ГЛАВА 18
— Хорошая была вещица, — нарушив гнетущую тишину, тоскливо заметил Фьяллар, разглядывая шкатулку. Внешне она казалась абсолютно целой, вот только краска, которой был выведен тонкий рунный рисунок, опоясывающий шкатулку, треснула сразу в нескольких местах.
Хорошая вещица больше не имела прежних своих качеств и могла бы использоваться исключительно для хранения обычных безделушек.
— И нервы были хорошие, — в тон ему отозвалась я тихо, с грустью добавив, — у меня.
Мы еще помолчали, разглядывая сломанную шкатулочку. Тоскливое молчание нарушил директор:
— Полагаю, стоит вызвать артефактора. Мне это не нравится.
— Тебе не нравится? — взвился декан. — Эта гадость испортила мне такую шкатулку. Да я ее месяц заговаривал. Сам!
— А руны тоже сами выписывали? — осторожно уточнил Асвер, разглядывая не очень аккуратно выведенные символы по правому боку. Магистр наш незаменимый был левшой, и были у него в связи с этим некоторые проблемы. В основном в начертательной магии и рунописи. Что, впрочем, не сильно ему мешало.
— Тебя что-то не устраивает? — угрожающе вопросил Фьяллар, всем своим видом давая понять, что зломордому будет лучше быть всем довольным.
— Всеее просто замечательно, — протянул сообразительный некромант, отступив на шаг назад. Очень так предусмотрительно отступил, сразу за мной оказавшись. Вот только помогло ему это мало. Видно Асвера было очень даже хорошо, и на столь незначительное препятствие в моем лице магистр даже внимания не обращал, подозрительно разглядывая говорливого студента.
— Как самая главная и несчастная жертва хочу заметить, что мы отошли от темы разговора, — напомнила я, — меня надо спасать.
— Тебе, Висенья, надо хоть иногда думать головой и не подбирать всякие непонятные предметы в подозрительных местах, — огрызнулся магистр.
И такие знакомые интонации проскользнули в его голосе, что я на мгновение растерялась, заподозрив декана в родстве с Асвером.
— Учту на будущее, — покорно кивнула я, не удержавшись от шпильки, — если оно у меня будет.
— Куда ж ты денешься, ведьма. Имей в виду, даже смерть не станет достаточно веской причиной от меня избавиться, — угрожающе шепнул Асвер, склонившись к моему уху, — я некромант, если ты вдруг забыла.
Фьяллар на него уже не смотрел, вернув тем самым зломордому душевное равновесие и возможность вновь говорить гадости.
— Теперь я понимаю, отчего подавляющее большинство магов в завещании обязательным пунктом указывают кремацию, — пробормотала я, возвращаясь к созерцанию шкатулки, — надо будет и мне этим озаботиться.
— Всегда знал, что ты умненькая, — магистр нежно погладил меня по волосам; напоминать о том, что он только что совсем другое утверждал, я не стала, позволив ему развить мысль, — лично я уже давно подстраховался. Когда долго общаешься с некромантами, приходится против воли становиться осторожнее.
Выразительный взгляд в сторону Хэмкона незамеченным не остался.
— У тебя есть ко мне какие-то претензии? — осведомился директор, приподняв бровь. Очень так значимо он это сделал. Я бы даже сказала — угрожающе.
— Целый список, — подтвердил бесстрашный магистр с гаденькой улыбочкой, — но пусть студенты и дальше верят в непогрешимость своего директора.
— Кхе… — смущенно напомнила я о себе и тут же возмущенно дернулась. Асвер, которого ничего не смущало, был очень недоволен моим поведением и без стеснения выказал мне свое недовольство, хорошенечко ущипнув. Ему хотелось досмотреть представление до конца.
— До вечера можете быть свободны. После ужина жду вас здесь, смею надеяться, к тому времени мы найдем решение этой проблемы, — директор самым незамысловатым образом выпроваживал нас из кабинета, не отрывая от магистра тяжелого взгляда. На секундочку мне даже стало жаль декана, но черствый Асвер не дал толком посочувствовать, утягивая меня за собой к выходу.
