XXII. ДЖАД-БАЛ-ДЖА

Остатки банды Инб Яда направились на восток. Люди были смертельно напуганы и близки к помешательству. Они спешили, стараясь как можно быстрее уйти от страшного леса, в котором обитает злой дух. Абд-Эль-Азиз и те, кто сопровождал его из Леса Леопардов в Ниммр, не соединились с ними, и им не суждено было это сделать, так как на равнине за городом сокровищ, о которых мечтали бедуины, рыцари Гобреда застали их врасплох. Несмотря на наличие у сарацинов старых громких аркебуз, железные рыцари Ниммра опустили против них свои копья. Еще раз после семи столетий тишины прозвучал победный клич крестоносцев, чтобы объявить о битве в старинной войне за обладание Святой Землей, войне, которая не имеет конца.

Прибывший с севера рыцарь в доспехах пересек земли галла. На острие его копья развевался серебристо-голубой вымпел. Упряжь коня была украшена золотом и серебром из сокровищниц сэра Уилдреда. Воины галла разбежались, увидев этого одинокого воина из другой эпохи.

Тарзан из племени обезьян, который шел на запад, случайно заметил следы Фахда, Стимбола и Гвинальды и повернул на юг.

В сторону севера шла сотня гигантов цвета эбенового дерева, ветераны, проверенные во множестве битв, – знаменитые вазири. С ними был и Зейд, возлюбленный Атейи. Однажды отряд наткнулся на свежие следы, пересекавшие их путь по диагонали на юго-запад.

Это были следы сандалий арабов.

Оттуда шли двое мужчин и женщина.

Когда вазири показали отпечатки Зейду, юноша поклялся, что женские следы принадлежат Атейе, потому что кто же лучше его знает форму и размер ее маленькой ноги и покрой сандалий, которые она сшила своими руками?

Зейд попросил вазири отклониться немного в сторону и помочь отыскать свою возлюбленную.

Пока заместитель командира обдумывал решение, шум человека, стремительно двигавшегося по джунглям, привлек общее внимание. Через некоторое время появился шатающийся человек.

Это был Фахд.

Теперь Зейд был абсолютно уверен, что женские следы принадлежат Атейе.

Он приблизился к Фахду.

– Где Атейя? – спросил он с угрозой в голосе.

– Откуда я знаю, – ответил Фахд. – Я не видел ее уже много дней.

Он говорил правду.

– Лжешь! – не поверил Зейд и указал на землю. – Вот ее следы, рядом с твоими!

Коварное выражение промелькнуло в глазах Фахда, когда он понял, что можно заставить страдать человека, которого он ненавидел.

Он пожал плечами.

– Ну если ты и сам все знаешь…

– Где она? – еще раз спросил Зейд.

– Не хотелось бы тебя огорчать, – лицемерно протянул Фахд, – но она… она умерла.

– Умерла?!

Страдание, выраженное в этом единственном слове, могло бы растрогать каменное сердце, но не сердце Фахда.

– Да, да, умерла, – крикнул он. – Я похитил ее из лагеря ее отца. Она была моей все эти дни и ночи, а потом ее похитила огромная обезьяна и утащила в джунгли. Наверняка теперь она мертва!

Ослепленный ненавистью, Фахд явно перестарался.

Яростно вскрикнув, Зейд бросился на него, и прежде чем вазири смогли вмешаться или Фахд защититься, острый клинок трижды пронзил сердце подлого бедуина.

С поникшей головой отправился Зейд в путь вместе с вазири. Взор его туманился слезами.

Примерно в миле от отряда на север умирающий старик, мучимый лихорадкой, споткнулся на тропе и упал. Дважды пытался он подняться и всякий раз бессильно валился на землю. Он лежал неподвижно, грязный, оборванный, наполовину потерявший рассудок, и казался мертвым.

С севера продвигался Тарзан из племени обезьян, идущий по следу Гвинальды и тех двоих, которые сопровождали ее. Извилистая тропа была хорошо знакома человеку-обезьяне, поэтому он пошел более коротким путем по верхушкам деревьев, и вскоре, перепрыгивая с ветки на ветку, он встретил вазири как раз в том месте, где они встретили Фахда и где Зейд убил своего соперника. До чутких ноздрей Тарзана донесся запах мангани, великих обезьян. Он испугался, что если девушка попала к ним в лапы, это может для нее плохо кончиться. Тарзан бросился по запаху.

На поляне под большими деревьями мало что изменилось. Обезьяны по-прежнему бездельничали. То-Ят и Го-Ят забыли о недавней ссоре, поскольку добыча досталась более сильному противнику и теперь им нечего было делить.

После ритуала узнавания и приветствия Тарзан спросил, не видел ли кто самку тармангани, которая недавно проходила по джунглям?

М'валат указал пальцем на То-Ята, и Тарзан обратился к королю.

– Ты видел ее? – спросил он с нарастающим беспокойством.

Ему не нравилось поведение короля обезьян. Внезапно То-Ят махнул рукой в сторону юга и сказал:

– Нума.

Он продолжил поиски вкусных жучков, но Тарзан понял значение единственного произнесенного слова, как если бы обезьяна дала ему пространное объяснение.

– Где? – спросил человек-обезьяна.

То-Ят указал в ту сторону, где он оставил Гвинальду льву, и Тарзан с грустью в сердце отправился на поиски, хотя уже знал, что он найдет.

