Гавгамелы

Мы проделали трудный путь перед этим решающим сражением. Путь от Тира до Гавгамел занял без малого четыре месяца. За одиннадцать переходов моё войско достигло Евфрата. Мазей с шестью тысячами воинов, посланный Дарием, чтобы помешать переправе, так и не решился вступить в бой.

На четвёртый день мы достигли Тигра.

Название реки по-персидски означает «стрела» – она несёт не только стремительные воды, но и камни, поэтому трудна для переправы. Вся местность вокруг выжжена по приказу Мазея. Переходы можно совершать лишь по утрам и вечерам. Днём всё застывает под палящим солнцем. Возникают миражи с зелёными холмами, поднимаются столбы горячей пыли, и только горы возвышаются неподвижно на горизонте. Зрелище впечатляющее!

Нам покорилась бескрайняя степь с выжженной солнцем травой, покрытая толстым слоем едкой раскалённой пыли. Позади Месопотамия, Ливан, долина Бикаа, величественные горы, Сирия. Цель моего похода – города Сузы и Вавилон, сердце Персидской державы. Дарию некуда деться, он вынужден будет вступить в открытый бой со мной, чтобы прикрыть свои царские резиденции.

В Сирии я одержал блестящую победу над персами, уничтожив более ста десяти тысяч вражеских воинов. Дария мне снова не удалось захватить, он спасся бегством, опередив меня на четыре или пять стадиев. Во время погони мне удалось захватить колесницу и лук царя. И мне досталась его палатка с бесчисленными ценностями, со множеством прислуги и богатой утварью. Войдя в покинутую Дарием палатку, я тотчас же снял свои доспехи и направился в купальню, сказав друзьям:

– Пойдём смоем пот битвы в купальне Дария!

– Не Дария, а Александра! – воскликнул один из друзей. – Ведь собственность побеждённого должна не только принадлежать победителю, но и называться по его имени!

Когда я увидел в палатке огромных размеров среди лож и столов многочисленные разнообразные сосуды – кувшины, вазы, флаконы для протираний, все искусно сделанные из чистого золота, когда услышал удивительный аромат душистых трав и благовоний, я воскликнул:

– Вот что значит царствовать!

В пути моя фаланга редко вступала в бой – достаточно было для победы над разрозненными вражескими отрядами всадников легковооружённых воинов и гипаспистов. Важнее была прочность обуви македонских воинов, чем их копья и мечи.

Лишь при Иссе мне пришлось использовать фалангу. Тогда после сражения я без устали до самых сумерек преследовал Дария в надежде захватить его в плен. В том сражении я получил лёгкое ранение. И бой тот длился всего около двух часов. Мною был захвачен лагерь персов и семья великого царя – мать, жена и дети. Я по обыкновению проявил к ним царское великодушие и милость, они остались жить в царских условиях.

После сражения при Иссе прошло около двух лет, и в предстоящем сражении фаланга должна была показать свою воинскую доблесть.

В месяце метагитнионе моё войско вышло на берег быстрого Тигра. Течение мешало переправе, но она успешно была проведена. Мы двигались вдоль Курдских гор, когда конная разведка и захваченные пленники донесли, что Дарий остановился на Гавгамельской равнине и готовит своё войско к битве.

«Гавгамелы» на местном наречии означает «Верблюжий дом». Местный житель поведал мне историю, связанную с этим памятным местом. Один из древних царей спасся от врагов на одногорбом верблюде. В благодарность царь повелел поместить животное здесь и назначил на его содержание доходы с нескольких деревень.

Шёл месяц боэдромион, в Афинах в это время начинали справляться таинства. И тут произошло лунное затмение. Луна сначала погасла, затем всё вокруг: вершины гор, долины, рощи – окрасилось в кровавый оттенок. На воинов напал суеверный страх. Они подумали, что боги против нашего похода на край света. Гефестион говорил мне, что воины ропщут – кругом бескрайняя голая пустыня, столько крови пролито, пора остановиться. Надо было помешать возможному бунту в войске. Я обратился к египетским прорицателям, которых считал надёжными.

