Книга: Шипы Души (иллюстрирован)
Назад: Глава 2
Дальше: Часть четвертая: «Капитуляция»

Глава 3

- Акт третий -
Россия. Дальний Восток. Хабаровск.
Мария в который раз читала свою курсовую работу, стараясь отвлечься от хаоса внешнего мира, в который в один момент превратилась страна. Резня в мегаполисах, быстро и кардинально решаемый кавказский, еврейский, азиатский и «высшебизнесменский» вопросы силами народа, который больше не били по рукам, был так далек от матери-одиночки, что она не включала телевизора, не выходила в Интернет и пресекала любые попытки информаторов Антисистемы ввести ее в курс дела.
Мари предпочитала не слышать о проливаемой крови.
Праведного гнева в народе накопилось много, и теперь страдали виновные и безвинные. Масса толпы не особо разбирала, кто в чем виновен конкретно. Постулаты и провокаторы брали свое, указывая на неугодных общественному мнению. Сил кастрированной полиции и оголодавшей армии не хватало, чтобы навести порядок. Потому первые волны общенародного выступления новый Кремль решил не гасить. Ячейки Антисистемы лишь пытались брать под контроль людские орды и старались переправить по возможности их буйные порывы в нужное русло. Доверия у этой структуры было больше, чем у всего созданного государством за два десятилетия капитализма.
Мария и не знала, что телевизор не вещает ни одного канала, с уничтожением спутников заглохли все цифровые и кабельные каналы, а эфирные заглушили осознанно. Так же перестал работать и Интернет и выходить в печать газеты. Многогранная машина СМИ в кой-то веки остановилась, тем самым перестав лгать. Информация лишь свободно текла по Руснету, привязанному к спутникам Антисистемы и всем доступным им каналам. Информаторы ячеек выдавали распоряжения и координировали действия групп, внося в хаос первых дней погромов упорядоченность и логичность.
Проще говоря, Мария Корпионова (а после свадьбы Маша взяла фамилию Семена, взявшего фамилию чернявого брата и основателя клана) закрылась с дочуркой Любляной в собственной с Семеном квартире-пентхаусе в Хабаровске невдалеке от набережной и весь прочий мир для нее не имел значения. Только малышка и она. Флаг скорпиона над зданием и золотистая табличка на двери подъезда и квартиры хранили ее надежнее телохранителей. В эти дни окупались все суммы доверия, заработанные структурой за годы своего существования.
Только несколько людей имело доступ в ее обитель под крышей многоэтажки: снабженец и Владлена с маленьким Боремиром.
Владлена Корпионова, по мнению Марии - такая же разбитая неведеньем относительно судьбы любимого девушка с лялькой на руках. Разве что Владлена предпочитала жить после эвакуации из тайги в поселке нового типа - Эдеме-1. За городом с приемными родителями Сергея Корпионова жилось немного проще. К тому же рядом была хозяйственная Наталья, готовая всегда прийти на помощь, хоть и сама была в окружении троих детей.
Любляна спала в колыбельке после очередного кормления и давала матери время, чтобы погрузиться в мир прошлого. Хотя бы путем изучения материалов через книги, учебники и статьи по темам. Честно говоря, Мария всерьез собиралась доучиться в институте после декрета и при возможности готовилась к ГОСам, набирая и начитывая материал для дипломной работы, потому нещадно налегала на кофе, стараясь успеть побольше, пока ребенок спал. Кружками был заставлен стол.
Вот и сейчас он вчитывалась в распечатанные на лазерном принтере листки. Темой ее работы была мало изучаемая и незаслуженно забытая «битва при Молодях» при оплевываемом, как и Сталине, Иване Грозном. Дескать, деспот и тиран, мучитель душ и самодур. Но, по сути - собиратель земель русских, множитель ее богатств и отдушина для народа, многократно увеличивающего свой прирост в периоды их правлений, в отличие от гуманной демократической системы уничтожения собственного народа вполне легально…
В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей подошел к Москве. Спасаясь от нашествия крымцев и примкнувших к грабительским набегам татар, за стенами города спряталось несчетное количество беженцев из ближайших весей и мелких городищ. Все они вместе с жителями столицы оказались в смертельной ловушке. Взять русскую столицу хан не сумел, но смог ее запалить. Большинство строений в городе было деревянными. Огненный смерч в считанные часы сожрал осажденный город, предав мучительной смерти больше ста тысяч невинных людей.
Крымские орды ушли, но оставили после себя груды трупов, реки крови и слезы сирот и матерей. Разбойничий Крым, южный сосед России, был давней бедой, непрекращающейся напастью, терзающей русские земли. Вторили им и Казанские и Астраханские ханства, терзающие Московию при каждом удобном случае. Раз за разом с их территорий приходили банды грабителей, разоряли селения, убивали, калечили, насиловали, угоняли людей в рабство, отнимали у крестьян нажитое годами добро, оставляли после себя кровь и разруху.
