...Что и требовалось доказать! – размышлял Турецкий. – Все теперь сходится. И не надо подгонять под нужный ответ. Шаравин с Денисом были правы в своих сомнениях. Цивилло убивал не Павел, а кто-то другой. Швырнул с крыши гранату, когда Павел был уже внизу. Много крови, трупик грудного младенца на экранах всей страны, а убийца может теперь говорить что угодно о своей непричастности. Его «заложник» журналист Володин сразу заткнется, чтобы не попасть под тяжелый молот гнева общественности... Неплохо придумано! Страшные люди, однако. И очень умные. Даже такие прожженные, как эти Павел и Доронин, не знают, как от них спрятаться... От Доронина им явно нужны его склады. Судя по всему, слишком нужны. Зачем? Пока не ясно. Так... Еще раз. Он их не уступает, тогда к нему подсылают подставного покупателя Тенгиза, чтобы завлечь? Возможно, таким образом Доронина было решено убрать. С помощью милиции и на глазах взбудораженной общественности, уставшей от бандитов – настоящих и виртуальных. И заодно подправить имидж милиции, самоотверженной и бескорыстной...

На сегодня это самый безопасный метод убийства. Убийца вот он, перед вами, в форме и с табельным оружием. Он и не думает скрываться. Он просто вынужден был стрелять, ибо вы сами видели: была попытка к бегству, сопротивление при задержании, опасное для жизни. Докажите обратное, если свидетелей – миллионы. А всякие там превышения мер, необходимых для задержания, можно замять в суде. А чего, везде свои люди!..

Теперь примерно так же подставили и Павла, этого киллера со своими принципами...

Осталось выяснить две вещи. Кому достанутся склады в случае смерти Доронина? Это раз. И второе: зачем и кому они вдруг так понадобились? Вот эти два недостающих звена.

Теперь вернемся к Колошину. Турецкий полистал полученные из МУРа документы...

Получается, Колошина убили сразу после его визита в УВД Восточного округа. Конечно, старая мудрость: после этого – не значит, что вследствие этого, остается в силе. Но предположим, что все-таки вследствие... Далее. Убивали какие-то подростки, судя по всему, хотя удары ножом в спину были вполне профессиональными. Наверняка кто-то хочет списать это убийство на драку. Мол, ребята подрались, это бывает, а мент стал разнимать и нарвался на перо в спину. И видели только соучастники, других-то свидетелей как бы нет. Случайно так совпало, что драка произошла возле его гаража? Кстати, еще раз, откуда известно, что это была драка?

Турецкий продолжал изучать материалы. Так, свидетели все-таки есть. Это видели люди из соседних домов. Сначала услышали крики, с трудом разглядели какую-то возню возле гаражей. Где было темно и трудно было что-то разглядеть. Хотя на самом деле освещение там есть. Но почему-то в тот вечер свет был отключен... Случайно или нет? Не факт, конечно. Потом, когда Колошин упал, все рванули в разные стороны с криками «атас!». Но следы там остались. Люди вызвали милицию. Но протокола осмотра места происшествия в деле еще не было. Значит, надо будет узнать, что они там все-таки нашли... Невозможно, чтобы не было следов, если была драка. Так не бывает. Кроме того, если пацаны местные, то они вернулись домой примерно в это же время, и родители или соседи что-то заметили или услышали.

Кстати, все это неуловимо напоминает историю с нападением на подругу Доронина в тот вечер, когда он вызвал милицию с Петровки, чтобы сдаться...

Александр Борисович взглянул на часы. Пора ехать в тюрьму.

Он нажал на кнопку, в кабинет заглянула Зоя.

– Сделай снова запрос в УВД Восточного округа. Нам нужна копия постановления на арест Вячеслава Доронина, который производил капитан Анисимов... Дату найдешь в деле, – он махнул в сторону папки. – И еще один – на телевидение. Нужна заявка, или распоряжение руководства, им там виднее, на производство видеосъемки задержания гражданина Доронина органами милиции. А заодно передай нашу настоятельную просьбу – больше не откладывать... А то примем жесткие меры... Я сейчас отъеду в СИЗО для допроса Доронина. Если будут спрашивать, появлюсь через три часа, не раньше.

В Матросскую Тишину, где содержали Вячеслава Доронина, он приехал через полчаса. Когда Доронина привели, Турецкий внимательно оглядел его. Никак не изменился, только немного похудел.

– Здравствуйте, – Турецкий выложил на стол диктофон, бланки протокола и начал заполнять. – Садитесь, не стойте...

И кивнул конвойным, чтобы те вышли.