Последнее, что я услышала, пока дверь не закрылась за нашими спинами, был возмущенный голос директора:
— Не семей позорить меня при студентах!
— Огден, да чего ты злишься? Я всего лишь хотел разрядить атмосферу, чтобы…
Для чего он все это делал, я так и не узнала. Дверь закрылась.
— Итак, куда пойдем? — оптимистично спросил Асвер.
— Понятия не имею, куда направишься ты, лично я вернусь в комнату, — чопорно ответила ему, полюбовалась на вытянувшуюся физиономию и, развернувшись, поспешила в сторону женского общежития.
Стоило бы мне вспомнить, что зломордый на подобную наглость реагирует всегда одинаково.
Подгребли меня на прежнее место за шиворот.
— Сень, а ты не забыла, что я теперь твой муж? — спросил он сумрачно. И уже не в первый раз.
— Как тут об этом забудешь, когда ты постоянно напоминаешь, — проворчала я, пытаясь отцепить от себя чужие пальцы, — пусти. Мне так неудобно.
— Даже не подумаю; — отозвался он и задал еще один неприятный вопрос: — И где кольцо? Почему ты его не носишь?
— Ношу, — заверила его я, скромно уточнив, — с собой.
— Я не слепой. — Перехватив мою руку, на которой красовались темные линии божьего благословения и совершенно отсутствовало колечко, он грозно спросил: — Где?
Это был момент моего триумфа. Потому что колечко действительно было со мной и требование зломордого я выполняла в точности. Никто же не виноват, что, надевая мне его на палец, Асвер строго велел «носить его постоянно». Ну, я и носила. В кармашке.
С самым счастливым видом под испытующим взглядом я медленно извлекла тонкий, серебряный ободок на свет. Как и всякий уважающий себя некромант, Асвер предпочитал именно этот драгоценный металл всем прочим.
— Вот! — На ладошке мягко поблескивало то самое колечко. Серебро и три камушка, вплавленные в блестящую поверхность.
— Почему не на пальце? — кто-то начинал беситься.
— Потому что! — гордо ответила я, глядя на то, как он медленно закипает. Занимательное зрелище.
Недозакипев, Асвер коротко выдохнул и закрыл глаза, продолжая и ручку мою сжимать, и шиворот не выпустив из захвата.
— Асвер, а это ты опять успокоиться пытаешься? — спросила я, решив не сдерживать любопытство.
— Какая ты сообразительная, — процедил он. Мы еще немного постояли, зломордый, кажется, немного отошел, подуспокоился, и началось самоуправство.
Меня развернули и, все так же удерживая за шиворот, потащили в сторону общежития.
— Хочешь в комнату — будет тебе в комнату, — пообещал он мрачно.
Ушли недалеко. Мы как раз пересекали коридор, ведущий к лестнице, когда навстречу нам вырулил местами поджаренный и глубоко несчастный Итерс.
Боевик увидел нас первый, сделался еще несчастнее и попытался сбежать, спасая жизнь и нервные клетки. Не успел.
— Итерс! — Такой радости от себя я не ожидала. Асвер, видимо, тоже. Иначе вряд ли выпустил бы меня из рук.
Освободилась я на удивление легко. Одернула кофточку и поспешила к замершему боевику. Вжав голову в плечи, он ждал неизбежного.
— А чего ты здесь делаешь? Да еще такой хорошо прожаренный? — Дружелюбие мое напрягло его только больше.
— Отрабатываю прогулы у капитана, — напряженно ответил Итерс, пытаясь ненавязчиво прикрыть легкий, но обширный ожег на лице и шее.
— Сурово он с тобой, — сочувственно протянула я, прислушиваясь к шагам позади.
Передернув плечами, боевик кивнул, с тоской глядя мне за спину. Асвером любовался, стало быть. И такой он был несчастный, такой потерянный, что мне его жалко стало.
— А хочешь я тебе мазь дам? От ожогов, — он не ответил, продолжая смотреть на зломордого, и, кажется, даже меня не слышал, — хорошая.
— Думаю, ему лучше будет сходить в лазарет, — заметил Асвер, пристроившись за моей спиной. Лица его я не видела, но Итерс побледнел и поспешно закивал, пятясь.
