Полуденное солнце пекло неистово, раскаляя валявшиеся повсюду кирпичи до того, что на них без труда можно было бы изжарить яичницу, приди кому в голову подобная бредовая идея.

Ахмед уныло посмотрел вокруг и вздохнул.

Кирпичи, щебенка, обугленные куски арматуры, покореженные машины – вот во что превратилась иракская земля за какой-нибудь год. Кого в этом винить? Одному Аллаху известно. Так или иначе, все это сделали люди, а они – что по ту сторону передовой, что по эту – все не без греха. А на какую сторону вставать – это каждый должен решить для себя сам.

– Дядя американец, дай конфетку, – попросил у Ахмеда мальчонка, закутанный в какое-то бурое тряпье.

Ахмед достал из кармана карамельку и протянул ребенку.

– Держи, малыш.

– Спасибо, дядя американец! – поблагодарил мальчишка, повернулся и пустился наутек.

Ахмед закурил. Он ждал уже двадцать минут, и ожидание начинало его утомлять. Зевнув, Ахмед поднял с земли листок бумаги, который прибило ветром к его армейскому ботинку. На колышущейся ткани были изображены розовощекие ковбои, поглощающие сок с таким видом, словно это был божественный нектар, дарующий им вечную молодость. Похоже, эти американцы и впрямь верят в то, что когда-нибудь им удастся победить не только старость, но и саму смерть.

Ахмед вздохнул. Что ж, возможно, когда-нибудь так оно и будет. Эти американцы всегда добиваются того, чего хотят. Счастливые, довольные поросята, никогда не знавшие голода и нужды.

– Эй, дружище, Реддвей будет с минуты на минуту. Может, хотите чаю? У нас есть черный и зеленый.

Молоденький солдат смотрел на него с нескрываемым любопытством. Еще один розовощекий американский поросенок, верящий в свое бессмертие.

– Нет, спасибо, – сказал Ахмед.

Паренек ушел, оставив его в палатке одного. Ахмед еще немного поразмышлял о перипетиях судьбы, о том, почему одним судьба преподносит все, а у других забирает последнее; когда ход его мыслей приобрел совсем уж унылую тональность, полог палатки отъехал в сторону, и в образовавшемся просвете появилась огромная фигура Питера Реддвея. Он ввалился в палатку и пожал ладонь Ахмеда так крепко, что тот даже поморщился от боли.

– Рад вас видеть, – искренне сказал полковнику Ахмед.

– Да, я знаю, – невозмутимо ответил ему Реддвей.

Пятидесятишестилетний полковник американской армии Питер Реддвей был одет в маскировочный костюм, который был бы впору и слону. На его лбу и могучей шее поблескивали капли пота. Усадив Ахмеда на стул, он сел сам, вытер лоб платком и недовольно прокомментировал:

– Жарко, как в аду!

– Да уж, это вам не Америка, – не удержался Ахмед.

Реддвей ухмыльнулся, блеснув очками в дорогой оправе:

– Спасибо, приятель, я заметил.

– Мистер Реддвей, вы знаете, на какой риск мне пришлось пойти, чтоб встретиться с вами, – сказал Ахмед.

Реддвей кивнул:

– Да, Ахмед, знаю. Ты можешь быть уверен, твоя самоотверженность не останется незамеченной.

Ахмед недобро усмехнулся:

– Хотелось бы, чтобы она была не только замеченной, но и оплаченной, мистер Реддвей.

– В этом можешь не сомневаться.

Некоторое время Ахмед изучающе вглядывался в лицо полковника, затем кивнул:

– Я верю вам, мистер Реддвей. Думаю, моя информация принесет вам пользу. Иначе получится, что я рисковал зря. А вы сами знаете, насколько опасна моя миссия.

Реддвей усмехнулся: высокопарность Ахмеда забавляла его. Должно быть, этот араб и впрямь считает себя героем. Разведчиком! Тайным агентом! Джеймсом Бондом иракского разлива! Что ж, пусть считает себя кем хочет, главное, чтобы не лез на рожон.

– Ты уверен, что твои боссы не подозревают тебя? – спросил Реддвей.

– Уверен, – кивнул Ахмед. – Вы ведь знаете, я умею играть в такие игры.

Ахмед слегка приосанился. Он был самолюбив, и Реддвей, знавший это, удержался от усмешки и спросил со всей серьезностью, на какую только был способен:

– Что тебе удалось узнать?

– Мои боссы готовят что-то серьезное.

Ахмед замолчал, чтобы Реддвей оценил масштабность сообщения. Реддвей кивнул и нетерпеливо спросил:

– Что именно?

– Операция пройдет в России. В Москве. Ради этого дела боссы создают там террористическую сеть, что-то вроде филиала «Аль-Каиды».

– Подробней.

Ахмед слегка смутился:

– Подробностей я пока не знаю. Операция эта тайная, и меня не включили в число посвященных. Знаю только, что погибнет много людей. Очень много... – Ахмед на мгновение замолчал, затем пристально посмотрел Реддвею в глаза и медленно проговорил: – Больше, чем одиннадцатого сентября в Америке.

Реддвей почувствовал, как намокает одежда у него на спине. Капли пота упали ему на очки. Реддвей снял очки, достал из кармана платок и протер стекла.

– Что ж, Ахмед, у тебя впереди много работы, – сказал он, водрузил очки на широкую переносицу и добавил: – Впрочем, как и у меня. Да и нашим московским коллегам придется попотеть.