6
Горячие струи воды, бьющие по плечам и спине, подействовали благотворно. Усталое тело начало расслабляться. Вика зажмурилась й, запрокинув голову, подставила горячим струям загорелое лицо.
Последние недели ее не покидало неприятное ощущение — ощущение грязи, которая была вокруг. Грязь сальных улыбок, пошлых намеков, раздевающих взглядов… Они словно оставляли на ее теле незримый налет, невидимую пелену, тяжесть которой была невыносима. Только по вечерам, стоя под горячим душем, Вика снова чувствовала себя чистой.
— Деточка, с твоим телом и лицом можно устроить себе вполне безбедную жизнь, — намекнул ей какой-то толстосум в тот момент, когда она — усталая физически и совершенно вымотанная морально — шла в раздевалку. И добавил, похотливо облизнувшись: — Как насчет того, чтобы съездить сегодня ко мне на дачу? Обижена не останешься!
— Да пошел ты, дядя… — резко ответила Вика и, презрительно фыркнув, скрылась за дверыо раздевалки.
С такими предложениями к ней теперь подъезжали едва ли не каждый вечер. «И зачем только я связалась с этими идиотскими конкурсами!» — сердито думала Вика, стоя под горячим душем.
Она вышла из ванной. Волосы были влажными, на голых плечах блестели капельки воды. Желтое полотенце почти не скрывало ее прекрасного тела. Ханов сидел в гостиной, вытянув ноги перед камином. Увидев Вику, он улыбнулся и хлопнул ладонью по колену. Вика подошла и села ему на колени. Ханов нежно провел ладонью по ее загорелому плечу.
— Ну как ты, солнышко? Не сильно устала?
— Сам знаешь, — нахмурившись, ответила Вика.
— Ну не дуйся.
— Не говори так!
— Почему?
— Противно. Звучит как «дуся».
— Ладно, не буду.
Он засунул руку под полотенце и стал поглаживать пальцами влажные ключицы Вики. Затем стянул полотенце вниз, обнажив ее упругую грудь с розовым соском. Он нежно провел губами по груди и хрипло произнес:
— У тебя самая совершенная грудь в мире!
— Дану?
— Уж можешь мне поверить.
Вика сердито подтянула полотенце:
— Нуда. Ты ведь их много перевидал.
— Я мужчина, и у меня богатое прошлое. Что в этом плохого? — обиженно проговорил Ханов.
Вика неожиданно смягчилась:
— Прости, милый. Я устала. Не знаю, что со мной творится. — Она наклонилась и поцеловала Ханова в лоб. — Хорошо, что у меня есть ты! — Затем обняла его за шею тонкими руками и поцеловала в губы. — Ты знаешь, я стала так мало играть. Ты не нашел для меня роли в новом спектакле.
— Ролей для тебя масса, — ответил Виктор Янович. — Но сейчас у тебя другие заботы.
— Какие?
— Прославиться и получить деньги!
— Деньги, — с горечью повторила Вика. — Ты обещал мне их, когда я записывалась на «Мисс Столицу». Я заняла первое место, но никаких денег мне не заплатили. Только надарили кучу идиотских безделушек, без которых я вполне могла бы обойтись.
— Ты называешь безделушкой платье от Вивьен Вествуд? — слегка удивленно, слегка обиженно спросил Виктор Янович.
— Платьев у меня и так хватает. Ты же знаешь. Вить, у меня мама сильно разболелась. А лекарства стоят дорого… — Вика задумчиво прищурилась. — Интересно, а это платье можно продать?
— Конечно, можно. Только не имеет смысла. Ты выручишь за него максимум треть стоимости. Так что лучше носи сама. А насчет денег… Я сейчас сам в напряге, но баксов триста дать могу.
Прозвучало это не слишком красиво. Поперек переносицы Вики пролегла едва заметная морщинка.
— Не беспокойся, — сердито проговорила она. — Как-нибудь сама заработаю.
— Это не для тебя, это для твоей мамы, — с укором сказал Ханов. — А насчет конкурса ты особо не переживай. Через несколько месяцев поедешь на «Мисс Россия». Если займешь первое место, с тобой заключат выгодный контракт, и тогда тебе хватит денег, чтобы подарить маме самолет!
