ГЛАВА 5. Психосексуальное развитие человека. Сексопатология детей и подростков
ПСИХОСЕКСУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ – это одна из сторон индивидуального психического развития, охватывающая возрастные периоды возникновения и формирования сексуальности; окончание психосексуального развития знаменует вступление в период зрелой сексуальности.
Огромный вклад в изучение вопросов психосексуального развития внесли известные сексопатологи Москвы (В.М. Маслов и И.Л. Ботнева) и не менее известные детские психиатры Санкт – Петербурга (Д.Н. Исаев и В.Е. Каган). Опираясь на исследования этих учёных, мы осуществили осторожную попытку изложения нашего видения проблемы.
Следует учитывать, что у человека половая дифференцировка приходится на 6 – 32-ю неделю внутриутробной жизни. За этот период у ребёнка, находящегося в чреве матери, происходит формирование не только половых желёз и половых органов, но и дифференцировка мозговых структур, которые впоследствии в течение всей его жизни будут определять половое поведение, материнский инстинкт, агрессивность, двигательную активность и т.п. Нарушения половой дифференцировки в этот период наблюдаются у детей, матери которых во время беременности принимали половые гормоны (например, с целью избавиться от беременности). Вредно могут влиять некоторые лекарственные препараты; и даже сильные стрессовые ситуации у беременной женщины сами по себе могут вызывать впоследствии сексуальные отклонения у детей. Гомосексуализм, транссексуализм и некоторые половые извращения учёные связывают с отклонениями в формировании и повреждениями отдельных структур головного мозга во время внутриутробного развития. И хотя эта проблема изучена недостаточно, совершенно очевидно, что плод воспринимает мысли, переживания матери и в какой-то степени запоминает их.
В период беременности гармонии между матерью и её плодом не существует, наоборот, для их отношений характерны попытки взаимного разрушения, когда на 8-ой день ворсинки хориона проникают между стенками матки, разрушают их посредством ферментов, а остатки разрушенных стенок пожираются, происходит ввинчивание оплодотворённой яйцеклетки в соединительнотканную материнскую основу. Смертельная ненависть некоторых пациентов, проходящих психоанализ, к своим матерям представляет, несомненно, фиксацию именно тех дней. Как выявляется в течение сеансов, взрослый человек хранит в глубине своего бессознательного воспоминания о том, с какой ненавистью он «пожирал» свою мать. С иммунологической точки зрения эмбрион – чужеродное тело, и первой реакцией матери в отношении своего будущего ребёнка являются попытки отторжения. Одновременно мать символически пытается освободиться от плода, и тогда у неё возникает рвота. Рвота, по мнению психоаналитиков, является не столько следствием интоксикации со стороны внедряющегося в матку эмбриона, сколько служит бессознательным защитным психологическим механизмом, который Фрейд назвал «символизацией». Таким образом, жизнь зарождается, с точки зрения микропсихоанализа, в «маточной войне». Рождение для ребёнка представляет, скорее, радостное событие – освобождение из плена, чем эмоциональную травму.
Психосексуальное развитие начинается сразу же после рождения младенца и включает три периода формирующих половое самосознание, полоролевое поведение и психосексуальные ориентации.
Изложенные сведения служат лишь условным ориентиром для воспитания подрастающего поколения. Нужно помнить, что жёстко нормативные подходы часто обнаруживают свою несостоятельность. Стандартизация «норм» психосексуального развития, многие из которых отражают не столько реальное положение дел, сколько заблуждения взрослых, приводит к тому, что любое отклонение от них, а иногда и просто любые проявления сексуальности детей оцениваются как признаки психического заболевания. Сама же коррекция этих «нарушений» обычно сводится к внутренне противоречивым, малоуспешным, а нередко и вредным сочетанием попыток жёсткого пресечения и медикаментозного лечения.
И в качестве иллюстрации, отражающей сегодняшнюю «осведомлённость» взрослых детские сексопатологи приводят письмо следующего содержания:
– я считаю, что у меня большое горе: моя 4-летняя внучка занимается онанизмом. Она не может уснуть, пока из своего одеяла не сделает жгут и не покатается на нём столько, сколько ей нужно. Однажды я за ней наблюдала, она в течение 25 минут делала непристойные телодвижения, а потом обессиленная уснула. Если её застаёшь за этим занятием, она начинает прогонять меня, кричать, дело доходит до истерики. Когда она жила 4 месяца у меня, я старалась её отвлекать, и она забывала об этом. Утром я старалась не задерживать её в кровати – она по утрам тоже грешила этим … Я кое-чего добилась. Моя дочь и зять ею не занимаются, считают, что это ерунда и всё пройдёт. Засыпает она одна в своей комнате, и для всяких безобразий у неё много времени. Я в свои 50 лет не могу на это спокойно смотреть. Я боюсь, что она вырастет неполноценным человеком, будет нервной и – чего доброго! – в 15 лет её потянет к половой жизни. Я стесняюсь об этом говорить, боюсь огласки. Ни с кем не могу посоветоваться и только сама мучаюсь. В библиотеке тоже из этих соображений не могу попросить что-либо почитать. Кроме того, 14-летний двоюродный брат моей внучки (по линии зятя) тоже грешит этим. Не может ли это быть по наследству? Как и где я смогу получить консультацию?
В этом письме, полученном из областного центра, многие взрослые могли бы как в моментальном фото узнать мучающие их проблемы. Всё в нём показательно – и терминология, в которой встаёт личное отношение («горе», «грешит», «безобразие», «непристойные телодвижения»), и опасения за будущее, и собственное отягощённое грузом предрассудков отношение к сексуальности, и, чреватый семейным конфликтом, страх дурной наследственности, и контрастные, неправильные позиции бабушки и родителей девочки. Но показательно и то, что 9 из 10 врачей – педиатров, которые ознакомились с этим письмом, настойчиво рекомендовали назначение девочке срочного медикаментозного лечения.
