала она очень тонким пером, умещая в одной клеточке две строчки текста. Воспитанная в интеллигентной московской семье, она была не из тех, кто мог в необычной обстановке часами вести бесконечные пустые разговоры со своими соседками, не очень загруженными домашними делами. Она много читала и описывала свои впечатления о прочитанных книгах и их героях. В основном это были классики отечественной и зарубежной литературы. Попадались среди них и не признанные нашими партийными идеологами писатели: Бунин, Набоков, Солженицын… Писала о родителях, московской школе, в которой училась, о преподавателях, об институтских друзьях, о том, как складывалась их последующая жизнь, о взаимоотношениях между членами советской колонии в Колумбии. В осторожной форме осуждала поведение отдельных из них, проявлявших склонность к интриганству и угодничеству перед вышестоящими, по существу, предоставляя возможность потенциальному читателю самому делать окончательные выводы. Больше всего доставалось супруге посла Зинаиде Марковне и дамам из ее ближайшего окружения.

Особое место в дневнике занимали ее муж Николай, Александр Огородник и Пилар. Время не оправдало ее надежд. Их брак с Николаем стал носить чисто формальный характер. О детях от этого брака не могло быть и речи. И все же ей было жаль его, поэтому она не решалась первой ставить вопрос о разводе, тем более в условиях заграницы, опасаясь, что это отрицательно отразится на его работе.

Совсем другим был Саша Огородник. Ее больше всего подкупала его интеллигентность, уверенность в себе и своих силах, решительность опытного человека. Конечно, она отчетливо видела все достоинства и недостатки любимого ею человека, с которым намеревалась связать свою последующую жизнь. На многие детали его поведения она просто закрывала глаза, будучи уверенной, что это со временем пройдет под ее влиянием, как у человека с сильным характером, поскольку верила в его чувства к ней. Как верила и в то, что шумиха по поводу якобы совершенного им присвоения части денег от продажи казенной машины является результатом интриг завистников и недоброжелателей, а Александр был во всем прав.

К Пилар же она испытывала устойчивую неприязнь, так как интуитивно чувствовала в ней соперницу и никак не могла побороть в себе этого отношения к ней. Ольга была прилежным, честным, добрым, доверчивым и очень наблюдательным человеком. Именно за это она в дальнейшем расплатилась жизнью.

Спустя три года, уже после ее смерти, я внимательно, но не без труда прочитал эти толстые тетради. Читать приходилось дома по вечерам, при свете настольной лампы и с лупой в руках. Они позволили понять многое из ее короткой жизни. Мне было искренне жаль ее, эту милую и бесхитростную женщину.

Отель «Хилтон». Бар ресторана. За стойкой Рональд и Джон. Разговаривают вполголоса.

— Рон, на бензоколонке все идет нормально. Саша при заправке регулярно передает Урибе-младшему попеременно коробку виски или сигареты американского производства. Все это мы отсняли скрытой видеокамерой. Судя по всему, оба вполне довольны заключенной между ними сделкой.

— Скажи только Рохесу, чтобы он не жадничал, а то в посольском магазине могут заметить это. Ведь не исключено, что они там фиксируют, кто, как часто и сколько покупает этого ходового товара. А вообще-то стоит подумать о том, чтобы эту сделку постепенно свести на нет. Эту карту мы уже разыграли — компромат получили. Теперь надо позаботиться и о его безопасности! В случае, если об этом как-то пронюхают в посольстве, очередного скандала не избежать, и с учетом случая с продажей автомашины и присвоением части вырученных при этом денег может даже встать вопрос об его досрочном откомандировании. Вот тогда мы можем оказаться, как говорят в России, у разбитого корыта. И это в то время, когда мы так близки к цели!

— Да, Рон, ты прав, об этом надо подумать! И еще вот что я тебе хотел сказать. Я говорил с друзьями о дантисте. У них там действительно конспиративная квартира с отдельным входом, но они ее последнее время почти не используют. С квартирой имеется сообщение и внутри дома. Просмотр книги регистрации пациентов показал, что среди посетителей есть и сотрудники советского посольства, включая Огородника. Счета направляются в бухгалтерию посольства — таково правило. Сама мадам, как я тебе и говорил, в полном порядке и как врач, и как женщина! Так что, если у тебя имеются какие-то планы, база у нас вполне реальная.

— Это хорошо, будем думать, но об этом позже, а пока по джину с тоником, если нет возражений. Я плачу.