— Пожалуй, да. Я как раз туда направлялся. Пойду я, — пробормотал он, пятясь от нас дальше по коридору.
Задерживать его я не стала, пытаясь сформулировать свое подозрение в относительно вежливый вопрос. У меня это даже получилось.
— Асвер, а чего происходит-то, а? Когда ты его успел напугать? — спросила, глядя в спину улепетывающему боевику.
— За кого ты меня принимаешь? — ненатурально удивился он, только сильнее разжигая мое подозрение. — Я ничего не делал. Мы просто с ним поговорили. Я объяснил ему, что лазить в окна к чужим девушкам — некрасиво.
Развернувшись лицом к подозрительно честному Асверу, я ждала чистосердечного признания. Зломордый признаваться не спешил:
— Что?
— То есть ты хочешь сказать, что он тебя теперь до полусмерти боится поэтому? — Асвер кивнул, я не поверила и уточнила: — Ты его бил?
— И пальцем не тронул! — возмутился он, но под моим взглядом замялся и задумчиво предположил: — Может, это из-за того, что мы на кладбище разговаривали?
— Итерс согласился встретиться с тобой на кладбище?!
— Я этого не говорил, — заметил Асвер, кажется, уже жалея, что решил быть со мной честным, — мои умертвия не спрашивали его согласия.
А я вспомнила, как в морге на отработке наказания этот сильно талантливый, но не сильно умный поднял оживленцев с приказом притащить ему меня. Мне тогда повезло. Никто меня никуда не потащил. Сама, своими ножками к зломордому прибежала. Итерсу в этом плане не повезло.
— У меня просто слов нет, — прошептала я, глядя на Асвера.
Крутанувшись на пятках, поспешила в общежитие, пользуясь моментом и очень надеясь, что Асвер не успеет опомниться и до комнаты я доберусь самостоятельно.
Добралась. Сопящий за спиной некромант не пытался больше меня хватать и куда-то тащить, послушно спеша следом. И это было первым хорошим событием за последние дни. Просто потому что в комнату я ввалилась первой и оказалась достаточно быстрой, чтобы захлопнуть дверь прямо перед носом у Асвера. И даже замок закрыть умудрилась.
— Ведьма, открой немедленно! — потребовал зломордый, вдарив хорошенечко по безответной деревяшке.
— Ты же понимаешь, что это бесполезно? — осторожно уточнила я, на всякий случай отступив на шаг от двери.
— Я хочу верить в твое благоразумие, — напряженно раздалось с той стороны.
— Не хочу тебя разочаровывать, но чего нет, того и не надо, — радостно оповестила его я. — Так что можешь смело прекращать надеяться и возвращаться к себе.
— Сень, ты осознаешь, что я до тебя все равно доберусь?
— К тому времени ты уже успокоишься и мне все равно ничего не будет, — уверенно заявила я. И ведь правда верила в свои слова. Судя по воцарившейся в коридоре тишине, верила не зря. Вдарив еще раз по двери, Асвер неразборчиво ругнулся, но требовать ничего больше не стал.
Услышав удаляющиеся шаги злого некроманта, я самодовольно отряхнула руки и отвернулась-таки от двери, чтобы тут же наткнуться на удивленный взгляд Миранны.
Орчанка сидела на своей кровати и листала огромную книгу с яркими картинками, но сейчас она, позабыв о книге, уделила все свое внимание мне.
— Привет, — смущенно улыбнувшись, я помахала рукой и не сразу сообразила, что поразило ее еще больше.
Ахнув, Мира отбросила в сторону свое занимательное чтиво и под глухой стук упавшей книги метнулась ко мне:
— Да быть такого не может! — Перехватив мою ладошку, так и зависшую в воздухе, она покрутила ее, потерла темные линии на безымянном пальце и возмущенно спросила: — И когда ты успела?!
— Мииирачка? — Такой ошалевшей я себя в последний раз вчера Чувствовала, когда узнала, что теперь оказывается замужняя со всех сторон и без всяких вариантов. Чувство было еще не позабытое и охотно вернулось.
— Замуж когда выскочить успела? А главное — за кого?!
