Глава 1
- Акт первый -
Солнечная система.
Планета Земля. Северный Московский регион. (Бывшая Ленинградская область).
В два часа дня на платформе было совсем немного народу. Грибники и ягодники еще не вышли из леса, еще набивали корзины и короба дарами природы. Грибы перли, как ошалелые. Запасов на зиму должно быть много.
Дачники и поселковые жители предпочитали мотаться в город на первых или последних электричках. К тому же большинство дачников отгуляли свои отпуска летом и теперь приезжали на дачи лишь по выходным. Сегодня же - если Токаява Кебоши ничего не путал - был обычный будний день. Вроде бы даже середина недели. За три недели в российском лесу японский мастер как-то сбился со времени за тренировками.
Наскучив сидеть под сакурой в Японии, Токаява-сан вернулся в Россию, и в первую очередь его потянуло на тренировки на природу. Вспоминая суровый нрав дальневосточной тайги, сибирских и уральских комаров, сенсей многих поколений юниоров выбрал место не менее красивое, но более безопасное - северные Ленинградские леса. Места прошлых тренировок.
Сегодняшний день действительно был хорош. Чудо что за день. Конец сентября - хорошее время возвращаться. Еще тепло, еще только начало увядания природы. Тем более в этом году лето выдалось затяжное, захватившее и первый осенний месяц.
Поднявшись на платформу с торца, Токаява двинулся к дальнему краю. Видимо, электричка опаздывала, недаром люди на платформе проявляли признаки нетерпения: то и дело подносили к глазам циферблаты ручных часов или пялились на экраны мобильных телефонов, становясь на самый край, озабоченно вглядывались в рельсовую даль, с беспокойством оборачивались на светофор - не зажегся ли зеленый?
Кебоши же задержка поезда нисколько не волновала - часом раньше, часом позже, минуты и часы для него уже ничего не решали. Ему некуда торопиться и некуда опаздывать. Всегда существовала только Цель, а время не имело значения.
Странные чувства испытывал он сейчас. Нечто подобное, наверное, чувствует человек, вернувшийся в нормальный мир после долгой отсидки. Вроде бы все кругом знакомо и понятно, но все равно - как на другую планету попал.
Стоило закрыть глаза, как перед глазами стояли тренировки.
Токаява резко обернулся, услышав приближающееся шарканье за спиной. Наверное, слишком резко… или слишком пристальным взглядом ожег - судя по тому, как опешил незнакомый паренек.
«Отвыкать надо от лесных привычек, вернее привыкать к жизни среди людей», - подумал тренер: «Ни к чему на ровном месте привлекать к себе внимание».
- У вас зажигалки не найдется?
Парень, студенческого возраста и вида, перетаптывался на месте, почему-то старательно отводя взгляд в сторону.
Зажигалки у Токаявы, разумеется, не было, и быть не могло. Зажигалка - это городская дурь, это для того, чтобы распутным девицам в кабаках давать прикуривать, или чтобы меряться крутизной фирм. Его это десятки лет как не волновало.
Покопавшись в кармане, Токаява достал коробок со спичками, бросил курильщику:
- Оставь себе.
Когда-то давным-давно он и сам курил. Вернее, тот, другой, курил. Сейчас и не скажешь, зачем это надо было. Столько здоровья оставил в городских бандах Токио.
Паренек студенческого вида выдавил из себя «спасибо» и направился к дожидавшимся его двум девицам. Они сидели на корточках возле небольших рюкзаков, мяли в пальцах сигареты. Видимо, троица возвращалась в город после отрыва на даче, следы которого можно разглядеть на утомленных лицах.
Трое… целая толпа. Когда долго не видишь людей, ну за редчайшим исключением в виде грибников, то и три человека будут казаться толпой.
На платформе зашевелились люди, потянулись к вещам. Вдали послышалось нарастающее гудение электропоезда. Ветка странного транспорта Антисистемы еще не дотянулась до этих мест от Санкт-Петербурга.
Электричка пришла почти пустой. Вот что значит будни. Любое место на выбор. Хочешь у окошка, хочешь с краю. Хочешь по ходу поезда, а хочешь против хода.
Токаява сел у окна напротив входа и бросил кожаный плащ, который до того держал в руке, на сиденье рядом с собой. Кожаный плащ по той погоде, что стояла сейчас, был явно лишним, но не оставлять же его в лесу. Как верный друг и товарищ, он согревал его в холодные ночи. Так же с собой у сенсея был лишь один рюкзак, но туго набитый. Его положил на сиденье напротив, чтобы положить на него ноги, блаженно расслабив перетруженные мышцы. Все таки за неполный месяц в лесу спуска себе не давал - тренировки шли по полной.
На сей момент, как любят выражаться, состав «перевозил воздух». Кроме Токаявы Кебоши в вагоне была лишь аккурат та самая, уже знакомая ему студенческая троица. Она устроились в другом конце вагона. И «везти воздух» поезду предстояло еще долго - примерно час.
Станция, с которой Токаява возвращался, находилась на сто первом километре от города. Сейчас пойдут леса и лесные полустанки и только через шестьдесят километров начнутся густо населенные места. Это сенсей помнил точно.
Состав тронулся.
За окном, как в детской песенке, уплывали вдаль: поселок, лесопилка, переезд, стоящий на отшибе домик лесника. Затем слева и справа потянулись сплошные леса, прореженные вырубками.
Токаява испытал вдруг странное и весьма неожиданное ощущение. Что-то вроде щемящей тоски. Он знал, что уезжает навсегда. Уезжает из мест, которые стали его домом. Его земля, его территория, его временный дом. Конечно, как известно, «никогда не говори никогда». Но это, увы, не его случай. Он едет с тем, чтобы никогда не вернуться - годы берут свое.
В вагон вошли билетеры - женщины с миниатюрными кассовыми аппаратами на животах. Токаява поспешно убрал ноги с рюкзака и купил билет до вокзала. Денег у него осталось немного, хватит лишь на городской транспорт, да еще останется мелочевка. Пешком шлепать через полгорода, во всяком случае, не придется. Доберется до квартиры, а там есть еще в заначках. Деньги он с собой в лес не брал. Зачем они здесь? А вот в квартире должны были остаться доллары. Заначка в стене, сделанная двадцать пять лет назад.
Он повернулся к окну. Вдали показал себя песчаный карьер. Снова громыхнули двери тамбура, отвлекая внимание. В вагон зашли четверо. Неторопливо так вошли, по-хозяйски. Двинулись гуськом по проходу. Прошли мимо Токаявы, по очереди окинули оценивающими, цепкими взглядами. И потопали дальше.
Все вошедшие были примерно одного возраста - около двадцати. Джинсы, черные куртки, никаких вещей в руках. Впереди явно вышагивал вожак этой маленькой стаи - вид у него был поуверенней, чем у других, поматерее.
Пройдя вагон до другого конца, они не вышли в тамбур, а опустились на свободные места на тех двух скамьях, где расположились студенческого вида паренек и две его девицы. Очевидно, и недвусмысленно загородили проход.
Токаява расслышал резкий щелчок. Такой звук издает раскрываемая «выкидуха». Понятно, что не только она умеет так щелкать. Но на ум пришла именно выкидуха - может, из-за того, что один из четверки слазил в карман и что-то оттуда вытащил.