Вика приподняла брови:
— Это правда?
— Да, — кивнул Ханов. — А разве я тебе не говорил?
Вика покачала головой:
— Нет.
— Значит, не успел. Ты уже в списке конкурсанток. Так что береги свою точеную фигурку, она тебе скоро понадобится! Кстати, пока у тебя есть несколько месяцев, предлагаю провести их с пользой для дела. Ты слышала о конкурсе «Мисс ТУ»?
— Это что рекламировали по телику?
— Угу. Почему бы тебе не принять в нем участие? Телевидение — великая вещь. Представляешь, тебя увидят миллионы!
Лицо Вики не выразило энтузиазма.
— Но зачем мне это? — дернула она плечом.
— Телевидение раскрутит твое милое личико. А там и приглашения посыпятся дождем. Модные показы, съемка в рекламе… Может, даже в большое кино или в сериал пригласят! Тогда тебе и ВГИК твой не понадобится. Ведь не заканчивала же ВГИК Мерилин Монро. И Ава Гарднер не заканчивала. А их имена и лица знает весь мир!
Вика задумалась. Потом недоверчиво спросила:
— А как же театр?
— Глупенькая, — усмехнулся Виктор Янович. — Театр от тебя никуда не денется. Кстати, ты знаешь, что шоу будет вести Феликс Бондаренко? Между прочим, он один из самых влиятельных людей в нашей киноиндустрии. Если ты ему понравишься, он сможет сделать тебе протекцию. Может, даже пригласит в свой фильм. Я слышал, он собирается снимать какую-то историческую ленту. Не то про Екатерину Великую, не то про Емельяна Пугачева. Уверен, там и для тебя роль найдется. К тому же Феликс — мой старый приятель. Я замолвлю за тебя словечко.
— Правда, замолвишь?
— Ну… — притворно замялся Ханов.
— Что?
— При одном условии.
— При каком?
Виктор Янович игриво улыбнулся и спросил:
— Ты сделаешь то, что я люблю?
— Что? А, это. — Вика виновато улыбнулась. — Ты знаешь, милый, я сегодня как-то не в настроении. И голова кружится.
— Бедняжка. Но мне так этого хочется. Посмотри — я уже готов! Ну сделай это для меня, детка…
Он положил ладонь на влажные волосы Вики и, продолжая уговаривать, мягко, но настойчиво стал давить ей на голову. Вика вздохнула и юркой змейкой соскользнула с колен Ханова на пол. Виктор Янович откинулся на спинку кресла и блаженно закинул руки за голову, приготовившись получить очередную дозу неземного удовольствия…
Вечером того же дня между Викой и ее матерью произошел серьезный разговор.
— Мне не нравится то, чем ты занимаешься, — сказала мать, не отрываясь от вязания.
Вика убавила у телевизора звук и спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ходишь по сцене почти нагишом. А на тебя из зала глазеют сотни людей. Да еще и по телевизору показывают! Ну куда это годится? А что будет, когда ты встретишь человека, которому судьбой уготовано стать твоим мужем? Как ты расскажешь ему о том, чем занималась?
Спицы проворно мелькали в смуглых, худых руках матери.
— Мам, это в тебе говорит совдеповская закваска, — ответила Вика. — Пойми, мир изменился! Тысячи девушек мечтают о том, чтобы попасть на конкурс красоты. Да только не всем выпадает счастливый шанс.
Спицы замерли в руках у матери.
— Тысячи девушек мечтают показывать мужикам со сцены свои голые прелести?
— Послушать тебя, так я проституткой какой-то работаю! — рассердилась Вика. — И потом, я уже встретила мужчину своей мечты.
— Ты имеешь в виду того хлыща, который затащил тебя в это болото?
— Он не хлыщ. Он режиссер народного театра. Между прочим, человек знаменитый и уважаемый среди театралов.