Выдернув руку, я молча дошла до своей кровати, села и убитым голосом спросила:
— А ты откуда знаешь, что значат эти закорючки?
— Ммм, Сень, это обычная практика среди магов. Брак заключается в храме одного из богов. Мои родители, между прочим, тоже по обычаю магов женились.
— А мои нет, — простонала я, закрыв глаза, — у них была обычная свадьба. На этом бабушка настояла. И родители мои без всех этих нательных рисунков спокойно живут. Колечками довольствуются.
— Это ты к чему клонишь?
— А к тому, Мирачка, что надо мне умнеть в срочном порядке и эти рисунки как-то прятать. Чтобы еще кто-нибудь не прознал о моем новом статусе.
— Хочешь сказать, тебя обманом замуж взяли? И кто же этот молодец? — насмешливо осведомилась она. Улыбалась соседка недолго. — Только не говори, что Асвер…
— Не буду ничего говорить, ты и сама неплохо соображаешь.
— Силен, — восхищенно выдохнула она.
— Ага. И совесть давно куда-то задевал, — подтвердила я безнадежно. — Мира, где у нас бинты?
— Зачем тебе?
— Буду симулировать счастливую жизнь.
Бинты мне дали с предвкушающим выражением на зеленом лице. И пока я заматывала палец, скрывая рисунок, орчанка с сосредоточенным видом следила за процессом. После чего осмотрела получившийся результат и вынесла вердикт:
— Подозрительно.
Полюбовавшись на дело рук своих, я вынуждена была с ней согласиться. Один-единственный туго перебинтованный палец выглядел очень подозрительно.
Зато вполне пристойно смотрелись три. Усердно замотанных.
Выглядело это вполне гармонично и совершенно не подозрительно.
* * *
Поняла, что симулировать счастливую жизнь даже с забинтованными пальцами у меня совсем не получится, уже в кабинете директора, когда увидела лицо артефактора, стоило тому только глянуть на мою проблему.
И без того длинное и худое лицо вытянулось еще больше, а белесые брови поползли на лоб. Удивление его было искренним и сильным.
— Никогда раньше не видел ничего подобного, — признался он, перевернув на другой бок камушек специальной тонкой палочкой. Камушек вел себя так, как ему и полагалось. То есть лежал и послушно перекатывался по темному дереву директорского стола.
— Вы же понимаете, что для специалиста с большим опытом высказывание ваше звучит по меньшей мере непрофессионально? — едко осведомился Фьяллар, который все еще страдал от потери так нравившейся ему шкатулочки.
— Именно как специалист с большим опытом я со всей ответственностью заявляю, что раньше никогда не видел ничего подобного, — сухо отозвался артефактор, откладывая монокль, через который несколько минут внимательно разглядывал мой своевольный булыжник, — и прошу заметить, молодой человек, это не значит, что я недостаточно хорош в этом деле. Это значит лишь то, что в ваши руки попал очень редкий артефакт. Редкий, опасный и, судя по тому, что я вижу, уже давно активированный. Неправильно активированный, должен заметить.
— Что значит «неправильно»? — уточнил директор, склонившись над столом.
— Видите скол? — Мужчина мизинцем резко провел над отколотой частью камушка, — артефакт поврежден. Прежде чем активировать, его нужно было… как бы это сказать… его нужно было собрать. Небольшая магическая затрата, пять минут на закрепление. К сожалению, тот, кто активировал амулет, не озаботился этим. И теперь я не могу даже предположить, какую именно функцию выполняет артефакт.
И вот парадокс, вроде активировала я его случайно, не хотела и знать не знала, что творю, но стыдно стало жутко. И страшноватенько как-то сделалось. О том, что камушек мой проблемный, — я уже давно знала. А теперь выяснилось, что он не только проблемный, но еще и непредсказуемый. Веселенькая новость, заставившая меня нервно поинтересоваться:
— А выключить его как-нибудь можно?
— Я так полагаю, это вы активировали артефакт? — сурово вопросили у меня, проигнорировав мой робкий, но очень важный вопрос.
— Я не специально, — зачем-то попыталась оправдаться я.