– У вас появился адвокат?

– Нет еще, – мотнул головой Дон. – А зачем он мне? Кодекс я наизусть знаю. И вам доверяю... От ребят слыхал, мол, Турок зря не сажает.

Турецкий удивился. Турком звали его еще в школьные годы. Думал, забылось, а оно, вишь ты, вернулось, и подумать больно – откуда! Из Матросской Тишины!..

– Адвокат у вас все равно должен быть. И эту запись он сможет прослушать.

Дон равнодушно пожал плечами. Похоже, он относился к тем, кто адвокатам не доверяет точно так же, как прокурорам. Наверно, уже накалывался.

– В прошлый раз мы с вами остановились на ваших отношениях с Тенгизом Чугаевым. Что можете рассказать о нем дополнительно?

– А вы мне поверите? – усмехнулся Дон.

– Я верю только фактам, получающим подтверждение, – сказал Турецкий.

– А зачем мне врать? – спросил Дон, чуть подавшись всем корпусом вперед. – Они меня подставили, хотели замочить, а я должен врать?

– Опять... – поморщился Турецкий. – Кто они? Можно определеннее? И за что они вас хотят убить?

– Я сам про это все время думаю, – махнул рукой Дон. – Ночи не сплю. За что, или почему? Убью ведь, гада, когда узнаю! Но пока не знаю. А врать не буду.

– Ладно. Вернемся к теме позже. Как вас здесь содержат? – спросил Турецкий. – Как кормят?

– Как везде... – махнул рукой Дон. – Нормально, не жалуюсь...

– В камере вы один?

– Ну. Заскучал даже. Я просил вас узнать о моей подруге, как она там? Узнали чего-нибудь?

– Узнавал, – сказал Турецкий. – Она до сих пор в больнице. Сотрясение мозга оказалось серьезным. Просила передать вам вот это... – Он протянул Дону конверт. – Можете прочитать, я подожду.

Он внимательно наблюдал за лицом Дона. Оно будто разгладилось, стало яснее и мягче. Он то улыбался, то хмурился, пока читал.

– Уголовное дело насчет нападения на нее уже открыто? – спросил он, закончив читать и кивнув на письмо.

– Обязательно, – кивнул Турецкий. – По факту нападения.

– Но не вами же? В смысле, не Генеральной прокуратурой, верно?

– Пока нет оснований, – сухо сказал Турецкий. – Или вы милиции совсем не доверяете?

– А чего мне им доверять, сами подумайте! – хмыкнул подследственный. – Я ж вам еще в тот раз говорил: замочить меня хотели именно наши менты, причем два, нет, три раза!

– Но пока что это факты, никем не доказанные, – ответил Турецкий. – И почему именно милиция? Могли же подослать кого-нибудь из наемных убийц?..

– Ко мне, подсылать?! – привстал и прижал руки к груди Дон. – Да вы ж ничего не знаете! Да мои пацаны, что у меня работают, их потом из-под земли достанут! И они это понимают! И потому к ментам обратились... С тех-то чего возьмешь, раз при попытке к бегству?..

– Вы сядьте, успокойтесь. Еще раз. Кто они? И почему хотят вас уничтожить. Мы уже об этом не раз говорили, но постоянно утыкаемся в стену. Вы недоговариваете, скрываете что-то.

– Ну да, – понимающе кивнул Дон. – Проверяете! Я еще мальцом был, когда мне на зоне растолковали. По нескольку раз одно и то же спрашивают. Вдруг собьешься? Поэтому ври складнее и запоминай. Я правильно говорю?

– Поэтому лучше говорить сразу правду, – согласился Турецкий. – Итак, кто они?

– Кто... С кем я тогда забил стрелку? Так с Тенгизом. Он, больше некому, небось и стукнул ментам, где это состоится, а те еще и телевидение пригнали!

– На чем основана ваша уверенность?

– Как на чем? – удивился Дон. – Им же, Анисимову покойному, через всю Москву час пилить, чтоб туда успеть, где мы стрелку забили! А он объявился через двадцать минут. Да еще с телевидением! Участок-то не его, верно?

– Верно, – согласился Турецкий.

– А как он вдруг рядом оказался, а?

Та же история и с Демидовым, который тоже весьма своевременно оказался в эпицентре событий в другом конце Москвы, подумал Турецкий.

– Вы уж извините, – снова подался к нему через стол подследственный. – Я бы на вашем месте начал с телевидения! Нет, в натуре. Вот как и почему они там оказались в это время? Случайно мимо проезжали? Врать-то они привыкли, это их профессия, но здесь надо умеючи, верно?

