ГЛАВА 12. ИЗ МОГИЛЫ

Несмотря на то, что Лафайэт Смит совсем недавно так ясно представлял себе эту сцену и прорепетировал свою роль, сейчас, стоя лицом к лицу со львом, он не делал ничего из того, что воображал.

Он совсем не был спокоен, когда увидел зверя, появившегося на повороте. Он не смотрел в его глаза хладнокровно, а помолился и выстрелил. Воображение опять подвело его. Прежде всего, расстояние было недостаточным, а лев был гораздо больше, чем он предполагал, а его револьвер уменьшился до размеров совершенно невероятных. Потом он бросился бежать.

Мчась вдоль скал, Лафайэт Смит свернул вглубь расщелины. Двигаясь по ней, он дрожал от ужасной мысли, что следующий поворот закончится глухой стеной, а позади него бежит ужасный зверь, жаждавший его крови. Шум близкой погони заставил его бежать быстрее.

Жаркое дыхание льва, исходившее из его жестких легких, действовало на его слух, как звук прибоя на океанское побережье. Такова сила воображения.

Правда, Нума бежал по дну расщелины, но в совершенно другом направлении. К счастью для Лафайэта, ни один из его беспорядочных выстрелов в узкой расщелине не задел льва. Но раскат выстрелов так удивил льва и лишил его присутствия духа, что он побежал так же, как и человек.

Лафайэт бежал бы еще долго, но физические силы ограничены, а кроме того, действительное положение вещей дошло до его сознания, а с ним и бесполезность бегства. Тогда он остановился. Он еще дрожал, но больше от усталости, чем от страха. Внутренне он был спокоен и перезарядил пистолет. Обнаружив, что лев не гонится, он удивился, но ожидал его появления каждую минуту. Усевшись на плоский обломок скалы, он отдыхал, ожидая зверя, но проходили минуты, а зверь, к его величайшему удивлению, не приходил.

Постепенно глаз ученого начал замечать структуру стен расщелины, и по мере того, как его интерес к геологическим фактам возрастал, интерес ко льву постепенно исчезал, но потом снова эта мысль вернулась к нему и снова моментально уступила место забытому плану исследования расщелины.

Отдохнув от напряжения, он вновь приступил к исследованию, так грубо прерванному.

Придя в себя, он получил огромное удовольствие, делая все новые открытия, забыв о голоде, напряжении, погоне и о своей безопасности, и все дальше двигался по загадочной тропе приключений.

Вскоре дно ущелья отклонилось вниз под углом, что делало продвижение затруднительным, и в то же время оно сужалось, подтверждая мысль о том, что здесь расщелина оканчивалась. Ему с трудом удалось протиснуться между двумя стенами, когда неожиданно расщелина над его головой погрузилась во тьму.

Взглянув наверх, чтобы найти объяснение явлению, Лафайэт обнаружил, что стены расщелины, почти соединялись вверху, оставляя только небольшую видимую полоску, а дальше не было и ее.

Продвижение затруднялось еще из-за крутизны дна, но вот идти стало немного легче, так как он уже не чувствовал под ногами разбросанных камней.

Наступила почти полная темнота, и он шел вслепую в неизвестное.

Он совершенно забыл о своей безопасности, не думая о том, что каждую минуту может упасть в пропасть. К счастью, этого не случилось, а за поворотом показался свет, небольшое пятно дневного света. Когда он подошел к тому месту, откуда шел свет, то понял, что это конец его поисков – идти дальше было некуда.

Встав на четвереньки, он попытался протиснуться через отверстие, которое потом оказалось достаточно широким для него. Минутой позже он стоял изумленный открывшимся перед ним пейзажем.

Глядя на долину, его наметанный глаз сразу признал кратер давно потухшего вулкана. Внизу раскинулась местность, покрытая деревьями, где время от времени встречались осколки скал, а в центре лежало, сверкая под солнечными лучами, озеро.

Лафайэт Смит пришел к выводу, что духовный подъем есть лучшая награда исследователю. Он размышлял об истории этой затерянной долины, которую возможно не видел ни один белый человек. К несчастью, ход его мыслей был грубо прерван двумя другими мыслями: одна о лагере, в котором его уже наверняка искали, а другая о льве, который может высматривает его. Последнее напомнило ему, что он стоит прямо у входа в расщелину, и подсказала мысль о том, что он смог бы отсюда перейти на противоположную сторону кратера.