Муки и страдания русской земли требовали отмщения, но нанести Крыму ответный удар было практически невозможно, как и прочим вассалам Османской Империи. Ханства оставались недосягаемыми. Разбойничьи шайки никогда не принимали боя и убегали от русских отрядов, едва заметив регулярные отряды. Угадать, откуда явятся тати, чтобы перехватить их и не дать учинить грабеж, было невозможно. Пойти в логово врага, чтобы истребить шакалье племя в его норе не рисковал ни один царь - удар в спину был обеспечен. Но то полдела. Напасть на любое из ханств означало объявить войну могущественнейшему государству той поры - Великой Порте. Вот в чем заключалась главная беда.
Османская империя на тот период находилась в зените своего могущества. Она активно раздвигала границы своей империи во все стороны, наступая на юго-востоке в Персии, на юго-западе в Африке, осаждала Вену на северо-западе и продвигалась к Венеции. Вторгнуться в Крым означало начать войну с величайшей империей XVI века.
Однако в 1572 году уже сама Османская Империя решила пожаловать на Русь. Султан Селим II решил, что настала пора присоединить русские земли, своих свободолюбивых соседей сделать данниками империи. Ради этого в северные земли были посланы 20 000 янычар - лучшей в мире пехоты XVI века, - и 200 орудий. Ради этого похода подняли в седло все мужское население Крыма. Устрашающая махина из 120 000 умелых воинов, лучших ратников, покатилась на Россию, к Москве.
В этот раз османы шли не грабить. Они шли покорять. Султан заранее разделил русское государство между своими мурзами, назначил наместников и министров, а крымским купцам-работорговцам выдал разрешение на беспошлинную торговлю на Волге любым товаром. К концу 1572 года Россия, по мысли турок, должна были стать всего лишь одной из имперских провинций.
Тем самым более четырехсот тридцати лет назад произошла величайшая битва христианской цивилизации, определившая будущее евроазиатского континента, если не всей планеты, намного веков вперед. В этом сражении решалась не просто судьба Руси и стран Европы, но речь шла о судьбе всей европейской цивилизации. Эта победа была одержана вопреки, «неправильным» правителем, «неправильной» армией и «неправильным» народом. Потому династия Романовых, воцарившаяся после последнего из Рюриковичей - Ивана Четвертого «Грозного» - и все европейское, да и мировое сообщество сделало все, чтобы ее забыть…
Мария оторвалась от листков, заслышав в небе гул. Подойдя к балкону, она хотела закрыть дверь и форточку, и вернуться к вычитке материала, но внезапно увидела летящие над Амуром самолеты. Два десятка грозных стальных птиц, разукрашенных в зеленый камуфляж, направлялись со стороны Большого Уссурийского острова к Хабаровску. Гул в небе сопровождал их боевое построение.
- Это еще что за учения? - Обронила Мария, когда увидела внезапно взметнувшееся над Амуром пламя и черный дым.
Ракета класса воздух-земля поразила груженную лесом баржу и тут же еще с десяток ракет прошлись по баржам, прогулочным катерам и катерам на воздушной подушке. Амурская флотилия в один момент лишилась всех кораблей.
Самолеты сделали круг, и пошли на второй заход - на город.
Сердце Марии бешено забилось. Она поняла, что это не учения и отпрянула от балкона… вовремя.
Залп ракет был выдан китайскими самолетами дружный, нацеленный по верхушкам высотных зданий. Многоэтажка на Амурском бульваре города входила в этот разряд и одна из ракет досталась пентхаусу квартиры Корпионовых.
Марию откинуло взрывом в спину.
Европа. XVI век.
Маша с недоумением посмотрела на свои прозрачные руки и не нашла их физически существующими - лишь неясная дымка, рисуемая непривыкшим мозгом или собственным представлением о мире. Она в принципе не существовала, зато прекрасно видела все происходящее вокруг. Это не могло не удивлять, но факт оставался фактом.
Она висела в нескольких метрах над землей и пыталась осознать происходящее. Это удавалось мало, ее захлестывали ощущения полета. Невозможно было устоять на месте и постоянно хотелось двигаться. Она помчалась вперед, оставляя под собой бескрайние поля и леса. Помчалась к морю на огромной скорости и так разогналась, что Черное море преодолела она бесплотным духом за какие-то мгновения. И вот уже заливы - Босфор и Дарданеллы, знаменитая бухта Золотой Рог, макушки мечетей перестроенного Константинополя, вот уже не первый век гордо именуемого себя Стамбулом. Здесь она затормозилась, рассматривая все вокруг: людей, земли, строения. Все казалось необычайной сказкой.
Мари вдруг поняла, что она в XVI веке на территории Османской империи. Так же она вспомнила, что в Европе не существовало никаких полноценных государств, кроме Османской империи. Карликовые образования, гордо именуемые себя королевствами и графствами, княжествами и вольными городами, невозможно было сравнить с этой огромной империей.
Мари вглядывалась в людей: чистые лица, ясные глаза, красивые одежды. Невольно подумала, что только западноевропейской пропагандой можно было объяснить то, что турок представляли грязными, тупыми дикарями, волна за волной накатывающимися на доблестные рыцарские войска Европы. Побеждали они, мол, тоже исключительно благодаря свой численности.
Любопытство взяло свое, Мари отправилась в поиск и вскоре наткнулась на вооруженные формирования. Судя по виду и выучке, все обстояло совсем иначе: прекрасно обученные, дисциплинированные, отважные османские воины шаг за шагом теснили разрозненные, плохо вооруженные формирования европейских воинов, осваивая для империи все новые и новые «дикие» земли.
