СВОБОДА
Мишени теперь у меня разлетались после каждого выстрела. Даже противно стало. Я уже все перепробовал, подержал в руках все, что было в этом подвале, даже арбалет с лазерным прицелом. Но и это надоело. Тогда я начал отстреливать руки, ноги, пытался попасть в летящие куски, пока они не упали на пол.
– А у тебя здорово получаться стало, – улыбнулся охранник, когда я бросил на стол огромный четырнадцатизарядный пистолет. – Приходи еще.
– Да ну, надоело. – Я снял наушники. – Я тут уже из всего стрелял. Вот если бы из гранатомета…
– Ну-у! – Он рассмеялся и открыл дверь. – Для этого за город ехать надо. Раньше чем через две недельки не получится.
– Ну тогда через две недельки и постреляем.
Это я просто так ляпнул про гранатомет, интересно было ответ услышать. Неужели Эдуард Николаевич действительно все может? Пока, по крайней мере, я не нашел такой вещи, чтоб у него не было. Ну разве что гаишника тогда послать подальше не смог. А может, просто не захотел. Но это его личное дело.
А вот я тут просто пухну от скуки. И стрелял я уже, и телевизор обсмотрелся, все закодированные каналы вычислил. Ничего там такого нет, в этих каналах. Эротика, да к тому же скучная. Ужас, никогда бы не сказал раньше, что мне будет интересно учиться. Одна радость – учителя из себя выводить. Он-то, придурок, терпит все, за зарплату свою старается.
Но до прихода Павла, учителя по английскому, еще полтора часа. Есть еще время поболтаться по дому туда-сюда. Может, встречу Светку, поговорю с ней маленько. Давно уже хотел, да все никак смелости не наберусь. Нехорошо как-то получилось тогда. Уж лучше бы я ее сам трахнул, чем она вот так передо мной разделась. Если увижу, нужно будет попросить прощения.
Светка как раз меняла белье в моей комнате. Когда я вошел, согнулась, выставив свой задок, и сдирала простыню. Как только дверь за мной захлопнулась, она вздрогнула и замерла.
– Привет. – Я остановился у порога. – Как дела.
– Привет. – Она резко обернулась и одернула юбку.
– Не помешал?
– Все нормально, я уже ухожу! – испуганно воскликнула она, сгребла белье в охапку и метнулась к двери.
– Да постой ты.
И она послушно остановилась. Ужас, что можно сделать с человеком. Только меня-то чего бояться? Я же опять насиловать не полезу…
– Свет, я давно хотел с тобой поговорить.
– Спасибо тебе, что поговорил с Эдуардом Николаевичем по поводу меня, – перебила она, нервно оглядываясь по сторонам.
– Да ла-адно… Свет, я… Ты соку хочешь?
– Нет, спасибо.
– Как желаешь. А я выпью. – Я налил соку и долго пил, кося на нее глазами.
– Ну все, мне пора. У меня еще дел полно, да и…
– Ну подожди ты, куда спешишь? Я тут с тоски пухну, а ты пять минут поболтать не хочешь. Садись, не стой, как эти охранники.
Она села на самый край кресла, то и дело поглядывая на дверь. Наверняка, стоит мне сделать шаг в ее сторону, тут же пробкой вылетит отсюда.
– Свет, прости меня, что… что я тогда к тебе полез. Не сдержался, понимаешь… Больше не буду. Честно.
Она ничего не ответила.
– Нет, ты не подумай, что обязана тут сидеть, раз я сказал. Я ведь просто попросил, и все. Мне в этом проклятом замке поболтать даже не с кем…
– Прости, мне нужно работать. – Она встала, роняя белье. – У меня времени мало, и вообще… Прости…
Ну вот. Опять ускакала. Лучше бы я ее тогда трахнул – все равно толку от нее никакого.
До прихода англичанина еще час. А дел ну ни на пять минут.
На террасе никого не было. И на переднем дворе тоже. Только двое охранников у ворот и один на вышке. Скукота. Интересно, а если я попробую отсюда выйти, они будут стрелять или просто по ушам надают? Наверное по ушам, но лучше все-таки не пробовать.
А вот на заднем дворе никакой охраны не было. Тут вообще ее никогда не бывает, по крайней мере, я не видел. Тут просто забор высоченный, метров пять, и все. Но забраться можно, если очень постараться. За сараем куча бочек старых валяется из-под бензина, по ним можно на крышу влезть, а оттуда и на забор.
На крышу взобраться большого труда не стоило. Оттуда я перемахнул на забор и почувствовал себя почти свободным. Почти – потому что забор все-таки высоченный. Если спрыгну, то влезть обратно не смогу, придется возвращаться через ворота. А там эти гориллы… Пусть свобода подождет, пока моя кредитная карточка не распухнет.