— Не сомневаюсь, именно поэтому я уже который год отказываюсь от места профессора. Студенты всегда не специально создают проблемы.
— Посмотрите на этот камень и скажите, догадались бы вы о том, что это артефакт, если бы увидели его лежащим где-нибудь на земле в неактивном состоянии? — раздраженно спросил Асвер, который успокоиться после моей утренней выходки так и не смог и теперь злился на всех вокруг.
— Насколько я помню, меня вызвали потому, что артефакт каким-то образом влияет на своего хозяина, — заметил артефактор, полностью проигнорировав выпад зломордого.
— Если камень на мне, я хожу во сне. Но если его снять, мне начинают сниться кошмары, — послушно отозвалась я, вытягивая вперед руки ладонями вверх. — Этой ночью я упала во сне и оцарапалась, а когда проснулась… вот.
— Хммм. — Руки у артефактора были сухие, шершавые и сильные. А еще теплые. И когда он коснулся моих ладоней, отдернуть их не захотелось. — Это все повреждения? Или есть еще?
— Царапины на коленях и синяки на щиколотке, — отрапортовала я, пока мои руки подвергались пристальному изучению.
— А это? — Пальцы коснулись бинтов, под которыми я попыталась скрыть свой изменившийся статус.
— А это нет. Это я сама, — вот теперь руки захотелось спрятать. И самой заодно спрятаться. Уж очень недобро сопел рядом Асвер.
— Насколько реалистичные сны? — Оставив в покое бинты, мужчина вновь уделил все внимание царапинам.
— Оооочень реалистичные, — выдохнула я, невольно ежась. Так некстати вспомнилась и холодная темнота, и хрупкие кости под ногами, и этот хриплый, неразборчивый шепот. Жуть.
Еще немного поразглядывав мои руки, он их все же отпустил:
— Будь это обычный артефакт, я посоветовал бы его уничтожить, но… — замолчав на полуслове, артефактор с сочувствием посмотрел на меня.
— Но? — напряженно переспросил Асвер. Я бы и сама с удовольствием поторопила мужчину, но какая-то странная, непонятно откуда взявшаяся робость не позволила и рта раскрыть.
— Я не могу с уверенностью сказать, как отреагирует на подобное этот артефакт.
— Что вы имеете в виду? — голос подал и директор, до этого напряженно разглядывавший камень. Уж не знаю, чего он там пытался увидеть, но судя по недовольному лицу, не нашел.
— Девушка связана с артефактом. Он напитался ее крови и при уничтожении… — замявшись, он все же закончил свою мысль, оказавшуюся почти приговором, — …велика вероятность, что, уничтожив артефакт, мы убьем и непосредственного хозяина.
— Должен быть другой способ, — уверенно заявил зломордый.
— К сожалению, мне он неизвестен.
— Скажите, — ничего хорошего я уже не ждала, но не спросить просто не могла, — но ведь есть возможность разделить настолько сильный амулет на несколько частей, чтобы им могли пользоваться сразу несколько человек?
— Теоретически это возможно, — подтвердил артефактор, с любопытством глянув на меня, — еще неактивированный амулет в ходе магического ритуала разделяют на нужное количество частей. Не больше шести. И активируется уже после. Разделенный артефакт, разумеется, становится уже не таким мощным.
— Тогда почему вы говорите, что камушек мой сломан? Может, он просто разделен?
— Милое дитя, потому что артефакт именно сломан. Кто-то отколол от него часть не в ходе ритуала. Он не разделен на две части. Понимаете?
Я все понимала. Очень хорошо понимала. А еще я понимала, что мне очень нужна та книга, из которой мои недобрые знакомцы, некромантской наружности, информацию брали. Вдруг там еще что-нибудь полезное есть. Вдруг там есть способ моего спасения.
— Магистр Фьяллар, а некроманты, которых вы по записям в лазарете искали, еще живы? — Моя гениальная идея, родившаяся в стрессовой ситуации, была такой же бредовой, как и все, что со мной происходило в последнее время. Возможно, именно поэтому я верила в благополучный ее исход.
— Живы, разумеется, — отозвался декан, — сейчас должны быть на отработке в тринадцатой теплице.
