Маргарет Тэтчер, хоть и была опытным политиком, конечно, не понимала, что в действительности происходит в России и Нижнем Новгороде. Сырный магазин на Покровке был лишь вершиной айсберга, красивой упаковкой, закрывавшей море накопившихся социальных проблем. Осенью 1993 года после почти двухлетних реформ и «шоковой терапии», проводившейся президентом Ельциным и его правительством, люди постепенно осознали, что обещанный после распада СССР капиталистический рай как-то не удался. Наоборот, экономическая ситуация в стране становилась все хуже, на заводах стали месяцами задерживать зарплату, а цены в магазинах стремительно росли. 1 октября впервые после немецких бомбежек 1943 года полностью встал главный конвейер Горьковского автозавода, что само по себе, несмотря на официальные объяснения, – мол, подвели поставщики, – стало символичным событием. В стране разворачивался криминальный беспредел, который затронул и Нижний Новгород. Пресса ежедневно сообщала о разбойных нападениях, уличных ограблениях и изнасилованиях. Атаковали даже работников госучреждений и представителей власти. Так, утром 15 сентября неизвестный попытался прямо в Нижегородском кремле изнасиловать 43-летнюю работницу городской администрации.

А в Дзержинске двое бандитов ворвались в кабинет председателя городского Комитета по экологии и природопользованию Владимира Прозорова. Сначала они брызнули ему в лицо нервно-паралитическим газом, а потом порезали ножами… Вот такое было время.

Политическая ситуация в стране тоже не радовала стабильностью. Весь 1993 год нарастала конфронтация между парламентом и президентом. После всенародного избрания Бориса Ельцина съезд народных депутатов РФ и Верховный Совет во главе с Русланом Хасбулатовым сохранили за собой неограниченные полномочия, что породило неразрешимую проблему двоевластия, которая дополнилась усиливающимся расколом общества на сторонников продолжения реформ и их противников. Ельцин настаивал на изменении формы правления в России и передаче полномочий съезда народных депутатов президенту, а сторонники Хасбулатова, наоборот, на сохранении верховной власти за представительными органами. К осени 1993-го уже всем стало понятно, что в итоге, прямо как в известном фильме «Горец», должен был «остаться только один».

Давно ожидавшаяся буря разразилась 21 сентября. Вечером граждане увидели по телевизору обращение президента Ельцина, в котором он воинственно сообщил, что издал Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», которым предписывал съезду народных депутатов и Верховному Совету Российской Федерации прекратить свою деятельность. В свою очередь, Верховный Совет и его сторонники объявили о совершении Ельциным государственного переворота. Рубикон был перейден.

В Нижнем Новгороде тоже возникла конфронтация между исполнительной и законодательной властью, которая, к счастью, ограничилась только «бумажной» войной. 22 сентября областной Совет народных депутатов принял Постановление «Об организации управления в области в связи с некоторыми актами Президента и Верховного Совета Российской Федерации». А на следующий день уже так называемый городской малый Совет народных депутатов принял Постановление № 91 «по правам граждан, законности и общественному порядку». В них фактически цитировалось принятое в 20:15 21 сентября постановление Президиума Верховного Совета о прекращении полномочий президента Ельцина о переходе их к вице-президенту Александру Руцкому. Депутаты подчеркивали верность конституции и фактически подписались в верности Руслану Хасбулатову и законно избранному парламенту.

Согласно одной из версий, исполнительная власть Нижегородской области в лице губернатора Бориса Немцова и мэра Дмитрия Беднякова сразу же встала на сторону президента Ельцина. Однако сомнительно, чтобы фактически подконтрольные им законодательные органы, которыми управляли «верные люди», самовольно пошли на такой шаг. Есть версия, что Борис Ефимович сам подговорил облсовет принять указанное постановление. Так сказать, «на всякий пожарный». Или, по крайней мере, не препятствовал ему. Однако на следующий день Немцов и Бедняков, видимо, пришли в себя и официально выразили протесты на указанные постановления. По утверждению Андрея Климентьева, Немцов в этой критической ситуации в очередной раз просто растерялся и не мог принять никакого решения. «Только когда я с ним поговорил, выразил уверенность, что надо однозначно встать на сторону Ельцина, он пришел в себя и „зашевелился“», – рассказывает Андрей Анатольевич. Однако Борис Ефимович все же не стал делать публичных заявлений, положившись во всем на коллег.

Председатель облсовета Евгений Крестьянинов и председатель горсовета Александр Косариков осудили решения своих подопечных. По решению последнего была создана комиссия горсовета по изучению Постановления № 91, которая признала его незаконным. Прокурор Нижнего Новгорода Шевелев также посчитал его не соответствующим Закону РФ «О местном самоуправлении». В результате 2 октября городской малый Совет вынужден был сам же пересмотреть и фактически отменить собственное решение. Правда, не единогласно, 12 депутатов из 27 по-прежнему настаивали на его законности.

