IX. РАЗЯЩИЙ УДАР

Когда огромная человекоподобная обезьяна, вошла в селение, воины закрыли ворота и почтительно отступили назад. Горилла прошла в центр деревни, остановилась и огляделась вокруг.

– Где самки и дети? – спросила она отрывисто. – Позовите их.

Женщины и дети, безусловно, слышали ее слова, но никто не покинул своих убежищ. Воины переминались с ноги на ногу, раздираемые противоречивыми чувствами: с одной стороны, они боялись ослушаться приказа, с другой, – не хотели его выполнять.

– Позовите их, – повторила горилла, – или приведите сюда.

Наконец, один воин набрался храбрости и выступил вперед.

– Наша деревня уже отдавала одну женщину, – сказал он. – Теперь очередь за другими.

– Молчать! – рявкнула обезьяна угрожающе. – Ты слишком много берешь на себя, гомангани, вступая с болгани в пререкания. Моими устами говорит сам Нума-император. Выполняй приказ или умрешь.

Чернокожий повернулся, позвал женщин и детей, но никто не откликнулся.

Болгани сделал нетерпеливый жест.

– Иди и приведи их!

Воины, съежившись от страха, медленно двинулись через поселок к местам, где прятались женщины и дети. Вскоре они стали возвращаться, таща их за собой – кого за руки, а кого и за волосы. Хотя они и не хотели отдавать их, но не проявляли никаких признаков сострадания или привязанности. Причину такой бесчувственности Тарзан понял, когда заговорил чернокожий воин.

– Великий болгани, – сказал тот, обратившись к горилле. – Если Нума-император заберет их, то для оставшихся воинов не хватит женщин, значит, будет мало детей, и очень скоро от нас никого не останется.

– Ну так что с того? – зарычала горилла. – Вас и так слишком много на этой земле. Гомангани и созданы, чтобы служить Нуме-императору и его преданным болгани.

Говоря это, горилла осматривала женщин, похлопывала их по бедрам и спинам, ощупывала груди. Вскоре она подошла к молодой женщине с ребенком на руках.

– Вот эта подойдет, – сказала горилла и, выхватив ребенка, бросила его под забор. Ребенок упал на землю и жалобно застонал. Женщина кинулась к нему, но болгани задержал ее своей огромной лапой и швырнул на землю. В этот миг из густой листвы над ними раздался свирепый и ужасный крик вызова на битву обезьяны-самца. Чернокожие в страхе задрали вверх головы, болгани тоже подняла перекошенную от злобы морду, пытаясь разглядеть того, кто посмел бросить ей вызов. На ветке раскачивалось существо, какого никто из них до этого не видел – белый человек, тармангани, с безволосой гладкой кожей, как у Гисты-змеи.

Несколько секунд все как зачарованные рассматривали незнакомца. Тарзан спустился на нижнюю ветку и оказался на уровне груди болгани. В его руке блеснул кинжал, и с быстротой молнии он вонзил лезвие прямо в сердце ужасной гориллы. Вскрикнув от боли и ярости, она упала на землю и после нескольких конвульсивных движений затихла навсегда.

Человек-обезьяна не питал особой любви к гомангани, но его английское воспитание не позволяло оставаться безучастным, когда обижали слабого. Кроме того, болгани были его извечными врагами, и первая его схватка в жизни еще в далеком детстве, и первая победа была одержана именно над болгани.

Бедные чернокожие стояли, словно пораженные громом. Тарзан спрыгнул на землю и оказался среди них. В страхе они отпрянули назад, но при этом угрожающе подняли копья.

– Я друг, – сказал он. – Я – Тарзан из племени обезьян. Опустите ваши копья.

Тарзан вытащил из тела болгани свой кинжал и, указав на труп, спросил:

– Что это за существо, которое приходит в вашу деревню, убивает ваших детей и уносит ваших самок? Почему вы не осмеливались пронзить его вашими копьями?

– Это один из великих болгани, – ответил чернокожий воин, который разговаривал с гориллой и, вероятно, являлся вождем племени. – Он – один из приближенных Нумы-императора, и когда Нума узнает, что его убили в нашей деревне, нас тоже всех убьют за то, что сделали вы.

– Кто такой Нума? – спросил человек-обезьяна, для которого слово «нума» на языке великих обезьян означало лишь «лев».

– Нума – это Нума, – ответил вождь. – Он император и живет со своими болгани в хижине блестящих камней!

Все-таки лексический запас языка великих обезьян был весьма скуден, и Тарзану пришлось догадываться, что хотел этим сказать чернокожий. Вероятно, Нума было именем, которое принял один из вождей болгани, а титул «император» указывал на его превосходство над другими вождями. «Хижина» могла означать дворец, а «блестящие камни» могли оказаться бриллиантами, судя по украшениям гориллы.