Мари совсем недавно читала, что к концу пятнадцатого века на европейском континенте туркам принадлежала Болгария, а к началу XVI века - Греция и Сербия, к середине века граница отодвинулась до Вены. Совсем скоро турки приняли под свою руку Венгрию, Молдавию, Трансильванию, начали войну за Мальту, опустошили побережья Испании и Италии. Не спешила просвещенная Европа выдворять иноверцев восвояси и совсем не из-за лени - банально не хватало сил и единства. Пока незнакомые даже с азами личной гигиены европейцы чесались от вшей и селами вымирали от чумы и проказы, холеры и оспы, «дикие» турки ходили в чистых одеждах и не спешили лить на себя духи для того, чтобы заглушать вонь. Парфюмерия чистым людям была не так необходима, как тем, кто мылся в жизни два раза - перед свадьбой и крещением, а то и похоронами.
Путешественница продолжила поиски людей по улицам и улочкам Стамбула, стараясь найти тех самых грязных турок и… не получалась. Турки не были «грязными». В отличие от всей неумытой Европы (исключение составляют лишь славяне со своими банями) подданные Османской империи были обязаны, согласно требованиям Корана, совершать ритуальные омовения перед каждой молитвой и один этот факт говорил о многом.
Паря над мечетями, Мари нисколько не сомневалась, что турки были истинными мусульманами. Они были людьми, изначально уверенными в своем духовном превосходстве, а потому крайне веротерпимыми. На завоеванных территориях они старались сохранить местные обычаи, чтобы не разрушать сложившихся общественных отношений.
Как вспомнила Маша, османов не особо интересовало, были ли новые подданные мусульманами, или христианами, или иудеями, числились ли они арабами, греками, сербами, албанцами, итальянцами, иранцами или татарами. Главное - чтобы они продолжали спокойно трудиться и исправно платили налоги.
Государственная система правления строилась на сочетании арабских, сельджукских и византийских обычаев и традициях.
Наиболее ярким примером, позволяющим отличить исламский прагматизм и религиозную терпимость от европейской дикости, может послужить история 100 000 евреев, изгнанных из Испании в 1492 году и охотно принятых в подданство султаном Баязидом. Католики получили моральное удовлетворение, расправившись с «убийцами Христа», а османы - значительные поступления в казну от новых, далеко не бедных, переселенцев.
Вопрос в том, развалили ли эти переселенцы государство с годами изнутри или нет - совсем другой. Но как факт - Османская империя далеко опережала северных соседей в технологии производства вооружений и доспехов. И турки, а не европейцы, подавляли врага артиллерийским огнем, именно османы активно насыщали свои войска, крепости и корабли пушечными стволами.
Орудия турок представляли реальную боевую силу даже спустя три века после своего изготовления. В XVI веке их можно было смело считать настоящим сверхоружием.
Турки так же обладали наиболее передовой для своего времени регулярной профессиональной армией. Ее костяк составлял так называемый «янычарский корпус». В XVI веке он практически полностью формировался из купленных или захваченных в плен мальчиков, юридически являвшихся рабами султана. Все они проходили качественное воинское обучение, получали хорошее вооружение и превращались в лучшую пехоту, какая только существовала в Европе и средиземноморском регионе.
Численность корпуса достигала 100 000 человек. Кроме того, империя обладала современной феодальной конницей, которая формировалась из сипахов - владельцев земельных наделов. Подобными наделами, «тимарами», военачальники награждали доблестных и достойных солдат во всех вновь присоединенных районах, благодаря чему численность и боеспособность армии непрерывно возрастала. А если вспомнить еще и то, что попавшие в вассальную зависимость от Великолепной Порты правители были обязаны по приказу султана приводить свои армии для общих походов, становится ясно, что Османская империя могла единовременно выставить на поле боя никак не меньше полумиллиона хорошо подготовленных воинов - куда больше, нежели имелось войск во всей Европе вместе взятой.
Выходило, что при одном упоминании о турках средневековых королей бросало в холодный пот, рыцари хватались за оружие и испуганно крутили головой, а младенцы в колыбелях начинали плакать и звать маму. Любой мало-мальски мыслящий человек мог уверенно предсказать, что лет через сто весь обитаемый мир будет принадлежать турецкому султану, и посетовать на то, что продвижение османов на север сдерживает отнюдь не мужество защитников Балкан, а стремление османов в первую очередь овладеть куда более богатыми землями Азии, покорить древние страны Ближнего Востока. Османская империя добилась этого, раздвинув свои границы от Каспийского моря, Персии и Персидского залива и почти до самого Атлантического океана (западными землями империи являлся современный Алжир).
Мари вспомнила и об очень важном факте, неизвестном многим профессиональным историкам. Ей самой об этом рассказывал когда-то Семен, а не преподаватель.
Начиная с 1475 года в состав Османской империи входило Крымское ханство. Крымский хан назначался и смещался султанским двором. Он приводил свои войска по приказу Великолепной Порты, либо начинал военные действия против кого-то из соседей по приказу из Стамбула; на Крымском полуострове находился султанский наместник, а в нескольких городах стояли турецкие гарнизоны. Кроме того, Казанское и Астраханское ханство считались находящимися под покровительством империи, как государства единоверцев, к тому же исправно поставляющие рабов для многочисленных боевых галер и рудников, а также наложниц для гаремов.