Однако маму Викины доводы не убедили:
— Думай что хочешь, дочка, но он мне не нравится. У него в глазах бесы. И смотрит он на тебя как на товар. Как на дорогую вещь, которую он случайно купил на дешевой распродаже. И случись хорошая цена, так он с радостью тебя продаст.
— Мам, с такой фантазией тебе нужно детективы писать. Ты вообще думаешь, что говоришь?
— У меня больное тело. Но голова, слава тебе господи, работает нормально.
— Вот в этом я сильно сомневаюсь, — выпалила Вика. И тут же пожалела о своих словах, увидев, как задрожали губы у матери. — Ладно, мам. Я не хочу с тобой ссориться. Сама знаешь, что твое лечение требует много денег. Тебя нужно отвезти в Германию, в Мюнхен. Помнишь, что говорил врач? В ближайшее время тебе может понадобиться операция!
— Я не хочу, чтобы мое здоровье было оплачено грязными деньгами, — гордо заявила мать.
— «Грязными»? — Вика усмехнулась. — Я знаю, откуда у тебя такие мысли. Это все твой отец Николай, да? Этот святоша с жидкой бородкой и кадилом в руках. «Мужчина, у вас сумочка дымится!»
— Не смей так о нем говорить. Отец Николай хлебнул в жизни столько горя, что нам с тобой и не снилось. И он никогда… слышишь, никогда не говорил о тебе ничего плохого! Он просто считает тебя заблудшей овцой…
— Вот спасибочки! Овцой меня еще никто не называл. Твой святоша умеет отпускать комплименты.
— Дурочка.
— Ма, я-то, может, и дурочка, но ведь и ты не умнее. Вешает он тебе лапшу на уши, а ты ему веришь. «Овца»… А сам небось каждый пятничный вечер бежит домой к телевизору, чтобы эротику по дециметровому каналу посмотреть! У него не только кадило дымится, но и кое-что другое. То, что они под рясой прячут!
Вика осеклась, испугавшись, что наговорила лишнего, но, вопреки ее ожиданиям, мать осталась спокойна. Даже усмехнулась:
— Какая же ты дура, Вика. Я думала, что ты у меня взрослая, а ты такой же глупенький ребенок, как десять лет назад. Тогда даже умнее была.
На том их беседа и завершилась.
А уже на следующий день Вика забыла о неприятном разговоре: ее подхватил и понес новый яркий вихрь, вихрь, который назывался телевизионное шоу «Мисс ТУ».
Вел шоу знаменитый актер и обаятельный мужчина Феликс Бондаренко, человек достойный и уважаемый.
— Ты уж обрати внимание на мою девочку, — наставлял его по старой дружбе Ханов перед началом первого тура.
— Старик, не переживай. Все будет путем. Твоя — это та шатенка с шикарным бюстом и глазами дикой лани?
— Да.
Бондаренко прищелкнул языком:
— Девочка просто супер! У тебя с ней что?
— Да так, — уклончиво ответил Ханов.
— Отношения на уровне постели?
— Вроде того.
Бондаренко вновь, на этот раз более внимательно, посмотрел на Вику:
— Такая девочка достойна большего. Дура, наверно, набитая, да?
— Почему ты так решил?
— Ну как… Закон жизни, старичок! Если здесь и здесь… — Феликс прижал одну ладонь к груди, другую — к заду — все как надо, значит, в башке пусто. Природа стремится к равновесию.
— Нет, она под этот закон не подпадает.
— Н-да? Ну что ж, посмотрим, посмотрим.
Судило конкурсанток жюри под председательством руководителя кастингового агентства «Шарм» Константина Сергеевича Чернова. Входили в жюри известные люди: дизайнер Вадик Лисин, президент благотворительного фонда «Русская краса» Валентина Кравцова, известный бизнесмен Эдмонт Вермель и еще несколько персон калибром поменьше.
Участие в конкурсе оказалось тяжелой, изнурительной работой. От бесконечных репетиций, света софитов и занятий по пластике к вечеру у Вики раскалывалась голова, болели ноги и слезились глаза. Домой она приползала часам к десяти вечера. А потом до полуночи, а иногда и до часу ночи сидела за конспектами, готовясь к занятиям в университете. Неприятным моментом стали и ухаживания председателя жюри Чернова, которые Вика — вежливо и с тактом — отвергала.