Некромантов мне жалко стало сразу. Просто как-то так получилось, что в тринадцатой теплице собрались самые неприятные растения. Слабоядовитые, плохо пахнущие, некоторые из них ко всему прочему были еще и вредными. Именно поэтому отправляли туда только сильно провинившихся. Неделя вечерних отработок в тринадцатой теплице — и студент больше уже никогда не нарушал ни одного правила. Правда, ходил после отработки с месяц в сыпи всех оттенков красного, плохо спал по ночам, остро реагировал на солнечный свет и некоторые запахи…
Быть может, растения там и слабоядовитые, но все же ядовитые. И очень коварные.
Некромантов мне действительно стало жалко, но себя было жалко еще больше. Они-то получили по заслугам, а мне туда предстояло идти добровольно.
И не потому, что подловить их в каком-нибудь другом месте у меня не было возможности. Возможность была, не было терпения.
— Тогда я, пожалуй, пойду, — отступая к двери, я все не могла оторвать взгляд от злосчастного камушка — хотелось его забрать; нащупав дверную ручку, улыбнулась, — я же вам уже не нужна? А у меня очень важное дело образовалось. Мне очень надо. Правда.
— Что ты на этот раз задумала, неугомонная? — устало осведомился мой подозрительный декан, не спеша отпускать свою неблагонадежную студентку.
— Ничего незаконного и опасного, — искренне заверила его я, — мне просто очень надо. Правда.
— Хммм, — Фьяллар мне не верил и в чем-то подозревал.
И это было обидно. Я же действительно ничего предосудительного делать не собиралась. Глупое — да, но только и всего.
— Пусть идет, — велел директор, но не успела я обрадоваться, как он поднял взгляд от моего камушка, — полагаю, часа вам будет достаточно.
— А что будет через час? — настороженно спросила я, замерев на месте.
— Будем решать, что делать с кошмарами, — ответил директор. Заметив, что я так и стою, не шевелясь, напомнил: — Время.
Не медля больше, я выскочила за дверь под раздраженный возглас зломордого:
— Висенья!
Кажется, он даже вдогонку бросился, но я быстрее оказалась. Завернуть за угол успела раньше, чем Асвер дверь открыл.
— Ведьма!
Я прибавила скорость, осторожно, на носочках припустившись по коридору. К выходу, к теплицам, к некромантам. Даже не думая останавливаться и ждать.
Оно мне надо, чтобы Асвер со мной отправлялся? Вряд ли некроманты согласятся общаться в его присутствии. А мне очень надо было знать, откуда они информацию брали. Очень-очень.
В тринадцатой теплице, как всегда, было душно, пахло плохо и что-то постоянно шуршало. Атмосфера была гнетущая, недружелюбная, и человек в здравом уме ни за что не зашел бы сюда добровольно.
Но я уже давно была не в здравом уме. Вот как камушек этот злосчастный подобрала, так и утратила всякое здравомыслие. Именно потому я упрямо брела среди опасных и недружелюбных растений, выискивая моих мрачных знакомцев.
Нашлись они у небольшой грядки, на которой росла яснотка белая. Несчастные топтались рядом с ней, потирали обожженные руки и не знали, что делать. И было их почему-то трое.
— Какой замечательный нынче вечер, — очень издалека начала я, с опаской подходя к некромантам.
— Тебе виднее, — недружелюбно буркнул тот, чьего имени я так и не узнала, но который теперь носил опознавательный знак на лице.
Щеки, лоб и подбородок его были усыпаны мелкой, красной сыпью. У бедолаги была аллергия. И что-то мне подсказывало, что аллерген находился где-то в пределах теплицы.
— А четвертого где потеряли? — дружелюбно осведомилась я, решив не обращать внимания на откровенно враждебный прием. Они были такими несчастными и потерянными, что я даже бояться их не могла. Да что там, я им уже сочувствовать начинала. Связались несчастные со мной на свою голову.
— В лазарете лежит, — скривился кисломордый, обернувшись на кусты с большими, сочными, красными ягодами. Они блестели в свете искусственного солнца, притягивая взгляд. На вид ягодки казались вкусными и совершенно безобидными. На деле же любой отведавший их как минимум на неделю попадал в лазарет. Вот, один уже попал.