Девица, сидевшая к Токаяве лицом, побледнела, что было заметно даже с расстояния в десяток метров. Задрожали губы, задергались ресницы. Кажется, она была готова немедленно разреветься. Студент, сидевший к Кебоши спиной, сгорбился, вжав голову в плечи. Струхнул. Вторая девица завертела головой, видимо, в надежде углядеть подмогу и позвать ее - но вожак что-то коротко бросил, что-нибудь вроде «повернись и не дергайся, сучка, на лоскутья порежу». Возымело - затихла.
После этого вожак принялся о чем-то вещать, переводя взгляд с одного на другого. Слов Токаява не слышал - далеко, да и говорили негромко. Впрочем, и так все понятно, какие тут еще могут быть гипотезы сомнения и неясности - мелкий грабеж. Сейчас идет фаза - запугивание. Затем наступит фаза изъятия ценностей. Великих ценностей конечно не нагребут. Однако даже пенсионеры все сейчас при мобильниках, а уж студент без мобильника - это нонсенс. Не говоря уж о студентках.
Деньжатами волчата, скорее всего так же особо не разживутся, решил Токаява, но могут поснимать колечки-сережки, а то и рюкзачки отберут - и сами рюкзаки чего-то стоят, и что-то ценное там запросто может найтись. Скажем, фотоаппараты.
Тактика рекетиров читалась легко. Поди, не Наполеоны Бонапарты по электричкам шатаются, чтобы применять в деле мелкого грабежа особо изощренный выверт. Обчистить лохов, просидеть вместе с ними, запугивая и контролируя, до ближайшей станции, до которой катить минут семь, - вот и весь стратегический расклад. На остановке выскочат из электрички, и ищи ветра в поле. Мелкий криминальный промысел, в некоторых местах необъятной страны просто не изживаемый.
«Не иначе, волчата зарабатывают на наркоту», - решил Токаява со вздохом. Он слишком много жил в России, пережил «девяностые» и был знаком с нравами современности не понаслышке, затихшей в «десятые», но возобновлненные в середине двадцатых, в связи с чередой кризисов.
Ситуация напомнила Токаяве излюбленный сюжет советских фильмов: гопники выдрючиваются в электричках при полном равнодушии граждан пассажиров. Как правило, киношные гопники куражились и дурковали ради чистого искусства без всякой практической цели. Здесь же ничего похожего: никаких лишних слов и жестов, серьезно все и по-деловому. И, скорее всего, также по-деловому двинут в живот, что парню, что девчонке, если кто-то из них вздумает что-то выкинуть. Ножичком вряд ли начнут орудовать. Разве что слегка резанут по руке для острастки.
Хотя, если наркоманы, то кто их знает.
Токаява снова вздохнул и поднялся со скамьи, забирая рюкзак. Прихватил и кожаное пальто, повесил на руку. Он двинулся в сторону всей этой компании уверенно. Шел он быстро, всем своим видом показывая, что хочет как можно быстрее убраться из вагона, подальше от неприятностей. В своей прошлой жизни он возможно так бы и поступил - сбежал бы в другой вагон, где побольше людей и поменьше неприятностей. Мол, не мои сложности. Зачем рисковать здоровьем пенсионеру, а то и жизнью за чужое имущество? Спорт спортом - жизнь жизнью.
Но как истинный самурай он ничего не боялся. Более того - он чувствовал возбуждающий прилив адреналина. Ему хотелось схватки, как когда-то в молодости. И еще он почему-то явно чувствовал ненависть к этим уродам.
За двадцать шагов по вагону, Токаява продумал все свои действия. Нарисовал их в голове, как чертеж на кальку нанес. И больше не сомневался. Он поравнялся с компанией, заметив, что гопник засунул руку с ножом под распахнутую куртку. Не хочет, выродок, светить лезвие перед посторонним.
Это хорошо, это правильно, получается лишняя секунда, пока будет доставать. Токаява прошел мимо, старательно не глядя ни на кого, но на всякий случай, фиксируя боковым зрением, не дернется ли кто-нибудь в его сторону. И был готов встретить, если дернется.
Не дернулись.
Токаява естественно, будто так и надо, свернул в соседний отсек. Мгновение - и, скинув пальто с руки, набросил его на голову гопнику с ножом (тот сидел к нему затылком). Еще мгновение - и Токаява нанес сзади и сбоку сильнейший удар в голову гопнику, что сидел рядом с выкидушником. Попал туда, куда и метил - в висок.
Удары смягчать он и не думал, бил на поражение, как и надо поступать в схватках, где не хочешь лечь с распоротым брюхом, а жаждешь победить.
Сенсея не волновали последствия. Они должны были волновать гопоту, когда те собирались на промысел. Пускай теперь расхлебывают свою же кашу.
Еще мгновение - и Токаява швырнул через спинку сиденья, как через забор, поднимавшемуся ему навстречу гопнику рюкзак в грудь, опрокидывая его назад.
Затем резко развернулся и ожидаемо оказался лицом к лицу с поднимающимся с сиденья вожаком. Ухватил главаря за куртку и, пятясь, выволок в проход.
Все просто - прикрылся им от сбросившего с головы куртку и рвущегося в схватку гопника с ножом.
Конечно, когда нападаешь на людей, не ожидающих нападения, имеешь преимущество. Оно исчисляется мгновениями, но для кого-то и мгновение - целая вечность. Все-таки годы берут свое (Токаяве на тот момент было около шестидесяти) и стоило создавать для себя преимущество.
Вожак попытался правой рукой вцепиться ему в горло.
Может, опытный в схватках ближнего боя человек, избрал бы единственно верную в данный момент стратегию - подсечкой завалить противника на пол, понятно, повалиться и самому, но тут на помощь должны прийти подельники. Но гопник явно не был опытным человеком. Он понадеялся на превосходство в габаритах перед этим мужиком. И в этом была его ошибка.
Токаява без труда перехватил руку, сжал пальцы на запястье вожака и взял его руку на излом. Он нисколько не сомневался, что окажется сильнее. Вряд ли гопник все свое время посвящал работе над собой, изнурял свое тело физическими муками. А он каждый «лесной» день чуть ли не с утра до вечера ломал пальцами прутья и деревца, отжимался на этих самых пальцах до полного их онемения, таскал-поднимал камни, бревна. И сейчас чувствовал свою силу так, как никогда прежде. А будь это не так, окажись он слабее - тогда все зря, тогда он не готов к задуманному. И где-то дальше не сдюжит, и грош ему цена тогда вообще. Не стоит и жить.
Без труда подчинив своей силе вожака этой гопницкой шайки, Токаява развернул его и швырнул тело под ноги сбросившему куртку с головы и грозно приближающемуся волчонку с выкидухой.
Волчонок споткнулся, потерял равновесие и, падая, получил от сенсея прямой, с короткого замаха удар в нос. Раздался смачный, как в озвучке к гонконгским боевикам, хруст.
«Оставим докторам разбираться, что там хрустнуло», - прикинул Токаява.
Выкидуха, звякнув, упала на пол, и сенсей мгновенно отправил ее ногой под пустующие сиденья. Затем, обхватив голову вожака (сломленного вожака - и не столько физически, сколько психически), приложил его затылком о край сиденья. Еще один оказался в глубоком и долгом ауте. Не скоро очухается.
Тот, кто давеча размахивал выкидухой, сейчас, стоя на коленях, заливался хлещущей из носа, как из открытого крана, кровью. Он был больше не боец. И сопротивляться не собирался.
