Спустя четыре года, прошедшие после распада СССР и краха социализма, большинство граждан испытывало глубокое разочарование. Оно и понятно: вместо обещанного процветания и богатства народ получил развал большинства предприятий, массовое обнищание, безудержную инфляцию, задержки пенсий, огромный рост преступности и т. д. Вчерашним успешным инженерам и преподавателям, чтобы прокормить семьи, приходилось переквалифицироваться в челноков и продавцов, а те, кто не хотел, вынуждены были месяцами ждать постоянно задерживавшуюся копеечную зарплату. Даже общественный транспорт (в особенности маршрутки) многим стал не по карману! А по-настоящему благами новой реальности смогли воспользоваться только коммерсанты и жулики. «Из квартала в квартал растет плата за коммунальные услуги, услуги связи, бытовые услуги, проезд, лекарства, и все это на фоне неуклонного роста цен на продукты питания, в том числе на самые необходимые, – писал в газету пенсионер А. Мювтин из захолустного города Ветлуги. – Пополнить свой бюджет мы не можем из-за безработицы, а заниматься торговлей или платными услугами не позволяет прошлое воспитание». Понятно, что во многих бедах народ обвинял тогдашнего президента, который «всё развалил» и «не выполнил обещания», а предстоящие выборы давали хоть какую-то надежду на перемены к лучшему. «С приближением выборов 1996 года возрастало социальное напряжение, – писал в своем дневнике автор. – Нового кандидата в президенты не виделось, действующий президент имел очень низкий рейтинг, а реальным кандидатом от оппозиционных сил постепенно стал Г. Зюганов».

Социологические опросы показывали, что 30% населения выражали полное согласие с высказыванием «При коммунистах все было лучше, я хотел бы, чтобы все стало по-старому», а еще 33% частично соглашались с этим. В победу же действующего президента, имевшего рейтинг 8–9%, в начале 1996 года не верило даже большинство его сторонников. Масла в огонь добавляли провалы в ходе Чеченской войны, коррупционные скандалы и разговоры о беспробудном пьянстве Ельцина. Помню характерную сцену из того времени: в переполненном автобусе вполне приличная пенсионерка открывает бутылку вина и хлебает прямо из горла, после чего, поглядев на удивленных пассажиров, говорит: «Президент пьет, а нам сам Бог велел!» Что касается самого Ельцина, то в 1996 году это уже был не тот Ельцин, которого все знали в 1991-м. Из демократа и либерала, пришедшего к власти под лозунгами свободы и демократии, он превратился в авторитарного правителя, показавшего, что при случае он готов применить силу и войска даже в Москве. «Если в 1991 году кресло президента было завоевано Ельциным с помощью „демократических идей“ и „демократов“, которым он, как порядочный человек, старался быть верным, то в 1993 году кресло президента было завоевано Ельцину радениями силовиков и аппарата, – отмечал политолог А. Дахин в феврале 1996 года. – С этого времени последние становятся президенту ближе, что проявляется в политике по отношению к Чечне. Окружение президента стало формироваться уже преимущественно не по идейному, а по принципу личной преданности». Автор полагал, что Ельцин в итоге вернулся в своей работе к административным и «парткомовским» методам, на которых и был воспитан когда-то. Возможность переизбрания он так же ставил под сомнение: «Сможет ли наш президент, который почти не покидает Московской области, обеспечить себе достоверное представление о ситуации в стране? Кажется, что вряд ли, потому что для этого ему пришлось бы отказаться от своего обыкновения „мыслить просто и действовать привычно“. Короче, отказаться от самого себя, отказать своим друзьям-соратникам (Коржаков, Тарпищев и др.), когда жизнь и карьера уже вполне сложились, не по силам человеку в возрасте и со здоровьем Б. Ельцина». Некоторые всерьез предлагали сторонникам «демократии» сделать ставку не на действующего президента, а на Григория Явлинского или Виктора Черномырдина. Мол, эти кандидатуры не запятнаны так, как Ельцин, не ассоциируются с «шоковой терапией» 1992 года и развалом страны, а также войной. Поэтому если во второй тур выйдет кто-то из них, то будет хоть какой-то шанс одолеть Зюганова.

Схожую точку зрения имел тогда и Немцов. В первые месяцы 1996 года он был уверен в грядущей победе Зюганова и публично заявлял об этом. Мол, президент не понимает, что происходит в стране, не понимает, как закончить войну в Чечне, и не осознает всего масштаба разочарований и протестных настроений в народе. И вплоть до весны так оно и было. В переизбрание Ельцина верили только оптимисты, большинство же его еще оставшихся сторонников считали, что выборы необходимо или перенести сначала, или каким-то образом устранить со сцены Зюганова и К^о. Однако пессимисты недооценивали, а то и вовсе не учитывали еще один возможный козырь, который мог сыграть решающую роль в избирательной кампании. Это контроль над СМИ. Народ, привыкший еще с советских времен, что по телевизору показывают только правду, ну или полуправду, по большей части верил «картинке» почти безоговорочно. Хотя бы на бессознательном уровне. Тот факт, что двумя крупнейшими телеканалами – ОРТ (он же «первый») и НТВ владели олигархи Борис Березовский и Владимир Гусинский, хоть и не был ни для кого секретом, все же не подрывал авторитет телевидения как такового. Люди просто не верили и даже не догадывались, что всем известный журналист может выполнять совершенно определенный заказ или вовсе врать. Как показали последующие события, контроль над СМИ стал не просто тузом предвыборной «партии», но и тузом козырным.