В конце концов тяжелый труд оправдал себя. Вика легко дошла до финала, оставив соперниц далеко позади, а в финале, проявив чудеса изящества и остроумия, заработала золотую корону победительницы.
Радости Вики не было'предела, пока она не узнала от одного из членов жюри, что никаких денег ей не заплатят и что огромный картонный чек, который вручили ей на сцене, — это «всего лишь символ, метафора».
На беду, Виктора Яновича Ханова не оказалось поблизости, а дожидаться его у Вики не было ни сил, ни терпения. Разъяренной фурией ворвалась она в кабинет председателя жюри.
— Вы меня обманули! — кричала Вика. — Вы пообещали мне деньги и кинули меня! Я этого так не оставлю, слышите!
Чернов вначале удивленно глядел на нее, затем — когда до него дошел смысл ее слов — стал угрожающе подниматься из кресла.
— Так, детка, что за наезды, а? — сухо сказал он. — Ты кем себя возомнила?
На глазах у Вики были слезы.
— Я победила в конкурсе! Когда я стояла на сцене, вы вручили мне этот дурацкий липовый чек. Теперь я хочу видеть настоящий!
Чернов склонил голову набок и снисходительно ухмыльнулся:
— Детка, ты победила — разве тебе этого мало? Тебе дали корону. Иди и радуйся.
— Мне не нужна ваша дурацкая жестянка! Можете забрать ее себе!
Вика выхватила из сумки латунную корону и с размаху швырнула ее в урну. Чернов спокойно посмотрел на корону, затем перевел взгляд на Вику и сказал:
— Нуты и дура. Ты что думаешь, тебе дал и корону за красивые глаза? Или за твои аппетитные ляжки? А может, ты думаешь, что твоя грудь приятней на ощупь, чем у твоих конкуренток? Не-ет. Своей победой ты обязана расторопности Вити Ханова. Ну а денежки твои разошлись по рукам. По тем самым рукам, которые проголосовали за тебя. Все в этом мире стоит денег, глупышка, тем более победа в конкурсе. И знаешь что… — Чернов прищурился. — Скажу тебе по секрету: члены жюри не слишком-то тобой довольны. Витя Ханов говорил, что ты девочка понятливая и сговорчивая. А ты оказалась совсем не понятливой. Понимаешь, о чем я?
Вика машинально покачала головой. Глаза Чернова коварно прищурились. Он заговорил низким, хрипловатым голосом:
— Если член жюри приглашает тебя на ужин, надо соглашаться не раздумывая. Я не привык, чтобы всякие шмары и мокрошелки посылали меня на… Так что корону ты отработала, а деньги… — Он покачал головой. — За деньги еще нужно попотеть.
— В вашей постели?
— А чем моя постель хуже постели Ханова? У него что, кровать больше или простыни чище?
— Вы в подметки ему не годитесь, ясно вам? Вы и мизинца его не стоите!
Чернов улыбнулся и сочувственно покачал головой:
— Наивная девочка. Неужели ты думаешь, что он любит тебя? Да он просто играет с тобой. Ты его новая игрушка, понимаешь? Как только ты ему надоешь, он просто выкинет тебя на помойку. Кстати, детка, я могу подобрать тебя прямо сейчас, не дожидаясь столь трагической развязки. Ты ведь будешь участвовать в конкурсе «Мисс Россия»? Я могу за тебя похлопотать. И еще — я сделаю так, что ты постоянно будешь участвовать в модных показах. Не забывай, что я директор ка-стингового агентства. Я сделаю тебя звездой, это в моих силах, детка!
Чернов подошел к Вике вплотную, поднял руку и провел ладонью по ее щеке. Задержал пальцы на подрагивающих губах Вики. Затем наклонился и быстро поцеловал ее.
Вика отступила на шаг и влепила Чернову звонкую пощечину. Затем вытерла губы тыльной стороной ладони, развернулась и зашагала к двери.