Но Токаява был опытен и никак не собирался оставлять за спиной дееспособных врагов. У каждой схватки свои законы и ты их должен чувствовать, иначе победа может обернуться проигрышем в момент твоего мнимого торжества. Здесь ясно читался весьма простой закон - ты должен надолго вырубить всех.
Любителя холодного оружия Токаява вырубил ногой в челюсть простым «футбольным» ударом. Быть благородным по отношению к подонкам - себе дороже.
Оставался последний из разгромленной за считанные секунды шайки. Этот гопник сидел на деревянной лавке и глупо лыбился, всем видом показывая покорность и готовность разойтись миром. Бежать и бросать товарищей, видимо, виделось ему форменным западлом, а бросаться на мужика - он уже это понял - крайне опасно для здоровья. Он хотел сдаться и остаться невредимым. Выставил перед собой раскрытые ладони и сиропным голоском проблеял:
- Не, дед, я ничего.
- Подвинься. - Токаява опустился рядом с ним на лавку, подбирая рюкзак. Ничуть не устало опустился - не много сил у него отняла эта расправа, прямо скажем.
Студенческая троица сидела ни жива, ни мертва. У каждого глаза по пять копеек. Наверняка сейчас пытаются убедить себя, что это все происходит на самом деле, а не в компьютерной игре.
- Вы, трое. Встали, собрали вещи и в первый вагон, там много людей, там и сидите. - Людям в шоковом состоянии нужны четкие ясные и громкие команды. - Пошли, давай!
Пришли в себя. Повторять два раза не пришлось. Подхватив свои студенческие рюкзачки, они сорвались со скамеек и шустро двинули к тамбуру. К ближайшему, конечно.
- Не туда! В начало поезда, я сказал! - поправил Токаява.
Студенты послушно развернулись, и быстрым шагом посеменили, на сей раз в правильном направлении. За ними грохнули, сомкнувшись, двери тамбура.
Токаява с последним гопником остались в вагоне вдвоем из людей в сознании. Сидели рядышком на поездной лавочке, как дедки на завалинке.
«Проверка, - пронеслось в голове у сенсея. - Ты больше хотел самого себя проверить, чем рвался помочь».
Хотя, чего уж там, сейчас он был доволен, что возвращающиеся с дачи молодые люди не лишились вещей и денег, вряд ли для них лишних. Раз разъезжают не на папиных машинах, а на электричке - значит, не из богатых семей. И не пришлось девчонкам плакать, а пацану чувствовать себя перед ними ничтожеством, раз не смог защитить. А ведь не смог бы. А коли б полез геройствовать, мог бы и получить, и весьма чувствительно.
«Доволен… Хм. Значит, некоторые эмоции у меня еще живы - болтаются, как нервы удаленного зуба».
- Ладно, будем заканчивать, - Токаява повернулся к последнему из гопников. - Отрывай задницу от лавки и давай выворачивай карманы своих дружков и свои тоже. Все деньги и мобилы сюда - на скамейку. Живо.
Последний из гопников безропотно бросился выполнять приказ. Благо дружки его валялись в отрубе, и видеть его унижение не могли.
- Молодец, - похвалил Токаява, когда на скамье напротив выросла небольшая горкам из четырех сотовых телефонов и смятых купюр. Негусто там было купюр, видимо, сегодня они только-только вышли на промысел.
Трофеи сенсей намеревался забрать без всяких сомнений и благородных терзаний, разве что сотовые ему были ни к чему - выбросит в мусорку возле «ментовки», там быстро найдут. Сначала дворники или бомжи, потом сотовые так или иначе попадут в полицию. И если люди писали заявления о налетчиках с описью потерянного, то сотовые к ним вернуться. Во всяком случае, шанс есть.
Но сперва надо довершить начатое.
Он практически ласково приобнял за шею потускневшего волчонка.
- Ну что, скажи, что-нибудь напоследок.
Токаява сомкнул совсем не стариковские мускулы на шее гопника. Тот задергался, но куда там! Бесполезно. Все равно, что аквалангисту без ножа пытаться выбраться из рыболовной сети.
Сенсей чуть разжал захват. Все-таки интересно, что он выдаст напоследок. Что-нибудь оригинальное или из обычного гоповского набора.
- Ты труп, сучара…
«Обычного». Дальнейшие слова выходили с хрипом.
- Да, я близок к могиле, - пробормотал Токаява, отпуская захват и укладывая на лавку потерявшего сознание неудачливого «джентльмена удачи». - Но могу и с собой забрать.
Что ж, теперь на ближайшей станции придется из электрички выходить уже ему. И ждать следующего поезда. В этом дальше выйти может быть весьма беспокойно.
Так город встречал блуждающего туриста.
* * *
Последние, ровные шаги от автобусной остановки по знакомым улицам и вот он родной дом, уютный, милый дворик, так когда-то близкий сердцу. Вот он почти и дома, в котором не жил десятки лет, сбежав из тогда еще Ленинграда в Хабаровск, подальше от позора проигранных соревнований и всех сопутствующих событий. Бежал в глубинку страны, на задворки - на Дальний Восток.
Не хватало разве что фанфар при возвращении, но не до них. Кто его помнит в этом бурлящем страстями городе?
Так странен этот момент возвращения, выбрасывает в какое-то пограничное состояние. Сколько забытых чувств всплыло внутри, их всколыхнуло со дна души поднимающейся бурей.
Дождливая погода лишь усиливала эффект ощущения не реального мира, а словно какого то Чистилища, в которое верит весь католический мир, но не православные или протестанты, хотя вроде бы те же «братья во Христе».
Вроде бы Чистилище это этаж между мирами, где принято страдать за грехи, но не так, как в аду. Да и прописка временная. Но за какие такие грехи он получил столько страданий по жизни?
Капли стучали по кепке, плащу и рюкзаку. Навевали тоску и грусть сенсею. Совсем не светлую «белую» печаль, как у Пушкина в ссылке в деревне, а настоящую депрессию, которая пытается утопить тебя и терзает за самое сердце, сжимает его больно ледяной рукой, стискивает так, что остается лишь в бессилье скрипеть зубами.
Плохо на душе, плохо. Мрачное настроение для возвращения. Токаява и не подозревал, что будет настолько скверно погружаться в прошлое. Хотя чего еще ждал?
Сколько же воспоминаний навевает эта обожженная шпаной скамейка у родного подъезда? Воспоминаний светлых, добрых. Посаженный в день рождения дочери собственными руками саженец елки, не раз спасенный от собак, уверенно отвоевал себе место под тусклым солнцем мегаполиса.
«Ему столько же лет, сколько было бы Аленушке, доченьке моей любимой». - Вдруг вбило гвоздями в голову Токаяве простую истину.
Сенсей невольно схватился за грудь, ощущая как бешено заколотилось не молодое уже сердце. Мысль о дочери выбила из колеи. Горло сдавило и стало трудно дышать. На глаза навернулись давно позабытые слезы. Вспомнилась русская жена и их общая дочь, трагически погибшие в автокатастрофе.
Все те же девяностые. Лексус местного чиновника вылетел на встречку и Вероника первой вывернула руль, улетев с трассы… в бетонный столб.
В вынужденном бессилии Токаява присел на ту самую опаленную скамейку, прижавшись рюкзаком к разрисованной спинке. Силы покинули тело. Впервые за последнее время не мог пошевелить и рукой, словно из тела вытащили все кости, оставив лишь какую-то вату. Робот без батареек.
