13
Когда Хасан Байсугуров и Апти Вашаев вошли в чулан, Галя Романова спала. Однако от топота тяжелых ботинок Апти она тут же проснулась, вскинула голову и уставилась на двух небритых, мрачных мужчин перепуганными глазами.
– Вставай, – сказал ей Хасан. – Пора идти.
Галя переводила непонимающий взгляд с одного лица на другое.
– Куда? – спросила она. – На допрос?
Хасан покачал головой:
– Нет, допроса не будет.
– Тогда куда? – Ресницы Гали дрогнули. – Куда ты меня поведешь, Хасан?
Хасан не выдержал ее взгляда и потупил глаза.
– Хасан, хватит болтать! – грубо сказал Апти. – Бери ее за шиворот и тащи к двери!
Хасан не двинулся с места.
– Ладно, – сказал Апти, – не хочешь тащить – не надо. Я сам справлюсь.
С этими словами Апти двинулся к Гале. Девушка сжалась в комок и задрожала – Хасан услышал, как у нее застучали зубы. Апти протянул к Гале руку и схватил ее за плечо.
– Подожди! – сказал ему Хасан.
Апти обернулся:
– Чего?
– Не делай ей больно. Я не выношу женского крика.
– Ладно, не буду. – Апти повернулся к Гале: – Ну? Встанешь сама или тебя поднять?
– Куда вы меня поведете? – испуганно спросила Галя.
– Домой, – пошутил Апти и весело ухмыльнулся: – Ты нам больше не нужна. Мы тебя отпускаем.
Галя перевела взгляд на Хасана:
– Это правда?
– Правда, правда, – ответил за него Апти. – Давай вставай. А то последний автобус пропустишь, придется домой пешком идти.
Галя с трудом поднялась на ноги, покачнулась – Апти поддержал ее за локоть.
– Мне... нехорошо, – пролепетала Галя.
– Ничего, пройдет, – успокоил ее Апти. – Туфли надень!
Галя послушно обулась. Апти посмотрел на ее стройные ноги и прицокнул языком:
– Где такие ножки взяла, э? Скажи, я своей жене такие куплю!
Он покосился на Хасана, ожидая от него поддержки, и засмеялся. Хасан, однако, на шутку не отреагировал.
– Красивая девочка, – все тем же веселым тоном сказал Апти. – В воскресенье приду к тебе в гости. Напоишь чаем?
– Да... – неуверенно прошелестела Галя.
Апти засмеялся:
– Видишь, Хасан. Напоит! Русские девушки любят кавказцев, я тебе всегда это говорил.
– Руки развяжете? – тихо спросила Галя.
– Развяжем, а, Хасан?
– Да, – кивнул Хасан. – Надо развязать.
Апти достал из кармана нож, нажал на кнопку. Лезвие с сухим щелчком выскочило из рукоятки. Галя вздрогнула. Заметив ее испуг, Апти качнул тонким блестящим лезвием у Гали перед лицом и сказал развязным тоном:
– Не бойся, дэвочка. Я тебя не больно зарэжу. Чик – и все!
Он запрокинул голову и загоготал. Хасан презрительно поморщился.
– Режь скотч, – коротко приказал он Апти.
Тот схватил Романову за плечо, резко развернул ее и принялся ловко орудовать ножом у девушки за спиной. Через несколько секунд руки девушки были свободны, и она, морщась от боли, стала растирать пальцами запястья – сперва одно, потом другое.
– Будешь плакать – снова свяжу, – с угрозой сказал ей Апти.
Галя с трудом сдержала всхлип.
– Пошли, – сказал Хасан и повернулся к двери.
Галя и Апти двинулись за ним: она – впереди, кавказец замыкал шествие.
На улице было темно. Моросил мелкий дождик. Галя в нерешительности остановилась под козырьком веранды.
– Чего ждешь? – спросил Апти.
– Холодно, – сказала Галя.
– Ничего. Дома согреешься.
Апти толкнул ее в спину.
– Подожди! – сказал Хасан. Он снял куртку и набросил ее на плечи Гале. – Так будет лучше.
Апти смерил его насмешливым взглядом, но ничего не сказал.
Галя шагнула под дождь.
Они дошли до железных ворот, Апти отодвинул засов и открыл скрипучую калитку.