Денис также спросил и у Демидова после нападения на Цивилло. Ответил: мимо проезжал... – подумал Турецкий. Как все совпадает...

– Разберемся, – сказал он вслух. – Но с чего вы решили, что вас решили убить? Ну, арестовать, я понимаю...

– Это я уж потом узнал, – ответил Дон. – Когда они пришли меня убивать к моему дому. И для чего мою Любу сначала избили.

– Считаете, это нападение на нее имеет к вам отношение?

– Ну а как же! – развел руками Дон. – Они ж, сучары, на что рассчитывали? Что я в горячке из дома выскочу и всем рога обломаю! Вон, в моем деле посмотрите, отсюда вижу... Характеристика моя, читали, наверно? Потому безработным столько времени и мотался. Кто ж такого возьмет? Ведь чуть что не по мне, сразу – в торец.

Турецкий усмехнулся, пробежал глазами характеристику, хотя уже приходилось ее читать.

– Агрессивен, вспыльчив, необуздан, способен на неадекватные действия... – прочитал вслух. – Вы это имели в виду?

– Так а я про что? Мне ж и срок добавили! Видите? Вон там внизу. В хохотальник отвесил нашему бугру, а тогда мне всего ничего оставалось-то... Три месяца. Так еще полгода накинули.

– Хорошо, – Турецкий отложил бумагу. – Тогда почему вы сразу не помчались отомстить обидчикам вашей сожительницы, раз уж такой характер?

Дон засмеялся. Погрозил ему пальцем.

– Все ловите! Хотел, конечно. Только она, Люба то есть, на мне повисла. Мол, это они специально, чтоб вызвать меня из дома... Я у нее три дня прятался, у вас же все записано. Да, прятался от них, от ментов, а не от кого другого... И потом я сам своими ушами слышал. Я ж с другой стороны из окна вылез, дом обошел и гаражи... – он кивнул на диктофон. – Была бы у меня эта штуковина, записал бы, что там слышал.

– Ну и что вы услышали? – спросил Турецкий. – Только поподробнее, если можно. Все, что вам запомнилось...

Дон подозрительно уставился на него.

– Вы ж не верите...

– Это почему?

– Работа у вас такая. Ментов выгораживать. Скажете нет?

– А вы хотите, чтобы я сказал да?

– Ворон ворону глаз не выклюет, – убежденно ответил Дон, махнув рукой. – Ладно, дайте еще закурить, а я расскажу все, что помню.

Дон рассказывал, курил, менял сигареты, а Турецкий, внимательно слушая его, раздумывал, где здесь правда, а где миф. Ключевое звено здесь – Демидов, в этом нет сомнения. Его более чем странное поведение, вернее сказать. Но поведение еще не факт.

– ...Как вы сказали, одного из нападавших звали Алекс?

– Ну да, точно, Алекс...

Турецкий кивнул и записал.

– А как называли по имени или фамилии того толстого милиционера, не вспомните?

– Мента? – упрямо поправил подследственный. – Балабон они его звали, сам слыхал.

– Что-нибудь еще о Балабоне слыхали? – спросил Турецкий.

– Вспомнил. Пацаны говорили еще, что он долбает их в своей ментовке. И никаких следов. Вроде с трудными подростками работает, я так понял, раз он всех знает, а они его. И на Балабона никто не обижался.

– Девушки среди них были? – спросил Турецкий.

– Как без них! Шалашовки какие-то пьяные. Хихикали.

– Ладно. Вернемся к попытке вашего ареста капитаном Анисимовым... Он вам ордер предъявил?

– Фу-у... Ладно, еще раз. Махнул бумажкой перед носом... Я что ее, смотрел? Подходит, в натуре, лыбится, ручкой помахал. Говорю ему как человеку, садись, Серега, налью!

– У вас с ним были хорошие, дружеские отношения?

– Почему были? А, ну да... Выходит теперь, что были. А чего б нам с ним не дружить? Он мне жить давал, а я ему на жизнь отстегивал... Придет, бывало, ко мне на склады...

– Кстати, что это за склады и где они находятся? – остановил Турецкий Дона, размахавшегося руками. – Вы о них третий раз говорите.

– А вы третий раз спрашиваете... – недовольно буркнул Дон. – Возле вещевого рынка в Вешняках. Торгующие у меня там свой товар держат. Не за так, конечно. Ну и вроде как камера хранения, куда они вечером сдают, что не продали днем. И разное, по мелочи...

– Хороший у вас заработок?