Когда болгани упал на землю, несчастная мать бросилась к ребенку и схватила его на руки, пытаясь успокоить. Тарзан подошел к ним, желая осмотреть бедное дитя. Вначале мать не давала его и угрожающе скалила клыки, словно дикий зверь, но вскоре и до нее дошло, что этот человек спас ее саму от болгани и хочет помочь ее сыну. К счастью, никаких серьезных повреждений Тарзан не обнаружил, ребенок плакал скорее от испуга. Осмотрев малыша, Тарзан снова обернулся к воинам, которые возбужденно о чем-то переговаривались в нескольких шагах от него. При приближении человека-обезьяны они обступили его полукругом.

– Придут болгани и всех нас убьют, – сказал один, – когда узнают, что произошло в нашей деревне. Мы должны отдать им человека, убившего болгани.

Поэтому, тармангани, ты пойдешь с нами в хижину блестящих камней, мы передадим тебя болгани, а там, может, Нума-император и простит тебя.

Человек-обезьяна улыбнулся. За кого они его принимали? Неужели они подумали, что он согласится пойти с ними, чтобы оказаться в руках мстительных болгани? Он сознавал степень риска, но он был великим тармангани и понимал, что в любой момент сможет уйти, если они попытаются задержать его силой. Не раз в своей жизни он сталкивался с дикими племенами и точно знал, чего от них можно ожидать, однако Тарзан хотел установить дружеские отношения с этими людьми. Они могли пригодиться ему в этих диких краях.

– Подождите, – сказал он. – Разве вы предали бы друга, который пришел к вам, чтобы защитить вас от врага?

– Но мы же не собираемся убивать тебя, тармангани. Только отведем к болгани и к Нуме-императору.

– Но это одно и то же, – возразил Тарзан. – Вам хорошо известно, что Нума-император прикажет меня убить.

– А это уже не наше дело, тармангани, – ответил вождь. – Если бы мы могли чем-нибудь тебе помочь, обязательно помогли бы. Придут болгани, узнают, что произошло в нашей деревне, и накажут нас, а не тебя.

– А почему они должны узнать, что болгани был убит в вашей деревне? – спросил Тарзан.

– Но когда они придут, разве они не увидят мертвое тело? – удивился вождь.

– Не увидят, если его убрать, – ответил человек-обезьяна.

Туземцы в задумчивости переглянулись. Такое решение не приходило им в голову. Незнакомец был прав. Никто, кроме них, не знал, что болгани погиб в их деревне. Если тело исчезнет, все подозрения будут устранены. Но куда же его убрать? Этот вопрос они и задали Тарзану.

– Я избавлю вас от него, – ответил человек-обезьяна. – Я обещаю убрать и спрятать тело так, что никто не узнает, как он умер и где, но прежде ответьте мне на несколько вопросов.

– Задавай, – сказал вождь.

– В ваших местах я человек новый, поэтому заблудился. Есть ли выход из долины там? – И Тарзан указал рукой на юго-восток.

Вождь пожал плечами.

– Долина упирается в гору, а есть ли там выход, я не знаю. Говорят, там все пылает в огне, но никто не осмеливался сходить и посмотреть. Что же касается меня самого, то я не отходил от деревни дальше, чем на день пути, на охоту за дичью для болгани и для сбора фруктов, орехов и бананов.

– Неужели никто не покидал долину? – удивился Тарзан.

– Из нашей деревни – никто, – ответил чернокожий, – а про других не знаю.

– А что находится там? – спросил Тарзан, указывая в сторону Опара.

– Не знаю. Знаю только, что болгани иногда притаскивают оттуда странных людей – маленьких мужчин, волосатых и с белой кожей, с короткими кривыми ногами и длинными руками или белых самок, совсем непохожих на странных маленьких тармангани. Откуда они их берут, я не знаю, а они никогда об этом не рассказывают. Это все твои вопросы?

– Да, все, – ответил Тарзан, поняв, что от этих невежественных дикарей толку не добиться.

Выход из долины придется искать самому. Зная, что с этой задачей он сможет быстрее справиться в одиночку, Тарзан решил проверить чернокожих насчет плана, который внезапно пришел ему в голову.

– Если я уберу труп болгани и спрячу его так, что никто никогда не узнает, что он был убит у вас в деревне, отнесетесь ли вы ко мне как другу? – начал он издалека.

– Да, – кивнул вождь.

– Тогда, – продолжал Тарзан, – могу ли я оставить у вас мою белую самку, пока не вернусь в деревню? Если появятся болгани, вы сможете спрятать ее в одной из хижин, и никому не нужно говорить, что она среди вас. Ну как?

Туземцы переглянулись.

– Мы не видели ее, – сказал вождь. – Где она?

– Если вы пообещаете спрятать ее и не причинять вреда, я приведу ее, – ответил человек-обезьяна.

– Я обещаю, – сказал вождь, – но за других ручаться не могу.

