Глава 33
С приближением осеннего сезона отель «Серфбрейкер» стал готовиться к очередному нашествию канадцев. Пока в лобби было пусто, точно так же пустовали бассейн и парковка. Клайд Уэстби поехал в лифте на третий этаж, проверить ремонт в номерах. Прежде чем дверь кабины закрылась, в нее нырнул гость в шортах и сандалиях, нажавший кнопку шестого этажа. Лифт поехал, гость произнес:
– У вас найдется несколько минут, мистер Уэстби?
– Вы наш постоялец?
– Да, номер «Дельфин». Элли Пачеко, ФБР.
Пока Клайд удивленно разглядывал его обувь, Элли достал значок.
– Что делает ФБР в моем отеле?
– Разоряется на номер, хотя он ничего. Мы здесь для беседы с вами.
Кабина остановилась на третьем этаже, но Клайд не вышел, Элли тоже. Дверь закрылась, движение возобновилось.
– Что, если я сейчас занят?
– Мы тоже. Пара вопросов, только и всего.
Клайд пожал плечами и вышел на шестом этаже, чтобы проследовать за Пачеко по коридору. Тот отпер свой номер.
– Вам нравится в моем отеле? – поинтересовался Клайд.
– Вполне. Вот только обслуживание номеров хромает. Утром я нашел в душе таракана. Дохлого.
В номере оказалось еще трое мужчин, все в шортах и сандалиях, и молодая женщина, приготовившаяся, судя по одежде, к выходу на теннисный корт, – Ребекка Вэбб, помощник прокурора США. Мужчины были фэбээровцами.
Уэстби оглядел просторный номер.
– Что-то мне не по душе эта компания. Учтите, я вправе вас выселить.
– Мы бы сами с радостью съехали, – отозвался Пачеко, – только вы выйдете отсюда вместе с нами, в наручниках. Это будет торжественное прощание, то-то ваши гости и сотрудники порадуются! Хотите, уведомим местных репортеров?
– Я арестован?
– Да, за тяжкое убийство.
Уэстби побелел, у него затряслись колени. Он схватился за спинку стула, чтобы не упасть. Агент Хан дал ему бутылку с водой, и он стал жадно пить, проливая воду на подбородок и глядя агентам в глаза, безмолвно умоляя о помощи. Невиновный стал бы возмущаться.
– Не может быть… – пробормотал Уэстби. Он ошибался, с ним было покончено. Впереди его ждал только кошмар.
Ребекка Вэбб положила ему на колени бумаги.
– Это обвинительный акт, вынесенный вчера большим федеральным жюри в Таллахасси. Вы обвиняетесь в тяжком убийстве, караемом смертной казнью. Причинение смерти Хьюго Хэтчу – тяжкое убийство по найму. Наличие отягощающих обстоятельств позволяет назначить за него смертную казнь. Кроме того, приобретенный вами за наличные пикап пересек границу между штатами. Прокол!
– Я этого не делал, – почти пролепетал Уэстби. – Клянусь!
– Клянись, сколько хочешь, Клайд, это не поможет, – отозвался Пачеко с деланым сочувствием.
– Я требую адвоката.
– Прекрасно. Ты его получишь, вот только закончим с бумажками. Давай посидим за столом, поболтаем.
Стол был маленький, круглый, всего с двумя стульями. На одном сидел Уэстби, на другой уселся Пачеко. Хан и другие два агента встали за ним – пугающая сила, несмотря на рубашки для гольфа, шорты и незагорелые ноги.
– Насколько мы понимаем, – начал Пачеко, – у тебя нет судимостей?
– Нет.
– Это твой первый арест?
– Думаю, да. – Думать было трудно. Уэстби был потрясен, его взгляд метался от одного лица к другому.
Пачеко медленно и твердо зачитал Клайду его права, потом подал ему их текст. Клайд, читая, качал головой, его лицо было уже не таким бледным. Пачеко услужливо подал ему ручку, и он поставил свою подпись.
– У меня есть право на телефонный звонок?
– Конечно, но учти, мы уже три дня слушаем твои телефонные переговоры. У тебя как минимум два сотовых телефона, если станешь звонить по одному из них, мы услышим каждое слово.
– То есть?.. – недоверчиво переспросил Уэстби.
Вэбб положила на стол очередной комплект бумаг.
– Это подписанный магистратом ордер на прослушивание.