– Нормальный, – кивнул Дон. – Не жалуемся.

– А что ж у любовницы-то жили? – приподнял голову от бумаг Турецкий. – Квартиры своей нет?

– Так я скрывался после этой истории с Анисимовым...

– Тогда она почему не живет у вас?

– А, ну да, опять вы на вранье меня ловите, – вздохнул Дон. – Все забываю... Да есть у меня квартира, почему нет? Все путем. Она только жить у меня не желает. Кирюхи мои ей, вишь, не нравятся... Ну, заходят ко мне ребята после работы, то-се... Слова разные говорят. Вот тут у нас с ней сплошное противоречие.

– А что хоть за ребята?

– Нормальные. Говорю вам, у меня на складах служат. Все, как один, завязали с прошлым. Только таких беру. Работают грузчиками, охранниками. Да, и щипачей на рынке, в смысле карманников, ловят, в помощь ментам. Я за любого поручусь, понимаете? А она не понимает.

– То есть вы у них работодатель? – спросил Турецкий.

– Вроде того... – кивнул Дон.

– А как вам достались эти склады? – сощурился Турецкий. – Вот это я у вас еще не спрашивал.

Дон развел руками, отведя взгляд в сторону.

– Начальное накопление капитала, может, слышали. Пришлось повертеться, не без этого. Где подсуетился, где пригрозил, кому подмазал, кому вмазал... А как же без этого? Говорил же, что, согласно этой характеристике, меня никто на работу не брал! Иди по новой воруй?! Можно, конечно. Я бы, может, побольше имел, если бы рэкетом, как Тенгиз, занялся... Только надоело, вот что. И пацанов чем-то занял, и вам же поменьше с нами работы, я правильно говорю?

– Но с документацией у вас все в порядке? – спросил Турецкий.

– Спрашиваете!.. Можете все обыскать, все бумаги дома и на работе. Хотя вы наверняка уже давно все изъяли.

– Изъяли, – с улыбкой кивнул Турецкий. – Я их смотрел... Насколько я помню, вы и до этого уже встречались с Тенгизом Чугаевым, чтобы решить вопрос вашей собственности?

– Я вообще-то другого хотел... – вздохнул Дон, почесав в затылке. – Насчет рынка... Чтоб мне продал. И отступные ему предлагал. А он вдруг заговорил: ты, мол, наоборот, свои склады мне продай. И большие бабки положил. Представляете? То у него денег нет, а то вдруг откуда-то появились... То так, то эдак. Я отказался, зачем они мне? Мне и так неплохо. И пацаны при мне. И убивать мне его было незачем.

– Это я знаю, – кивнул Турецкий. – Еще раз. Значит, вы по-дружески пригласили капитана Анисимова к столу. И что дальше?

– Ну. А он подошел. Я встал, руку протянул, а он наручник– опа! – и мне нацепил. И ордером этим перед глазами махнул. Теперь поняли, почему его прислали? Мы ж с ним по корешам. Хоть он и мент. Пришел бы кто другой, да я бы близко его не подпустил! Покажь сначала ордер, верно? И расскажи мне о моих правах, чтоб сразу адвоката позвать. Я правильно говорю? А я его за стол пригласил. Как близкого человека.

– То есть осерчали вы там, в кафе? Там у вас драка и началась?

– Нет, не так дело было... Я, конечно, обалдел, в натуре. Думаю, лучше не сопротивляться. Не с моим характером права качать. Кафе это разнесу со всем персоналом и гостями, а после до конца жизни инвалидные им выплачивать... Ну, терплю пока что, никого не трогаю, только с ним вышли, а мне в морду эти камеры с прожекторами. Кино, блин, про меня снимают! Озвереешь тут.. И еще эта девка молодая, в ящике ее видел, когда про наших блатных рассказывала, с микрофоном в руках... Ну тут я...

– Разгневался?

– Ну, не то чтоб очень... Рванулся, забыл про него, а он башкой бах – о ступеньки... Я уж себя не помнил, не видел ничего. Бегом оттуда, потом в толпе очухался. Когда выстрелы услыхал. Все завизжали, попадали...

Турецкий слушал, кивая.

– Если будет доказано, что ваш арест был незаконным, возможно, удастся снять обвинение в непредумышленном убийстве, – сказал он вслух. – Но для этого вам понадобится хороший адвокат.

– А я уж думал: триста семнадцатая мне светит... – облегченно вздохнул Дон. – От двенадцати до двадцати.

Зачем ему адвокат, подумал Турецкий. Он сам наизусть все статьи знает.

