Глава одиннадцатая.

После рождественских праздников ко мне в гости заглянули два брата Пилкины - Владимир и Алексей. С собой они прихватили только что прибывшего в столицу за новым назначением капитана первого ранга Михаила Андреевича Беренса. Оказывается, младшего Пилкина после семи месяцев командования эсминцем "Москвитянин" назначают командиром "Новика", а Беренса выдвигают на "Рюрик". Два таких знаковых назначения для офицеров которых я очень хорошо знаю. К тому же это самые лучшие и боеспособные в своём классе корабли во флоте. Так что я рад за них. Да ради такого известия и выпить не грех.

Анастасия и помогавший ей Качалов накрыли на стол. Вскоре мы все сидели за столом, и тут Пилкин старший взял слово, он заливался соловьём перед хозяйкой, в честь которой был объявлен первый тост, второй за хозяина гостеприимного дома. Далее уж я. Мой тост был за так называемых "именинников", за их назначения. Младший Пилкин предложил выпить за победу русского оружия и за скорое окончание войны. После нескольких выпитых рюмок пошли разговоры о житье-бытье, в такое нелегкое для России время. Во время этих разговоров Алексей часто поглядывал на меня, как будто что-то хотел разглядеть на мне. И вдруг начал вспоминать нашу совместную службу на "Смелом" в Порт-Артуре. Вспоминал некоторые эпизоды из той жизни которые известны только нам обоим. Всё понятно. Старший брат рассказал ему правду обо мне, вот потому-то он и затеял эту проверку. Вспоминая о прошлом пытается узнать не двойник ли я того Бахирева или всё же настоящий. Но так как наши сознания с моим реципиентом слились в единое целое, так что все подробности тех прошедших лет я знал на отлично. Да, Бахирев-то настоящий и никакой он не двойник, но только немного "одержимый" своим внуком из 21 века, то есть мной. Теперь придется оправдываться перед Григоровичем, что в закрытом клубе "Гость из будущего" появился новый посвященный. Невольно наблюдаю за Алексеем и понимаю что он порывается что-то спросить меня, но не решается при Беренсе. Значит тот ещё не в курсе обо мне. Хотя я не прочь и его привлечь в свои ряды, но я дал обещание Григоровичу до его возвращения род держать на замке. Попробую я Алешку отвлечь от ненужных вопросов, перевести разговор в другое русло.

-Михаил Андреевич, я слышал что в последнем походе сильно досталось "Забияке" барона Коссинского. Поговаривают что и он серьёзно ранен.

У Беренса на губах появилась улыбка, а младший Пилкин не удержался и рассмеялся, но тут же взял себя в руки и замолчал.

-Да ничего серьёзного. Так, немного корму поцарапало.

-Да я знаю, что у эсминца корма повреждена, я спрашивал про барона.

-Так я и говорю про барона.

Тут я понял, о чем идет речь. Интересно получается, и эсминец и его командир получили повреждения одной и той же части туловища, если можно так выразиться.

-Тогда Михаил Андреевич, расскажи-ка нам подробно как прошел тот рейд.