Глаза разбегались от богатств империи. Мари при взгляде на мощь и роскошь мусульманской империи едва не забыла тему своей курсовой. Опомнившись, она помчалась на север, припоминая все, что происходило в то время в Московии.
О том, что представляла из себя Русь XVI века, мало кто себе представлял по существу. Прежде всего, на Руси XVI века рабства практически не существовало. Каждый человек, родившийся в русских землях, изначально являлся вольным и равным со всеми прочими. «Крепостничество» того времени сейчас называлось бы договором аренды земельного участка со всеми вытекающими последствиями: нельзя уходить, пока не расплатился с хозяином земли за ее использование. И все… Никакого наследственного крепостничества не существовало (оно введено соборным уложением 1649 года), и сын крепостного являлся вольным человеком до тех пор, пока сам не решался взять себе земельный надел.
Никаких европейских дикостей вроде дворянского права на первую ночь, карать и миловать, или просто разъезжать с оружием, пугая простых граждан и затевая ссоры, не существовало. В судебнике 1497 года вообще признавалось только две категории населения: служилые люди и неслужилые. В остальном перед законом все равны вне зависимости от происхождения.
Служба в армии являлась абсолютно добровольной, хотя, конечно, наследственной и пожизненной. Хочешь - служи, не хочешь - не служи. Отписывай поместье в казну, и - свободен. Понятие пехоты в русской армии в тот момент отсутствовало начисто. Воин выходил в поход на двух или трех конях - в том числе и стрельцы, которые спешивались только непосредственно перед сражением.
Война была перманентным состоянием тогдашней Руси: ее южные и восточные рубежи постоянно теребили грабительскими набегами татары, западные границы беспокоили братья-славяне Литовского княжества, много веков оспаривавшие у Москвы право первенства на наследие Киевской Руси.
В зависимости от ратных успехов, западная граница постоянно перемещалась то в одну, то в другую сторону, а восточных соседей то замиряли, то пытались задобрить подарками после очередного поражения. С юга некоторую защиту представляло так называемое Дикое поле - южно-русские степи, совершенно обезлюдевшие в результате непрерывных набегов крымских татар. Чтобы напасть на Русь, подданным Османской империи требовалось совершать длинный переход, и они, как люди ленивые и практичные, предпочитали грабить либо племена Северного Кавказа, либо Литву и Молдавию.
Так что Мари была прекрасна осведомлена о положении дел на Руси. И паря над территорией Московии, проносясь над городами и высями, она припоминала деятельность Ивана Грозного.
В голове осталось немало информации по данному вопросу…
В 1533 году воцарился сын Василия III - Иван. Впрочем, воцарился - это слишком сильно сказано. В момент вступления на трон Ивану было всего три года, и счастливым его детство можно назвать с очень большой натяжкой. В семь лет у него отравили мать, после чего буквально на глазах убили человека, которого он считал своим отцом, любимых нянек разогнали, всех, кто ему мало-мальски нравился - либо уничтожили, либо услали с глаз долой. Во дворце он находился на положении цепного пса: то выводили в палаты, показывая иноземцам «любимого князя», то пинали все кому не лень. Доходило до того, что будущего царя забывали кормить на протяжении целых дней. Все шло к тому, что перед совершеннолетием его просто бы прирезали, дабы сохранить в стране эру безвластия, - однако государь выжил. И не просто выжил - а стал величайшим правителем за всю историю Руси. И что самое поразительное - Иван IV не озлобился, не стал мстить за прошлые унижения. Его правление оказалось едва ли не самым гуманным за всю историю нашей страны.
Последнее утверждение отнюдь не оговорка. К сожалению, все, что обычно рассказывается об Иване Грозном, колеблется от «полного бреда» до «откровенного вранья». К «полному бреду» можно отнести «свидетельства» известного знатока Руси, англичанина Джерома Горсея, его «Записки о России», в которых утверждается, что зимой 1570 года опричники перебили в Новгороде 700 000 (семьсот тысяч) жителей, при общем населении этого города в тридцать тысяч. К «откровенному вранью» - свидетельства о жестокости царя. Например, заглянув в широко известную энциклопедию «Брокгауза и Ефрона», в статью об Андрее Курбском, любой желающий может прочитать, что, гневаясь на князя, «в оправдание своей ярости Грозный мог приводить только факт измены и нарушения крестного целования…». Какие пустяки! То есть, князь дважды изменил Отечеству, попался, но не был повешен на осине, а целовал крест, христом-богом клялся, что больше не будет, был прощен, снова изменил… Однако при всем том царю пытаются поставить в вину не то, что он не покарал предателя, а то, что продолжает ненавидеть выродка, приводящего на Русь польские войска и проливающего кровь русских людей.
К глубочайшему сожалению «иваноненавистников», в XVI веке на Руси существовала письменность, обычай поминать мертвых и синодники, которые сохранились вместе с поминальными записями.
