14
Жаль, что вдова Павла Любимова не присутствовала при бурной встрече нанятого ею адвоката Гордеева со следователем Гороховым! Не исключено, что скорбящая Аня вынырнула бы из депрессии и даже, впервые за долгие, нестерпимо тягучие и грустные месяцы вдовства, рассмеялась. Тут, конечно, стоит учесть холерический темперамент Юрия Петровича, известный всем его друзьям. Бывают случаи, когда адвокат Гордеев для пользы дела свой темперамент сдерживает, но в данной ситуации он счел за лучшее дать себе волю и даже предстать перед Гороховым бо€льшим холериком, чем он на самом деле являлся. Это было его маленькой местью.
А мстить было за что! С того дня, когда Бочанин и другие друзья Любимова в складчину собрали деньги для гонорара защитнику и внесли их в кассу десятой юрконсультации на Таганке, Гордеев, приняв на себя обязанности защитника на стороне потерпевшей, коей была следствием признана супруга убитого, Любимова Анна, приступил к исполнению своей функции. К сожалению, надо отметить, что возможности адвоката, представляющего в уголовном деле интересы потерпевшей стороны, не столь велики. Тем более что речь идет о деле, по которому не установлен обвиняемый в правонарушении. Поэтому первоначальная работа Гордеева заключалась в хождении по прокурорским и милицейским ведомствам, в жалобах на бездействие этих ведомств и в составлении документов различной формы. Насколько ему удалось понять, основной тормозящей палкой в колесе правосудия был следователь Горохов. Он считал, что дело он фактически раскрыл, притом не ударив палец о палец — что немаловажно, так как был сверхъестественно ленив. Адвокат Гордеев пытался воздействовать на Горохова доводами разума — и не получил никакого результата. Тогда он попытался растормошить его иными методами: не понимаете по-хорошему — будем действовать по-плохому.
— Так, значит, за полгода — никаких результатов? — грозно вопрошал Юрий Петрович, наступая на следователя и так значительно помахивая кожаной папкой для бумаг, точно в ней содержались какие-то новые материалы, изобличающие Горохова в недобросовестности, продажности и прочих мелких недостатках. — О чем вы думаете? Чем вы все это время занимались, вместо того чтобы ловить убийцу, позвольте вас спросить?
— Но вы понимаете… это трудно… где его теперь найдешь… — лепетал Горохов, пытаясь укрыться от буйного адвоката за громадой служебного письменного стола. Однако стол, сам по себе внушительный и массивный, не мог служить надежной защитой.
— Теперь? — вознегодовал Гордеев. — А раньше? В январе? Почему сразу не подсуетились?
— Оперативники сработали из рук вон плохо…
— Ну правильно, давайте валить свои недоработки на оперативников! Куда мы, спрашивается, придем?
— Понимаете, — Горохов совсем сник, — ведь это случайное убийство… Шансы найти этого кавказца равны нулю.
— Да неужели? — Всеми мимическими средствами Юрий Петрович постарался выказать сарказм. — Вы настолько некомпетентны, что пытаетесь выдать заказное убийство за случайное? А может, просто вам невыгодно, чтобы киллер был найден?
Простора для отступления у Горохова больше не было: оставалось только залезть под стол.
— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне? — Загнанный в угол следователь перешел в наступление, как трусливое, но кусачее животное. — Вы мне не начальство, вы всего лишь адвокат потерпевшей стороны. Вы не имеете права критиковать следствие…
В эту минуту на столе зазвонил служебный телефон, и Горохов с облегчением схватил трубку. Возможно, звонило именно начальство. Вот пусть оно и поддержит действия своего подчиненного!
— Да, это я, — солидно отозвался Горохов. Тут же, без перехода, его мешковатая фигура подтянулась, точно он попытался стать во фрунт. — Александр Борисович Турецкий?
Услышав это до боли знакомое имя, Юрий Гордеев радостно насторожился. Горохов же предлога для радости здесь не усмотрел: напротив, ситуация для него усугублялась. По рыхловатому, вмиг побелевшему лицу покатился крупный пот.
— Да, я… Дело Любимова… Уже полгода, правильно… Но тут, видите ли, убийство на почве межнациональной розни… Что? Не проверил… Не уточнил… Нет… Нет… Я не предполагал, что…
Из вежливости Гордеев опустил глаза. Если честно, не только из вежливости: уж очень неприглядный вид имел распекаемый следователь. Сам же Гордеев воспрянул духом: если за дело берется Саша Турецкий, значит, оно сдвинется с мертвой точки!