В советском посольстве все, как говорится, шло своим чередом. Дипломаты и техперсонал работали. Между делами плели паутину мелких интриг. Женщины занимались домашними делами, небольшими группами бродили по магазинам, болтали о всяких разностях на кухнях, по вечерам в кинозале смотрели полученные из Москвы кинофильмы, способствующие, по мнению партийного начальства, поддержанию их идейной убежденности. По нескольку раз в год показывали одни и те же кинофильмы: «Кубанские казаки», «Веселые ребята», «Сказание о земле Сибирской», «Свинарка и пастух» и многие другие, в которых снималось немало наших замечательных киноартистов, совершенно не задумываясь над тем, что сюжеты многих фильмов никак не вязались с действительным положением дел, которое на самом деле слишком часто производило удручающее впечатление.

Ежемесячно члены советской колонии дремали на политзанятиях, переписывали другу друга конспекты по произведениям «классиков марксизма-ленинизма». Все очень хорошо знали, что, где и когда надо было говорить, хотя говорили одно, думали другое и зачастую поступали совсем не так, как говорили.

В сложившихся компаниях отмечали официальные и семейные праздники, а некоторые, закрывшись от посторонних глаз, потихоньку выпивали и ругали близких и далеких начальников. Впрочем, в небольших колониях, где жили наши люди, было трудно отгородиться от всех непроницаемой ширмой. Все равно все знали почти всё друг о друге. По крайней мере, кто с кем проводит время и, как говорится, что пьет и чем закусывает.

Постепенно в советской колонии стало складываться более достоверное мнение об Огороднике. Многие находили, что он производит впечатление человека, который превыше всего ставит свои личные интересы. За период работы в Колумбии Огородник обзавелся многочисленными связями, которые, в сущности своей, содействовали скорее его собственным целям, а не служебным.

С сотрудниками посольства и торгового представительства постоянных дружеских отношений он практически не поддерживал. К себе в гости, как правило, никого не приглашал, а если и приглашал, то у окружающих сразу возникал вопрос, а что ему надо было от этого человека.

В то же время о скандальном случае с продажей автомашины и присвоением казенных денег постепенно стали забывать. Простили ему и женщин. Он вновь стал обретать прежнее положение непререкаемого авторитета в вопросах экономики и галантного кавалера. Да и сам посол сменил гнев на милость. А резидентура КГБ даже оказала ему доверие, привлекая к работе в качестве курьера спецохраны. Это же означало, что он получил доступ в помещение шифровальщиков, где стоят шифровальные машины и где в специально оборудованной комнате производится ознакомление сотрудников посольства с шифротелеграммами, которые им адресованы. Курьеры спецохраны назначались приказом посла и осуществляли допуск в помещение лиц, которые на это имеют право. В данном случае резидентура КГБ допустила серьезную ошибку, включив Огородника в проект приказа посла.

Вместе с тем справедливости ради надо отметить, что всему этому не могла не способствовать результативность его работы. Он быстро вошел в курс всех дел, составлял обстоятельные аналитические справки по вопросам экономики, которые постоянно направлялись в соответствующие отделы Министерства иностранных дел СССР и там получали положительную оценку. Его выступления на различных совещаниях всегда отличались глубоким знанием ситуации и обсуждаемого вопроса. В общем, он был общепризнанным экспертом по экономике стран Латинской Америки, и Колумбии в частности, с мнением которого не мог не считаться даже сам посол.

Как-то при случайной встрече Ольга Серова сказала Огороднику, что хотела бы поговорить с ним по важному, по ее мнению, вопросу. Случай скоро представился. Николай Серов уехал в порт Санта-Марта улаживать какие-то дела с советским сухогрузом, зашедшим туда из Гаваны. Огородник пришел к ней домой. Как всегда, Ольга была нежна и ласкова. Во время состоявшегося между ними разговора она, между прочим, сказала, что недавно случайно видела его в районе отеля «Хилтон» в машине вместе с Пилар и какими-то американцами. Она хорошо рассмотрела всех сидящих в посольской машине, так как машина остановилась у светофора буквально в нескольких шагах от нее. Все весело беседовали и смеялись. Как любящей женщине, которая решила связать с ним свою судьбу, ей далеко не безразлично, с кем он проводит время. Она погрешила против правды, сказав, что не ревнует его к Пилар, а вот встречи с американцами ее беспокоят. «И не дай Бог, — предупредила она, — если об этом узнают в посольстве, особенно Говорухин и его компания, которые только и делают, что следят за всеми!»