По существу выходило, что при всем старании на совесть Ивана Грозного за все его пятьдесят лет правления можно отнести не больше 4000 погибших. Если учитывать, что большинство казненных честно заработало себе казнь изменами и клятвопреступлениями, то - почти ничего. В те же самые годы в соседней Европе в Париже за одну ночь вырезали больше 3000 гугенотов, а в остальной стране - более 30 000 только за две недели. В Англии по приказу Генриха VIII было повешено 72 000 людей, виновных в том, что они нищие. В Нидерландах во время революции счет трупам перевалил за 100 000…
Байка про разорение Новгорода в наглую списана со штурма и разорения Льежа бургундцами Карла Смелого в 1468 году. Причем плагиаторы даже поленились сделать поправку на русскую зиму, в результате чего мифическим опричникам пришлось ездить на лодках по Волхову, который в тот год, по свидетельству летописей, промерз до самого дна.
Впрочем, основные черты личности Ивана Грозного не решались оспаривать даже самые лютые его ненавистники, а потому известно, что был он очень умен, расчетлив, ехиден, хладнокровен и смел. Царь был поразительно начитан, имел обширную память, любил петь и сочинял музыку (его стихиры сохранились и исполняются по сей день). Иван IV прекрасно владел пером, оставив богатое эпистолярное наследие, любил участвовать в религиозных диспутах. Царь сам разбирал тяжбы, работал с документами, не выносил гнусного пьянства.
Добившись реальной власти, молодой, дальновидный и деятельный царь немедленно начал принимать меры к реорганизации и укреплению государства - как изнутри, так и внешних его границ.
Мари нашла деревянный кремль и приблизительное место, где впоследствии будет построен собор Василия Блаженного. Собор, вобравший в себя больше родоверческого, чем христианского: свастики света во внутренней облицовки, родовые маковки как навершия, цвета и формы, явно выделяющие его из всех произведений христианского зодчества. Семен рассказывал Мари, что возвели его на месте древнего языческого капища. Храм над храмом, погребенном временем, откопанном и заново возведенным. Возможно именно этот храм разбавлял во все годы после строительства гнетущую атмосферу столицы. Особенно начиная с 20 века.
Так же Мари припомнила, что основная черта Ивана Грозного - это его маниакальная страсть к огнестрельному оружию. В русском войске впервые появляются отряды, вооруженные пищалями, - стрельцы, которые постепенно становятся костяком армии, отнимая это звание у поместной конницы. По всей стране возникают пушечные дворы, на которых отливают все новые и новые стволы, крепости перестраиваются под огненный бой - у них спрямляют стены, в башни устанавливают тюфяки и крупнокалиберные пищали. Царь всеми способами запасает порох: покупает, ставит пороховые мельницы, он обложил города и монастыри селитряной повинностью. Иногда это приводит к устрашающим пожарам, но Иван IV неумолим: порох, как можно больше пороха!
Первая задача, которая была поставлена перед набирающим силу войском - прекращение набегов со стороны Казанского ханства. При этом молодого царя не интересовали полумеры, он хотел прекратить набеги раз и навсегда, а для этого есть только один способ: покорить Казань и включить ее в состав Московского царства. С тем желанием семнадцатилетний юноша и отправился «воевать татар».
Трехлетняя война закончилась неудачей. Сказывалось, что одного желания мало. Но работа над ошибками не прошла даром, и в 1551 году царь явился под стены Казани снова и победа!
Казанцы запросили мира, согласились на все требования, но, по своему обыкновению, условий мира не выполнили. Однако на этот раз русские почему-то не проглотили обиду и следующим летом, в 1552 году опять распустили знамена у вражеской столицы - Казань была взята.
Известие о том, что далеко на востоке неверные громят единоверцев, застало султана Сулеймана Великолепного врасплох - подобного он никак не ожидал. Султан отдал приказ крымскому хану оказать помощь казанцам, и тот, наскоро собрав 30 000 человек, двинулся на Русь. Юный царь во главе 15 000 всадников ринулся навстречу и разгромил незваных гостей наголову. Следом за сообщением о разгроме Девлет-Гирея в Стамбул полетело известие о том, что на востоке стало одним ханством меньше. Не успел султан переварить эту пилюлю - а ему уже передают о присоединении к Москве еще одного ханства - Астраханского.
Оказывается, после падения Казани хан Ямгурчей в приступе гнева решил объявить войну России…
Слава покорителя ханств принесла Ивану IV новых, неожиданных подданных: надеясь на его покровительство, на верность Москве добровольно присягнули сибирский хан Едигер и черкесские князья. Северный Кавказ оказался так же под властью царя. Нежданно-негаданно для всего мира - в том числе и для самой себя - Россия в считанные годы увеличилась в размерах более чем вдвое, вышла к Черному морю и оказалась лицом к лицу с огромной Османской империей. Это могло означать только одно: страшную, опустошительную войну.
Что и случилось.