— Прискорбно, — согласилась я, на мгновение притушив радостную улыбку, но долго грустить не получилось, — а скажите-ка мне, друзья…
На слово «друзья» некроманты отреагировали одинаково и стали очень похожи на кисломордого. То есть скривились и посмотрели на меня зло. Я не смутилась и мысль свою гениальную не потеряла.
— Да-да, мне кажется, что мы теперь с вами друзья, — вещала я радостно, отстраненно замечая в своем бодром голосе истерические нотки, — и как у друзей, у нас с вами не должно быть секретов. Вам так не кажется?
— Висенья, нам сегодня каким-то чудом надо собрать мешок этой мерзости, — главный их махнул рукой в сторону яснотки, — так что давай ты просто скажешь, что тебе от нас нужно, мы тебе откажем и ты отсюда уйдешь.
— То есть вот прямо так сразу и откажете? — погрустнела я.
— Если ты вдруг не в курсе, то мы здесь из-за тебя, — ядовито заметил кисломордый.
— Если ты вдруг не в курсе, то вы здесь из-за своей дурости и больных идей. Вы меня живьем закопали и несете вполне заслуженное наказание, — не осталась в долгу я.
— Поверь, я уже жалею, что мы тебя живьем закопали. Сначала придушить надо было, — огрызнулся Эмис.
Не сорвалась я лишь потому, что, натренированная на Асвере, смогла взять себя в руки и успокоиться:
— Я взрослая, умная и с дураками не спорю, — пробормотала себе под нос так, чтобы, не дай пресветлый, дураки не услышали. Глубоко вздохнула и уже громко спросила: — Мы так и будем препираться? Или поговорим? Я ведь целительница и вполне могу помочь вам с этой небольшой проблемой.
Скромно потыкав пальчиком в сторону вредного растения, я выжидающе уставилась на некромантов. Те мне сначала не поверили, переглянулись, слаженно глянули на яснотку, потом вновь на меня и сдались. Я это по глазам видела.
— Мы тебя слушаем, — сухо оповестил меня главный.
— Я была бы вам очень признательна, если бы вы сказали, в какой книге нашли упоминание артефакта мастера Лоргэта. И где именно вы прочли про магическое разделение артефакта.
— Значит, нам его отдать ты не захотела, — прошипел Эмис, шагнув вперед, — хотя о чем я? Артефакт такой силы каждый бы захотел оставить себе. Даже если он не подходит под специальность. А делить его с кем собралась? С дружком своим?
— Я его вам отдавала, — шипела я не хуже него, а выглядела, видимо, еще страшнее. Иначе вряд ли бы некроманты так слаженно отступили назад, стоило мне сделать шаг, — добровольно. Это вы, идиоты, брать не захотели. А потом еще и веселую жизнь устроили. У меня теперь проблемы из-за того, что вы голову по назначению не используете.
Некроманты молчали, я тоже молчала и успокаивалась. Вот только не успокаивалось мне совсем. Потому что, только озвучив все вслух, осознала, что это действительно благодаря им я теперь по ночам мучаюсь. Если бы не их дурная идея с моими прижизненными похоронами, ничего бы этого не было.
— Книгу мне! — На мгновение мир приобрел удивительную четкость со странным, зеленоватым отливом. Некроманты вздрогнули, а я узнала, как видит мир зломордый, когда глазами сверкает. Очень интересный опыт.
— Тарек, принеси ей записи, — устало велел главный. Покрытый сыпью некромант неуверенно посмотрел на него, но лишь пожал плечами и куда-то поспешил.
— А его сейчас из теплицы выпустят? — засомневалась я, успокаиваясь.
— Зачем? — удивился главный. — Записи у нас с собой всегда.
— Ооочень предусмотрительно, — растерянно согласилась я, провожая взглядом Тарека, который уверенно спешил к сумкам.
— Ты обещала помочь с травой, — напомнил Эмис угрюмо.
— Раз обещала, значит, помогу. Вы только перчатки возьмите, они в ящике с инвентарем должны лежать. Яснотку нельзя голыми руками собирать.