– Похоже, личные разговоры ты ведешь по айфону, а «нокию», оплаченную отелем, используешь для деловых звонков, а еще для звонков любовнице, Тамми Джеймс, бывшей официантке в купальнике из «Хутерс». Надо полагать, твоей жене о мисс Тамми ничего не известно?
Клайд разинул рот, но не издал ни звука. Неужели разоблачение связи с Тамми для него страшнее обвинения в убийстве? Возможно, но мысли у него путались, все казалось бессмыслицей.
Пачеко, откровенно наслаждаясь происходящим, продолжил:
– Кстати, ордер на прослушивание телефона Тамми у нас тоже есть. Как выяснилось, она спит еще с неким Берком, а также с человеком по имени Уолтер. Возможно, это неполный список. Но тебе я советую о Тамми забыть, шанс снова дотронуться до ее теплого тела слишком невелик.
Откуда-то из груди, потом из горла Уэстби донеслось булькающее рычание. Оценить происходящее сумел только один агент, вовремя схвативший пластмассовую корзину для мусора.
– Сюда!
Обвиняемый согнулся пополам и стал давиться, на глазах багровея. После надсадных корчей началась бурная рвота. Все отвернулись, хотя звуки были не менее тошнотворными, чем зрелище блюющего человека. Когда весь завтрак Уэстби перекочевал на дно корзины, он вытер тыльной стороной ладони губы и застыл, свесив голову и что-то неразборчиво бормоча под нос. Один из агентов подал ему влажную салфетку, и Клайд еще раз вытер рот. Наконец он сел прямо и стиснул зубы, словно собрался с духом и приготовился к расстрелу на месте.
Корзину, распространявшую нестерпимую вонь, агент вынес в туалет.
Хан, подойдя к столу, гордо сообщил:
– Кроме прочего, мы располагаем записью переговоров по обоим телефонам за последние два года. Прямо сейчас изучаются номера абонентов. Один из них – Вонн Дьюбоз. Рано или поздно мы найдем и его номер.
Казалось, Уэстби перестал дышать. Тараща глаза на Пачеко, он после паузы выдавил:
– Мне нужен адвокат.
– Кого предпочитаешь?
Клайд снова впал в ступор. Закрыв глаза, он судорожно вспоминал, кто из адвокатов способен его спасти, от кого мог бы быть прок. Вспомнился адвокат по недвижимости, его партнер по гольфу; адвокат по банкротствам, собутыльник; адвокат по разводам, помогавший ему расстаться с первой женой. Мысленно исчерпав список, Клайд произнес:
– Пусть будет Гарри Буллингтон.
Пачеко пожал плечами:
– Буллингтон так Буллингтон. Будем надеяться, что он принимает вызовы.
– У меня нет его номера.
– Вот, нашел! – доложил один из агентов, глядя на экран лэптопа. Он продиктовал номер Клайду, но у того тряслись руки. Набрав номер с третьей попытки, он прижал телефон к уху. Буллингтон был на совещании, однако Уэстби настаивал. Дожидаясь ответа, он снова посмотрел на Пачеко и спросил:
– Могу я побыть один?
– Зачем? – удивился Пачеко. – Мы все равно все слушаем. Судья разрешил.
– Пожалуйста!
– Ладно, это твой отель. В спальне. – Он отвел Клайда в спальню и остался там с ним. Забавно было слышать, как Уэстби представляется Буллингтону, когда тот наконец взял трубку. Из разговора было неясно, знакомы ли они. Клайд пытался объяснить свое положение, Буллингтон засыпал его вопросами. Стоя спиной к Печеко, Уэстби силился сформулировать хоть какую-то мысль:
– Нет, да, послушайте, они, ФБР, сейчас прямо здесь, в Форт-Уолтоне, в отеле… Да, обвинительный акт… федеральный, но… Да послушайте вы! Мне нужно, чтобы вы немедленно приехали в отель. Бросьте все и… Ваш гонорар? Ну да, сколько? Вы шутите? Да, тяжкое федеральное убийство… Прямо сейчас на меня смотрит агент ФБР, он слышит каждое слово… Хорошо.
Клайд повернулся к Пачеко.
– Адвокат сказал, чтобы вы вышли.
– Пусть поцелует меня в задницу. Я остаюсь.