-Можно и рассказать. Слушайте. Вы же все знаете, что этот поход был в конце прошлого месяца. А за несколько дней до его начала до нас доходили слухи, что перед тем как закончить боевую деятельность из-за ледовой обстановки в заливах, флот собирается всеми имеющими силами выйти в море на коммуникации противника. И вот адмирал Трухачев отдает приказ нашему дивизиону принять полный запас нефти перейти на Гангут и быть готовым к девяти часам утра следующего дня к выходу в море. А тут как на грех испортилась погода. С утра повалил такой снег, что корабли больше смахивали на небольшие айсберги. Утром, в назначенное время, вместе со вторым дивизионом Вилькена мы пошли к острову Эре, туда ещё ночью с крейсерами ушел сам адмирал. Мы думали что по выходу в море снегопад уймётся, ан нет, да к тому же несмотря на день было мглисто, так что при входе в шхеры пришлось около часу плутать, не имея возможности как-нибудь ориентироваться. Нам пришлось почти на ощупь продвигаться среди этой мешанины островков, которые сейчас все выглядели одинаково. В конце концов, кое-как вылезли, и в три часа дня были на месте. На рейде уже находились крейсера "Рюрик", под флагом контр-адмирала Трухачева, "Баян" и "Олег". "Богатырь" вышел из Або, но встал на якорь в Юнгфрузунде, опасаясь в такую погоду налететь на риф. На следующий день когда снегопад утих он также присоединился к остальным. Вскоре из Ревеля пришли минные заградители "Урал" и "Амур" с минами. Но в этот раз было решено не брать заградители в поход, и потому все мины были перегружены на крейсера и эсминцы. После обеда подул норд-вест, и температура упала до минус восьми градусов и мокрый снег который не успели убрать с кораблей замерз на надстройках. В два часа дня наконец-то мы снялись с якоря и вышли в море где присоединились к отряду кораблей вице-адмирала Кербера в составе линейных кораблей "Севастополь" и "Гангут" под охраной шестого дивизиона эсминцев, которые должны прикрывать наш рейд. Днем погода была немного лучше вчерашней, хотя снег продолжал мелкими мухами падать. Ветер начал стихать, и волна улеглась. К пяти часам вечера стало сильно темнеть, а с заходом солнца вдруг сразу стало очень темно. Всю ночь эскадра шла восемнадцатиузловым ходом. К полуночи ветер совсем стих, и благодаря разошедшимся тучам стало совсем светло и, таким образом, держаться было нетрудно. Эскадра шла в кильватерной колонне, имея впереди "Баяна" и затем следовали "Севастополь", "Гангут", "Рюрик", "Богатырь", "Олег". Мы держались за "Олегом", а за нами "Победитель" с "Забиякой" и эсминцы второго дивизиона, "Охотник", "Сибирский Стрелок", "Генерал Кондратенко" и "Пограничник". Все эсминцы с минами на палубах. Эсминцы пятого дивизиона шли в охранении. Кругом водная ширь и по ней скользят совершенно темные силуэты кораблей. Сверху глядит черно-синее небо с яркой луной и мириадами звезд. А вокруг стояла поразительная тишина. Она заглушает все звуки, как бы подчеркивая журчание воды, рассекаемой носом корабля. Корабли спускались на юг серыми призраками, и казалось что они мертвы на подобие "летучего голландца". На них не было видно ни одного огня, не слышно ни одного звука, и только черные клубы дыма выдавали, что внутри них кипела жизнь. Десятки глаз на кораблях обшаривали горизонт с тем чтобы не пропустить любой силуэт чужого судна. И на кораблях все было готово к бою, стоило только появиться на горизонте каким-либо силуэтам. В ночь обогнув Готланд с востока, к восьми часам утра мы благополучно вышли в намеченный район. Адмирал Кербер со своими линкорами прошел вперед, чтобы прикрыть нашу постановку минного заграждения с юга. Нас предупредили, что тут поблизости должны находиться две подводные лодки принимающие участие в нашем прикрытие, и чтобы мы не атаковали их по ошибке. Но за всё время пока корабли выставляли мины мы так ни одной подводной лодки и не видели, по всей видимости они были значительно южнее. Крейсера первыми начали минирование. Потом настал наш черёд ставить мины. Всего было поставлено шесть сотен мин, в две линии. Это заграждение должно было служить продолжением прежнего и протянулось поперек моря на двадцать пять миль. Это был наш рождественский подарок для кайзеровского флота. После того как мы покончили с минированием, пошли на соединение с адмиралом Кербером. Адмирал решил воспользоваться последними разведданными, полученными перед выходом на боевое задание. Ему было известно что в данный момент ничего сильнее броненосцев типа "Виттельбах" и "Кайзер" на Балтике у противника нет. А раз так, то он решил послать адмирала Трухачева в рейд вдоль вражеского побережья, а сам в это время оставался мористей для прикрытия. Начать нам предполагалось от Свинемюнде и дойти до Либавы уничтожая всё что попадётся по пути.