Я сел и закрыл глаза, стараясь не смотреть на сосновый бор по ту сторону. Странно, тут даже воздух какой-то другой. А казалось бы – всего пять метров. Одно слово – свобода.
– Ну и как там наверху?
От неожиданности я вздрогнул и огляделся. И прямо под собой увидел какую-то бабу. Она задрала голову и рассматривала меня, прикрывая глаза ладонью.
– Здравствуйте.
– И чья же это дача такая красивая?
– Царя Салтана, – пошутил я.
– А-а, понятно. А ты кто такой?
– А я сын его, царевич.
– Царе-евич! – она засмеялась. – А че ж тогда на заборе висишь, если царевич? Царевичам по заборам шастать не положено.
– Им все положено. На то они и царевичи. – Я посмотрел на часы. Времени еще было навалом.
– Слушай, царевич, а тут случаем не Принц живет? – спросила она, и я опять чуть не полетел вниз.
– Какой принц? – прикинулся я на всякий случай шлангом.
– Принц Эдуард, – хохотнула красавица.
– Да, – согласился я. А че, раз она все равно знает.
– А ты его сын, значит?
– А вы его знакомая?
– Ну так… – Она улыбнулось. – Было дело, лет сто назад. Тебя тогда, правда, еще в проекте не было. Ну и как он теперь поживает? Меня, кстати, Алла зовут.
– Очень приятно. А меня Макс. Поживает он нормально, как все. Хорошо поживает. Вы заходите к нему в гости, он будет рад. Только его сейчас дома нету, упылил куда-то с самого утра. А вечерком заходите. Скажете на проходной, что вы его знакомая, и его позовут.
– Вечерко-ом. – Она вздохнула и почесала затылок. – Вечерком не могу. У меня поезд в Прагу в шесть часов. Так что вечерком не получится.
– Ну тогда в следующий раз. – Я встал. Пора уже идти к английскому готовиться. – До свиданья, приятно было познакомиться.
– Да-да, мне тоже. – Алла вздохнула, отвернулась и медленно побрела в лес.
И тут мне пришла гениальная мысль. Времени еще сорок минут. Если постараюсь, то можно успеть.
– Алла, а может, вы ему записку напишете? – крикнул я ей вдогонку.
– Ой, правда! – Она остановилась и хлопнула себя по лбу. – И как я сама не догадалась? Только… Только у меня ни ручки с собой нету, ни бумаги. Все в машине. Может, сходим? Это скоренько, тут рядом.
– Не-е, я не могу. Если спрыгну, то потом не залезу. Придется обходить, и охранники меня застукают.
– Это ничего! – Она радостно махнула рукой. – У меня в машине стремянка есть. Только тебе ее самому тащить придется, а то у меня уже времени в обрез.
И уже через секунду я оказался на траве.
– Ну, ушибся? – спросила она, когда я встал.
– Нормально. Пошли, а то времени мало.
– Ага, пошли, тут метров двести, не больше.
Никакую записку я, само собой разумеется, передавать не собирался. Просто хотел узнать кое-что. Она ведь в Прагу укатит, так что он не просечет. Потом, в случае чего, скажу, что просто забыл… Если только она меня застанет, когда вернется.
А тут еще и стремянка. Спрячу ее на крыше конюшни под рубероидом и смогу шастать туда-сюда.
Ее старенькая серая «хонда» стояла на краю поляны, недалеко от дороги.
– Лезь пока в багажник, доставай лестницу, а я пару строк ему черкну. – Алла села на переднее сиденье и стала рыться в сумке. Все-таки странные они, эти бабы. Ну зачем, спрашивается, ей в машине стремянка?
Но никакой стремянки в багажнике не оказалось. Две пластиковых канистры, домкрат, сумка с ключами, запаска, и все.
– А где же она? – крикнул я.
– Под брезентом посмотри! Я сейчас.
Брезент был тяжеленный и ужасно грязный. Но и под ним ничего не оказалось.
– Тут нет ничего, – сказал я подошедшей Алле.
– Конечно, нет. А зачем мне стремянка? – Она невинно улыбнулась и вдруг с размаху опустила крышку багажника мне на голову.
И все сразу потемнело. Земля как-то поплыла из-под ног, птичий щебет превратился в какой-то противный писк, и жутко запахло бензином…
Хотя нет, бензином запахло уже потом, когда я открыл глаза. И понял, что лежу в этом багажнике связанный по рукам и ногам, как раз между запаской и канистрами. А подо мной стучат колеса.
– Помогите! Откройте! Меня похитили! – закричал я и тут же понял, что без толку. Все равно никто не услышит.