Огородник стал успокаивать ее, но, заметив, что его доводы не являются для нее убедительными, сказал в конце концов, что, находясь в Колумбии, выполняет секретные задания центрального аппарата КГБ. Ольга поверила ему, однако в глубине души осталась тревога. Если Александр действительно выполняет какие-то задания КГБ из Москвы, то об этом должно знать хотя бы руководство их резидентуры. Но их отношение к Огороднику довольно прохладное. Как-то не вязалось одно с другим.

Увидев, что Ольга несколько успокоилась. Огородник рассказал ей, что в тот день они ехали в горы, в район вулкана Руис. Оставив машины на берегу реки Магдалены, они в сопровождении индейцев на лошадях проехали несколько километров в горы, где у живописных водопадов в окружении экзотической растительности им были заранее приготовлены местные деликатесы. Любовались красотами гор, парящими в небе грифами. В реке Магдалене не купались, хотя искушение и было, так как их предупредили, что в ней нередко можно встретить южноамериканского крокодила — каймана.

Прощаясь, Огородник попросил Ольгу к этому вопросу не возвращаться, так как большего он ей сказать не имеет права, и об этом никому и никогда не рассказывать.

Срок командировки Николая Серова истекал осенью 1975 года.

Александр Огородник и Ольга Серова договорились, встретившись в Москве, окончательно решить вопрос о разводе его с женой, а ее — с мужем и зарегистрировать брак.

Во время одной из встреч на вилле у Пилар, куда Александр, по обыкновению, приехал на такси, она за чашкой кофе предложила ему совершить с ней поездку на ранчо, документы на покупку которого уже находятся в стадии оформления. Пилар спросила, как он вообще относится к этому виду ведения сельского хозяйства и хотел ли он когда-нибудь попробовать свои силы в данном деле: ведь иметь ранчо — это занятие скорее мужское, чем женское. Огородник полушутя ответил, что в принципе, хотя он человек сугубо городской, сельское хозяйство и животные ему совсем не чужды. Он, может быть, даже попробовал бы себя в этой сфере жизни, да его скромное финансовое положение ему не позволяет. На это Пилар также шутливо ответила, что главное — все-таки желание, а деньги можно заработать.

Договорились, что они туда отправятся, как только он выкроит достаточно времени для такой поездки.

Через несколько дней Огородник позвонил Пилар, и они договорились о месте встречи в городе. Поездка на ранчо при хорошей дороге заняла сравнительно немного времени. Оно находилось примерно в 120–150 километрах от Боготы, где-то на границе департаментов Кундинамарка и Толима, на живописных берегах уже известной Огороднику реки Магдалены в долине между Центральными и Восточными Кордильерами, где слева высились неприступные вершины, а справа простирался сглаженный горный массив, покрытый полями и субтропической растительностью. Пейзаж несколько портили видневшиеся вдали нефтяные вышки и горящие факелы.

Ранчо было довольно ухоженным и совсем не таким, как его ожидал увидеть Огородник, памятуя об американских ковбойских фильмах с табунами лошадей, стадами коров и отарами овец. Оно принадлежало пожилому испанцу, какому-то дальнему родственнику Пилар, по имени Хосе. Хосе был в полуевропейском костюме и широкополой шляпе. По всей видимости, он уже ждал гостей. В центре участка, к которому вела вполне приличная дорога, возвышался двухэтажный дом с балконом, опоясывающим весь второй этаж. Вокруг было много цветов, несколько поодаль зеленели пальмы и широколистные бананы. С ними соседствовали виноградник и небольшие плантации кофе, кукурузы, маниоки и других культур. На находящемся поблизости поле паслись несколько коров и горбатых зебу, а в просторном сарае, где стояла сельскохозяйственная техника, обитала еще какая-то живность. В нескольких сотнях метров несла свои воды в Карибское море река Магдалена.

После довольно поверхностного осмотра хозяйства и небольшой поездки на автомашине по территории земельного участка, обрамленного по границам деревьями, кактусами и колючим кустарником с кишащими в нем птицами и обезьянами, Хосе с женой угощали гостей винами собственного приготовления и изделиями своей кухни, а затем все вместе пили кофе с мороженым и беседовали о делах житейских. Здесь, на равнине, уже чувствовалось, что находишься ниже Боготы, расположенной над уровнем моря примерно в двух с половиной тысячах метров. Хотя у Огородника ощущение высоты за последний год заметно притупилось, дышалось ему тут значительно легче.