Дышать пришлось медленно, осознанно, нагнетая в себе холодный гнев, вспоминая все цели. Одну за одной. От простого к сложному. Ступенька за ступенькой. Только так можно добраться до крыши плана, что поставил перед собой.
«Все по порядку: одну цель за одной. Не раскисать. Только не сейчас! Никакой слабости… Все потом… Успокойся… Ты знаешь, для чего ты еще жив». - Замелькало в сознании, подгоняя самонастрой.
Токаява попытался сглотнуть возникший в горле ком, но куда там? Легче выдрать кадык.
Запиликал домофон, отвлекая внимание. Отворилась дверь. Первой показалась овчарка на натянутом поводке, следом сонный вихрастый парень, едва удерживающий тот самый поводок в тонкой, бледной руке. Слабая кисть, казалась, вот-вот переломится.
Собака рвалась на волю изо всех сил. И сил этих в ней было гораздо больше, чем в хозяине.
- Да подожди ты! Не успеешь что ли?! - Крикнул зло собаковод.
Овчарка меж тем спустилась со ступенек и залаяла на незнакомого ей человека восточной наружности на скамейке. Как говорят в деревнях - забрехала. Пристально, с хрипотцой, старясь вырваться и растерзать человека если не на куски, то хотя бы откусить клок мяса, подрать одежду и кожу.
Овчарка ненавидела заочно, пытаясь высказать всю накопившуюся внутри злость на глупого хозяина, на все жизненные лишения и прочую собачью жизнь в большом городе. Она ненавидела всех. И Токаява Кебоши не был исключением.
Хозяин замешкался у дверного проема, силясь отдернуть поводок. В связи с недостаточной физической формой, получалось не очень. Овчарка в постоянных попытках вырваться на свободу получила так необходимые ей полметра пространства, чтобы совершить один рывок к цели…
Токаява зыркнул из-под козырька кепки, и как плеть стеганула в воздухе. Молча перехватив ненавидящий взгляд собаки, старый японский мастер постарался показать свой внутренний мир. Точнее его пепелища, разруху и хаос. Передать одним взглядом. Открыть внутреннего зверя миру. Ненадолго и только самый его краешек, но должно было хватить.
Сколько всего накопилось внутри за десятилетия?
Взгляд длился всего мгновение. Внутри Токаявы не было ничего из того, что ощущают собаки: ни страха, ни сомнения. Четвероногая боевая машина увидела лишь холодные, полные отчаянья глаза человека. А ощутила еще больше.
Лишь миг прошел, но словно промелькнула незримая искра между ними. И два зверя поняли друг друга моментально. Нечего делить, нет друг к другу претензий. У каждого своя сучья жизнь.
Лай оборвался, поводок провис, коснувшись асфальта. Собака покорно присела, чуть опустив голову, признав верховенство человека. Высунула язык. Внутренний зверь Кебоши был страшен даже ей. Воли в нем было столько, что можно было остановить и стаю собак.
Страшный, страшный человек. С таким лучше не связываться. Нечета ее хозяину. Настоящий вожак. Только не стаи. Одиночка. Такие опаснее всего.
Овчарка резко отпрянула в сторону. Отскочила, как от огня, увлекая за собой заодно и полудохлого хозяина вглубь дворика. Задохлик промчался перед Токаявой едва успевая расставлять ноги. Расклячился, чтобы не свалиться в лужу, которых так хватало вдоль улицы.
Токаява и сам резко поднялся. Силы пришли внезапно, резко уничтожив слабость на корню. Перемахнув пару ступенек, он схватил за край закрывающейся двери. Успел вовремя.
В его время домофона, конечно же, не было. Он точно помнил, что на ключах в рюкзаке не болтался магнитный замок. А стоять у подъезда, ожидая соседей, не хотелось. Но не это же предало сил. Так что? Страх быть покусанным собакой? Нет, скорее она испугалась. Ощущение внутренней борьбы, из которой временно вышел победителем? Возможно.
Еще шаг и вот он знакомый темный подъезд, вечно неработающая лампочка. Сколько бы не вкручивал в свое время, все равно не переживала и вечера.
Ноги понесли к лифту по привычным ступенькам, глаза нашли металлическую кнопку. Нажать-доехать. Какие-то знакомые схемы в голове. Мозг можно не включать. Отработано на алгоритмах. Но как же это непривычно ни о чем не думать. В лесу так не получалось. Алгоритмы вроде как всецело - достояние города.
Старые привычки, казалось, не изжили себя даже за годы. Кажется, словно только зашел в подъезд и стоишь, теребишь в руках ключи, ожидая неторопливого лифта. Его створы вот-вот распахнуться. Приедешь на нем до своего этажа, повернешь направо, сделаешь пару шагов и позвонишь в знакомый, обшарпанный звонок. И откроет дверь жена, а из комнаты послышится крик дочки. Радостный, любимый.
Все спокойно, все знакомо. Семья.
Токаява тряхнул головой, отгоняя морок наваждения. Он отпрянул от лифта и помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки разом. Сердце бешено застучало. Не от душевной боли и тем более не от усталости, нет - выносливости в теле накопилось в десятки раз больше, чем на четыре этажа, но просто до скрипа зубов захотелось какого-то действия. Бежать изо всех сил, кричать во все горло, разогнаться и ворваться в ту прошлую жизнь, прорвать какую-то невидимую завесу, разделяющую этот и тот мир. Преодолеть мрачное, холодное настоящее, вернуться в свой привычный мир, где любят и ждут!
И вот последние ступеньки… но вместо прошлой жизни лишь знакомая дверь перед носом. Черная, чуть обветшалая краска привычно режет взгляд.
«Надо бы подкрасить, подновить», - само собой мелькнуло в голове. Так всегда случается для успокоения совести. Вроде бы подумал, что надо сделать - и на полшага приблизился к делу. А значит, начало где-то не за горами. А значит, уже почти сделал, а значит, совесть домохозяина снова может спать спокойно.
Руки опустили рюкзак с плеч, нырнули в боковой кармашек за ключами. Меж пальцами зазвенел железом клочок прошлой жизни. А тот, что гораздо больший клочок этой жизни, даже не клочок, а целый клок, вот он - за дверью. Открой дверь и предайся воспоминаниям, которые утопят тебя в себе огромной волной цунами.
Ключ от общей двери, однако, не подошел. Токаява стал тыкать всеми ключами в замок, но ничего не выходило.
- Впрочем, чему я удивляюсь? - Буркнул Кебоши, смирившись с тем, что сам в свою квартиру не попадет.
Пальцы потянулись к звонку соседей. Раздалась мелодичная трель. Странно, но это первый раз, когда услышал ее. Обычно заходил к соседям со стуком от двери к двери. Звонить не приходилось. Вроде бы мелочь, но из мелочей и состоит эта странная жизнь.
Незнакомая женщина в халате и бигуди, с глазами, метающими молнии, открыла дверь. Сразу стало видно, что гостей не ждала. И случайных посетителей заочно ненавидела так же, как собака на улице свою жизнь. Посмотрела, во всяком случае, как на врага народа, выражая мрачным неухоженным лицом полное недовольство.
- Здравствуйте. Я ключ от общей двери потерял. Не могли бы вы открыть. Я ваш сосед. - Бесцветно обратился Токаява.