Трухачев приказал мне произвести разведку к югу от острова Борнхольм. Я повёл "Новик" на юго-запад, увеличивая ход до тридцати узлов. Пройдя в таком темпе около часу и ничего не обнаружив, мы повернули на восток на соединение с адмиралом, и к полудню присоединился к эскадре. Дальше эскадра шла вдоль берега переменными курсами, держась на расстоянии десяти-двенадцати миль от него. Нас опять послали вперёд, но на этот раз с нами шли "Забияка" и "Победитель". Развернувшись фронтом, мы шли впереди крейсеров на удалении шести миль, поддерживая ход в девятнадцать узлов. За нами головным шел "Богатырь", потом "Баян", "Рюрик", замыкающим был "Олег", с траверзов прикрывали четыре эсминцы Вилькена. Кербер со своими линкорами шел параллельным курсом в тридцати милях севернее, готовый в любой момент прийти к нам на помощь. Пройдя около восьмидесяти мили таким орденом, мы так никого и не повстречали. Было такое ощущение, что противник осведомлен о нашем присутствие у их побережья, потому-то все транспорты отстаиваются в портах.

Погода что с утра была сносной, к трём часам пополудни опять начала портится, вначале на море опустился туман, а потом минут через сорок начался снег не такой сильный как накануне, но все равно было не совсем уютно стоять на открытом мостике. Видимость не превышала полутора миль, так что эсминцы, что шли в пятнадцати кабельтовых на траверзе, иногда пропадали из вида. Нам пришлось сократить дистанцию со своими крейсерами до трёх миль чтобы не оторваться от них и не разминуться в тумане. К Данцигской бухте мы подошли в половине пятого, в наступающей темноте. Вдруг по правому борту, где шел "Забияка" раздались частые орудийные выстрелы. Тут же послышались ответные выстрелы и взрывы снарядов. Я сразу повернул направо на помощь "Забияке" передав сигнал на "Победитель" следовать за нами. Было видно, что рядом с "Забиякой" встают водяные столбы, но противника из-за тумана и снежного заряда пока мы не наблюдали. Но если глядеть на эти фонтаны что вставали у эсминца, то у противника не менее двух орудий в три с половиной дюйма. Поначалу я подумал что "Забияка" повстречал патрульный корабль или судно-ловушку, что немцы применяли против наших подводных лодок и вступил с ним в перестрелку. Но через пару минут по "Забияке" вели огонь уже четыре орудия, а возможно их было больше так как снаряды падали довольно часто. По мере приближения к месту боя мы заметили в тумане два нечетких силуэта каких-то судов, на первый взгляд вполне приличных по водоизмещению. Следующей моей мыслью было то что мы встретились с вооруженными транспортами, и судя по курсу они идут из Данцига в сторону Пиллау а возможно их путь лежал дальше до Мемеля или Виндавы. "Какая удача, - на радостях думал я в тот момент - что мы повстречали эти транспорты, идущие в одиночку и без охранения. Хоть они и вооружены, но тремя-то эсминцами мы сумеем с ними разделаться, не дожидаясь подхода своих крейсеров".

Я начал отдавать распоряжение Федорову на открытие огня по ближайшему транспорту, на котором был замечен разгорающийся пожар. Видимо он первым был обнаружен и попал под раздачу с "Забияки", который в это время стрелял, как мне показалось, по второму транспорту. Но тут Астапчук, наш самый глазастый из сигнальщиков заметил две низкие тени в трех кабельтовых позади транспортов.

"Значит сопровождение по крайней мере в виде двух миноносцев присутствует, и это с ними ведёт бой барон Коссинский" - подумал я.