Мари поражала туповатая наивность ближайших советников царя - «Избранной рады». Они неоднократно советовали царю напасть на Крым, покорить его, подобно ханствам Казанскому и Астраханскому. При том, что прекрасно понимали - Османская империя так просто этого не оставит. В XVI веке Османская империя, ослабив свой напор на других направлениях, могла вывести против Москвы раз в пять больше войск, нежели позволяла себе мобилизовать Россия. Само Крымское ханство, подданные которого не занимались ни ремеслом, ни земледелием, ни нормальной торговлей (кроме работорговли), было готово по приказу хана посадить на коней все свое мужское население и неоднократно ходило на Русь армиями в 100–150 тысяч. Но крымские татары были трусливыми разбойниками, с которыми справлялись отряды в 3–5 раз меньшие по численности. Совсем другое дело - сойтись на поле боя с закаленными в боях и привыкшими покорять новые земли янычарами и сельджуками. Позволить себе подобную войну Иван IV не мог, потому даже в юном возрасте пропускал советы рады мимо ушей.
Соприкосновение границ обоих государств случилось неожиданно для обеих стран, а потому первые контакты соседей оказались на удивление миролюбивыми. Османский султан прислал русскому царю письмо, в котором дружелюбно предложил на выбор два возможных выхода из сложившейся ситуации: либо Россия предоставляет волжским разбойникам - Казани и Астрахани - прежнюю независимость, либо Иван IV присягает на верность Великолепной Порте, входя в состав Османской империи вместе с покоренными ханствами.
От одного решения зависело будущее Европы: быть ей или не быть? Согласись царь на османское предложение - и он навсегда обезопасил бы южные границы страны. Султан не позволил бы татарам грабить новых подданных, и все грабительские устремления Крыма были бы обращены в единственном возможном направлении: против извечного недруга Москвы - Литовского княжества. В таком случае быстрое истребление врага и возвышение России стало бы неизбежным.
Но вот какой ценой? Потерей независимости? Не бывала Русь по пятой захватчиков никогда, потому Царь отказался.
Мари и сама не верила, что какие-то дикие монголы-ойраты, не имеющие письменности и системы счета, законов, оружия и банальных знаний о мироустройстве, фактически племенах, не выползших из пещерных времен родового строя, способны были покорить полмира и прийти на Русь. Миф, раскрученный династией Романовых, не укладывался в логику веков рабства Руси под Ордой. Скорее всего, Ордой были военные формирования, сродни казацким, служащим Руси, в состав которых входили как христиане, так и язычники, не делающих особых различий из-за бытующего двоеверия не первый век с принятия крещения. И как понять, что после победы на Куликовом поле еще век ждали той самой свободы от ига до стояние на реке Угре?
Что до соседних монголо-татар или просто татарвы, «татей» - те же участники военизированных ополчений Орды, служащие, живущие и воюющие часто на благо славянских княжеств и с ними породнившихся… До той поры, пока не попали под руку мусульманской империи. Языческие и христианские представления степняков сменились догмами полумесяца, отсюда и весь конфликт.
Мари поняла, что ушла в сторону и попыталась сосредоточится на периоде, в который попала.
Выходило, что султан Сулейман, разгневанный отказом, отпустил крымские тысячи, которые использовались им в Молдавии и Венгрии, и указал крымскому хану Девлет-Гирею нового врага, которого ему предстоит сокрушить: Россию.
Суждено было начаться долгой и кровопролитной войне: татары регулярно рвались в сторону Москвы, русские отгораживались многосотверстовой Засечной Чертой из лесных буреломов, крепостей и земляных валов с вкопанными в них кольями. На защиту этой гигантской стены ежегодно заступало 60–70 тысяч воинов.
Ивану Грозному было ясно, да и султан неоднократно подтверждал это своими грамотами: нападение на Крым будет расценено как объявление войны империи. А пока русские терпят, османы тоже не начинают активных военных действий, продолжая уже начатые в Европе, Африке и Азии войны.
Выходило, что пока у Османской империи руки связаны сражениями в других местах, пока османы не собираются наваливаться на Россию всей своей мощью, есть время для накопления сил, и Иван IV пользовался этим временем, ведя энергичные преобразования в стране: в первую очередь он ввел в стране режим, который впоследствии был назван демократией. В стране отменились кормления, институт назначаемых царем воевод заменялся местным самоуправлением - земскими и губными старостами, избираемыми крестьянами, ремесленниками и боярами. Причем новый режим насаждался не с тупым упрямством царского повеления, а расчетливо и разумно. Переход на демократию производился… платно. Нравится воевода - живи по-старому. Не нравится - местные жители вносят в казну сумму от 100 до 400 рублей и могут выбирать себе в начальники кого захотят.
Преобразовывалась армия. Самолично участвуя в нескольких войнах и сражениях, царь прекрасно знал про основную беду войска - местничество. Бояре требовали назначения на посты согласно заслугам своих предков: коли дед командовал крылом войска, значит, и мне тот же пост положен. Пусть дурак, и молоко на губах не обсохло: но все равно пост командира крыла - мой! Не хочу старому и умудренному опытом князю подчиняться, потому, как сын его под рукой моего прадеда ходил! Значит, не я ему, а он мне подчиняться должен!
Вопрос этот решался радикально: в стране организуется новая армия, опричнина. Опричники клянутся в преданности одному лишь государю, и карьера их зависит только от личных качеств. Именно в опричнине служат и все наемники: у России, ведущей долгую и тяжелую войну, хронически не хватает воинов, но зато имеется достаточно золота, чтобы нанять себе вечно нищих европейских дворян.