– Пока что сто седьмая, если будет доказано состояние аффекта, – сказал он вслух. – Или сто восьмая.

– Вот вам все доказательств не хватает... – сказал Дон, подумав. – А что, если мне сыграть живца? Ведь обязательно он клюнет!

– Кто он?

– Сами знаете, кто... Демид, кто ж еще. Короче. Я вам что хочу предложить? Пусть меня переведут из одиночки в общую камеру. Или пусть ко мне кого-нибудь подсадят. Или разрешат общие прогулки со всеми заключенными. Не сбегу, не бойтесь. Мне бежать некуда, раз уж сам к вам пришел. Да еще пушку Демида вам принес.

– Этого мы не забудем, – заверил Турецкий. – А на самом деле, зачем вы это сделали? – негромко спросил он, отключив диктофон. – Я имею в виду, пришли к нам. Только откровенно. Мстите кому-нибудь?

– Ну. Они ж меня убить хотели! Тенгиза кто-то завалил, а на меня повесили. Потом ствол мой к Цивилло подбросили. Женщину мою избили, а я что, должен сидеть и смотреть? Так я решил: на них вас, прокуратуру, натравлю! Как они на меня – ментов. Если уж по-честному! Считайте, что я вас чисто конкретно нанял, гражданин Турецкий. Поняли теперь? Я правильно говорю?

– То есть хотите помочь правосудию? – констатировал Турецкий.

– Ну. А вы мне. Дашь на дашь... – и хитро подмигнул.

– И как вы это себе представляете? – задумался Турецкий. – Я говорю про вашу помощь, если мы переведем вас из отдельной камеры.

– Нормально, – пожал плечами Дон. – Я ж тертый... Всегда вижу, кто чем дышит. И разберусь, кого ко мне подселят... На зоне ко мне пару раз подкатывались– «темную» хотели, или перо в бок. А вот им! – он сделал этот характерный мужской знак: ударил себя по сгибу локтя, так что вверх задрался кулак. – Мне там, если хотите знать, потом еще год добавили по сто восьмой...

– За превышение пределов необходимой обороны? – уточнил Турецкий.

– Знаете кодекс, знаете... – медвежьи глазки Дона весело сощурились. – Так я в камере ночи спать не буду, а его высмотрю!

– Опасно... – покачал головой Турецкий. – И потом, знаете, мы – прокуратура. Не можем идти на сомнительные сделки.

– А кто докажет? – подался к нему Дон.

– А вы не боитесь?..

– В одиночке, если хотите знать, опаснее... – снова приблизил к нему свое лицо Дон и громко зашептал, оглядываясь: – В общей камере всем из одной кастрюли наливают или накладывают, верно? А мне приносят персонально, в мисочке. Я ж не президент какой-нибудь, чтобы с моей поросятины с хреном кто-нибудь пробу снимал, верно? Подсыплет тот же раздатчик мышьяку, я, в натуре, с копыт, а он не выйдет на работу... И только его и видели. А чего ему выходить, спрашивается, если на бабки, что ему за меня отслюнят, он год может в Сочах гудеть по-черному! Но это он так думает про себя. За него и про него решат иначе: то ли в канал Москва-Волга скинут, иль в лесу под Шатурой закопают. Думаете, преувеличиваю значение своей особы? А вы прикиньте, как наши менты старались меня замочить. Демид ведь на все шел, сами знаете.

Турецкий промолчал, испытующе глядя на Дона.

– Не верите? Я только одному удивляюсь, гражданин Турецкий, почему я до сих пор живой... – закончил Дон и откинулся от стола, довольный произведенным впечатлением. – Но они это точно сделают. Не так, так этак. Не сегодня, так завтра. У них не заржавеет. И тогда ничем не смогу быть вам полезен. Думаю, они просто другого раздатчика пока не подобрали.

– Все может быть... У вас, кстати, раздатчик один и тот же? – спросил Турецкий.

– Двое, из блатарей. Одного знаю, Федя зовут, прежде на Стромынке жил. Он такую подлянку мне не сделает. Про второго его расспросил. Говорит, тот давно здесь... Вот если новенький только объявится, ну, тогда... обещал сразу предупредить.

Турецкий внимательно слушал. Брать на себя подобное, идти на сомнительную сделку с подследственным, он не мог никак. И обязан был сначала доложить и согласовать. Только есть ли у него время на все согласования и доклады?

– Ну и последнее, – сказал вслух Турецкий. – И самое главное. За что вас все-таки хотели убить, до сих пор не догадываетесь?

– Не-а... – приоткрыл рот Дон. – А за что? Расскажите...