— Стерва! — рявкнул ей вслед Чернов, держась за пылающую щеку. — Сама ко мне приползешь!
— Только в кошмарном сне, придурок! — не оборачиваясь, ответила Вика. И вышла из кабинета.
На даче у Виктора Яновича было хорошо и уютно. За последние месяцы эта дача успела стать Вике чем-то вроде дома.
Ханов гладил ее по голове и приговаривал:
— Ну-ну. Не надо отчаиваться. Ты сделала себе имя. Впереди тебя ждут огромные гонорары. Вот выиграешь звание «Мисс Вселенной» и получишь свой «лимон» баксов. Кстати, в конкурсе «Мисс Россия» призовой фонд покруче, чем в телешоу. А ты уже дошла до финала. Уверен, что ты победишь. Кстати, я хотел с тобой об этом поговорить. Понимаешь, решающее слово в этом шоу у Кости Чернова. Тебе бы надо быть с ним чуточку повежливее.
— Ненавижу этого ублюдка! Он же… приап. Мерзкий, похотливый приап. Я видела такого в словаре мифологии.
— Ну почему сразу приап? — удивился Ханов, смутно припоминая, как же выглядел этот приап. — Что у него от приапа?
— Руки и ноги! А тело, голова и лицо — фавна. А нос… он вот такой — как у хорька! Настоящий урод!
— Ну-ну. Не надо горячиться. Помни, что твоей матери нужна операция. А денег ни у тебя, ни у меня нет.
Вика всхлипнула. Ханов крепче прижал ее к груди и зашептал на ухо:
— Знаешь что, давай я позвоню Косте, и мы где-нибудь посидим втроем, а? Например, в японском ресторанчике. Я знаю, Чернов обожает суши и темпуру.
— Я не хочу с ним встречаться. Он свинья.
— Я понимаю твои чувства, но иногда ради победы приходится чем-то жертвовать. К тому же Костя не такой подонок, каким кажется. Тебе стоит познакомиться с ним поближе.
— И что я должна буду делать? Говорить с ним о погоде?
— Хотя бы. Извинишься, улыбнешься, потанцуешь с ним один танец… Ведь это несложно. — Виктор Янович поднял лицо Вики ладонями и заглянул в глаза. — Ну, милая, ну не надо плакать. Я ведь о тебе забочусь. Ты мне небезразлична. Я люблю тебя.
Вика улыбнулась сквозь слезы:
— Правда?
— Конечно!
Вика всхлипнула и по-детски вытерла шмыгающий носладонью:
— Ну хорошо. Только долго я с ним сидеть не буду. Выпьем по бокалу вина, съедим суши и поедем домой, хорошо?
— Хорошо.
Они встретились в «Якитории» на «Новослободской». Чернов уплетал свои суши, с усмешкой поглядывая на Вику. Ханов рассказывал анекдоты. Вика молчала.
— Ну что, друзья мои, — обратился к Чернову и Вике Виктор Янович, — давайте, что ли, выпьем за дружбу и понимание? Зато, чтобы профессиональные противоречия не мешали личной дружбе! Викусь, давай поднимай бокал!
Вика нехотя взяла свой бокал и, не глядя на Чернова, чокнулась.
Промочив горло вином, Чернов придвинул свой стул поближе к Викиному и заговорил — приветливо и мягко:
— Вика, я вижу, вы все еще на меня обижены. Возможно, я наговорил много грубостей, но вы должны меня понять. Начнем с того, что я человек вспыльчивый. Все близкие мне люди от этого страдают. Но я и сам страдаю. Честное слово! Во-вторых… Ну представьте сами, в каком мире мне приходится жить. Эта вечная суета, толкотня, спешка… Быстро-быстро-быстро! Словом человеческим некогда перекинуться.
Вика слушала признания Чернова нахмурившись и глядя в свой бокал. Константин Сергеевич покосился на Ханова. Тот едва заметно кивнул.
— Поверьте, Вика, — продолжил тогда Чернов, — вы последний человек, с которым я хотел бы поссориться. Я, так же как и Витя, уверен, что у вас большое будущее. И, надеюсь, в этом будущем найдется место и для меня… Как для главы кастингового агентства, разумеется. Давайте выпьем за примирение и сотрудничество, а?
