Глава седьмая
Конец «Русской бригады»
1
– Ростик, посмотри, вон, в ложе, – прошептала жена, обдав ухо Рыцарева своим горячим дыханием, в котором Ростиславу Вадимовичу всегда слышался слабый привкус молока. – Ты видишь?
Рыцарев дернул щекой и сухо ответил:
– Вижу.
– А в жизни он лучше, чем по телевизору, правда?
Жена говорила о премьер-министре, который восседал в ложе в компании секретаря Совета Безопасности Петрова и его супруги.
– Не знаю, тебе видней, – так же сухо ответил Ростислав Вадимович, и добавил, увидев, что жена опять хочет что-то сказать. – Родная, балет начинается.
Занавес был еще закрыт; оркестр заиграл увертюру. Полковник Рыцарев принадлежал к тем людям, у которых музыка вызывает отторжение на физиологическом уровне, будь то классическая симфония или модный шлягер. Музыка раздражала Ростислава Вадимовича, а мелькание десятков ног в белых чулках и трико вызывало тошноту. Все это казалось совершенно неуместным.
Ростислав Вадимович не был чувствительным человеком, скорее наоборот. Однако даже у самой черствой и непробиваемой души есть свой предел цинизма, и полковник Рыцарев был близок к этому пределу.
Еще два дня назад Ростислав Вадимович разбил в кашу затылок человека, еще два дня назад он собственными руками задушил любимую женщину. А теперь он сидел в концертном зале, полном людей, и на нем был смокинг, и по сцене прыгали балерины, и он вынужден был слушать эту дурацкую музыку и смотреть на девок в колготках и пачках.
Рыцарев сидел и внимательно смотрел на сцену. До начала операции оставалось десять минут. На душе было неспокойно, но к беспокойству примешивалась и радость – скоро! Скоро придет конец всему этому бреду. Скоро он будет сидеть на берегу моря, смотреть, как пенные волны ласкают песок, и знать, что никто в мире больше не сможет помешать ему смотреть на эти волны, на безупречно ровную линию горизонта... И больше никаких убийств. Покой...
Рыцарев незаметно для жены посмотрел на свои руки. На мгновение ему показалось, что на ногте большого пальца правой руки запеклась кровь. Он вздрогнул, перевернул ладонь и яростно потер ногтем о брючину.
– Что случилось? – услышал он у себя над ухом тихий голос жены.
– Ничего. Смотри спектакль.
Прошло еще несколько минут. Рыцарев смачно зевнул, прикрыв рот рукой. Наклонился к жене и прошептал:
– Настена, извини, я выйду.
– Что-то не так? – мгновенно встревожившись, спросила жена.
Ростислав Вадимович поморщился: у жены была дурная привычка паниковать по любому поводу, а он терпеть этого не мог. Нервы были напряжены до предела, но Рыцарев сумел взять себя в руки.
– Нет, родная, все так, – спокойно и ласково сказал он. – Ты ведь знаешь, я не очень люблю балеты. Пойду немного посижу в буфете.
– Но буфет, наверное, закрыт.
– Ничего, для меня откроют.
– Мне это не нравится. Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет.
– Но...
– Родная, мы мешаем людям. Успокойся, я скоро вернусь.
Ростислав Вадимович встал с кресла и стал аккуратно пробираться к выходу. Выйдя из зала, он остановился и посмотрел на часы. Едва он отвел взгляд от стрелки часов, как дверь снова открылась и выпустила наружу майора Эдуарда Тихого, сотрудника шестнадцатого управления ФСБ, занимающегося электронной разведкой. Они кивнули друг другу. Тихий наклонился, чтобы зашнуровать ботинок, а Рыцарев двинулся в сторону туалета.
Туалет был пуст. Издалека доносились звуки бессмертной музыки Чайковского, от которой Рыцарева по-прежнему мутило. Он вошел во вторую слева кабинку, дважды осторожно стукнул в стену соседней кабинки. Ему ответил такой же тихий стук.