Транспорты меняли курс, пытаясь скрыться в тумане, но тут у борта второго из транспортов взметнулось пламя и вверх вместе с фонтаном воды полетели какие-то обломки. Пароход окутался дымом и паром, пройдя по инерции несколько кабельтовых, он остановился с креном на левый борт. Видно Косинский сумел поразить этот транспорт торпедами. Противник также не остался в долгу, мы заметили что перед носовым орудием на "Забияке" сверкнула вспышка а потом повалил дым, эсминец вильнул но вновь встал на курс параллельно противнику. Я решил поддержать огнём Коссинского, полагая, что отогнав эсминцы противника, второй транспорт от нас никуда не денется, хотя он уже скрылся за пеленой тумана и мелко сыплющего с неба снега. Но на подходе был "Победитель", которому я хотел поручить преследование сбежавшего транспорта. А мы, определив какой из эсминцев противника в данный момент остаётся необстреливаемым со стороны "Забияки" сосредоточили на нем огонь. После пятого или шестого залпа, добились одного попадания в своего противника.

Немец тоже неплохо стрелял. Несколько его снарядов буквально разорвались в паре метрах от борта, но прямых попаданий мы благополучно избежали. Вдруг около "Забияки" поднялись два больших фонтана воды похожие на взрывы мины типа "Рыбка". Я тогда ещё подумал, откуда тут могли появиться эти мины, когда в этом районе их никогда не ставили. А вот то, что это может быть какой-то боевой корабль с такими орудиями, я в первое мгновение и не подумал. Тут ещё в тумане стал прорисовываться какой-то корабль. Так как туман и снег не давали четко разглядеть и опознать что это за корабль, он был принятый мной за сбежавший транспорт. Но когда у борта "Забияки" вновь поднялись два больших фонтана воды, то стало понятно, что перед нами боевой корабль, имеющий на вооружении пушки калибром не как не менее восьми дюймов, а то и все десять. "Значит транспорта охраняют не только эсминцы с которыми мы вцепились, но возможно что тут один из двух оставшихся броненосных крейсеров или даже броненосец" - подумал я тогда. Барон уже отворачивал свой эсминец желая побыстрей разорвать дистанцию с явно опасным противником кто бы он там не был. Через пару минут из снежного заряда показался большой корабль и с него сразу же последовал залп. Один снаряд разорвался метрах в десяти по правому борту, а второй в нескольких метрах от кормы "Забияки". Было видно, что сильный гидравлический удар приподнял корму эсминцы вместе с огромной массой воды над поверхностью моря, через мгновения она опять осела в воду, а сверху обрушился опадавший фонтан воды, который вдавил корму в море по самую палубу.

Возможно всё это мне только почудилось и эту картину нарисовало моё воображение. Но то что с эсминцем не всё в порядке после такой встряски, это было видно. Вначале он так и шел на циркуляции, видно руль был поврежден, а потом начал терять ход. Или Косинский сам сбросил ход, чтобы его не вынесло на циркуляции ещё ближе под пушки броненосца, или что-то случилось с винтами или турбинами. Теперь-то мы определили, что за корабль перед нами. Да, это был броненосец береговой обороны типа "Фритьоф" и вооружён он тремя двухсотсорокамиллиметровыми орудиями. Видя безвыходное положение "Забияки" и осознавая, что через несколько минут его могут пустить на дно, я принял решение отвлечь внимание броненосца на себя. Ведя огонь из носового орудия, на полной скорости я повёл "Новик" на сближение с броненосцем, намереваясь использовать свои торпедные аппараты. За нами в пяти кабельтовых позади и левее шел "Победитель" Дмитриева. Я ожидал, что сейчас последует залп с броненосца, который для "Забияки" возможно будет фатальным и приготовился увидеть гибель корабля. И увидел.... Но только не гибель эсминца. Броненосец произвёл залп главным калибром по "Забияке" но промазал. Видимо там не учли, что эсминец получил повреждения руля и описывает циркуляцию, да к тому же резко сбрасывает скорость. Так что снаряды упали впереди и справа на довольно приличном расстоянии от эсминца.