Ханов поспешно наполнил бокалы вином. Вика взяла свой бокал и, по-прежнему не глядя на Чернова, чокнулась с обоими мужчинами. Отпив вина, она поставила бокал и сказала:
— Мне нужно выйти.
— Да-да, конечно, — засуетился Чернов, отодвигая свой стул, чтобы Вика могла пройти.
Как только она скрылась в дамской комнате, Константин Сергеевич сказал:
— По-моему, я ей не нравлюсь.
— Ты сам виноват, — упрекнул его Ханов. — Вика — девочка строптивая. К таким, как она, нужен особый подход. А ты обращался с ней как со своими безмозглыми шлюшками. Знаешь, с кем она тебя сравнила?
— Ну?
— С приапом. И еще — с фавном.
— Это такие уродцы с волосатыми ногами и торчащими членами?
Ханов с усмешкой кивнул:
— Угу.
— Неужели похож?
— Что-то есть.
Мужчины засмеялись.
— Ничего, — сказал Чернов. — Немного поломается, но потом станет как шелковая. Я таких встречал. Кстати, давай позвоним Феликсу Бондаренко. Он живо примчится, когда узнает, с кем мы тут сидим. Тем более девочка и ему должна.
— Да он сейчас валяется в отрубе с какой-нибудь блондинкой под мышкой и с полным носом кокаина.
— Не уверен. Он говорил, что сегодня вечером у него деловая встреча, поэтому он должен быть как огурчик.
Виктор Янович пожал плечами:
— Ну давай звони.
После ресторана решили ехать к Чернову на дачу. Феликс Бондаренко, который весь вечер просидел в ресторане, не снимая темных очков («Как видите, слава — палка о двух концах», — со вздохом заметил он), был весел и почти непьян. Пока остальные налегали на вино и водку, он, опасаясь завтрашнего похмелья, пил исключительно пиво.
Вика, которой с определенного момента стало просто на все наплевать, выпила вина больше, чем Чернов и Ханов, вместе взятые. Ее, что называется, понесло.
— Пью, чтобы не так противно было смотреть на их рожи, — объяснила она Ханову, когда они танцевали. — Ты ведь увезешь меня домой, когда я совсем опьянею?
— Конечно.
— Ну тогда я спокойна, и руки у меня развязаны.
К концу вечеринки «развязанные руки» привели к тому, что Вика напилась почти до бесчувствия. Ханов тащил ее до машины на себе. С другой стороны ему помогал Чернов, норовивший все время взять Вику за грудь. В такие моменты она поднимала голову и с невыразимой ненавистью в голосе говорила:
— Руки убери, а?
В машине Вика уснула на плече у Ханова. За рулем, на правах более трезвого, сидел Феликс Бондаренко. Знаменитый артист вел машину великолепно, и они благополучно миновали все посты ГАИ, попадавшиеся на пути. Впрочем, гаишников Феликс не опасался: обычно от них удавалось откупиться автографом или простой улыбкой и рукопожатием.
Когда приехали на дачу, Вика спала беспробудно. Ханов и Чернов с величайшей осторожностью вытащили ее из машины и понесли в дом.
— А крошка совсем не умеет пить, — с ухмылкой заметил Чернов, на этот раз совершенно беззастенчиво щупая Вике грудь.
— Молодая. Не успела еще научиться, — ответил Виктор Янович.
Феликс Бондаренко засмеялся и весело сказал:
— Ничего, научим! Вот прямо сегодня и начнем!
Вскоре все трое сидели в гостиной, расположившись на диване перед пылающим камином, и пили коньяк. Вику отнесли в спальню.
— Может, в картишки? — предложил Чернов.
— Я не против, — пожал плечами Феликс. — Время еще детское, а я завтра до полудня свободен.
Они посмотрели на Ханова:
— Вить, ты как?
— Давайте! — кивнул тот.
На столе появились карты.
— Красивая девчонка, — проговорил Чернов, тасуя карты и с ухмылкой поглядывая в сторону спальни. — Редко такие встречаются.