Пилар внимательно наблюдала, какое впечатление ранчо и его окрестности производят на Огородника, и затем поинтересовалась: не хотел бы он быть его совладельцем? Подумав, Огородник ответил, что, хотя это в целом довольно заманчиво, он не в восторге от подобной идеи. Вместо того чтобы лежать спокойно в шезлонге, хозяин ранчо должен работать от зари до зари, как это приходится делать обыкновенному фермеру, в поте лица добывающему свой хлеб. Да и как совместить это с научной работой и образом жизни интеллектуала? Пилар ответила, что ранчо никак не помешает ему жить так же, как прежде: очень многие ученые имеют такие усадьбы, где отдыхают душой, трудиться же в поле могут наемные рабочие, тем более что обходятся они в здешних местах не так уж и дорого. Самое главное — получать постоянный доход: в нормальном обществе это — все! В общем, надо будет только следить за рентабельностью хозяйства. Она-то для себя давно решила, что ранчо станет для нее местом отдыха, а отдыхать она предпочла бы только вместе с ним и ни с кем другим!

В Боготу вернулись под вечер. На отсутствие Огородника в посольстве никто не обратил внимания. Ложась спать, он подумал, что если будет и впредь есть так много, то полноты ему не избежать. Надо вновь вернуться к диете.

На Боготу опустилась вечерняя прохлада. Город вспыхнул яркими огнями рекламы.

Отель «Хилтон».

В номере люкс удобно расположились в мягких креслах Рональд, Джон и Пилар Суарес Баркала.

— Ну, как прошла ваша поездка с Сашей на ранчо и как он реагировал на твое предложение?

— Я совершенно уверена, что у Саши, как это ни удивительно, западный склад ума. Он любит деньги, поскольку они в значительной степени позволяют ему быть свободным и обеспечивают удовлетворение его желаний, круг которых, как я заметила, довольно обширен. Его эгоизм мало чем отличается от крайнего эгоцентризма. Очень переживает, что в свои годы не достиг сколь-либо значительных высот ни в науке, ни на дипломатическом поприще, хотя говорить на эту тему не любит. В том, что он умен и человек в известной степени одаренный, у меня сомнений нет. У нас в научном мире при известной первоначальной поддержке он смог бы сделать если и не головокружительную, то, во всяком случае, такую карьеру, которая могла бы обеспечить ему жизнь на вполне приличном уровне. Тем более если бы он стал моим мужем!

— Пилар! Милая женщина! Мы все тебя очень любим и ценим! О тебе очень хорошего мнения и наш Центр. И все мы хотим, чтобы твоя личная жизнь сложилась как можно лучше. Мы знаем, что Саша тебе небезразличен, да и он тебя любит. Но сейчас речь идет о другом. Нам нужен источник информации не в советском посольстве и не просто в Москве, а в Министерстве иностранных дел СССР. И мы должны сделать все возможное, чтобы решить поставленную перед нами Центром задачу. У нас есть все: и деньги, и объект для их применения. И с Сашей уже вполне можно поговорить и о главном: он вряд ли уклонится, так как находится в наших руках. Мы не против ваших взаимоотношений, но пока придется подождать. Через год-два его вновь выпустят за границу в одну из испаноязычных стран — может быть, даже на твою родину, в Испанию. И тогда вы сможете поступить как пожелаете. Ну как, ты согласна с этим?

— Рон, мне больно слышать это. Ты ведь понимаешь, что значат для женщины в моем возрасте еще один-два года, а может быть, два-три? Но ради дела, вопреки желанию, мне придется с вашим вариантом согласиться: другого выхода у меня просто нет.

— Пилар, будь уверена, Центр воздаст тебе должное. Кстати, ты уже внесла деньги за ранчо?

— Пока только частично— за предварительное оформление договора купли-продажи и адвокату.

— Не торопись с этим. Если это ранчо тебе действительно нужно, мы все и так уладим.

— Спасибо, Рон, но это все-таки так грустно.

— Джон, где шампанское? Где обещанный ужин с тихоокеанскими деликатесами? Не могу видеть Пилар с печальным лицом!

— Рон, все уже заказано. Официант из ресторана ждет нашего звонка.

— Быстро звони! Пилар, прошу к столу!