Своей атакой нам удалось привлечь пристальное внимание германских комендоров к себе, так что пару гостинцев мы чуть не словили от них. После этой атаки в корпусе "Новика" появилось несколько ненужных дырок от осколков и двоих матросов пришлось отправить в лазарет. Выпущенные нами две торпеды в цель не попали, как и три с "Победителя", броненосец благополучно от них увернулся. Но главное, мы помогли "Забияке" выйти из-под огня. Вскоре к месту боя подошли наши крейсера, так что броненосцу стало не до нас, самому бы сбежать. Броненосец предпринял попытку оторваться от более сильного противника и скрыться в тумане, только из этого у него ни чего не получилось. Первым к нам на помощь выскочил из тумана "Богатырь", а за ним "Баян" и тут же сразу открыли огонь по броненосцу. Немец отстреливаясь поспешил к югу. Он и рад бы убежать вот только его скорость на пять узлов меньше чем у его противников. Броненосец ещё кое-как отбивался от "Богатыря" и "Баяна" и даже попал в последний, поразив его во вторую трубу. Но когда в дело вступил "Рюрик" то немцам ничего не оставалось делать, как погибнуть с честью.

Выловив из холодной воды сто девяносто одного человека с броненосца, и подобрали ещё шлюпку с двумя десятками с потопленного транспорта, на которую случайно наткнулись в тумане. От пленных мы узнали, что нам повстречался конвой в составе двух транспортов со снаряжением для "Неманской" армии в охранении было два миноносца и перебрасываемый в Виндаву броненосец береговой обороны "Хаген". И так, один транспорт мы потопили, второй успел получить несколько попаданий и, имея пожар на борту, скрылся в тумане. Миноносцы противника также сбежали, но определённо оба имели повреждения от нашего огня. Броненосец был потоплен крейсерами, но от него сильно досталось "Забияке". От близкого взрыва под кормой был сорван один винт, перо руля заклинено на левый борт, а в корме от близкого разрыва второго снаряда разошлись листы обшивки. Были затоплены артиллерийские и торпедные погреба, румпельное отделение, кладовки и машинная мастерская. Кроме того вода стала просачиваться во второе турбинное отделение. К этим повреждениям от тяжёлых снарядов броненосца, надо прибавить попадание с немецкого миноносца. Еще счастье, что потери в личном составе на "Забияке" были не очень большие - убито двое и тяжело ранен один матрос, ещё пятеро были ранены легко, из офицеров пострадал только барон Коссинский получивший осколок в мягкое место.

Из-за поврежденного эсминца Трухачев решил прервать крейсерство и возвращаться домой. Адмирал приказал "Победителю" немедленно взять "Забияку" на буксир. Тот попробовал подойти, но вышло как-то неудачно, что он чуть не протаранил поврежденный эсминец. За это кавторанг Дмитриев заработал несколько "лестных" выражений от адмирала и опасаясь вообще за успешность следующего маневра с его стороны, адмирал приказал нам взять на буксир "Забияку". У нас сей манёвр прошел удачно, не смотря на то что на море опустилась ночная мгла и приходилось подсвечивать прожекторами место спасательной операции. Но через сорок минут на борт "Забияки" было подано два стальных буксира. Когда мы начали пробовать буксировать и увеличили ход до четырех узлов, один из буксиров лопнул. Пришлось начинать всё сначала. А произошло это потому, что из-за заклиненного руля "Забияка" все время стремился вправо и натягивал буксир, который и не выдержал такого большого натяжения. Выпрямить руль пока ни как не удавалось. Тогда было решено завести на "Забияку" якорный канат, тем более, что у нас остались только тонкие перлиня, непригодные для буксировки. Заведя якорный канат "Забияки", закрепили его стальным перлинем и начали опять буксировать, доведя свободно ход до пяти узлов, направились на север. В это время на повреждённом эсминце экипаж боролся за свои корабль, пытаясь остановить затопления. Не прекращались работы и по выпрямлению руля. Матросам приходилось работать в студёной воде в полузатопленных отсеках. В конце концов им удалось остановить подтопление турбинного отсека и поставить руль более или менее прямо, и буксиры больше не лопались.

