Книга: Тарзан и потерянная империя
Назад: XII. МПИНГУ ПРОГОВОРИЛСЯ
Дальше: XIV. ИГРЫ

XIII. КАССИУС АСТА

В то время как Эрих фон Харбен при свете летней луны изливал свою душу Фавонии в саду Септимуса Фавония в городе Каструм Маре, отряд темнокожих солдат императора Сублатуса тащил Тарзана из племени обезьян и Мпингу, раба Диона Сплендидуса, в тюрьму города Кастра Сангвинариус, расположенную в подвалах Колизея. А далеко на юге в джунглях на самой верхушке гигантского дерева от холода и страха дрожала маленькая обезьянка, которую почуяла подкравшаяся в темноте пантера Шита.
В пиршественном зале продолжалась вечеринка. Максимус Прекларус возлежал на диване вдалеке от Фастуса, почетного гостя.
Сын императора, у которого от обильного возлияния развязался язык, пребывал в отличном расположении духа и весь светился от удовольствия.
Несколько раз он заводил разговор о белом чужеземном варваре, оскорбившем его отца и дважды сбегавшем от солдат Сублатуса.
– От честного офицера он бы не сбежал. От меня бы тоже, – насмешливо крикнул он Максимусу Прекларусу.
– Но он же был у тебя в руках, Фастус, в саду Диона Сплендидуса, – возразил Прекларус. – Что ж ты не задержал его?
Фастус покраснел.
– На сей раз я не позволю ему сбежать, – проговорился он.
– На сей раз? – насторожился Прекларус. – Разве его поймали?
В голосе и выражении лица молодого патриция проступило лишь вежливое любопытство, хотя слова Фастуса прозвучали словно гром среди ясного неба.
– Я имею в виду, – сконфузился Фастус, – что если его снова поймают, то я лично позабочусь, чтобы он не сбежал.
Слова Фастуса лишь усилили опасения Прекларуса. В течение всей долгой трапезы его не покидало скверное предчувствие. В воздухе витала тревога, нагнетаемая скрытой неприязнью, которая проскальзывала во взглядах хозяина и других близких друзей Фастуса.
Как только позволили приличия, Максимус Прекларус принес свои извинения и откланялся. Вооруженные рабы понесли его на носилках по темным улицам Кастра Сангвинариуса, где на каждом шагу ему мерещилась неведомая опасность. Когда он наконец был доставлен к дому и слез с носилок, то с недоумением обнаружил, что входная дверь приоткрыта, хотя его никто не встречал.
Дом был странно молчалив и безлюден. Ночной фонарь, зажигаемый перед входом, когда какой-либо член семьи отсутствовал, не горел.
Помедлив на пороге, Прекларус сбросил с плеч плащ, высвобождая руки, толкнул дверь и вошел внутрь.
* * *
В пиршественном зале дворцового сановника, позевывая от скуки, томились гости, не смея уйти раньше находившегося здесь в качестве гостя императора Сублатуса.
Ближе к ночи явился офицер с вестью для Сублатуса, и тот выслушал его, не скрывая удовлетворения.
– Мне доставили очень важное известие, – заявил император хозяину дома, – которое заинтересует благородного сенатора Диона Сплендидуса и его супругу. Уведи гостей и оставь нас втроем.
Когда все ушли, он обратился к Диону Сплендидусу.
– Вот уже долгое время ходят слухи, Сплендидус, – начал он, – что ты мечтаешь о пурпурной мантии.
– Это ложь, Сублатус, и тебе это известно, – ответил сенатор.
– У меня есть основания считать иначе, – резко возразил император. – И ты знаешь, какая кара ожидает изменника.
– Если цезарь задумал меня уничтожить по личным или каким другим мотивам, то наш разговор излишен, – сказал Сплендидус с достоинством.
– Но у меня совсем другие намерения, и для их осуществления ты мне нужен живой, – произнес Сублатус.
– Неужели?
– Да, – подтвердил Сублатус. – Мой сын хочет жениться на твоей дочери Дилекте, и я его в этом поддерживаю. Таким образом мы объединим две наиболее могущественные семьи, и появится уверенность в будущем империи.
– Однако Дилекта уже помолвлена с другим, – заявил Сплендидус.
– Максимус Прекларус?
– Да.
– Так знай, она не выйдет за Максимуса Прекларуса, – жестко сказал император.
– Почему?
– Потому что Максимус Прекларус должен умереть.