- Сосед? Разве прошлый переехал? - Ответила женщина, не открывая двери.
Токаяве показалось, что ослышался. «Бывший сосед» застыл, глупо глядя сквозь прутья решетки на тот мир, который почему-то не желал его впускать.
- Куда я переехал? Уезжал я просто… надолго. Вот вернулся. Никуда я не переезжал!
- Ладно. Разбирайтесь сами. Я сейчас, сейчас, - тихо пробурчала соседка, покорно шелестя ключами. Едва открыв общую дверь, она тут же исчезла за своей.
Токаява накинул на плечи рюкзак, перешагнул порог и снова завозился со своими ключами, покоряя второй замок.
Ключ от своей двери… НЕ ПОДОШЁЛ!
- Да что за черт?! - Токаява, испробовав все попытки войти в дом, замолотил в дверь, как боксер по груше. - Открывайте!!!
За дверью послышалась возня. Толстый мужик поперек себя шире возник на пороге, заслонив собой проход. Почесывая пузо, толстяк недовольно обронил, лениво двигая мясистым подбородком:
- Слышь, ты куда ломишься? Мне что мусоров позвать?! Или сам макушку под табуретку подставишь?
- Так стоп, вы что-то путаете, - выдавил Токаява, в сумбуре мыслей пытаясь подобрать куда-то запропастившиеся необходимые слова. - Понимаете, это моя квартира. И я не могу понять, что вы тут делаете.
- ЧЕГО?! - Рявкнула бульдогом туша под центнер весом.
- Моя квартира, - снова повторил обрусевший японец, ощущая, как попадает в какой-то ступор, странный транс осознания.
Вроде произошло что-то ужасное. Но почему?
- Слышь, деревня, говна объелся? Какая твоя? Привиделось что ли? - Обратился новый хозяин квартиры как барин как к нищему, просящему милостыню.
Лжехозяин сделал столь быстрый вывод, окидывая прикид Токаявы: старая выцветшая кепка, потертый рюкзак, стоптанные походные ботинки, застиранные штаны, свитер в катышках. Ну, точно, нищий милостыню пришел простить и гонит какую-то пургу.
- Я ниоткуда не рухнул, - ощущая в себе поднимающуюся бурю гнева, все же тихо ответил Токаява. - Я Токаява Кебоши. Настоящий хозяин этой квартиры… - добавил лесной пришелец, припоминая, что документы на квартиру как раз остались в квартире.
То есть все красивые бумажки из лучшей бумаги остались за порогом, пройти за который мешало «это» в дверном проеме.
- Да, вали отсюда, козел! - Подтвердил новый широкомордый хозяин квартиры и со всей дури собирался было хлопнуть дверью перед носом растерянного японца, но Токаява успел подставить ногу и схватить за край двери до того, как она набрала разгон. Реакция работала и в состоянии этого недолгого ступора.
- Слушай, погоди, говорливый. Давай по-хорошему разберемся, - вновь попытался Токаява, на сей раз повышая голос.
- Я тебе, сука, сейчас так разберусь, - пообещала «туша», и Кебоши отлетел от мощного толчка, врезался в электросчетчик, вминая алюминиевые дверки рюкзаком. После чего дверь от родной квартиры проворно закрылась.
Токаява не ожидал подобной грубости. Зубы стиснулись, кулаки сжались, глаза и без того холодные, вовсе налились льдом. Пусть у кого-то они наливаются кровью, его же ярость была холодна и спокойна. Потому - лед во взгляде.
Он снова позвонил соседке и обронил в приоткрывшуюся дверь:
- Простите, я пройду, - скорее сказал, чем спросил японец и без приглашений прошел в квартиру соседей, спокойно отодвинув соседку плечом.
- Стой, куда ты? - Запоздало рванула вслед соседка, глядя, как незнакомец, не разуваясь, быстрым шагом идет на кухню, а оттуда с подхваченным с пола топориком для рубки мяса бодро шагает на балкон.
Балкон соседей оказался застеклен, а вот собственный все как-то времени не было: работа, суета, лень, в конце концов. «Руки не доходили», да и особой необходимости не было звать мастеров. Склад хлама он и есть склад хлама. Чего его украшать?
Токаява открыл боковое окно и перелез ногами. Следующим действием забросил на свой законный балкон рюкзак и полез следом.
- Осторожнее! - Крикнула вдогонку соседка, переживая больше за то, что не сможет объяснить ни полиции, ни мужу, почему странный мужик выпал из ее балкона. И почему в его руке был ЕЁ топор! Сейчас же все в сплошных экспертизах, отпечатки пальцев разные, легко все и везде доказать. Так по телевизору в сериалах показывают. Врут что ли?
Бесстрашный скалолаз, вцепившись руками в края балкона, ногой подцепил свой балкон и прогнулся, постепенно подтягиваясь, неторопливо, расчетливо приближаясь к намеченной цели. Приобретенная с годами тренировок цепкость и хваткость играла на руку.
Менее чем через минуту, Токаява оказался на родной территории. Жалость по балконной двери погасла под натиском праведного гнева. Он оттолкнулся от края балконной плиты и плечом врезался в створы, вышибая хилый замочек с первого раза.
Влетел истинный хозяин, словно в царство криков. От души завопила моложавая женщина, а здоровяк в углу комнаты перебирал всю возможную брань, которую знал. Он, однако, не спешил приближаться к мужику с топором, глаза которого сияли праведным гневом, а вид был более чем звероват: щетина, давно нестриженные лохмы, торчащие из-под кепки. В квартиру, по его мнению, ворвался какой-то дикарь! Бомжи, просящие подаяние, так себя не ведут.
«Или изображает страх, прекрасно зная, кто реальный хозяин квартиры?», - подумал Токаява.
- Какого дьявола вы в моей квартире?! - Подскочил к лжехозяину Кебоши, перекрикивая обоих и помахивая топориком перед их лицами для пущего эффекта устрашения. Так проще узнать ответы на интересующие вопросы.
- Что, значит, в твоей? Это наша квартира! - Снова закричала женщина. - Я сейчас полицию вызову! Коля, звони…
- МОЯ! - Рявкнул Токаява, снова махнув топориком. - Стоять всем на месте! Все до последнего гвоздя здесь мое! Мое и жены! Мое и дочери! Вы… здесь… чужие, - на последних словах голос Токаявы сорвался.
- Твоя - шалашик в лесу, бомжара. Уматывай отсюда, пока шею не переломал! У меня удар мощный, не сомневайся! - Заверил широкомордый, расценив заминку, как слабость и уверенный в своей победе заранее. - А то я сейчас свой тесак достану, и уйдешь по кусочкам! Тебя шваль собачья по мусоркам доедать будет потом…
Токаява не удержался и, резко подскочив, припечатал обухом топорика широкомордого в локоть, удачно задев нерв. Проворно добавил носком ботинка в объемный живот. Два незамысловатых удара, но гонор лжехозяина поутих. Опустившись на пол, толстяк сквозь зубы зашипел, держась за локоть.
- Хана тебе, червяк… На удобрения пойдешь.
- Заткнись! - Рявкнул Токаява, пытаясь собраться с мыслями. - И я повторяю вопрос, - продолжил он, помахивая топориком перед собой. Оружие вроде бы предавали словам дополнительный вес. - Какого хера вы делаете в моей квартире?!