Дальше более или менее все шло хорошо, вначале мы увеличили ход до семи узлов потом до девяти. Тем не менее, весь вечер и всю ночь мы провели страшно беспокоясь, так как боялись, что ветер может развести большую волну, "Забияка" начнет вновь принимать воду, да и буксиры могут лопнут, и тогда нам не удастся спасти эсминец. Но ночь прошла благополучно, снегопад, который так нам досаждал, ближе к полуночи прекратился. С рассветом мы были уже на траверзе южной оконечности острова Готланд в сотне миль от вражеского побережья. Пока мы тащили "Забияку" пожгли много нефти, так Григорий Ксенофонтович предупредили меня что если и дальше мы будем буксировать эсминец то мы сами встанем из-за нехватки топлива где-то на подходе к заливу. Тогда я обратился к адмиралу и доложил ему наши опасения и попросил передать буксировку "Победителю" или какому-то другому из кораблей. Тогда Трухачев приказал "Олегу" взять на буксир повреждённый эсминец. Всё же крейсеру сподручнее буксировать эсминец, чем нам.

Нам оставалось пройти ещё двести семьдесят миль, и мы рассчитывали к полудню следующих суток прибыть в Гельсингфорс, если только погода не подкачает. Других препятствий мы не рассматривали. Хотя была вероятность встречи с германской подводной лодкой, но только ни с их кораблями, которые в последнее время у в хода в Финский залив не появлялись.

Чего опасались того и дождались. Чем севернее мы поднимались, тем становилось все холоднее и холоднее. К вечеру погода стала заметно портиться, поднялся ветер, разгоняя волну, а потом началась пурга. Когда погода была более сносной, то "Олег" с "Забиякой" на буксире поддерживал ход не менее одиннадцати узлов. Но потом на волнение эсминец стало бросать из стороны в сторону и чтобы буксиры не оборвало, пришлось уменьшить ход. Я не представляю, как тогда буксиры выдержали, что их не оборвало на волнении?

Когда наступила ночь, то пришлось очень туго. Было темно, температура упала до минус семи, стоя на ветру да на открытом мостике, мы совершенно окоченели. Снег слепил глаза, так что мы с трудом держались в кильватере за крейсерами. Конечно, грех жаловаться, и не мне одному пришлось всё это испытать, но и другим также. Но больше всего конечно досталось тем, кто шел на эсминцах. К восьми часам утра, совершенно обледеневшие, с толстым слоем льда на носу, корме и отводах мы входили в Финский залив. В будущем я предлагаю на новых эсминцах устанавливать закрытые ходовые мостики. Это в какой-то мере облегчит и без того не лёгкую службу на эсминцах, особенно в зимнее время.

После этого похода командующий флотом и вице-адмирал Кербер изъявили нам особую благодарность в спасении поврежденного эсминца, хотя это заслуга не только наша. Вот такой выдался наш последний боевой поход, хотя адмирал хотел повторить ещё один выход к берегам Германии, но погода больше этого не позволяла. Как бы мы не хотели продления теплой погоды, но наступала настоящая зима. Тем не менее, до тридцатого декабря "Новик" держали еще в полной готовности, и только потом нам было разрешено вступить в ремонт.

Как потом подсчитали доморощенные биографы эскадренного миноносца "Новик" это была тринадцатая постановка мин с начала войны в его героической биографии, при его непосредственном участии. Всего оказывается, с его было поставлено пятьсот шестьдесят четыре мины. Во как.

Так что Алексей Константинович, славный боевыми делами достается тебе эсминец и экипаж на нем отменный, в бою не подведёт, выручит в любой даже в самой критической ситуации. Посуди сам, в экипаже нет ни одного нижнего чина, не награждённого то ли крестом или медалью. А некоторые по праву награждены и тем и другим и не раз. Про офицеров я говорить не буду и так всем известно, что именно "Новик" больше всего отличился за эту компанию. А раз так, то и офицеров наградами не обделяли. Пережитые опасности и трудности нас всех сплотили, внушили любовь и гордость к своему кораблю и веру в благополучный исход войны. У нас создалось убеждение, что "Новик" - корабль, которому везет; что он всегда с успехом выйдет из любого положения, как бы оно опасно ни было. Смотри! Алексей Константинович, береги и корабль и людей.

-Непременно Михаил Андреевич, можете не беспокоиться, я постараюсь быть достойным вашим приемником.