Рыцарев спустил воду, затем вышел из кабинки и подошел к умывальнику. В этот момент дверь открылась, и в туалет вошел майор Тихий. Он также подошел к умывальнику, открыл кран, смочил ладони и аккуратно пригладил черные глянцевитые волосы.
– Вторая кабинка слева, – тихо сказал ему Рыцарев. – Через пару минут.
Он закрыл кран и вышел из туалета.
Проходя мимо капельдинера театра, Рыцарев дал ему знак. В ответ тот едва заметно кивнул, так же, как это сделал несколько минут назад майор Тихий.
На следующем повороте полковник Рыцарев увидел еще одного служителя театра. И тоже сделал ему знак, получив в ответ утвердительный кивок.
В это же самое время в одном из подсобных помещений театра Александр Борисович Турецкий сказал:
– Они начали. Кирилл Васильевич, пусть ваши люди приготовятся.
Генерал Афанасьев, руководитель специального отряда ГРУ, кивнул и взялся за рацию. Выслушав ответ, генерал Афанасьев сообщил:
– Мои парни готовы. Они ждут приказа.
– Хорошо, – сказал Турецкий, повернулся к остальным коллегам и принялся тихо обсуждать с ними предстоящие действия.
Звонок телефона оторвал Турецкого от важного разговора. Он извинился перед коллегами, достал из кармана мобильник и недовольно буркнул:
– Да!
– Саша, это Ира.
– Какая Ира?
– Действительно, какая Ира?
– О, Ириш, прости! – Турецкий бросил карандаш и перехватил телефон правой рукой. – Я просто заработался.
– Это точно, – печально сказала жена. – Турецкий, я стою в прихожей одетая и обутая.
– Ты откуда-то пришла?
– Нет... Наоборот, я ухожу.
– Ясно, – сказал Турецкий. – Во сколько будешь?
– Ты даже не поинтересовался, куда я ухожу, – с упреком сказала Ирина.
– Как куда, к подруге. – Александр Борисович встал из-за стола и подошел к окну.
– К Светке, – продолжил он, понизив голос, чтобы не мешать обсуждению, которое продолжалось у него за спиной. – Ты ведь вроде собиралась... Э-э... Рассказать ей о своих родах, чтобы она не слишком пугалась. Разве не так?
– Саша, Светка уже две недели, как родила.
– Правда?.. Ну да, у меня совсем вылетело из головы!
– Скорее не влетело, – мрачно сказала Ирина. – Ладно, не хочу с тобой больше разговаривать. Я ухожу. Совсем. Дочь поживет у бабушки, пока я не устроюсь. Потом я ее заберу.
– Что за бред? – изумился Александр Борисович. – Подожди, ты что, правда? Ты не шутишь?
– Прощай.
Турецкий некоторое время держал трубку в руке, затем сунул телефон в карман, посмотрел в окно и рассеянно прошептал:
– А ведь она не шутит.
Он вернулся к столу...
После того как полковник Рыцарев дал знак капельдинерам, те направились в туалет. А еще несколько минут спустя они вышли из туалета, но уже не в своей форменной одежде, а в черных смокингах; и направились они гордой поступью не на свои служебные места, а прямо в зал.
Вскоре из туалета вышли майор Тихий и Марк Миллер, переодетые в форменную одежду капельдинеров. Миллер держал в руке кейс, Тихий – аккуратный черный чемоданчик с металлическими защелками. Выйдя из туалета, они двинулись в сторону служебного лифта. Шли они молча и уверенно. Майор Тихий бросал по сторонам быстрые взгляды, оценивая обстановку. Марк Миллер, напротив, был сосредоточен и смотрел строго вперед, словно переложил на плечи своего спутника все заботы об обеспечении собственной безопасности.
Служебного лифта они достигли без происшествий. Перед тем как сесть в кабину, майор Тихий поднял руку и нажал на маленькую кнопку на своих наручных часах.
Вскоре служебный лифт с тихим жужжанием скользнул вниз. Достигнув самого нижнего уровня, он остановился.