- Что за левый вопрос? Мы купили квартиру. - Выдавил мужик, лупая кровавыми глазами навыкате. Он был похож на разъяренного быка, не хватало только красной тряпки перед глазами.
- Бумаги в зале. Там все как надо. - Подтвердила крикливая женщина и добавила чуть наглее. - А полицию-то мы еще как ты ломиться начал вызвали! Скоро приедет.
Обычно невозмутимый Токаява от избытка эмоций рыкнул зверем, воткнув топорик в кровать возле жены. Воткнул и снова выдернул, продолжая водить холодным оружием в воздухе перед собой. Чего-чего, а с ножами в лесу напрактиковался.
Раньше здесь стояла их с женой кровать! И кроватка дочки рядом. Эти двое непонятных людей не вправе были выкидывать ее и ставить свою! Кто им позволил? С чего они решили, что могут поступать, как захотят?!
- Какие бумаги?! - Заревел туром Токаява. - Это МОЯ квартира! МОЯ!!!
- Бумаги… - залепетал толстый мужик, глядя то на незнакомца, то на топорик в руке лохматого мужика. По его мнению дикарь был неуравновешен и действительно мог воткнуть острие в него или жену. - … на рынке недвижимости… купили… риэлтор… все, как надо.
«Почему они постоянно повторяют это «все как надо»? Похоже на что-то отрепетированное заранее!» - мелькнуло в голове японского мастера.
- Не придерусь? Риэлтор? - Токаява наклонился над хозяином. Решив, что криками ничего не добиться, угрожающе понизив голос, бывший хозяин квартиры спросил. - Топор сейчас тебе в череп воткну, и посмотрим, кто не придерется… Кто этот риэлтор? Ф.И.О., адрес, контакты. Быстро! Бумагу с ручкой взял и записал! А ты… - Токаява зыркнул на женщину испепеляющим взором, не забывая изображать маньяка, провести у ее лица кончиком топора. - Дай ему ручку! И покажи мне все ваши бумаги на квартиру.
- Ага… хорошо… сейчас… - забормотала она, роясь в прикроватной тумбочке. - Вот ручка, вот бумага…
Через пару минут Токаява вертел в руках бумажку с данными.
Каваева Ольга Юрьевна - гласила одна бумажка. Так же подслеповато Токаява вглядывался в качественные листки бумаг, которые почему-то гласили, что квартира не его. С этим предстояло разобраться более досконально, пристально… но не здесь. Если эти насекомые, что завелись в его квартире вместо тараканов действительно вызвали полицию, то по этим бумагам вся правда на их стороне, а ему припечатают пару-другую интересных статей.
- Так, слушайте меня оба. - Токаява пристально посмотрел на лжехозяев. - Я потолкую с вашим риэлтором. И в ваших интересах, если вы окажетесь здесь ни при чем. - На последнем слове Токаява рявкнул так, что женщина вздрогнула. А толстяк лишь хмуро усмехнулся, взглядом обещая немедленную смерть, как только он придет в себя.
- Мы поняли, - обронил глухо толстяк за себя и за жену.
Интуиция, развитая в последнее время в лесу, говорила, что через подъезд выходить уже не стоит. Наряд полиции, возможно, был близко. Токаява засунул все бумаги в рюкзак, затянул лямки и, кинув рюкзак с балкона, полез следом. Быстро спустившись по застекленному третьему этажу, с уровня второго этажа спрыгнул на асфальт.
Выпрямившись во весь рост, японский мастер быстрым шагом направился через дворы, явственно ощущая затылком три пары глаз. Соседка и новые обладатели его квартиры смотрели так пристально, что казалось, куртка сейчас на спине загорится.
«Стоит при первом же случае сменить прикид хотя бы на тот, что есть в рюкзаке, а по возможности подстричься и побриться, привести себя в порядок. Надо будет поработать над внешностью. - Твердо решил Токаява».
Ощущение взгляда пропало лишь тогда, когда он слился с толпой на людной улице.
- Что ж, Ольга Юрьевна, ждите в гости, - обронил едва слышно Токаява, и легкая улыбка едва-едва коснулась губ. Любой бы из прохожих отметил, что глаза незнакомца, бредущего по улице, выглядят странно. Более чем странно.
Но никто не смотрел в глаза. Все были заняты собственными проблемами.
Синдром города.
- Время звонить старым друзьям, - пробормотал уставший от всего японец.
Несколько часов спустя.
Такси остановилось перед высоко-этажным зданием. Даниил Харламов передал водителю купюры забинтованной рукой, отказавшись от сдачи. Задрав голову, он с ходу пытался высчитать этажность здания, но шея затекла прежде, чем добился успеха. Определенно стоило заняться этим прежде, чем так близко приблизился к высотке. Эти законы, по которым в Санкт-Петербурге разрешили строить высотные здания, не шли городу на пользу.
Пришлось плюнуть на все и выйти из машины. У входа его ждал слишком хорошо знакомый человек с как обычно грустным взглядом. Нотка ностальгии проявилась в повлажневших глазах.
- Сенсей, какая встреча. - Харламов обнял бывшего тренера и тепло улыбнулся. Впервые за последние месяцы. Так приятно было увидеть старого друга. Человека из детства, который помогал закалять волю и характер и способствовал путешествиям. Ведь если подумать, то все командировки начались с его легкой руки. И соревнования в Японии порядком повлияли на жизнь, заставив верить в себя. В Стране Восходящего Солнца мастеров боя оказалось не больше, чем на Родине. И качеством те уступали. Так приятно оказалось развивать слухи и легенды.
- Что с рукой? - Оценил перелом правой руки Токаява.
Сложный перелом. Двойной-тройной. Иначе боец не стал бы гипсоваться. Судя по всему, энергетически Медведь был на нуле, иначе давно срастил бы кости.
- По Лондону за олигархами охотился, - без улыбки ответил Даниил. - Зацепила охрана. Опытная, мать их.
- Так это ты их?
- Я то что? Один в поле не воин… Группа, - протянул Харламов. - Не будем об этом. - Что у тебя за проблемы? Я сразу и не поверил, что ты позвонил. Примчался как смог. Жаль не могу прыгать как Скорпион с Семеном. Прыг и на месте. А один раз меня даже на Луну забросили. И знаешь, она совсем не серая. Хоть и действительно искусственная. Слишком совершенная для случайного объекта и полая внутри.
- Где же они все сильные мира сего, которые подтвердят твои слова без опоры на науку?
- Никто не знает. Ушли все Сильные. Все осталось на нас. Давай сконцентрируемся на задаче. Остальное - потом. Через восемь часов Василий отвечает на ультиматум. Если Круг не одобрит переворота, начнется суета многоходовки. - Даниил вздохнул.
Токаява в несколько предложений изложил суть вещей.
- Ясно. Отжали твою квартиру еще в конце девяностых-начале нулевых, а ты и не знал, - заключил устало Харламов, ткнул в ухо, коснувшись мини-наушника. - База, запрос. Каваева Ольга Юрьевна. Риэлтор. ООО «Метры для жизни». Полный доступ разрешаю. Ключ три семь пять восемнадцать двадцать восемь альфа дегриз.
Под курткой Харламова засветилось. Расстегнув молнию здоровой рукой, он достал модернизированный бронированный планшет. На сенсорном экране потекли вереницей строки информации. Харламов поморщился, вникая в суть.