– Не понимаю, – произнес сенатор.
– Может, если я скажу тебе, что белый варвар по имени Тарзан задержан, ты поймешь, почему Прекларус должен умереть? – саркастически осведомился Сублатус.
Дион Сплендидус отрицательно покачал головой.
– Сожалею, но я не понимаю цезаря.
– А я убежден, что ты прекрасно все понимаешь, – продолжал император. – Впрочем, это не имеет значения, ибо воля цезаря такова, чтобы на отца будущей императрицы не легло ни малейшей тени подозрения. Итак, я повторю то, что ты наверняка уже знаешь. Мой сын Фастус присутствовал при задержании варвара. Один из твоих рабов вызвался переводить для Максимуса, который подстроил побег и приютил беглеца в собственном доме. Сегодня вечером его наконец схватили, как и Максимуса Прекларуса. Оба арестованы и находятся в тюрьме под Колизеем. Сомневаюсь, чтобы ты все это время был в полном неведении, однако не стану тебя наказывать, если ты дашь мне слово, что Дилекта станет женой Фастуса.
– История Кастра Сангвинариуса не знает такого случая, чтобы наши дочери не были вольны выбирать мужа по собственному усмотрению, – молвил Дион Сплендидус. – Даже сам цезарь не может приказать свободной женщине выйти замуж против ее воли.
– Все верно, – подтвердил Сублатус. – Потому-то я и не приказываю, а только советую. Сублатус поднялся на ноги.
– Со-ве-тую, – повторил он, однако его тон говорил совсем о другом. – Благородный сенатор и его супруга могут вернуться домой и обдумать то, что здесь было сказано. Через пару дней Фастус придет за ответом.
* * *
При свете факела, освещавшего темницу, Тарзан разглядел прикованных к стене узников – одного белого и нескольких негров. Среди последних он увидел Лукеди, но тот был настолько подавлен, что едва взглянул на Тарзана.
Ближайшим соседом человека-обезьяны оказался белый, который с момента появления нового узника вплоть до ухода тюремщиков, унесших с собой факел, с любопытством разглядывал новичка, но хранил при этом молчание.
Находясь в доме Максимуса Прекларуса, Тарзан носил обычно набедренную повязку из леопардовой шкуры, а в присутствии Фестивиты из уважения к ней надевал тогу и сандалии. В тот вечер, собираясь выйти с Мпингу, он набросил на себя тогу, однако в схватке, предшествующей его пленению, тогу с него сорвали, так что вид Тарзана вызвал интерес у товарищей по заключению.
Как только тюремщики ушли, белый пленник заговорил.
– Уж не ты ли тот самый белый варвар, слухи о котором проникли даже во мрак и тишину тюрьмы? – спросил он.
– Я Тарзан из племени обезьян, – ответил Повелитель джунглей.
– Тот самый, который на руках вынес императора из дворца и опозорил его охрану? – воскликнул белый. – Клянусь прахом моего знатного отца, Сублатус не оставит тебя в живых.
Тарзан промолчал.
– Говорят, ты скачешь по деревьям, словно обезьяна, – продолжал собеседник. – Как же ты попался?
– Меня предали, – отозвался Тарзан, потрясая кандалами. – Если бы не наручники, я бы им не дался. Но кто ты? За что тебя упекли в тюрьму цезаря?
– Это тюрьма не цезаря, – возразил белый. – Этот тип, занявший императорский трон, никакой не цезарь.
– Кто же тогда цезарь?
– Только император Востока имеет право называться цезарем, – сказал белый.
– Насколько я понимаю, ты не из Кастра Сангвинариуса, – предположил человек-обезьяна.
– Верно, – подтвердил собеседник. – Я из Каструм Маре.
– Почему ты оказался в тюрьме?
– Именно поэтому.
– Разве это преступление?
– Видишь ли, наши города, Каструм Маре и Кастра Сангвинариус, враждуют друг с другом. Мы в постоянном состоянии войны. Время от времени наступает перемирие, когда между нами возобновляется торговля. У нас есть то, что нужно им, а у них то, что нужно нам.
– Разве в такой маленькой долине есть что-либо такое, что одни имеют, а другие нет? – удивился человек-обезьяна.