– Чего ждешь? Иди!
– Но ведь там... лес.
– Там в лесу машина, – соврал Апти. – Довезем тебя до станции.
Галя шагнула в темноту и неизвестность.
Под ногами чавкала грязь и хрустели сучья. Галя шла рядом с Хасаном. Ей хотелось взять его за руку, но девушка не хотела его сердить. Они перешли через небольшую полянку, отделявшую дом от леса, и ступили под мрачную крону деревьев. Апти зажег фонарик. Желтый луч фонарика выхватил хворост под ногами, влажные черные кусты и скользнул дальше, уткнувшись в стволы сосен. Тьма вокруг желтого луча сгустилась еще больше.
– Почему мы идем в лес? – спросила Галя.
– Там тропа, – ответил ей Апти. – Ведет прямо до станции. Ты, главное, иди.
И Галя пошла дальше по тропинке – настолько узкой, что, если бы не фонарик, ее невозможно было бы заметить.
Вдруг Галя остановилась.
– Чего встала? – сердито окликнул Апти.
– Я дальше не пойду, – сказала Галя.
– Не пойдешь?
– Нет.
Апти направил луч фонарика ей в лицо:
– Почему не пойдешь?
– Эта тропа ведет не на станцию, – сказала Галя, пугаясь своих резких слов. – Она ведет в лес!
– Это короткая дорога, – сказал Апти.
Галя заслонилась от луча рукой:
– Я по этой тропе не пойду. Идите в дом, а я сама найду дорогу.
Фонарик дрогнул в руке Апти.
– Сама найдешь? Хасан, ты слыхал, она сама найдет! Слушай, сучка, или ты пойдешь вперед, или я вырежу тебе кишки прямо здесь!
Апти начали надоедать тьма и сырость, ему не терпелось вернуться в теплый дом. На бледном как полотно лице Гали выделялись черные блестящие глаза.
– Вы хотите меня... убить?
– Если не будешь слушаться – убьем, – пригрозил Апти. – А теперь – иди!
– Подожди, – сказал ему Хасан. – Видишь, она боится. Послушай, девочка, – обратился он к Гале, – надо идти вперед. Не бойся, все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Галя вгляделась в его темное лицо долгим, испытующим взглядом.
– Я верю тебе, – сказала она наконец и двинулась в глубь леса.
Так они шли минут десять, после чего Апти скомандовал:
– Сворачивай в лес!
Галя остановилась как вкопанная.
– Сворачивай, – тихо сказал ей Хасан.
Галя зябко передернула плечами и, секунду поколебавшись, сошла с тропы на мокрую, пожухлую тропу.
– Ай, шайтан! Тут сапоги нужны, а не кроссовки, – в сердцах проворчал Апти.
– Перестань жаловаться, – строго сказал ему Хасан по-чеченски.
Апти хмыкнул и ответил товарищу на родном языке:
– Легко тебе говорить, брат, у тебя на ногах ботинки. А у меня гляди что... – Он кивнул на носки своих белых кроссовок.
– Так и сидел бы на даче.
– Да я бы сидел, если бы Айман не погнал. Не знаю, какого хрена я поперся? Эту сучку и одному завалить можно. Можно было ее вообще во дворе закопать.
– Не говори чепухи, – отрезал Хасан.
Галя не понимала чужой речи, но интонация голосов мужчин не предвещала ничего хорошего.
«Господи, только бы не убили. Только бы не убили», – думала она, прижимая руки к груди. Но смотрела в темный лес, который становился все чернее и чернее, и понимала: из этого леса не выходят. Все происходящее казалось ей нереальным. Ночь, лес, мокрый хворост под ногами, глуховатые звуки чужой речи и холод, сковавший тело, – все это было как кошмарный сон. Вот только проснуться никак не получалось.
– Вот заболею завтра и испорчу всё дело, – продолжал ворчать Апти.
– Не заболеешь.
– Легко тебе говорить, – не сдавался Апти. – А я температуру плохо переношу. Меня сразу колотить начинает. Вот и представь себе: у меня в руках «калаш», а меня колотит и из стороны в сторону качает. Хороший я буду боец, нечего сказать!
– Все, стоп! – Хасан остановился.
– Чего? – не понял Апти, тоже остановившись. – Здесь, что ли? Айман велел к реке увести!