По окончании телефонного нагоняя следователь Горохов, вмиг утеряв те признаки военной осанки, которые сумел приобрести, бессильно опустился на стул неряшливой грудой плоти в форменном мундире. Гордеев прикидывал: сказать ему что-нибудь или не надо? Из жалости решил не добивать обреченного.
— Кажется, вы были правы, — первым возобновил общение следователь. Не в силах справиться с собой, прибавил на повышенных тонах: — Или вы сговорились!
Гордеев хмыкнул. Предположение о продажности Горохова следовало отмести: на такой товар вряд ли найдутся покупатели. Если господина адвоката не обманывает его богатый опыт, Горохов откровенно глуп…
Но если разговаривать с Гороховым, по большому счету, было уже не о чем, то с Александром Борисовичем Турецким нашлось больше тем для диалога. Даже если бы их давней дружбы не существовало, адвокат, как любой честный гражданин, имеет право оказывать помощь следствию, ведь так? А у Гордеева было чем поделиться со следствием.
— Ну вот, встреча на Эльбе! — радушно воскликнул Александр Борисович, вскочив из-за стола и стремительно несясь к застывшему на секунду Юре Гордееву. «Эльба» на самом деле оказалась всего лишь кабинетом Турецкого: не откладывая дело в долгий ящик, старший помощник генерального прокурора захотел встретиться с адвокатом, едва они созвонились, как можно скорей. Если с Гороховым Юрий Петрович держался язвительно и напряженно, то у Турецкого позволил себе расслабиться. Это же Саша Турецкий! Высоко взлетел, заматерел на своем выдающемся посту, но по-прежнему остался все тем же Сашей, с которым они в прежние времена вместе праздновали победы, делились личными трудностями, переживали поражения и устраивали мозговые штурмы. Пожалуй, из всего перечисленного в данный момент придется выбрать мозговой штурм: посмотрим, что удастся сообразить, объединившись!
— Следователь Горохов — бестолочь, — без обиняков заявил Юрий Петрович после того, как обмен беглыми, почти английскими: «Ну, ты как?» — «В порядке, а ты?» — «Я тоже нормально» — был завершен. — Причем бестолочь с выдумкой, что еще хуже обычной бестолочи. Ухватится за какую-то свою мелкую выдумку и носится с ней, как курица с яйцом. Придумал чеченскую, понимаешь ли, инициацию…
— Но чеченцы все-таки имели место? — многозначительно подмигнул Турецкий.
— Ну как же, имели. И очень приметные чеченцы. Супруги Бочанины, свидетели смерти Павла Любимова, еще на подготовительной стадии прожужжали мне уши описанием молодого главаря, у которого не хватало двух пальцев на левой руке. А что, — осенило Гордеева, — эти приметные руки засветились где-нибудь в другом месте?
— Засветились, Юра, еще как засветились! Прямо скажу, понаделали же они дел… Похоже, твой главарь-кавказец, несмотря на потерю пальцев, тот еще шустрячок. За один день успел уложить двух людей, тесно связанных с миром спорта…
— И с «Клубом по борьбе с запрещенными стимуляторами»? — вторично проявил смекалку, а отчасти бросил пробный шар Гордеев. Турецкий поощрительно хлопнул его по спине:
— Узнаю фирменную хватку Гордеева! Ну, выкладывай, что там тебе удалось накопать.
— Наверняка меньше, чем тебе, Саша.
— Не скромничай, Юра. Говори как есть.
И Гордеев поведал Александру Борисовичу главное, что было ему известно о безупречной жизни и непонятной смерти Павла Любимова. О том, как Павел вместе с друзьями, многие из которых относились к предыдущему легендарному спортивному поколению, создал общественную организацию, ставящую своей целью борьбу с допингом, в первую очередь с мощными и опасными лекарствами — анаболическими стероидами. Не утаил Гордеев и того, что действует как адвокат Анны Любимовой, которую официальная версия смерти мужа, предложенная Гороховым, ничуть не удовлетворяла.
— Дело становится все яснее и яснее, — улыбнулся Турецкий, — точней, все темнее и темнее. Пора побеспокоить Костю Меркулова.