Между тем к концу сентября конфронтация усилилась. Не случайно 30-го числа Борис Немцов подписал Постановление «О мерах по усилению охраны общественного порядка». На улицах Нижнего Новгорода и городов области вводилось усиленное патрулирование нарядами милиции с привлечением специальных моторизированных частей и слушателей школ МВД. А в газетах граждан призывали сохранять спокойствие, не реагировать на провокации и воздерживаться от любых экстремистских действий. При этом почти все СМИ были на стороне президента, что тоже играло против Верховного Совета. Так, 2 октября «Ленинская смена» опубликовала интервью с культовым актером Вячеславом Тихоновым, который как раз находился на съемках в Кстове. «По-моему, нынешние депутаты, многие из которых пришли к власти на волне борьбы с привилегиями, очень не хотят расставаться с этими привилегиями, – заявил „Штирлиц“. – Я их понимаю – сам Герой Соцтруда, народный артист, кое-чем пользовался. Понимаю, но не понимаю. А Хасбулатов вообще возомнил себя каким-то удельным князьком. В общем, выбираю сторону президента».

Однако решающую роль в событиях все-таки сыграли не народные артисты, депутаты и журналисты, а силовые структуры. 3 октября губернатор Немцов приказал усилить охрану стратегических объектов, в том числе телецентра, государственного банка, почты, вокзала, аэропорта, ТЭЦ, ГЭС, складов военной техники и даже водозаборов. В зданиях администрации и кремле был введен особый пропускной режим, омоновцы перекрыли все входы и въезды. «В центре внимания журналистов „Нижегородских новостей“ в этот день оказались важнейшие автострады, проходящие по территории Нижнего Новгорода, стратегический Волжский мост, Главное управление Центробанка РФ по Нижегородской области, госпредприятие связи и информатики „Россвязьинформ“ и многие другие объекты, – сообщало издание. – И везде была видна одна картина – усиленные посты ГАИ, наряды милиции и военных, оснащенных табельным оружием».

Кстати, меры эти были далеко не безосновательными, так как отнюдь не все нижегородцы поддерживали Немцова и Ельцина. К примеру, в полдень того же дня в Нижнем прошел митинг в защиту Руцкого и Хасбулатова, на котором даже выкрикивались призывы к аресту губернатора и началу восстания. А председатель Центрального исполнительного комитета рабочих России сормовский рабочий Дмитрий Игошин предложил, как в памятном 1905 году, создавать на предприятиях рабочие дружины. Правда, дальше слов дело в Нижнем Новгороде, к счастью, не пошло.

Решающие события в это время происходили в столице. 3 октября вся страна отмечала традиционный День учителя. А в 15:45 на балконе Белого дома появился Александр Руцкой. Вовсе не для того, чтобы поздравить педагогов, а с целью призвать народ начать штурм мэрии и телецентра в Останкине. Это событие спровоцировало массовые беспорядки и начало открытой вооруженной борьбы. Вскоре было объявлено о введении в Москве чрезвычайного положения и вводе войск. Нижегородцы с замиранием сердца слушали новости: неужели в стране начинается гражданская война?

Все развивалось стремительно. В 6:50 4 октября Таманская дивизия начала штурм здания Верховного Совета. А через 2,5 часа занявшие позицию на Новоарбатском мосту танки открыли огонь прямой наводкой. Впервые с 1918 года в Москве шли полномасштабные боевые действия! Нижегородцы следили за этими событиями по радио, где в прямом эфире транслировалась хроника боев. Автор прекрасно помнит этот исторический момент. «Танки стреляют по Белому дому! – взволнованно кричал комментатор. – Только что сообщили, что снаряд попал в кабинет Хасбулатова! Белый дом начинает рушиться, из окон все больше валит дым!» После этого в течение дня из Москвы приходили разрозненные и противоречивые сообщения о сдаче «мятежников» и перестрелках на улицах Москвы. Точно было понятно одно: в столице идет настоящая война, со взрывами, уличными боями и зачистками. Ну и убитыми, ранеными и пленными. Только вечером стало окончательно ясно, что Верховный Совет потерпел поражение.

Ну а в Нижнем Новгороде в тот день возле памятника Чкалову, то есть там же, где в августе 1991-го требовали ареста ГКЧП и периодически случались другие протестные мероприятия, состоялся митинг общественности в поддержку президента Ельцина. Участники требовали принятия решительных мер по «декоммунизации» государственного аппарата, выявлению всех виновных в мятеже, а также четкой позиции от городских и областных властей. «Требования» эти были, понятное дело, инспирированы властью, уже почувствовавшей вкус победы. Ельцин и его сторонники намеренно старались придать происходящим событиям «красную» окраску: дескать, недобитые коммунисты хотели совершить переворот, уничтожить демократию и восстановить советскую власть. Это сейчас, спустя два с лишним десятилетия, становится понятно, что речь тогда шла не о спасении демократии, а лишь о вооруженной борьбе новоявленных политических элит. В которую, волей и неволей, были втянуты и простые граждане, а также армия. А все потому, что в отличие от опереточного ГКЧП двухлетней давности окружение Ельцина действовало решительно, оно не только ввело в столицу танки и БМП, но и отдало им приказ стрелять. Количество жертв тоже было соответствующим. Если в августе 1991-го погибло лишь трое, то в октябре 1993-го только по официальным данным было убито 123 человека и почти 400 ранено, порой называются цифры и в 1000 погибших. А Белый дом в Москве, еще недавно являвшийся символом завоеванной свободы, волею судьбы превратился в сгоревший «оплот мятежа».