По крайней мере, он отгонит льва и похоронит то, что осталось от несчастной девушки.

Гвинальда медленно приходила в себя.

Она не открывала глаз, но оставалась лежать, спокойно прося себе смерти.

Она не чувствовала боли.

Вскоре тошнотворный резкий запах ударил ей в ноздри, и что-то шевельнулось рядом с ней так близко, что она почувствовала тяжесть огромного тела.

Полная страха, она открыла глаза и чуть не закричала от ужаса, потому что увидела, что рядом с ней лежит огромный лев.

Он лежал неподвижно, высоко подняв благородную голову с темной гривой, которая слегка задевала лицо девушки.

Он смотрел вдаль на север.

Гвинальда лежала молча и боялась пошевелиться.

Немного погодя она скорее ощутила, чем услышала глухое рычание, исходившее из груди хищника.

Кто-то приближался к ним!

Даже Гвинальда почувствовала это, но она не могла звать на помощь, потому что кто бы мог спасти ее от этого страшного зверя?!

Среди ветвей деревьев в ста шагах послышался шорох, и вдруг гигантская фигура лесного полубога опустилась на землю.

Лев вскочил и встал перед человеком. Какое-то время оба молча смотрели друг на друга. Потом человек заговорил.

– Джад-бал-джа! – воскликнул он. Потом приказал:

– Повинуйся!

Огромный золотой лев тихо заурчал и пересек открытое пространство, остановившись перед человеком.

Гвинальда увидела, как зверь поднял голову к человеку, а тот принялся с нежностью трепать его за густую гриву.

Оставив льва, человек-обезьяна подошел к принцессе и опустился рядом с ней на колени.

– Ты принцесса Гвинальда? – спросил он. Девушка утвердительно кивнула головой, недоумевая, откуда незнакомец знает ее.

Она была слишком ошеломлена, чтобы говорить.

– Ты ранена?

Она покачала головой.

– Не бойся, – мягко успокоил он ее. – Я друг. Теперь ты вне опасности.

В том, как он говорил, было нечто такое, что наполнило Гвинальду чувством уверенности и спокойствия, какое не могли бы ей дать все вооруженные рыцари ее отца.

– Я больше не боюсь, – просто сказала она.

– Где твои спутники?

Она рассказала все, что с ней произошло.

– Наконец-то ты освободилась от всех этих мучений, – сказал человек-обезьяна. – Мы не станем искать твоих обидчиков. Джунгли отомстят им по-своему и в свое время.

– Кто ты? – спросила девушка.

– Я Тарзан.

– Как ты узнал мое имя?

– Я друг одного человека, известного тебе как сэр Джеймс, – объяснил Тарзан. – Он и я искали тебя.

– Ты его друг? – воскликнула девушка. – О, дорогой господин, тогда ты и мой друг! Тарзан улыбнулся.

– Навсегда! – сказал он.

– А почему, сэр Тарзан, лев не убил тебя? – спросила она.

– Почему лев не убил меня? – переспросил Тарзан. – Потому, что это Джад-бал-джа, Золотой лев, которого я воспитал. Он всегда узнает меня как друга и хозяина. Он не может причинить зла ни мне, ни тебе, так как с момента своего рождения постоянно соприкасался с людьми, но все же я испугался, когда увидел его рядом с тобой, лев все-таки всегда лев!

– Ты живешь здесь близко? – спросила Гвинальда.

– Нет, далеко, – ответил Тарзан. – Но кое-кто из моих людей должен находиться поблизости, иначе Джад-бал-джа не было бы тут. Я послал его за своими воинами, и он, без сомнения, привел их.

Заметив, что девушка голодна, Тарзан приказал льву остаться и охранять ее, пока он позаботиться о пище.

– Не бойся его, – сказал он, – помни, что лучшего защитника ты не найдешь.

– Я верю ему, – ответила Гвинальда.

Вскоре Тарзан вернулся с добычей, накормил девушку и, взяв ее на руки, поскольку она была так слаба, что не могла идти сама, отправился в сторону Ниммра.

Рядом с ним важно выступал Золотой лев с черной гривой.

За время пути Тарзан много узнал о Ниммре и понял, что любовь Блейка была взаимной со стороны девушки, поскольку радость светилась у нее на лице, когда она говорила о своем сэре Джеймсе, задавала вопросы о его далекой стране и его прошлой жизни, о которой, к несчастью, Тарзан ничего не мог рассказать.

На второй день все трое подошли к большому кресту, и здесь Тарзан поприветствовал караульных и приказал им охранять принцессу.

Гвинальда просила его пойти вместе с нею, чтобы мать и отец могли выразить ему свою благодарность, но он ответил, что должен не мешкая отправляться на поиски Блейка, и Гвинальда не стала настаивать на своей просьбе.

– Если ты найдешь его, передай, что ворота Ниммра всегда будут открыты для него, а принцесса Гвинальда будет ждать его возвращения.

Тарзан и Джад-бал-джа отправились в путь. Прежде, чем вернуться в замок отца, принцесса Гвинальда задержалась у креста, провожая их взглядом.

– Да благословит тебя наш Господь, любезный рыцарь, – пробормотала она. – И защитит тебя и приведет сюда еще раз… с моим любимым!