– А как же! В Каструм Маре, например, есть железные рудники, болото, где произрастает папирус, озеро, которое дает много такого, чего нет в Кастра Сангвинариусе. Мы продаем железо, бумагу, чернила, улиток, рыбу, ювелирные изделия и многое другое. Они же располагают золотыми копями, а так как по их территории проходит единственная дорога, связывающая долину с внешним миром, то она дает и рабов, и животных. Жители Кастра Сангвинариуса воры и разбойники по натуре. Они слишком ленивы, чтобы трудиться, и слишком невежественны, чтобы обучать рабов ремеслам. В то же время у нас прекрасные мастера, которых мы обучаем на протяжении многих поколений. Их изделия идут в обмен на золото и рабов. Короче, мы живем гораздо лучше и зажиточнее, чем жители Кастра Сангвинариуса. Мы более образованны и вообще довольны жизнью. Поэтому завистливые жители Кастра Сангвинариуса нас ненавидят.
– Зачем же ты явился во вражеский стан, зная, что тебя схватят? – спросил Тарзан.
– Тому виной вероломство моего дяди Валидуса Августа, императора Востока, приславшего меня сюда якобы с важным поручением, но на самом деле для того, чтобы передать в руки Сублатуса, – ответил тот. – Меня зовут Кассиус Аста. Мой отец был императором до Валидуса. Валидус испугался, что я стану претендовать на пурпурную мантию, и задумал избавиться от меня, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Посылая меня сюда, он предварительно подкупил проводников, которые и передали меня в руки Сублатуса.
– И что тебя ожидает?
– То же, что и тебя, – ответил Кассиус Аста. – Нас выставят на всеобщее обозрение на ежегодном празднике в честь Сублатуса, а потом заставят драться между собой, пока мы не поубиваем друг друга.
– И когда начнется этот праздник?
– Все уже готово, – ответил Кассиус Аста. – Они нагнали сюда столько пленников для предстоящих схваток на арене, что им пришлось поместить белых вместе с неграми, чего они обычно не делают.
– Выходит, негры содержатся здесь именно с этой целью?
– Да.
Тарзан обратился в темноту к Лукеди.
– Ты здесь с односельчанами?
– Нет. Тут жители деревень из-под Кастра Сангвинариуса.
– Еще вчера мы были на свободе, – вмешался негр, понимавший язык багего, – а завтра нас заставят убивать друг друга на потеху цезаря.
– Видимо, вы оскудели физически и духовно, раз покорились судьбе, – произнес Тарзан.
– Нас почти вдвое больше, чем городских жителей, и мы храбрые воины, – возразил негр.
– Тогда вы глупцы, – бросил Тарзан.
– Уже нет. Среди нас да и среди белых из Кастра Сангвинариуса много таких, кто не прочь восстать против Сублатуса.
Услышанное дало Тарзану пищу для размышлений. Он знал, что в городе насчитывается около тысячи рабов, а в окрестных деревнях – десятки тысяч. Если бы среди них объявился вождь, то тирании цезаря пришел бы конец. Он поделился своими соображениями с Кассиусом Астой, но патриций уверил его, что такого вождя нет и быть не может.
– Мы так долго господствовали над ними, – пояснил он, – что страх, который они испытывают перед нами, превратился во врожденный инстинкт. Наши негры никогда не посмеют восстать против своих хозяев.
– А вдруг посмеют? – спросил Тарзан.
– Только в том случае, если у них появится белый вождь.
– Тогда почему бы им не выбрать белого вождя?
– Это невозможно! – отрезал Аста.
Их разговор был прерван приходом отряда солдат, которые привели нового пленника. При свете факелов Тарзан узнал в нем Максимуса Прекларуса. Он увидел также, что Прекларус заметил его, но поскольку римлянин промолчал, то и Тарзан не заговорил первым.
Приковав Прекларуса к стене, солдаты ушли. Камера вновь погрузилась во мрак.
– Теперь понимаю, почему я оказался здесь, – нарушил тишину молодой офицер. – Из ядовитых реплик Фастуса нынче на званом ужине я понял, что против меня что-то замышляется, но не предполагал, что буду арестован на пороге собственного дома.
– Я так и знал, что навлеку на тебя беду, – сказал Тарзан.
– Не вини себя, – ответил Прекларус. – Я был обречен с того самого момента, как Фастус положил глаз на Дилекту. Чтобы добиться своего, ему требовалось устранить меня. Вот и вся премудрость, друг мой, и все же интересно узнать, кто же меня предал?
– Это я, – вдруг раздался голос из темноты.
– Кто ты? – спросил Прекларус.