– Уведу. А ты иди обратно, на тропу.
– Ты серьезно? – не поверил своему счастью Апти.
– Да. Надоел ты мне своим нытьем.
– Вот спасибо, брат, удружил. – Апти посмотрел на замершую Галю и с усмешкой сказал: – Только на куски ее не режь. Ударь разок в сердце – и в воду. А то знаю я тебя. Вечно после тебя крови, как на бойне.
– Не волнуйся. Всё аккуратно сделаю.
– Давай! – Апти повернулся и, не обращая больше внимания на Галю, зашагал обратно.
Вскоре шаги Апти затихли во тьме. Хасан и Галя остались одни.
– О чем вы говорили? – тихо спросила Галя. – И почему он ушел?
– Ноги промочил, – просто ответил Хасан. – Ты-то как, сильно замерзла?
– Есть немного, – сказала Галя и поежилась.
– Ничего, – прогудел Хасан. – Ты крепкая, не заболеешь. Я сильного человека сразу вижу. Ты – сильная.
– Спасибо, – улыбнулась Галя. Оставшись наедине с Хасаном, она немного успокоилась. Апти она боялась больше, он был для нее черной тенью, а не человеком.
Хасан, словно прочитав мысли Гали, сказал:
– Ты мне больше доверяешь, чем Апти, да?
– Да, – сказала Галя.
– Зря, – сказал на это Хасан и сухо добавил: – Мне приказано тебя убить.
У Гали подкосились ноги, и она ухватилась за ствол дерева.
– Если я не выполню приказ, мне будет плохо, – продолжил Хасан.
– А если выполнишь, будет плохо мне, – обреченно произнесла Галя.
Хасан улыбнулся:
– Ты очень смелая. Я думал, ты будешь плакать и кричать, а ты шутишь. Я никогда еще такого не видел.
– Все, кого ты убивал... плакали? – еле слышно прошептала Галя.
Хасан кивнул:
– Да. Плакали и просили отпустить их.
– И ты кого-нибудь... отпустил?
Он покачал головой:
– Нет. Ни разу. Мужчина, который плачет, ползет за тобой, как собака, и лижет тебе руки, недостоин жить. Солдат должен умирать спокойно и гордо.
– Как же ты можешь убивать, Хасан? Помнишь, Аллах позволяет человеку родиться, чтобы он жил, а не чтобы умирал.
– Иногда грешнику лучше умереть, чем жить, – ответил Хасан. – Ладно, пойдем.
Галя отпустила ствол дерева, покачнулась, но устояла на ногах и пошла вперед – в темноту и холод. Она сама не заметила, в какой момент начала читать стихи. Должно быть, Хасан был прав, когда говорил, что если Бог разговаривает, он разговаривает стихами, и душу человеческую этому научил. И сейчас, за пять минут до смерти, этим рифмованным шепотом Галина душа навсегда прощалась с жизнью.
Страстный стон, смертный стон,
А над стонами – сон.
Всем престолам – престол,
Всем законам – закон.
Где пустырь – поле ржи,
Реки с синей водой...
Только веки смежи,
Человек молодой...
В жилах – мед. Кто идет?
Это он, это сон.
Он уймет, он отрет
Страстный пот, смертный пот...
Впереди заблестела, замерцала река. Галя не чувствовала ни холода, ни сырости – ничего. На нее накатило какое-то сонное оцепенение, словно сырой воздух с реки был пропитан дурманом.
– Все. Стой, – сказал Хасан.
Галя остановилась. Угрюмый голос бандита вывел ее из оцепенения. К горлу подкатила тошнота, сердце захолонуло от ужаса. Дрожа всем телом и прижав руки к груди, Галя повернулась к Хасану:
– Хасан, я не...
Что-то страшное и обжигающее ударило ее в грудь. Она еще успела вскрикнуть, но тут земля ушла у нее из-под ног, и Галя полетела с крутого берега в воду.
Всплеск воды был таким громким, что оглушил Хасана. Он вздрогнул, выдохнул, нагнулся и вытер окровавленный нож о траву.
На воду он не глядел – не было сил.
– Аллах акбар, – хрипло прошептал Хасан, повернулся и быстро зашагал прочь от проклятого места.