За сотню ярдов впереди Смит увидел дерево и пошел к нему, надеясь найти на нем убежище в случае появления льва.

Здесь он также сможет отдохнуть, обдумывая планы на будущее, а мозг отдохнет от всего пережитого. Он залез на дерево, сел на ветвь и прислонился к стволу.

Дерево давало ему возможность осмотреть все вокруг, и когда его глаза блуждали по ландшафту, их внимание привлекло что-то у подножия южной стены кратера.

Это что-то совершенно не гармонировало с окружающей природой.

Тут взгляд задержался надолго, чтобы определить предмет, приковавший его внимание. Тот выглядел совершенно невероятным, настолько мысль о безлюдности этой долины засела в его голове.

Но чем дольше он смотрел, тем все более убеждался, что это была маленькая деревушка.

Какие мысли навеяла она? Какие благородные и эстетические эмоции поднялись в его душе при виде одинокой деревушки, затерявшейся в глубинах огромного кратера, которая была недоступна человеку?

Он дойдет до нее. Эта мысль была подсказана голодом. Первый раз с тех пор, как он потерял дорогу, Лафайэт действительно почувствовал голод, и тогда он вспомнил, что прошло уже двадцать четыре часа с тех пор, когда он последний раз ел шоколад, и его аппетит разыгрался. Кроме того, он неожиданно понял, что его мучит жажда.

Неподалеку лежало озеро. Оглянувшись назад на вход в пещеру, он не обнаружил льва. Тогда он спрыгнул на землю и отправился в направлении воды, выбрав самый короткий путь.

Вода была прохладной и освежающей, и когда он напился, то наконец осознал, как он устал и ослаб. Вода временно приглушила чувство голода, и он решил отдохнуть несколько минут перед тем, как продолжить путь в далекую деревню. Снова он уверил себя, что лев не преследует его. Он растянулся на траве, которая росла по краю озера, над ним находилось небольшое дерево, защищавшее его от яркого солнца, и он расслабил уставшие мускулы.

Он не намерен был спать, но усталость была сильнее, чем он предполагал, и он уснул. Насекомые лениво гудели вокруг него, на дерево села птица и критически оглядывала его, солнце опустилось ниже за западный край кратера, а Лафайэт Смит спал. Ему снилось, что лев крадется за ним по высокой траве. Он пытается встать, но не может. Страх невыносим. Он пытается кричать, чтобы напугать льва, но его горло не может издать ни звука. Тогда он делает последнее усилие и… толчок разбудил его.

Он сел, обливаясь потом, и быстро с опаской посмотрел вокруг: льва не было.

– Ух! – воскликнул он. – Какое облегчение! Затем он взглянул на солнце и понял, что проспал большую часть дня. Голод возвратился, и он снова вспомнил о деревне. Поднявшись, он снова попил воды и отправился в путь к южной кромке кратера, где надеялся найти дружелюбных туземцев и пищу.

Дорога шла большей частью вдоль края озера, а так как наступали сумерки, а потом темнота, то стало все труднее двигаться, и он шел медленным и осторожным шагом, так как земля была усеяна остатками лавы, невидимой в темноте.

Стали видны огни в деревне, кажущиеся близкими. Они вселяли в него веру, что его путешествие подходит к концу. Но когда он споткнулся, ему показалось, что он преследует нечто обманчивое, потому что огни, казалось, убегали от него.

Наконец, однако, очертания хижин, освещенных кострами, стали видны, а затем и фигуры людей, собравшихся около них.

Еще до того, как он вошел в деревню, он с удивлением увидел, что люди были белые, и еще он увидел что-то такое, что заставило его остановиться: на крестах над головами жителей висели две девушки, свет играл на их лицах. Он даже заметил, что они были красивые.

Что за мистический жуткий ритуал?

Что за странная раса населяла эту долину?

Кто эти девушки?

То, что они не принадлежали к той же расе, что и жители деревни, было очевидно с первого взгляда. Лафайэт Смит колебался.