- Еще одна хитрая сука наживается. Идем, сенсей. Мне словарного запаса на магические мантры матов не хватает. Но суть в том, что эти недочеловеки совсем с квартирами страх потеряли. И так ипотека заоблачная, люди почти души закладывают, и то последнее отнимают. Какие уж тут крепкие ячейки семьи, да?
- Я просто хочу справедливости.
- И забрать свое. Мало ведь квартиры в Хабаровске и додзе в Японии, да? В прошлое полезем с головой.
- Это квартира жены. Она должна была достаться дочери.
- Что ж, сенсей, семья - святое.
Пожилой охранник на входе нехотя отложил газетку, и лениво проводил взглядом новых посетителей. Харламов прямо спросил про необходимый офис и тут же был пропущен без дальнейших расспросов. Пропусковая система в здании отсутствовала. Что наводило мыслями на старую добрую «крышу», легализованную под охранные агентства с тревожными кнопками.
Офис Каваевой находился на семнадцатом этаже, как было написано в документах. ООО «Метры для жизни» - гордо гласило название фирмы. Небольшой скоростной лифт домчал быстро, выплюнув в пустующий холл пару посетителей. То ли сказывалось вечернее время ближе к закрытию, то ли в пятничный день здесь всегда было немноголюдно.
- Сенсей, у меня просьба. Прикинься глухонемым. А там посмотрим.
Токаява кивнул.
Харламов и Кебоши побрели по этажу, цепким взглядом выискивая офис с необходимым номером. Таковой оказался почти в самом конце холла.
- Хе, без шуток - «Метры для жизни». Какие ироничные сукины дети, - обронил Харламов. - Выдать бы таким по конуре и заставить в них жить.
Миловидная секретарша, с первого взгляда оценила покупательскую способность клиента по неплохому внешнему виду Харламова - а был он одет в брендовые вещи - мило заворковала:
- Здравствуйте, вы к Ольге Юрьевне?
- Именно так, дорогая, - тоном плохо обученного интеллигента, не кончавшего Оксфорда, но неплохо поднявшегося в девяностые годы, там же и получившего дополнительное образование, ответил Харламов.
- К сожалению, сейчас у нее клиент. Вы не могли бы подождать пару минуточек? А этот человек он…
- Мой водитель всегда со мной. - Оборвал Харламов, давая понять, что прикапываться к неважно одетому Токаяве не стоит.
- Хорошо. Подождете?
- Ну, если только минуточку. Время дорого стоит.
Секретарша расплылась в понимающей улыбке, словно строго по учебнику Дэйла Карнеги. Американский мультимиллионер знал толк в привлечении клиентов.
- Я могу вам предложить чаю, кофе, соку?
- Чаю. Черного. Без сахара. Две кружки, - кивнул Харламов, усаживаясь в мягкий кожаный диван. В нем можно было утонуть, сразу клонило в сон. Самое-то для долгих ожиданий.
- Можете повесить куртку на вешалку.
- Нет, я замерз, - ответил Даниил, прикрывая курткой порезанную, забинтованную руку и оружие. - Продрог.
- Что ж, согревайтесь чаем, чтобы не заболеть, - добавила секретарша.
Оба осмотрелись. Судя по всей обстановке в офисе можно было считать, что дела у риэлторши идут как нельзя лучше. Разве что после подобных «успешных» дел черти когти точат от жгучего желания поскорее заполучить своего клиента. Но внешне все хорошо, красиво и приятно. А значит вложено немало денег в это дело.
Девушка сделала чая и поставила на журнальный столик рядом с потенциальными клиентами. Токаява отпил, а Харламов не спешил прикасаться к кружке, делая вид, что занят планшетом. На самом деле он выжидал, пока чай остынет, чтобы можно было хлебать, не дуя, по-простому. Или делать вид.
Склонившись над кружкой вместе с планшетом, Даниил незаметно для секретарши обронил в чай несколько таблеток сильнодействующего снотворного. Помешав ложкой чай, он подождал, пока таблетки растворятся, отложил планшет и едва-едва коснулся кружки губами. Скривив лицо, Харламов выплюнул несуществующий чай во рту и возмутился.
- Господи, что вы мне налили?! Эти помои вы называете чаем?! Вы всех хороших клиентов так поите?!
- Элитный, - буркнула притихшая секретарша, готовая заранее пойти на мировую с состоятельным клиентом ради поощрения Ольги Юрьевны. Премии с комиссионных никто не отменял. Взамен начальница учила, что лучше вытерпеть все прихоти богатых граждан и получить надбавку к зарплате в конце месяца за «сложные условия», чем ответить грубостью и позволить «деньгам о двух ногах» уйти, не потратившись.
- Элитный?! - Подскочил Даниил. - Да вы сами попробуйте! Помои! Или вы кружки здесь не моете?!
Секретарша на негнущихся ногах подошла к столику - неужели на кружке осталось моющее средство, что так испортило вкус чая? - дрожащими руками взяла кружку. От волнения глоток оказался больше, чем предполагала.
Закашлявшись, кивнула, признавая плохое качество чая. Лучше не спорить. Хоть чай и был отличным, но состоятельные клиенты де факто всегда правы. К тому же от таблеток в чае присутствовал странный привкус, что можно было счесть неуместным компонентом в хорошем чае.
- Извините, я заменю. - Сказала секретарша и засеменила с кружкой к входной двери.
Тем временем, дверь к Ольге Юрьевне отворилась. Вышел довольный толстячок с папкой бумаг, сияя как новогодняя елка. Следом выглянула сама очкастая хозяйка, буркнув в сторону, где должна была сидеть секретарша:
- Света, что тут за шум? Ты следишь за порядком?
- Моя оплошность, Ольга Юрьевна. - Тут же выглянула девушка из соседнего помещения, где мыла чашку. - К вам клиент, кстати. - И она замолчала, припоминая, что забыла спросить ФИО человека.
- Клиент? - Риэлторша в летах поправила очки, оглядывая по-деловому хмурого Илью с ног до головы. Сделала вид, что только заметила. - Ну, заходите, раз так. Милости просим. Вы вдвоем?
- Да. Вам помешает мой водитель?
- Ни в коем случае. Главное, чтобы вам не мешал.
Харламов кивнул и пошел следом за ней. Токаява засеменил следом, переигрывая с изображением подопечного до уровня раба.
Если в «прихожей» офиса было красиво, то сам кабинет риэлторши был раскошен. Дорогая мебель, декор, пушистый ковер на полу, на потолке изящная люстра в стиле «Барокко». За рабочим столом же Ольги Юрьевны мог работать хоть император. На убранство Каваева не скупилась, определенно предпочитая в жизни совести роскошь.
Из скрытых колонок в помещении играла легкая, ненавязчивая музыка, расслабляющая ум и тело. Ее вполне можно было назвать гипнотической. По личным же ощущениям Харламов как в массажный салон попал. Не хватало только ароматических свечей, резко бьющих по обонянию.
- Присаживайтесь, - предложила риэлторша.
- О, с удовольствием. - Улыбнулся Харламов и присел напротив Каваевой, про себя отсчитывая секунды до начала действа.
- По какому вопросу? - Тактично начала Ольга Юрьевна, искоса с неприязнью поглядывая на притихшего у двери Токаяву.
- Покупка элитной недвижимости, - неопределенно ответил Харламов, слушая скорее то, что происходит за пределами кабинета, чем саму риэлторшу.
- Хорошо. Что конкретно интересует? - Уточнила та, хватаясь за него цепким, многоопытным взором.