– Солнце – светило греков, луна – персов, – ответили те. – Затмение означает поражение персов.

Эти слова внесли успокоение в души воинов.

До войска Дария оставалось полтораста стадиев.

Мне доложили, что перехвачены письма Дария, в которых он призывал греков убить или выдать ему Александра. Я колебался: огласить ли письма воинам? Парменион отговорил меня – кто знает, вдруг алчность, которую пробуждают обещания этих гнусных писем, толкнет кого-то на предательство?

На одиннадцатую ночь, когда войско персов было уже на виду, мы узнали, что Дарий приказал своим воинам остановиться и при свете факелов устроил смотр.

Местность, на которой расположил своё бесчисленное войско Дарий, была удобна для действий его конницы. Ни деревьев, ни кустарников там не наблюдалось, и вся местность вокруг хорошо просматривалась. Углубления и всхолмления Дарий приказал выровнять.

Я в это время совершал тайные священные обряды перед своей палаткой и приносил жертвы богу Фобосу. Потом я поднялся на возвышенность, чтобы ещё раз осмотреть войско персидского царя. Огромная равнина впереди была освещена огнями варварского войска, от персидского лагеря доносился непонятный шум. Я видел, что мои воины были поражены многочисленностью войска персов. Казалось, что трудно будет одолеть его в открытом бою. Приближённый ко мне военачальник Парменион посоветовал мне:

– Не лучше ли, базилевс, напасть на врага ночью, под покровом темноты? Тогда удастся скрыть малочисленность нашего войска. Перебежчики сообщали, что у Дария миллион воинов, собранных в разных областях и провинциях. Прибыла и скифская конница.

– Я не краду победу, – был мой ответ.

– Александр, не слишком ли ты преуменьшаешь опасность, угрожающую нашему войску?

– Дарий обвинял в прежних своих неудачах то горы, то теснины, а то моря, которые мешали ему одерживать победы. Он и в этот раз объявит виновницей своего поражения тёмную ночь и, сохранив основные силы, решится ещё на одну битву. С такими пространствами и с таким огромным войском он не скоро прекратит сопротивление. Но если я разгромлю его в открытом сражении при дневном свете, мужество покинет его навсегда и он потеряет всякую надежду на победу в этой великой войне.

Ко мне подвели захваченного перса из передового отряда лазутчиков.

– Что делает ваш царь? – спросил я его.

– Великий царь царей, царь всей Азии Дарий с приближёнными и охраной обходит отряды своих мужественных воинов. Он взывает к солнцу, к Митре и к священному вечному огню. Он обратился к своим бесчисленным мужественным воинам со словами: «Боги на нашей стороне. Они навели страх на македонцев, они носятся, как безумные. Их предводитель не здрав умом, он как дикий зверь, завидев добычу, бросается прямо в капкан перед ней!»

Мой телохранитель ткнул пленника лицом в песок:

– Замолчи, презренный варвар!

Я великодушно повелел отпустить пленника и ушёл отдыхать в свою палатку. Заботы прошедшего дня и начала ночи утомили меня, и я проспал остаток ночи, как ребёнок. На рассвете, не дождавшись, пока я сам проснусь, как обычно, моим полководцам пришлось отдать без меня первый приказ: приступить к завтраку. В палатку ко мне вошёл встревоженный Парменион и несколько раз окликнул меня.

– Александр, почему ты спишь сном победителя, хотя впереди тебя ожидает величайшее сражение?

– А что? Разве ты не считаешь, что мы уже одержали победу? Хотя бы потому, что не должны более бродить по этой огромной и пустынной стране, преследуя уклоняющегося от битвы Дария?

В глазах Пармениона воспламенился огонь.

– Как провели ночь персы? – спросил я.