– Это Мпингу, – сказал Тарзан. – Его арестовали вместе со мной, когда мы подходили к дому Диона Сплендидуса, чтобы встретиться с тобой.
– Встретиться со мной? – опешил Прекларус.
– Я солгал, – сказал Мпингу. – Но меня заставили.
– Кто?
– Офицеры императора и его сын.
– Понятно, – произнес Прекларус. – Я тебя ни в чем не упрекаю, Мпингу.
* * *
Холодный голый каменный пол камеры представлял собой неудобное ложе, но Тарзан, с рождения свыкшийся с превратностями судьбы, заснул крепким сном и проснулся лишь утром, когда тюремщики принесли пищу. По приказу хмурых метисов в форме легионеров рабы раздали заключенным воду и черствый хлеб.
Во время завтрака Тарзан разглядывал своих товарищей по заключению. Из белых здесь было еще двое – Кассиус Аста из Каструм Маре, сын бывшего цезаря, и Максимус Прекларус, патриций, капитан легионеров из Кастра Сангвинариуса.
Остальные – негры. Лукеди из племени багего, хорошо относившийся к Тарзану в деревне Ниуото, Мпингу, раб Диона Сплендидуса, предавший его. При свете, проникавшем в зарешеченное оконце, Тарзан узнал также другого багего – Огонио, который бросал на него боязливые взгляды, как бросал бы любой человек на того, кто состоит в тесных отношениях с духом его собственного предка.
Помимо этих трех негров здесь находились пятеро дюжих воинов из окрестных деревень, настоящих силачей, отобранных, благодаря их великолепной мускулатуре, для битвы гладиаторов – самого увлекательного номера программы, которая вскоре пройдет на арене для прославления цезаря и увеселения масс.
Тесная камера была так забита, что едва вмещала одиннадцать человек, хотя на стене оставалось одно свободное кольцо, указывающее на то, что темница недоукомплектована.
Прошли томительных два дня и две ночи.
Белые сокамерники как могли старались отвлечься от тягостных дум, в то время как негры были полностью деморализованы.
Тарзан не раз завязывал с ними беседу, особенно с пятью воинами из окрестных деревень. Прожив немало времени среди чернокожих и хорошо разбираясь в их психологии, он быстро сумел расположить их к себе, а также вдохнуть в них заряд решимости для предстоящей борьбы.
С Прекларусом он беседовал о Кастра Сангвинариусе, а с Кассиусом Астой о Каструм Маре. Разговор касался всех без исключения сторон жизни – праздников и увеселений, военной структуры и порядков, законов и народных обычаев. Тарзан без устали затрагивал все новые и новые темы, не заботясь о том, что его, человека крайне немногословного, могут обвинить в болтливости.
На третий день в темницу привели нового заключенного – белого юношу в тунике и офицерских доспехах. Как принято, его встретили молчанием, но как только тюремщики ушли, приковав пленника к последнему незанятому кольцу, Кассиус Аста взволнованно окликнул его:
– Цецилий Метеллус!
Тот повернулся на прозвучавший из мрака голос.
– Аста! – воскликнул он. – Я узнал бы твой голос даже в преисподней!
– Какая злая судьба привела тебя сюда? – спросил Аста.
– Вовсе не злая, раз она свела меня с моим лучшим другом, – ответил Метеллус.
– Но как ты здесь оказался? – допытывался Кассиус Аста.
– С тех пор, как ты покинул Каструм Маре, произошло немало всего, – ответил Метеллус. – Фульвус Фупус настолько втерся в доверие к императору, что все твои друзья попали в немилость и находятся в серьезной опасности. Септимус Фавоний также в опале, и быть бы ему в тюрьме, если бы Фупус не влюбился в его дочь Фавонию. Но самая отвратительная новость заключается в том, что Валидус Август усыновил Фульвуса Фупуса и назначил его наследником пурпурной мантии императора.
– Фупус – цезарь?
Аста разразился гомерическим хохотом.
– А прекрасная Фавония? Неужели она питает дружеские чувства к Фульвусу Фупусу?
– Нет! – ответил Метеллус. – В том-то и дело. Она полюбила другого.
– И кто же избранник Фавонии? – поинтересовался Кассиус Аста. – Может, ее кузен Маллиус Лепус?
– Нет, – ответил Метеллус. – Ты его не знаешь.
– Что за вздор! – воскликнул Кассиус Аста. – Разве я не знаю каждого патриция в Каструм Маре?