Уэстби отвернулся и продолжил:
– Отказался в грубой форме. Значит, так: сколько только за сегодня? Только за приезд и за консультацию, прежде чем они меня уведут? Однако!.. Почему так много? Понял, понял. Только поскорее!
Разъединившись, Уэстби предупредил:
– Он говорит, что ему потребуется час.
– Мы не торопимся, Клайд. Мы сняли номер на двое суток по тарифу невысокого сезона. Сколько же вы дерете в высокий сезон?!
Они вернулись к остальным. Хан и другие агенты возились, устанавливая две камеры на тре– ногах.
– Учти, Клайд, это не допрос. Мы дождемся адвоката. Но будем на всякий случай записывать все, что произойдет начиная с этой минуты. Не хватало, чтобы какой-нибудь бандит утверждал потом, что мы нарушаем права задержанных! Пока мистер Буллингтон спешит на зов, мы можем продемонстрировать тебе кое-какие любопытные видеозаписи.
Уэстби усадили за стол рядом с Пачеко, между ними поставили лэптоп, Хан нажал клавишу.
– На этой записи в Фоли, Алабама, угоняют «додж-рам», – прокомментировал Пачеко. – Тот самый, за который ты заплатил живыми деньгами в баре восточнее Пенсаколы вечером 22 августа, пока Зик Форман ждал в твоем пикапе с поддельными флоридскими номерами. Полюбуйся!
Уэстби, глядя на экран, сильно прищурился. Просмотрев запись два раза, он спросил:
– Кто это снял?
Пачеко потешно задрал руки:
– Брось, я не на допросе. Как и ты. Мы приятно проводим время в ожидании твоего адвоката. Видеозаписи мы показываем тебе просто для информации. Вдруг чуть позже сегодня они помогут тебе принять решение?
Хан запустил вторую запись, сделанную перед лавкой Фрога Фримена. Увидев себя, паркующего пикап и вылезающего наружу, Клайд заметно приуныл. Понурый, после рвоты, едва не падающий в обморок, бледный как смерть, со слабым голосом, он превратился в податливый воск. Элли чувствовал, что жертва почти утратила способность к сопротивлению, хотя адвокат мог все усложнить – так не раз бы– вало.
Намеренно расковыривая рану, он сказал:
– Ты сильно сглупил, остановившись прямо перед входом и позволив, чтобы вас засняли.
Уэстби ничего не оставалось, кроме жалкого утвердительного кивка.
Дважды продемонстрировав вторую запись, Хан спросил:
– Хватит?
Уэстби кивнул и откинулся на спинку стула.
– Нам надо убить время, – заговорил Элли. – У нас есть гораздо более длинная запись, она тоже тебя заинтересует. Несколько дней назад у нас произошел разговор с твоим знакомым по имени Зик Форман. Помнишь Зика?
– Я не отвечаю на вопросы.
– И не надо. Мы поднажали, припугнули парня – и он запел, да как! Прелесть, а не песня! Поставь музыку, Хан.
На экране лэптопа появилась испуганная физиономия Зика. Поклявшись рассказать всю правду, он целых 56 минут знакомил с ней слушателей. Клайд внимательно слушал, чувствуя, что каждая минута этого рассказа сокращает на полгода, а то и на целый год его будущую жизнь.
Пока Гарри Буллингтон ехал, ФБР все про него выяснило. Ничего впечатляющего: 40 лет, обычный уличный шакал, надеющийся на рекламу и мечтающий представлять жертв автомобильных аварий, а пока пробавляющийся мелочью вроде защиты мелких наркоторговцев. В рекламе он представал хорошо одетым моложавым юристом с тонкой талией и густой шевелюрой – явными плодами фотошопа, удовлетворявшими раздутое эго. В жизни он носил мятый костюм, имел брюшко и всклокоченные редеющие волосы с проседью. После неуклюжих приветствий Гарри отвел клиента в спальню, захлопнул дверь и не выпускал его целый час.
Пачеко заказал на гостиничной кухне большую тарелку сандвичей. Как ни соблазнительно было записать еду на счет хозяина, он не стал этого делать: дополнительное топтание Клайда ничего не дало бы.
Уэстби и Буллингтон предстали перед заждавшимися фэбээровцами с таким видом, словно весь час жарко проспорили. Пачеко предложил им сандвичи и бананы. Гарри схватил то и другое, у его клиента не было аппетита.
– Приступим? – предложил Пачеко.