– Они всю ночь до самого утра не расставались с оружием, из их лагеря постоянно доносился шум.

– Прекрасно! Они не выспались, и их усталость скажется в сражении.

Дарий расположился в центре войска под прикрытием телохранителей, греческих наёмников и слонов. На флангах находились его многочисленные всадники. Северным правым флангом командовал Мазей, левым Бесс. Разгадать замысел Дария было несложно. Оба полководца надеялись обойти с флангов и окружить моё войско. Они были уверены, что я намереваюсь напасть в центре.

Дарий возвышался на колеснице и окидывал взором свои полчища. Содержание его речи донесли мне лазутчики. Он простёр над войском руки и произнёс:

– Вы сражаетесь за то, что дороже жизни, – за свободу! Сегодняшний день или восстановит царство, или положит ему конец. Мы пришли сегодня туда, откуда в случае поражения некуда даже бежать; в городах не осталось жителей, в полях – земледельцев. Жёны и дети сопровождают наше войско – мы должны защитить своим телом дорогих нам людей. Я собрал войско, я дал коней, оружие, я выбрал место, где всё войско смогло разместиться. Остальное зависит от вас. Найдите отвагу для победы, презирайте молву – самое слабое оружие против мужественных людей. Вы видите редкие ряды, растянутые фланги – их можно затоптать серпоносными колесницами. Александр удачлив не по своей доблести, а из-за паники. Ничего не бывает долговечным, судьба не бывает неизменной. Освободите моё сердце от оков, верните мою мать, моих детей, ибо супругу я уже потерял. Заклинаю вас богами, неугасимым огнём, пылающим на алтарях, вечной памятью Кира: спасите от позора народ персидский и его имя! Избегает смерти тот, кто презирает её, и она поражает всех трепещущих. Сам я еду на колеснице по обычаю и чтобы вы могли меня видеть и брать пример мужества или малодушия.

Самоуверенный глупец! Он сам себя обрёк давно на поражение, ещё там, под Иссой. Я иду по его земле, и он ничего с этим поделать не может!

Перед тем, как дать приказ о начале наступления, я объехал войско вместе с прорицателем Аристандром. Я воздел руки к небесам и вознёс молитву, обращаясь к богам:

– Вы помните, что сам я – сын Зевса-Амона! Даруйте же мне великую победу, достойную меня! Вдохните мужество в моих воинов!

Аристандр указал на орла, парящего надо мной. Орёл медленно летел в сторону врага. Это был хороший знак, воодушевивший моих воинов.

– Вы прошли столько земель с надеждой на победу, – обратился я к воинам. – Осталось это последнее препятствие. Персы будут сражаться яростно, им некуда больше бежать. Но вы сами видели – они охвачены страхом, они трусливо сжигают свои поля и города. Помните: храбрые никогда не остаются в неизвестности. У персов больше людей, зато у нас больше готовых сражаться. Я буду биться вместе с вами, впереди всех знамён! Вы знаете, что я никогда не участвую в разделе добычи, всё достаётся вам. Путь на родину вы должны проложить своими руками!

Я был спокоен, но душа моя рвалась в бой. В левой руке я держал лёгкое как пёрышко копьё. На мне была надета гипендима сицилийской работы с поясом, а поверх неё двойной льняной панцирь, взятый из захваченной добычи при Иссе. Железный шлем работы Теофила блестел, словно был изготовлен из чистого серебра. К шлему сзади был прикреплён железный щиток со вделанными в него драгоценными камнями, который защищал шею. На поясе висел меч, подаренный мне китайцами, – лёгкий и отличной закалки. В сражениях меч был моим главным оружием. Поверх доспехов был надет богато украшенный плащ работы Геликона Старшего, подаренный мне жителями города Родоса. Я всегда надевал его, готовясь к сражению.

Перед боем ко мне подвели Букефала. Я легко вскочил на него. Конь был уже немолод, я щадил его во время походов, но бой всегда начинал на любимом коне.