Анализируя состояние мировой экономики и потенциал ее краха, я использую комплексную модель. Строго говоря, «комплексность», а точнее «теория сложности» – это отрасль математического анализа, исследующая поведение рекурсивных функций в плотно взаимодействующих сетях. Более простым языком, это наука о связях и взаимодействиях каких-либо объектов или процессов. Взаимодействия вызывают переменное (или адаптивное) поведение, приводящее порой к совершенно неожиданным результатам. Однако Федеральная резервная система использует равновесные модели, не дающие полноценного представления о процессах, происходящих в реальном мире.

Иногда эти термины кажутся немного сложными, однако они не так уж трудны для понимания. Итак, что же такое «равновесная модель» в нашем случае?

Хорошим примером для инвесторов может послужить самолет. Он сделан из многих тонн алюминия, стали и других, физически еще более тяжелых материалов, и, тем не менее, умудряется летать на больших высотах. Каким образом это происходит? Ответ заключается в том, что он имеет аэродинамическую форму и спроектирован определенным образом. Плоское снизу и выгнутое сверху крыло предполагает, что количество воздуха, проходящее сверху и снизу неодинаково, и порождает подъемную силу.

Каким образом заставить воздух двигаться поперек плоскости крыла? Для этого существуют двигатели, с помощью которых придается направленное движение воздушной массе. Но теперь диспетчер дает указание, что нужно изменить высоту. Что происходит дальше? Используется руль. Например, чтобы опуститься ниже, пилот выпускает заслонки, изменяющие форму нижней части крыла. И так далее.

А теперь представьте себе председателя Совета управляющих ФРС в качестве пилота, в руках которого находится штурвал. Он может использовать закрылки, изменяющие форму крыла, может прибавить газ для изменения тяги, может повернуть самолет в сторону по мере надобности (скажем, для того, чтобы обойти турбулентность). Пилот считает, что следует подняться немного повыше для обеспечения плавного полета пассажиров. Если самолет теряет высоту, пилот прибавляет тяги и снова выходит на нужный эшелон.

Итак, председатель Совета, сидящий в зале заседаний ФРС в Вашингтоне, размышляет об экономике как о самолете. Достаточно ли быстро и высоко он летит? Не дать ли немного больше тяги в виде денежной эмиссии, довернуть руль в виде выработки рекомендаций и, возможно, немного приподнять экономику программой количественного смягчения? Вот это и есть мышление равновесной моделью.

Но у этой модели присутствует один недостаток. Экономика не находится в равновесном состоянии, она более сложна. Что это такое? Представьте себе, что наш самолет превратился в бабочку, вот вам пример комплексности.

Комплексность всегда предусматривает фактор неожиданности, то есть с научной точки зрения обладает свойством эмергентности. Как правило, приход этого фактора незаметен. Можно сказать, что ФРС пытается лететь на самолете, используя все инструменты монетарной политики, но риск заключается в том, что самолет ведет себя совершенно непредсказуемым образом.

Возьмем, к примеру, банковскую систему. Банки никогда не возмещали убытки, вызванные кризисом 2008 года, и не изменяли причин, которые в первую очередь и привели к экономическому коллапсу. Вы услышите массу комментариев и замечаний в пользу улучшения банковских балансов и повышения соотношения банковского капитала. До некоторой степени это верно, но риски при этом ничуть не уменьшились, а система по-прежнему нестабильна.

В настоящее время пять крупнейших банков США существенно расширили свою деятельность, по сравнению с 2008 годом они имеют больший процент от общего объема банковских активов, и количество деривативов значительно увеличилось. Другими словами, весь громоздкий набор, который привел к коллапсу в 2008-м, в наше время стал только больше и опаснее.

Имея концентрацию активов в небольшом числе банков, ведущих между собой бизнес по большей части в деривативной форме, увеличивается плотность капитала. Это означает, что при возникновении небольшой проблемы в одной точке возмущение начнет быстро расходиться по всей системе, напоминая собой распространение инфекции. ФРС нашел для этого процесса новое название – «побочный эффект», но от перемены названия суть не переменилась. Назовете ли вы внутрисетевую саморазвивающуюся финансовую проблему «заразой» или «побочным эффектом», она сработает в банковской системе по «принципу домино» вне зависимости от названия.

Еще большая сложность комплексных систем заключается в том, что подавляющее большинство экономических коллапсов случаются внезапно и очень быстро, буквально в минуты, поэтому воспринять и оценить изменения в начальных условиях функционирования системы практически невозможно. Не следует думать, что лишь только большие причины приводят к большим последствиям. Тривиальное событие, например неожиданная ошибка никому не известного брокера на краю света, может привести к системному коллапсу в зависимости от расположения финансовых связей Сети на момент незначительной оплошности.