– Он не местный.
– Только не говори, что он из Кастра Сангвинариуса!
– Опять не угадал. Он вождь варваров Германии.
– Абсурд! – вскричал Аста.
– Я говорю правду, – сказал Метеллус. – Он прибыл вскоре после того, как ты ушел. Благодаря обширным познаниям в области истории Древнего и современного Рима, он завоевал расположение Валидуса Августа, но вместе с тем навлек беду на Маллиуса Лепуса и Септимуса Фавония, добившись любви Фавонии и вызвав, соответственно, ненависть Фульвуса Фупуса.
– Как его зовут? – спросил Кассиус Аста.
– Вроде Эрих фон Харьен, – ответил Метеллус.
– Эрих фон Харбен? – переспросил Тарзан. – Я его знаю. Где он сейчас? Что с ним?
Цецилий Метеллус повернулся в сторону человека-обезьяны.
– Откуда тебе знать Эриха фон Харбена, ты, сангвинарец? – сказал он. – Выходит, Фульвус Фупус не солгал Валидусу, и Эрих фон Харбен действительно шпион из Кастра Сангвинариуса.
– Нет, – возразил Максимус Прекларус. – Не кипятись. Эрих фон Харбен сроду не бывал в Кастра Сангвинариусе, а мой друг никакой не сангвинарец. Он белый варвар из внешнего мира, и если он говорит правду, в чем я не сомневаюсь, то он пришел сюда в поисках этого самого Эриха фон Харбена.
– Это так, Метеллус! – вмешался Кассиус Аста. – Мои товарищи честные люди, и за то время, что мы здесь, мы стали добрыми друзьями. То, что они говорят, правда!
– Расскажи о фон Харбене, – попросил Тарзан. – Где он? Что с ним? Не докучает ли ему Фульвус Фупус?
– Он в тюрьме с Маллиусом Лепусом в Каструм Маре, – ответил Метеллус, – и если уцелеет на арене, то Фупус придумает иной способ от него избавиться.
– Когда состоятся у них игры? – спросил Тарзан.
– В августовские иды, то есть пятнадцатого числа.
– А сегодня считай девятое, – проговорил Тарзан.
– Мы же начинаем завтра, – протянул Прекларус.
– Мне говорили, что празднество продлится примерно с неделю, – продолжал Тарзан. – Далеко ли до Каструм Маре?
– Что, надумал прогуляться? – иронически спросил Метеллус.
– Я решил пойти в Каструм Маре, – ответил Тарзан серьезно.
– Может, и нас возьмешь с собой? – рассмеялся Метеллус.
– Ты друг фон Харбена? – спросил Тарзан.
– Я друг его друзей и враг его врагов, но я не настолько знаком с ним, чтобы называть своим другом.
– Но ты против Валидуса Августа?
– Да.
– И Кассиус Аста тоже против своего дяди? – допытывался Тарзан.
– Еще бы, – подтвердил Аста.
– Тогда возьму вас обоих, – подытожил Тарзан. Метеллус и Аста рассмеялись.
– Да хоть сейчас, – весело произнес Кассиус Аста.
– Возьмите и меня, – попросил Прекларус, – если Кассиус Аста пообещает остаться мне другом и в Каструм Маре.
– Обещаю, – согласился Кассиус Аста.
– Когда уходим? – спросил Метеллус, потрясая цепью.
– Я уйду, как только с меня снимут наручники, – сказал человек-обезьяна. – Они должны будут сделать это перед самой схваткой на арене.
– Не обольщайся. Легионеры будут глядеть в оба, чтобы ты не сбежал, – заметил Кассиус Аста.
– Максимус Прекларус может подтвердить, что я дважды сбегал от легионеров Сублатуса, – заявил Тарзан.
– Верно, – сказал Прекларус. – Он удрал прямо из тронного зала на глазах императорской охраны и прихватил с собой самого цезаря.
– Но если я поведу вас за собой, то будет уже труднее, – сказал человек-обезьяна. – А мне хочется повести вас за собой, чтобы сорвать планы Сублатуса и отыскать в Каструм Маре Эриха фон Харбена.
– Ты меня заинтриговал, – сказал Кассиус Аста. – Я даже начинаю верить в то, что твоя безумная затея может удастся.
Назад: XII. МПИНГУ ПРОГОВОРИЛСЯ
Дальше: XIV. ИГРЫ