Эх, хреново, что я вырубился, а то по времени смог бы вычислить, куда она меня везет. Хотя, если бы не вырубился, то и тут меня бы не оказалось. Тоже идиот, стремянку мне на халяву захотелось…
– Помогите! – заорал я, когда машина остановилась на светофоре, и попробовал выбить ногами багажник. Но без толку. Только коленку ушиб и бок ободрал. А машина спокойно поехала дальше.
Она остановилась только минут через двадцать.
– Откройте! – тут же заорал я как резаный. – Помогите, меня похитили! Откройте!
И багажник открылся. В лицо мне ударил противный желтый свет гаражной лампочки.
– Чего кричишь, все равно никто не услышит, – спокойно сказала Алла и вытащила меня за ноги из багажника, прямо как какой-то мешок с дерьмом.
– Отпусти меня, сука! – закричал я. – Да Принц тебя за это с дерьмом съест. Немедленно вези меня обратно!
– Да-да, сейчас. – Она поставила меня на ноги. – Только чайком напою. Открой рот.
– Что? – не сообразил я.
– Рот открой, гаденыш! – рявкнула она и вдруг так саданула мне носком по коленке, что я взвыл от боли. И тут же у меня во рту оказалась какая-та грязная тряпка. – Вот так лучше будет. – Алла достала из сумочки нож, нагнулась и перерезала веревку на ногах. А потом вдруг накинула на голову старую наволочку. – Это чтобы ты не убежал. Шарахнешься головой об первый столб, и все.
Мы сначала вышли на улицу, а потом вошли в какой-то подъезд, это я понял по звуку наших шагов.
– Осторожно, ступеньки. – Мы долго поднимались по лестнице. Этаж, кажется, восьмой, если я не ошибаюсь. – Так, теперь тут не споткнись об порог. Стой спокойно, я дверь открою.
Мешок Алла сняла в маленькой комнатке. Толкнула меня, и я плюхнулся на диван.
– Ну вот, уже пришли, – сказала она и опять достала из сумки нож. – А теперь я тебя буду немножко резать.
– Что?! – Я никак не мог вскочить с мягких подушек. – Не смей, не подходи, а то я…
– Да успокойся! – Она рассмеялась. – Какой трусишка. Я просто руки развязать хочу, а то через час посинеют, вези тебя потом в больницу. Только ты не вздумай шутить, а то я… – И из сумочки вслед за ножом был вынут электрошок. – Очень больно, сразу предупреждаю.
Освободив мне руки, она ушла, сказав напоследок:
– Я тебя тут запру. Через окно лучше не лазь, а то шею сломаешь. И голос можешь не надрывать, тут во всем подъезде никто не живет. Писать захочешь – постучи. Смотри телевизор, а вечером за тобой Принц приедет… если все будет хорошо.
– Ага, а если не будет?
Вместо ответа щелкнул дверной замок.
Через окно действительно удрать не получится. Стены у этого дома гладкие, как стеклышко. Если только постучать в дверь и шарахнуть ее чем-нибудь тяжелым. Но она все равно первой выстрелить успеет. К тому же ничего тяжелее огромного плюшевого медведя в комнате не было, ну разве что телевизор. Но я его все равно не подниму. Придется пока ждать… Если все будет хорошо…
Пульт от телевизора нашелся под подушками. Я плюхнулся на диван и нажал кнопку.
– Здравствуйте, в эфире программа «Шпилька» и я, человек без… Доу Джонса на этой неделе…
Человек без имени. Это прямо точно про Принца. Кто он такой на самом деле, хотелось бы знать.
– …Водится эта удивительная птица на островах южного… Леонардо, ну как ты мог так поступить с молодой, наивной…
Ужас, ни одной интересной программы. Хотя о чем это я? Мне сейчас о другом нужно думать – о своей шкуре. А может, мне просто сказать этой суке, что я не его сын? И всех делов.
– …Премьер Черномырдин на этой неделе должен встретиться с… Так вы точно уверены, что хотите играть в третьем секторе? Подумайте. Точно уверены?
Не уверен. Кто даст гарантию, что, если я ей скажу, она просто не грохнет меня прямо тут и не выкинет где-нибудь в отстойниках. Да запросто она это сделает. Нет, так нельзя.
– …Балет требует от каждого исполнителя огромных, просто-таки колоссальных… Я ночами плохо сплю, потому что я тебя…
Да пошел ты, придурок. И этот Принц вместе с тобой! И Аллочка вместе с ним! Во, блин, вляпался. Теперь расхлебывай! Какого хрена я раньше не смотался? Все жадность моя, баксов побольше захотелось.
– …Не угадали, и в следующем розыгрыше будет уже не сто, а двести тысяч. Человек без имени прощается с вами. Звоните…
Самое противное – это вот так сидеть и пялиться в ящик, когда нужно что-то делать. А что? Да ни хрена я поделать не могу.
