БЕГ

Короче, бежал я, бежал, а конца-краю этому туннелю нет. Чего-то пацаны говорили, что на самых крутых дачах, правительственных, есть выход в метро. Я, конечно, фиг им верил, а вот теперь придется. И еще пацаны говорили, что метро это ведет прямо в Кремль. Ну чтоб прямо из дома на работу.

Ничего себе, да? Еще не хватало, чтобы я прямо в Кремле оказался. Что мне там делать?…

Ну, вы понимаете, что все это я думал, чтоб хоть как-то от самого страшного отвлечься. Нет, я этой Алке не поверил, конечно, не такой чел этот Принц. Он не мог этого сделать. Короче, не верил я. Что ему моя мамашка с хахалем своим? Небось сидят дома, водку трескают…

Но я бежал. Потому что было мне что-то страшно, противно, и в темноте этой гадской я даже, наверное, как девчонка ревел.

А потом другие мысли пошли…

Если он только посмел, если он только… И что? Что я сделаю?…

Вовремя я сообразил, что эхо моих шагов стало как-то укорачиваться. То есть понимаете, сзади слышно, а спереди – ни фига.

Я приостановил свой бег и пошел медленнее. Руки вытянул вперед – и правильно. Потому что они вдруг уперлись в стену. Я пощупал-пощупал, вроде деревянная. Может, и дверца где есть?

Не было никакой дверцы. Толстые доски и бревенчатые перекладины.

Вот тут я завыть был готов. Столько нестись, чтобы теперь возвращаться? Да я и не могу возвращаться. Принц меня убьет.

Вот только сейчас я точно понял – я боюсь Принца. Я с самого начала его боялся. Я знал, что он не просто так себе, а какой-то запредельно крутой чел. Что он переступит через горы трупов, он кончит любого, кто на его пути встанет. Этот же рыжий чувак, он же, сука, террорист, он же бабки у Принца брал. И зачем? А затем, чтобы убивать женщин и детей. Это значит, Принц вообще всю эту гадскую войну держит в своих руках. Так неужели он мою мамашку побоится кончить?

Я опустился на колени перед этой стеной и даже хотел уже башкой об нее стучаться.

Но тут почувствовал, что по ногам тянет холодным ветерком.

Короче, там снизу, где рельсы, стена до пола не доходила. Между рельсами была щель.

И я сдуру в нее полез.

Сдуру, потому что сразу же понял: не пролезть мне ни в жизнь. Дай, думаю, попробую только. Ну, попробовал. Башка даже не пропихивается. Вот гадство! Стою на карачках, так и этак пробую, да еще не видать ничего. И только я с карачек поднялся, чтобы передохнуть, как вдруг увидел тень на стене. Еле заметную. Откуда же в темноте – тень?

Оглядываюсь на тоннель, а там, далеко, – фонарик.

Короче, как я пронырнул в эту щель – убейте, не знаю. И башка пролезла, и задница – все. Как будто в одну секунду похудел или от страха в штаны все выложил…

Вот ведь гад, погоню послал! Теперь ноги и ноги! Для них ведь эта стена – тьфу! Выломают за милую душу. Может, она и сдвигается, только я не смог. А там – страшно даже представить.

Я метнулся туда-сюда – раз: лестница какая-то хилая. Ну, такая – металлические скобы. Видел я в одной киношке, как за одним чуваком гонятся, а он раз – на дерево, эти мимо и пронеслись.

Только бы наверх не посветили.

Я вообще– то шустрый. Раз-раз -и наверху. И опять чувствую – ветерок тянет. Значит, выход где-то есть! Значит, я не зря на эту лесенку вскарабкался.

Короче, по каким уж там трубам я полз, как глист в желудке, долго рассказывать. И тут утыкаюсь в решетку. Пнул ее ногой – отвалилась.

Везет же дуракам! Вылезаю – свобода. Какой-то лесок, где-то дорога рядом. Слышно, как вжикают машины.

Что за место? Где я?

Чего– то знакомое…

Во, блин, так это же Кутузовский! Самый центр Москвы! Скверик возле «Студенческой»! Выходит, я столько пробежал, да тут же моя хата рядом! Да я же в две минуты!

Как я несся теперь! Ветер, честное слово! Пуля, чтоб мне сдохнуть на этом месте… Молния!

Наверное, если б не ночь, я увидел бы все еще издали. А увидел только, когда уже возле нашей развалюхи оказался.

Она сгорела вся дотла. Даже стены обвалились. Только торчали где-то кусками. Трех этажей как не бывало. Но я еще не верил, я все еще не хотел верить. Я не мог верить…

– Эй, пацан, куда? – вынырнул вдруг из темноты милиционер. – Чего ты тут забыл?

Я в первую минуту даже рот открыть не мог, только мычал, как корова.

– Ма-э-у… Я тут живу…

– Больше не живешь, – сказал милиционер. – Больше тут никто не живет.

– А где?

– Кто где, – позевывая, отвечает мент. – Одни в больнице, а другие – вообще…

– А кто в больнице? – спрашиваю.

– Да вот со второго и с третьего этажа, кажется, только с ожогами… А с первого – семеро…

Он вдруг положил мне руку на плечо, пригляделся.

– Слушай, а ты не Максим?

– Нет, – зачем-то соврал я. – А че?

– Да искали тут мальчишку всю дорогу. Максима.

– Зачем? – спрашиваю, а у самого аж в горле перехватило.

– Так мать его… – и мент развел руками.

– Нет! – заорал я. – Не-ет! Ты все брешешь! Ты все брешешь, гад! Не-ет!!!

Мент отшатнулся от меня. А иначе я убил бы его. Хотя он-то при чем?

– Так это ты все же?… – опешил мент.

И протянул ко мне свои грабли, но – поздно. Я бросился бежать. Пусть догонит!

Теперь меня никто не догонит…