Иван IV активно строил церковно-приходские школы, крепости, стимулировал торговлю, целенаправленно создавал рабочий класс: прямым царским указом запрещалось привлекать землепашцев на любые работы, связанные с отрывом от земли, - работать на строительстве, на заводах и фабриках должны рабочие, а не крестьяне.
Разумеется, в стране находилось немало противников столь стремительных преобразований. Вы только подумайте: простой безродный помещик вроде Бориски Годунова мог дослужиться до воеводы просто потому, что он храбр, умен и честен! Вы подумайте: родовое имение царь может выкупить в казну только потому, что хозяин плохо знает свое дело, и крестьяне от него разбегаются! Потому опричников ненавидят, про них распускают гнусные слухи, против царя организуются заговоры - но Иван Грозный твердой рукой продолжает свои преобразования. Дело доходит до того, что на несколько лет ему приходится разделить страну на две части: опричнину для тех, кто желает жить по-новому и земство для тех, кто хочет сохранить старые обычаи. Однако, несмотря ни на что, он добился своего, превратив древнее Московское княжество в новую, могучую державу - Русское царство.
В 1569 году кровавая передышка, состоявшая из непрерывных набегов татарских орд, закончилась. У султана, наконец-то, нашлось время и для России. 17 000 отборных янычар, усиленных крымской и ногайской конницей, двинулись в сторону Астрахани. Царь, все еще надеясь обойтись без крови, отвел с их пути все войска, одновременно пополнив крепость припасами продовольствия, порохом и ядрами. Поход провалился: туркам не удалось протащить с собой артиллерию, а воевать без пушек они не привыкли. К тому же, обратный переход через неожиданно холодную зимнюю степь стоил жизни большинству турок.
Через год, в 1571 году, обходя русские крепости и сбивая малочисленные боярские заслоны, Девлет-Гирей довел до Москвы 100 000 всадников, поджег город и вернулся назад. Иван Грозный рвал и метал. Покатились боярские головы. Казненных обвиняли в конкретной измене: упустили врага, не сообщили вовремя о набеге. В Стамбуле потирали руки: разведка боем показала, что русские не умеют сражаться, предпочитая отсиживаться за крепостными стенами. Но если легкая татарская конница не способна была брать укрепления, то опытные янычары умели откупоривать их очень даже хорошо.
Московию было решено покорять, для чего Девлет-Гирею придавалось 7000 янычар и пушкари с несколькими десятками артиллерийских стволов - брать города. Заранее назначались мурзы в пока еще русские города, наместники в еще не покоренные княжества, делилась земля, купцы получали разрешение на беспошлинную торговлю. Осваивать новые земли собрались все мужчины Крыма от мала до велика. Огромная армия должна была войти в русские пределы и остаться там навсегда.
Так оно и случилось…6 июля 1572 года Девлет-Гирей дошел до Оки во главе 120000-ого войска, наткнулся на 50 000-ную армию под командованием князя Михаила Воротынского и, смеясь над глупостью русских, повернул вверх вдоль реки. Возле Сенькина брода он без труда разогнал отряд из 200 бояр и, переправившись через реку, двинулся к Москве по Серпуховской дороге. Воротынский поспешил следом.
С невиданной в Европе скоростью на русских просторах перемещались огромные конные массы - обе армии передвигались налегке, верхом, не отягощенные обозами.
Опричник Дмитрий Хворостинин крался по пятам татар до деревни Молоди во главе 5000-ного отряда из казаков и бояр и только здесь, 30 июля 1572 года, получил разрешение атаковать врага. Ринувшись вперед, он втоптал в дорожную пыль татарский арьергард и, помчавшись дальше, врезался у реки Пахры в основные силы.
Слегка удивившиеся подобной наглости, татары развернулись и бросились на небольшой отряд всеми своими силами. Русские кинулись наутек - враги устремились за ними, преследуя опричников до самой деревни Молоди, и тут захватчиков поджидал неожиданный сюрприз: обманутая на Оке русская армия стояла уже здесь. И не просто стояла, а успела соорудить гуляй-город - передвижное укрепление из толстых деревянных щитов. Из щелей между щитами по степной коннице ударили пушки, из прорубленных в бревенчатых стенках бойниц громыхнули пищали, поверх укрепления хлынул ливень стрел. Дружный залп смел передовые татарские отряды - словно огромная рука смахнула со стола ненужные крошки. Татары смешались - Хворостинин развернул своих воинов и снова ринулся в атаку.
Подходившие по дороге конные тысячи одна за другой попадали в жестокую мясорубку. Уставшие бояре то отходили за щиты гуляй-города, под прикрытие плотного огня, то бросались во все новые и новые атаки. Османы, торопясь уничтожить неведомо откуда взявшуюся крепость, кидались на штурм волна за волной, обильно заливая русскую землю своею кровью, и только опустившаяся тьма остановила бесконечное смертоубийство.
Утром османской армии открылась истина во всей ее ужасающей неприглядности: захватчики поняли, что угодили в ловушку. Впереди по Серпуховской дороге стояли прочные стены Москвы, позади пути в степь отгораживали закованные в железо опричники и стрельцы. Теперь для незваных гостей речь шла уже не о покорении России, а о том, чтобы выбраться назад живыми.