Буллингтон ответил с набитым ртом:
– Я порекомендовал клиенту не отвечать на вопросы.
– Ваше дело. Допроса не предполагается.
– Тогда какого черта?..
Ребекка Вэбб, сидевшая на диванчике и строчившая в блокноте, подняла голову.
– Мы готовы предложить сделку о признании вины. Вины в одном составе убийства при отягощающих обстоятельствах. Обвинение в тяжком убийстве будет отменено позже, по ходу дела. За убийство при отягощающих дают пожизненное, но мы будем требовать гораздо более мягкого приговора.
– Насколько более мягкого?
– Начнем с двадцати лет и посмотрим, как себя поведет ваш клиент. У него будет возможность заслужить своим трудом сокращение срока, который ему присудят.
– Каким трудом?
– Инсайдерским. Информационным. Внедрение вряд ли потребуется, ведь ваш клиент и так член банды. Ему придется носить на себе «жучок», вызывать сообщников на разговоры, такого рода вещи.
Уэстби уставился на нее с нескрываемым ужасом.
– Если коротко, мистер Буллингтон, мы хотим, чтобы ваш клиент сдал нам «береговую мафию».
– Что он получит взамен?
– Срок может ограничиться всего пятью годами, – объяснила Вэбб. – Хотя наша рекомендация – это одно, окончательное решение примет судья.
– Пять лет, а потом – приятная жизнь по программе защиты свидетеля. Либо так, либо – десять лет в камере смертника в ожидании неминуемой встречи с палачом.
– Не запугивайте моего клиента! – сердито бросил Буллингтон.
– Я не запугиваю, а обещаю. Сейчас он по уши виновен в тяжком убийстве, и прокурору не составит труда это доказать. Мы предлагаем полюбовную сделку, ее составная часть – вероятность выхода на свободу через пять лет.
– Хорошо, хорошо! – Буллингтон одним богатырским глотком прикончил сандвич. – Покажите мне проклятые видеозаписи.
В 16.30 адвокат с клиентом снова вышли из спальни после напряженного спора. Два агента играли за столом в карты, Ребекка Вэбб разговаривала по телефону, Хан прикорнул на диване. Пачеко выпроваживал из номера горничную. Они обещали Буллингтону, что при необходимости посвятят переговорам всю ночь. Идти им было некуда; если сделки не будет, то они наденут на Уэстби наручники и увезут его в Таллахасси, где его ждет камера – первая из тех, по которым он станет кочевать остаток жизни. В отсутствии сделки это было единственным вариантом.
Буллингтон повесил пиджак на дверную ручку и остался в красных подтяжках, без которых брюки свалились бы на пол. Стоя посреди комнаты, он обратился к представителям федеральных властей со следующей речью:
– Думаю, я убедил своего клиента, что у обвинения весьма веские доводы и вероятность оправдательного вердикта крайне мала. Понятно, что он желает максимально сократить тюремный срок, не говоря о смертельной игле…
Уэстби старился с каждым часом. Белый как полотно, он из крупного мужчины превратился в какой-то безжизненный огрызок. Он старался ни с кем не встречаться взглядом, его мысли витали где-то далеко. Агенты, внимательно за ним наблюдавшие, во время его последнего тет-а-тет с адвокатом в спальне пришли к общему мнению, что Клайд вызывает у них тревогу. Чтобы прийти к Вонну Дьюбозу с «жучком» на теле, требовалось самообладание, даже отвага, умение убедительно сыграть роль. Съежившийся Уэстби не внушал никакого доверия. Сначала агенты отдавали должное его ожидаемой твердости, а теперь удивлялись, до чего быстро он сдулся.
Что ж, выбор осведомителей существовал далеко не всегда. Они дрессировали и не таких.
– Итак, что нас ждет? – спросил Буллингтон.
– Ему вместе со всей бандой предъявят обвинение в тяжком убийстве, – начала объяснять Вэбб. – Обвинительный акт будет отложен. Поглядим на его добросовестность. Сдаст банду – заслужит смягчение до убийства при отягощающих, а мы станем выбивать мягкий приговор. Сморозит глупость вроде попытки бегства или выдачи нашей затеи своим сообщникам – загремит пожизненно.
– Так я и думал. Слово за вами, мистер Уэстби.
Клайд жалко загородился руками и глупо ухмыльнулся:
– Разве у меня есть выбор?