23 февраля Ельцин выступил с посланием к Федеральному собранию, которое фактически стало его первой предвыборной речью. Если до этой даты кто-то и сомневался в том, что президент лично пойдет на выборы, а не будет выдвигать своего преемника, то теперь все сомнения рассеялись. Свое выступление Борис Николаевич построил на сравнении, что удалось сделать за четыре года и что не удалось. С намеком, что он сам и будет это продолжать. Надо сказать, что особых достижений (по крайней мере, для большей части общества) наскрести было трудно, поэтому президент сосредоточился, так сказать, на «общих моментах». Мол, предотвращен распад России и надвигавшийся хаос, заложены конституционные основы государства, снят запрет с Библии и Корана, восстановлены права незаконно репрессированных советской властью, «усугубилась» интеграция СНГ, вступили в Совет Европы. Президент даже записал себе в достижения, что «впервые в XX веке у страны нет реальной военной угрозы». «Минусов» оказалось куда больше. Ельцин признал практически всё. И кризис неплатежей, и социальную напряженность, и провал реформы сельского хозяйства, и коррупцию, и преступность, и развал армии, и «падение нравов» и т. д. Одним словом, сделано мало, а обещания 1991 года, данные самим Борисом Николаевичем, в основном не выполнены. И все же, кроме него, выполнить их все равно некому… У противников Ельцина все это даже вызвало эмоциональный подъем. Мол, хорошо, что он сам решил баллотироваться! Его-то народ точно не выберет, а вот «двинул» бы Немцова или Черномырдина, была бы настоящая битва.

Однако ближе к лету ситуация стала резко и неожиданно для многих меняться. Директор Фонда «Общественное мнение» Александр Ослон, работавший в штабе Ельцина, писал, что в марте 1996 года было три возможных линии поведения: отдать подготовку к выборам штабу, сформированному политиками и чиновниками (что, по мнению Ослона, снова привело бы к поражению, как и в случае с движением «Наш дом – Россия» на выборах в Госдуму); последовать совету группы ряда приближенных и отменить выборы, объявив чрезвычайное положение; откликнуться на предложение группы крупных олигархов и передать проведение кампании специалистам-политтехнологам (как это делается на Западе, в частности в США). Ельцин выбрал третий вариант и придерживался его до конца, несмотря на крайнее обострение ситуации между первым и вторым турами. Была создана получившая широкие полномочия аналитическая группа, которую возглавил Анатолий Чубайс. Ставку она сделала на всяческое «разоблачение» и откровенное очернение Зюганова, которому приписывали скорое начало массовых арестов, расстрелов и даже сравнивали с Гитлером. Россиян запугивали возможным голодом и началом гражданской войны. Вторым ключевым моментом стало развенчание сложившегося в народе образа Ельцина как больного и спившегося старика. Президент лично вел сверхактивную предвыборную кампанию, включая многочисленные поездки по стране и участие в массовых и прочих общественных мероприятиях, несмотря на неважное состояние здоровья.

А соперникам президента, не имевших в своем распоряжении медиахолдингов, оставалось только строчить статьи в газетах, расклеивать плакаты и писать надписи на заборах… «Следы предвыборной кампании видны повсюду в городе – это десятки рекламных щитов с фотографиями Ельцина, Лебедя, Явлинского, множество плакатов на стенах, заборах, столбах, – писал автор в своем дневнике. – Все заборы на Сормовском шоссе – ул. Коминтерна исписаны надписью „Жириновский президент“». В результате уже в мае рейтинг действующего президента стал быстро расти, и даже его ярым противникам второй срок Ельцина перестал казаться какой-то фантастикой. «Неужели опять Ельцин?!» – озлобленно говорили одни. «Да, будет Ельцин!» – радостно потирали руки в ответ другие.

8 июня, то есть буквально за несколько дней до выборов, в Москве произошло интересное событие. В большой гостиной резиденции президента России два Бориса – Ельцин и Немцов подписали договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Нижегородской области. От правительства на церемонии присутствовали премьер-министр Виктор Черномырдин, от Госдумы – заместитель председателя Алексей Шохин, от администрации президента – Н. Егоров, от Совета Федерации – В. Платонов, от Нижегородской области – представитель президента Евгений Крестьянинов, мэр Нижнего Новгорода Иван Скляров, председатель гордумы Иван Карнилин, президент ОАО «ГАЗ» Николай Пугин. В общем, атмосфера и обстановка были такие, будто подписывается некое соглашение между двумя государствами. Хотя в действительности федеральный центр заключал договор с субъектом Федерации. Собственно это событие являлось логическим продолжением идеи Немцова создать в России подобие американской модели федеративного устройства. В США каждый штат имеет свое отличное от других законодательство, свою автономную полицию (как такового министерства внутренних дел там нет вовсе), свой уголовный кодекс, свою налоговую систему и т. д. Во время церемонии президент сказал короткую речь, в которой отметил, что подписание этого документа – еще один важный шаг на пути развития подлинно федеративных отношений. Потом выступил и радостный Немцов. А повод для радости был! Во-первых, первый такого рода договор был подписан именно с Нижегородской областью, во-вторых, идеи Немцова получали все более широкое воплощение в жизнь.

Впоследствии в результате развития этого проекта некоторые регионы страны и вовсе получили свою отдельную конституцию, а кое-где даже официально ввели многоженство. Кроме того, указанные договоры, заключавшиеся под лозунгом «Что на пользу регионам, то на пользу России», как тогда казалось, являлись некой подстраховкой на случай победы на выборах кандидата от оппозиции. Вдруг выберут Лебедя или Зюганова? А тут независимые, всенародно избранные губернаторы сидят на местах, да еще и договоры заключены о четком разделении предметов совместного ведения!