Последующие два дня прошли в попытках спугнуть перегородивших дорогу русских - татары осыпали гуляй-город стрелами, ядрами, кидались на него в верховые атаки, надеясь прорваться в оставленные для прохода боярской конницы щели. Однако к третьему дню стало ясно, что русские скорее умрут на месте, чем позволят незваным гостям убраться восвояси. 2 августа Девлет-Гирей приказал своим воинам спешиться и атаковать русских вместе с янычарами.
Татары прекрасно понимали, что на сей раз идут не грабить, а спасают свою шкуру, и дрались как бешенные собаки. Накал битвы достиг высочайшего напряжения. Доходило до того, что крымчане пытались разломать ненавистные щиты руками, а янычары грызли их зубами и рубили ятаганами. Но русские не собирались выпускать извечных грабителей на волю, дать им возможность отдышаться и вернуться снова. Кровь лилась весь день - но к вечеру гуляй-город продолжал все так же стоять на своем месте.
В русском стане лютовал голод - ведь гоняясь за врагом, бояре и стрельцы думали об оружии, а не о еде, попросту бросив обоз с припасами продовольствия и питья. Как отмечают летописи: «В полках учал быть голод людям и лошадям великий». Тут следует признать, что наравне с русскими воинами жажду и голод терпели немецкие наемники, которых царь охотно брал в опричники. Однако немцы тоже не роптали, а продолжали драться не хуже других.
Татары пребывали в бешенстве: они привыкли не драться с русскими, а гнать их в рабство. Османским мурзам, собравшимся править новыми землями, а не умирать на них, тоже было не до смеха. Все с нетерпением ждали рассвета, чтобы нанести завершающий удар и наконец-то разбить хрупкое с виду укрепление, истребить прячущихся за ним людей.
С наступлением сумерек воевода Воротынский взял с собой часть воинов, по лощине обошел вражеский лагерь и затаился там. А ранним утром, когда после дружного залпа по атакующим османам навстречу им устремились бояре во главе с Хворостининым и завязали жестокую сечу, воевода Воротынский неожиданно ударил врагам в спину. И то, что начиналось как битва, мгновенно превратилось в избиение.
На поле у деревни Молоди защитники Москвы полностью вырезали всех янычар и османских мурз, на нем погибло почти все мужское население Крыма. И не только простых воинов - под русскими саблями полегли сын, внук и зять самого Девлет-Гирея. Имея, по разным оценкам, вчетверо меньше сил, нежели у врага, русские воины навсегда устранили исходящую из Крыма опасность. Живыми удалось вернуться не более чем 20 000 из отправившихся в поход бандитов - и более уже никогда Крым не смог восстановить своих сил.
Через сотню лет Крым - Таврия - вновь стал русским.
Это было первое крупное поражение за всю историю Османской империи. Потеряв на русских границах за три года почти 20 000 янычар и всю огромную армию своего сателлита, Великолепная Порта отказалась от надежд завоевать Россию.
Огромное значение имела победа русского оружия и для Европы. В битве при Молодях мы не только отстояли свою независимость, но и лишили Османскую империю возможности увеличить свои производственные мощности и армию примерно на треть. К тому же, для огромной османской провинции, которая могла возникнуть на месте России, путь дальнейшей экспансии имелся только один - на запад. Отступая под ударами на Балканах, Европа вряд ли устояла бы даже несколько лет, увеличься турецкий натиск хоть ненамного. Так Русь стала в очередной раз оберегом добра не помнящей Европы.
Остается ответить только на один вопрос: почему про битву при Молодях не снимают фильмы, не рассказывают про нее в школе, не отмечают праздниками ее годовщину?
Дело в том, что битва, определившая будущее всей европейской цивилизации, случилась в правление царя, которому не положено быть не то что хорошим, но и просто нормальным. Иван Грозный, величайший царь в истории Руси, фактически создавший ту страну, в которой мы живем, - вступивший в правление Московским княжеством и оставивший после себя Великую Россию, был последним из рода Рюриковичей. После него на престол вступила династия Романовых - и они сделали максимум возможного, чтобы принизить значение всего, сделанного предыдущей династией и опорочить величайших из ее представителей.
Согласно высочайшему указанию, Ивану Грозному назначено быть плохим - и вместе с памятью о нем была запрещена и великая победа, с немалым трудом добытая нашими предками.
Первый из династии Романовых отдал шведам побережье Балтийского моря и выходы к Ладожскому озеру. Его сын ввел наследственное крепостное право, лишив промышленность и сибирские просторы вольных работников и переселенцев. При его правнуке была сломана созданная Иваном IV армия и уничтожена промышленность, снабжавшая оружием всю Европу (одни только Тульско-Каменские заводы продавали на запад в год до 600 орудий, десятки тысяч ядер, тысячи гранат, мушкетов и шпаг).
Россия стремительно скатывалась в эпоху деградации. Но тут пришел неправильный Романов - Петр Первый, он же рекомый антихристом. И кое-что для страны изменилось. Царствие стало Империей. Потому что на царствие управителя никто не сажал.
Он взял власть «сам».
Назад: Глава 2
Дальше: Часть четвертая: «Капитуляция»