Было ясно, что он является свидетелем какого-то религиозного обряда, и он пришел к заключению, что прерывать их не следует, ибо это может не понравиться жителям, чьи лица произвели на него неблагоприятное впечатление и даже вызвали у него отвращение. Он стал сомневаться в их дружелюбном приеме.

Движение в толпе дало ему возможность на мгновение узреть центр круга, где стояли кресты. То, что открылось перед его изумленным взором, привело его в ужас, так как он увидел сухие ветки и кустарник, сложенный вокруг основания крестов, а так же молодых мужчин с зажженными факелами, готовых поджечь костры. Старик читал молитву. Тут и там жители деревни падали на землю. Смит принял это за проявление религиозного экстаза. Потом старик подал сигнал, и факельщики подожгли сухие ветки.

Лафайэт Смит не выдержал этого. Выскочив вперед, он оттолкнул удивленных жителей и вбежал в центр круга. Ботинком он отбросил уже горевшие ветки в сторону, а затем повернулся со своим блестящим револьвером к удивленной и разъяренной толпе.

На какое-то мгновение Абрахам, сын Абрахама, стоял парализованный от удивления.

Перед ним стояло создание, которого он никогда не видел. Он мог быть небесным посланником, но сумасшедший старик зашел так далеко, что его ум, был пропитан лишь страстью к пытке, и он мог оказать неповиновение самому Йегове, только бы не лишать себя удовольствия видеть спектакль, который он организовал. Наконец, он обрел голос.

– Что это за богохульство? – закричал он. – Схватите этого неверного и разорвите на части!

– Вам надо стрелять, – сказал голос по-английски, – так как, если не вы, то они убьют вас.

Он понял, что это была одна из девушек на кресте: другая тайна в этой деревне тайн. Один из факельщиков с пронзительным криком маньяка бросился вперед, и Смит выстрелил. Мужчина схватился за грудь и упал к ногам американца. От звука выстрела и неожиданного падения их собрата остальные, которые двигались на своего врага, отступили. По обеим сторонам перевозбудившиеся создания падали в эпилептических припадках.

Вскоре вся земля была покрыта корчившимися телами. Поняв, что люди на какое-то время по крайней мере приведены в замешательство, напуганы смертью их соплеменника и приостановили нападение, Смит тот час же обратил внимание на девушек. Положив револьвер в кобуру, он разрезал веревки до того, как Абрахам, сын Абрахама, смог взять себя в руки и заставить своих людей предпринять новое нападение.

Освободить пленниц было минутным делом.

После того, как он разрезал веревки, которыми были связаны их ноги, Смит должен был частично поддержать девушек одной рукой, пока он разрезал веревки, которыми они были привязаны к кресту за запястья, чтобы не сломать им руки или не повредить мускулов, так как вес жертвы резко перемещался на одно запястье.

Сначала он освободил леди Барбару. Она помогла ему разрезать веревки Иезабель, которая провисела на кресте дольше и не могла стоять. Абрахам, сын Абрахама, снова начал действовать. Леди Барбара и Смит вдвоем поддерживали Иезабель, в чьих онемевших ногах снова начала циркулировать кровь. Они стояли спиной к пророку. Увидев, что они заняты, старик подкрался к ним с тыла. В руке у него был грубый нож, который был страшен не своими размерами, это был жертвенный нож, покрытый кровью, нож ужасного старого священника, более ужасного сейчас в ярости и ненависти, охвативших его жестокий дефективный ум.

Всю свою ярость и ненависть он направил против леди Барбары, в которой он видел причину своего унижения и неосуществленных желаний. Тихо, украдкой он подобрался к ней сзади, в то время как его соплеменники, завороженные его страшным взглядом, наблюдали за происходившим.

Занятые Иезабель, находившейся в полуобморочном бессознательном состоянии, леди Барбара и Смит не заметили омерзительную фигуру мстителя, когда он неожиданно наклонился над англичанкой, а его правая рука поднялась, чтобы вонзить острие в спину. Но они услышали его неожиданный удушающий выкрик и вовремя обернулись, чтобы увидеть, как нож выпал из его нервных пальцев, и он упал на землю в припадке.

Так Ангустус Эфесианец вышел из могилы, выкопанной две тысячи лет назад, чтобы спасти жизнь леди Барбары Коллис.