-Таким же везучим мы считали и считаем вас Ваше Превосходительство - продолжал Беренс. С вами мы были всегда уверены, что в любом боевом походе нашей группе сопутствует удача над противником. Михаил Коронатович, а когда вы возвертаетесь на службу? На эскадре вас вспоминают и ждут.

-А чем вам плох Пётр Львович? Я знаю, что он хорошо справляется на должности начальника боевой тактической группы.

А сам про себя подумал - "Моряки вообще суеверны, а в военное время тем более. У нас на флоте, да и, наверно, в других флотах, выделялись корабли и командиры, которых считали в этом смысле счастливыми и несчастливыми, вне зависимости от их личных качеств и свойств. Так вот, таким счастливым был эсминец "Новик" да и его командир Беренс был везучим, а тут он меня таковым считает. Да какой я везучий, если немец чуть меня не прихлопнул, всадив в грудь две пули. Хотя как это ещё можно назвать по-другому как не везение, взять и выжить после такого ранения"

-Адмирал Трухачев-то! Прихварывает он. Вот и после последнего похода слёг от нервного напряжения. Больно всё принимает к сердцу, а тут из-за "Победителя" сильно переживал. Опасался что недоведём его до дому.

-Михаил Андреевич, ты можешь показать мне такого командира, который не переживает за свой корабль. А тут надо за всё группу нести ответственность вот и надорвался немного. Ничего, за зиму отдохнет, поправит здоровья и можно вновь в море, германца бить.

-Ваше Превосходительство, так вы что не собираетесь возвращаться назад?

-Почему! Как только так сразу, обязательно вернусь. Но сейчас-то боевые действия не ведутся. Корабли ремонтируются и перевооружаются. Так что до весны у меня и на берегу много неотложных дел. А вот когда лёд сойдет, я думаю, командующий найдет чем мне заняться. Кстати, если у кого из вас на двенадцатое число нет неотложных дел, то приглашаю на испытание бронированной машины на гусеничном ходу.

Все изъявили желание посмотреть и оценить первенца бронетанковых войск. Быть может, в этом мире они будут называться "Бронеходные войска".

-Это пока первая из подобных машин, но не последняя это точно. Сейчас на Путиловском собираются ещё несколько, но более крупных бронеходов. Вот их-то и намерены производить для нужд нашей армии, они вместе с броневиками составят костяк новых боевых соединений в войсках и будут предназначены для прорыва вражеской обороны.

-Ваше Превосходительство, а зачем вам это? - задал вопрос Беренс. Какие-то бронеходы, броневики.

-Возможно хочу сберечь больше солдатских жизней. Представь только, какого мужества стоит им беззащитными идти в атаку на пулемёты. Мы с вами господа офицеры этого пока не представляем, так как не сталкивались с подобной ситуацией. Мы сражаемся по большому счёту на расстоянии, пушками, торпедами, минами. И к тому же, мало-мальски защищены броней, или железными бортами. Да, моряки тоже гибнут. Но в большей мере от осколков, от огня, а также тонут в воде. И позвольте напомнить, не в таких масштабах как на сухопутном фронте. Я конечно понимаю, что каждого солдата не посадишь в бронеход. Но облегчить его солдатскую долю и сохранить при каждой атаке на позиции противника хотя бы на четверть бойцов больше чем это бывает, не это ли будет благо. И сколько вот так мы сможем сохранить жизней - я полагаю что много. Я думаю, что в будущем они помянут добрым словам тех, кто придумал этот железный ящик. Следующий 16-й год должен быть годом нашего наступления. И в этом наступлении эти самые бронеходы будут играть не последнюю роль. Нам предстоит вначале вернуть все оккупированные противником земли, а потом поход на Берлин и Вену. Сами понимаете, что в наступлении пригодиться каждый солдат.

-Давайте просто без всяких красивых слов выпьем за простого русского солдата и матроса - предложил Пилкин.

Все его поддержали.

И так год 1915-й закончился. Начинался год 1916-й. Чего он нам принесёт? Это будет год надежд или год разочарований?

Я бы и сам не прочь узнать, что мне самому ждать в этом году?