Рассмотрим следующую метафору. Имеется гора с крутыми склонами, начиная с самого верха. В течение нескольких недель валил сильный снегопад, и слежавшийся снег стал таить в себе лавинную опасность. Специалисты уже оценили нестабильность снежного покрова на открытых всем ветрам участках, и всем ясно, что в какое-то пока неопределенное время произойдет сход лавины.

И действительно, в течение какого-то периода снежный покров остается на месте, возможно, наиболее смелые лыжники уже рвутся на гору по разным причинам: кому-то нравится вид, кто-то хочет продемонстрировать собственную смелость. В один прекрасный момент одинокая снежинка ударяет о склон, сдвигая при этом несколько соседних. Небольшой сдвиг превращается в нарастающий ком, который набирает обороты и захватывает другие снежинки. Внезапно становится ясно, что весь склон уже дестабилизирован, и весь снег обрушивается, погребая под собой лыжников и заодно похоронив деревню внизу.

Вернемся теперь обратно и вынесем посмертный вердикт – кого мы обвиняем? Виновата снежинка или нестабильное состояние снега? Безусловно, второе, ибо если даже одна снежинка способна вызвать лавину, то, рано или поздно, катастрофа бы произошла в любом случае. Речь идет не об одной конкретной снежинке, а о той, которая могла бы упасть до или после. Снежный горный покров и был комплексной системой, которую ожидал крах.

Вот еще один пример. Скажем, вы находитесь в театре вместе с сотней таких же зрителей, как и вы. Неожиданно два человека вскакивают и выбегают из зала. Что вы при этом делаете? Что делают остальные присутствующие? Скорее всего ничего. Вы только можете задаться вопросом о причинах, побудивших этих людей внезапно изменить свое поведение. Например, они могли получить смс или вспомнить, что куда-то опаздывают. Независимо от этого вы все равно продолжите смотреть спектакль.

Теперь предположим, что из зала внезапно выбежали не два человека, а шестьдесят. Что бы вы сделали в такой ситуации? А другие? Осмелюсь предположить, что вы кинетесь следом, поскольку подумаете, что выбегающие люди знают то, о чем не знаете вы. Быть может, начался пожар или возникла угроза взрыва, но вы не хотите быть последним и бежите вместе со всеми.

Вот вам пример адаптивного поведения, основанного на так называемом «критическом пороге», то есть некоторой точке, в которой поведение окружающих влияет на ваше собственное. В приведенном случае значение вашего критического порога (обозначим его Т) больше двух и меньше шестидесяти, то есть 2<T<60.

Каждый из находящихся в театре имеет собственный критический порог, причем его величина часто меняется в зависимости от внешних условий, например от настроения или от чего-либо другого. Зрители могут спокойно оставаться на своих местах и дальше, пока из зала выбежали только несколько человек, но по мере нарастания числа выбегающих ситуация переходит во всеобщую панику, и понять, когда же наступает переломный момент, достаточно сложно.

Чтобы оценить сложность процессов, происходящих на экономическом рынке, перенесите этот простой пример с сотни театральных зрителей на сто миллионов инвесторов во всем мире, ежедневно заключающих валютные, товарные, акционерные и прочие рыночные сделки.

Если, будучи инвестором фондового рынка, вы видите, что индекс начал немного снижаться, то вы можете предположить, что это хорошая возможность для совершения покупки; при его дальнейшем сползании вы приходите к выводу, что потенциальная ценность возросла еще больше, но чем дальше продолжается этот процесс, тем больше вы теряете денег. В какой момент вы «выбросите полотенце» и запаникуете? Когда вы скажете: «Знаете что, я выбираюсь из этого и выставляю акции на продажу»? Ваши продажи погонят индекс вниз еще дальше и массово увеличат число других продаж. Вот вам пример того, как небольшое изменение начальных условий может стать катализатором глобального результата.

Для этого не требуется сильного толчка. Маленькая снежинка (в данном случае вы или несколько ваших коллег) меняет сознание следующих, а те, в свою очередь, воздействуют на остальных. Маленький импульс заканчивается «театральной паникой», то есть обрушением рынка. Большинство людей и не представляют, как это происходит. Знание теории сложности и сложных динамических систем по крайней мере поможет вам понять, откуда ждать потенциальную опасность. Лучший подход заключается в том, чтобы не сосредотачиваться на «отдельных снежинках», а уметь оценивать нестабильность системы в целом. Имея хорошее представление о комплексности, вы можете предвидеть развал, даже не видя «первой снежинки».

Пока Федеральная резервная система придерживается равновесной модели, не используя теорию сложности, она будет постоянно допускать ошибки и недооценивать системные риски, что уже неоднократно подтверждалось на протяжении последних тридцати лет. Наличие высокого интеллекта и степени доктора экономических наук не может подменить собой правильное моделирование процессов, а применение неправильной модели каждый раз будет приводить к неправильному прогнозу.