Тарзан обернулся к воинам, которые собрались вокруг него и внимательно слушали.

– Я собираюсь привести к вам в деревню свою жену, – сказал он. – Вы спрячете ее, будете кормить и защищать в случае необходимости до тех пор, пока я не вернусь. Я уберу труп болгани, так что на вас подозрение не падет, но, когда я вернусь, моя жена должна быть живой и невредимой.

Он решил выдать Лэ за свою жену, чтобы они быстрее поняли, что она находится под его покровительством. Подняв голову к дереву, на котором пряталась Лэ, Тарзан позвал ее, и минуту спустя она спрыгнула на землю.

– Вот она, – сказал человек-обезьяна воинам. – Берегите ее и хорошенечко спрячьте от болгани. Если, вернувшись, я обнаружу, что с ней что-нибудь случилось, я скажу болгани, что это сделали вы. – И он указал на труп гориллы.

Лэ повернулась к Тарзану со слезами на глазах.

– Ты собираешься оставить меня здесь?

– Только на время, – ответил он. – Эти несчастные боятся, что если смерть болгани станет известной, то вся деревня пострадает от гнева этих тварей, поэтому я обещал убрать все улики и замести следы. Чувство благодарности развито у них слабовато, поэтому на всякий случай я припугнул их. Они боятся болгани, как огня. Думаю, что вы будете здесь в относительной безопасности, иначе я не оставил бы вас. Один я могу идти значительно быстрее и постараюсь найти выход из долины. Затем вернусь и заберу вас. Это лучше, чем плутать по незнакомой местности.

– Ты вернешься? – спросила она, и в голосе ее послышались нотки страха и тоски.

– Вернусь, – твердо ответил Тарзан и повернулся к неграм. – Освободите для моей жены одну из хижин и смотрите, чтобы ее не обижали и хорошо кормили. Помните, что я сказал: от ее безопасности зависят ваши жизни.

Наклонившись, Тарзан подхватил человекоподобную гориллу на плечо, и туземцы поразились его физической силе. Они и сами не были слабаками, но никто из племени не выдержал бы тяжести тела болгани, а этот могучий Тарзан легко понес свою ношу и, когда вышел через открытые ворота, зашагал так, будто на плечах у него ничего не было. Через несколько минут он исчез в густом лесу. Лэ повернулась к чернокожим.

– Приготовьте мне хижину, – сказала она вождю, – я очень устала и хочу отдохнуть.

Негры не двигались с места, перешептываясь между собой. Судя по всему, среди них возникли разногласия, и по обрывкам фраз Лэ поняла, что некоторые склонны исполнить приказ Тарзана, а другие возражают и хотят избавиться от нее до того, как болгани обнаружат ее присутствие, и тем самым спасти жителей деревни от расправы.

– Лучше бы, – услышала она мнение одного воина, – сразу передать ее болгани и рассказать, как ее муж убил посланника Нумы-императора. Скажем, что пытались поймать тармангани, но ему удалось бежать, а мы сумели схватить только его жену. Может, Нума-император подобреет и не возьмет много наших женщин и детей.

– Но тармангани велик и могуч, – возразил другой. – Он сильнее болгани и может стать опасным врагом. А вдруг болгани нам не поверят? Что тогда?

Тогда нам придется опасаться и их, и Тарзана.

– Ты прав! – крикнула Лэ. – Тармангани велик и могуч. Вам лучше иметь его другом, чем врагом. Он легко справляется даже с Нумой-львом. Вы же видели, как он поднял тело огромного болгани, словно пушинку. Вы же видели, как свободно он шел по тропе с этой ношей на плече. Если вы мудрые гомангани, вы поймете, что лучше иметь его другом.

Чернокожие молча слушали Лэ, и их тупые лица ничего не выражали.

Несколько минут они стояли друг против друга – дикие туземцы и изящная белая женщина. Вдруг Лэ выпрямилась и повелительным тоном приказала:

– Идите и приготовьте мне мое жилище! Теперь это была верховная жрица Пламенеющего бога, королева Опара, обращающаяся к рабам. Ее царственная манера, горделивая осанка и повелительный тон произвели на туземцев ошеломляющее воздействие. Лэ поняла, что Тарзан был прав, когда говорил, что на них можно влиять только устрашением. Они мгновенно съежились, словно побитые собаки, и бросились к ближайшей хижине, чтобы приготовить ее для Лэ.

Когда все было сделано, Лэ взобралась по веревке через круглое отверстие внутрь хижины, где обнаружила достаточно большую и хорошо проветренную комнату. Пол был выстлан ковром из травы и цветов. В углу лежали фрукты, орехи и бананы. Она подтянула за собой веревку и бросилась на мягкую постель. Скоро покачивание подвешенной хижины, мягкий шелест листьев, голоса птиц убаюкали ее, и, сломленная физической усталостью, она погрузилась в глубокий сон.