По глазам человека можно сказать многое, и Харламов предположил, что курсы психологического подчинения людей Ольга Юрьевна прошла наверняка. Ее взгляд не только сверлил его насквозь, но делал все возможное, чтобы он находился в ее полной власти.
«Гипнотизерша недобитая», - подумал про себя Медведь, принимая правила игры и продолжая играть роль богатого покупателя, ценящего больше время, чем цену вопроса.
- Пентхаус в центре города для меня, - начал бесцветно Харламов, - трехкомнатная в этом же доме для матери и несколько двух-трех комнатных в разных районах города. За последнее, однако, переплачивать не собираюсь и готов выслушать ВСЕ ваши варианты. - Даниил подмигнул и расплылся по стулу, заострив ее внимание на отдельном слове.
Ольга Юрьевна кивнула, опустила взгляд, и уткнулась в изящный перламутровый ноутбук, в быстром режиме мучая мышку.
Не прошло и минуты, как она сказала (по всей видимости, достав давно приготовленные заготовки):
- Что ж, у меня есть, что вам предложить. Пару-тройку вариантов.
- Я весь во внимании.
На грани слуха до Харламова донесся звук падения тела в прихожей. Секретарша, наконец, вырубилась.
- Такой офис заняли и пожопились на охрану. - Тут же обронил Харламов, поднимаясь со стула и обходя стол. Но приблизился не к самой риэлторше, а к закрытому окну.
Глаза риэлторши немного округлились от такой постановки вопроса. Не ожидала.
- Охрана на входе, - напомнила она.
- Спящий дед с кроссвордом? - Подал голос Токаява. - Гениально. Возьми я хоть оружие, он не догадался бы меня обыскать.
Харламов кивнул и открыл окно, впустив в помещение звуки города. Токаява резко подскочил к Каваевой, заглядывая прямо в гипнотические глаза. Разве что теперь гипнотизером был он. Он - кобра, она - кролик.
- Что вы себе позволяете? - проблеяла риэлторша.
- Я-то думал, у вас должны стоять хотя бы металлодетекторы на входе. С вашей-то деятельностью, Ольга Юрьевна, - вздохнул давно обрусевший японец.
В ее глазах мелькнуло беспокойство, страх. Взгляд забегал.
- О чем вы говорите?
- Да все о том же. О вашей теневой деятельности. Аферах с квартирами честных граждан. Или за вами есть еще грешки? Так вы это бросьте. И этих хватит. - Продолжил Харламов, нависая над риэлторшой горой. Облокотившись о подлокотники кресла, он вместе с японцем продолжил смотреть ей прямо глаза в глаза.
- Я не понимаю о чем вы… - Почти прошептала Ольга Юрьевна.
Харламов немного отстранился, став от нее в пол оборота.
Токаява взял слово:
- Не понимаете? Что ж, давайте я напомню про чету Кебоши. И квартиру по адресу…
Она быстро метнулась со стула в сторону выхода, не дослушав. Харламов здоровой рукой прервал попытку побега, грубо схватив ее за волосы.
- СВЕТЛАНА!!! - Закричала Ольга Юрьевна в тщетной попытке докричаться до секретарши.
Сильная мужская рука накрыла рот, заглушив звук.
- Значит, слушай меня, голосистая. - Заговорил на самое ухо Медведь. - У меня только три вопроса. Ответишь на все три - оставлю жить. Обещаю. Поняла?
Кивок в ответ.
- Вопрос первый. - Даниил назвал адрес квартиры Токаявы. - Новые хозяева, которые подписывали с тобой документы, знали про то, что квартира достается им не совсем легально?
- А точнее совсем не легально! - Уточнил Токаява.
Потекли секунды раздумья. Музыка в кабинете сменилась на более ритмичную, да ветер ревел, врываясь в распахнутое окно лютым зверем. Наконец, от риэлторши последовал ответ.
- Нет.
- Отлично, - продолжил Даниил. - Вопрос второй: ты давно занимаешься этой деятельностью?
Раздумье было дольше прежнего. После чего неуверенный ответ.
- Нет.
- Еще лучше, - усмехнулся Харламов. - И, наконец, остался последний вопрос: почему люди не летают как птицы?
Риэлторша на несколько секунд впала в ступор, затем замычала, пытаясь сказать что-то в ладошку. Получалось не очень.
- Не знаем ответа? - Понимающе кивнул Харламов. - Что ж… нет, так нет. Надо честно признавать свое поражение, Ольга Юрьевна. Честность - хорошее качество. Вам в аду зачтется.
Окно распахнулось во всю ширь. Женщина попыталась закричать, но Токаява зажал ей рот.
Харламов достал планшет.
- Будем честными. Ты солгала. Ты не первый год занимаешься этими аферами. У твоей фирмы восьмой юридический адрес за последние 15 лет. На твоем счету сотни отмытых квартир. Ты лишила крова тысячи людей. Фактически ты убила их. И не надо мне говорить, что начальник ЖКХ с женой получил квартиру Токаявы Кебоши, не зная, что она отмыта. За какие заслуги? Сообщник? Проверим. Но если ты можешь держаться на рынке такой долгий срок, значит, тебя покрывают в госаппарате. Как минимум, в городском. Значит, тоже проверим. Я бы даже сказал, ты подняла целую цепочку возмездия.
Харламов припечатал упирающуюся риэлторшу головой о стеклопакет, и когда та немного обмякла, приходя в себя от удара, подхватил на руки, забрав у сенсея. На секунду даже задумался. Внешне такая легкая дама преклонных годов, а внутри сидит демон, терзающий души людей.
Сколько десятков семей, сколько сотен людей оставила без крыши над головой? В стране, где недвижимость стоит заоблачно дорого, это все равно, что подписать смертный приговор. И его собственный демон внутри, взращенный на пепелище действий подобных людей, требовал, чтобы она нашла ответ на последний третий вопрос.
Харламов перебросил Ольгу Юрьевну через подоконник здоровой рукой. Вполне осознанное действие. Оставалось лишь разжать ладонь для полета.
- Твое слово, Токаява.
- Зло должно быть наказано. - Отчеканил японский россиянин.
Медведь разжал руку. Крик догнал его за миг до падения тела.
Токаява вывалился наружу едва ли не на половину, разглядывая, как по асфальту расплывается багровая лужа под телом. Похоже, что черепную коробку разнесло. Высота редко оставляет шансы. Особенно, если к земле пригибает тяжесть собственных грехов.
- Вот что за жизнь? И эта не нашла ответа, - вздохнул Медведь и поправив ворот куртки, пошел прочь из кабинета.
- Начальником ЖКХ я займусь сам, - хмуро добавил Токаява, догоняя в коридоре.
Секретарша спокойно спала на полу, развалившись на спине на мягком паласе, как на кровати дома. Харламов поднял девушку и переложил на диван. Укрыл бы и одеялом, но такого в поле зрения не оказалось. Недочет, если хотели устроить в офисе совсем уж домашнюю обстановку.
- Сам так сам. Но инициатива без координации наказуема. Доделай свои дела и вливайся в команду. Ты нужен нам.
Через несколько минут два посетителя покинули высотное здание, поставив в голове очередную галочку о выполненном задании.
- Услуга за услугу, - кивнул сенсей. - Я с вами.
Назад: Часть третья: «Сиречь Земли»
Дальше: Глава 2