— Не то слово! — подтвердил Феликс. — Повезло тебе, Витек. Такая цаца тебя любит.
— Не первая и не последняя, — небрежно ответил Ханов.
— Что, уже надоела? — засмеялся Феликс. — Нуты, Витя, и ходок!
Константин Сергеевич тем временем сдал карты, и игра началась. А еще через сорок минут Виктор Янович в сердцах проговорил:
— Вот непруха! Сколько я уже проиграл?
— Мне пятьсот пятьдесят, Косте — около полутора штук, — весело ответил ему Феликс. — Да не парься ты по поводу денег, Виктор. Деньги — это мусор. Ты посмотри, какая девчонка тебя любит! Кстати, надо посмотреть, как она там. Может, уже померла.
— Ничего ей не сделается, — сухо ответил Ханов. Он был зол из-за проигрыша. Виктор Янович не врал Вике, когда говорил о финансовом кризисе. Дело в том, что недавно он купил новую машину — последнюю модель «БМВ» — и теперь был в долгах как в шелках.
Бондаренко сложил колоду дугой и ловко отпружинил ее в другую ладонь.
— Ну что, Вить, продолжим? — прищурился он на Ханова.
— Я пас, — ответил Ханов.
— А отыграться?
— С вами, волками, отыграешься. Выпотрошили меня как рыбу. Ни копейки не осталось.
— А при чем тут деньги? — сказал вдруг Чернов. — У тебя есть кое-что получше.
— Интересно, что это?
Константин Сергеевич усмехнулся и мотнул головой в сторону спальни.
Ханов посмотрел на дверь спальни, сглотнул слюну и сказал:
— И чем ответишь?
— Всем твоим проигрышем. И еще пять сотен сверху. Идет?
В глазах Виктора Яновича зажегся алчный огонек.
— Я тоже участвую, — сказал Бондаренко. — Ставлю твой проигрыш и еще… штуку.
Он положил деньги на стол.
Щеки режиссера Ханова слегка побледнели. Он лихорадочно подсчитал возможный выигрыш и нервно облизнул п&ресохшие губы.
— Разыгрываем без обмена, с одной раздачи. Кому повезет — тот срывает весь банк. Идет?
— Идет, — сказал Чернов.
Бондаренко подумал, посмотрел в сторону спальни и тоже кивнул:
— Давайте!
И игра началась.
Спустя несколько минут Ханов вскочил из кресла и, яростно швырнув карты на стол, вскрикнул:
— Черт! Не везет так не везет до конца!
А Чернов, криво улыбаясь, загреб со стола смятые купюры. Потом посмотрел на Виктора Яновича и сказал:
— Ладно, Вить, не кипятись. Ты ведь не «бэху» свою новую проиграл. Девочкой больше, девочкой меньше. Смотри на вещи проще!
Феликс Бондаренко, который тоже остался в проигрыше, провел ладонью по выбритой голове и, зыркнув на деньги быстрым взглядом, проговорил:
— Да, Витя, пролетели мы с тобой как две фанерки над Парижем. Ничего, жизнь — штука длинная, когда-нибудь отыграемся.
Ханов, обессиленный, рухнул в кресло. Константин Сергеевич плеснул ему в бокал коньяку, и Ханов яростно выпил. Потом взял бутылку и сам наполнил себе бокал почти доверху.
— Плохо будет, — предупредил его Феликс Бондаренко.
Ханов махнул рукой:
— Куда уж хуже!
Константин Сергеевич с усмешкой посмотрел, как Ханов пьет, затем поднялся из кресла, смачно потянулся и сказал:
— Ну, ребятишки, вы тут пока поиграйте на щелба-ны, а я пошел за своим призом.
Ханов понурил голову и вздохнул. Чернов похлопал его по спине и направился в спальню.
— Счастливчик! — пробормотал ему вслед Бондаренко. Потом повернулся к Ханову. — Ну что, Виктор, может, пока ди-ви-ди посмотрим? У Кости хорошая подборка фильмов.
Когда через полчаса Чернов вышел из спальни, застегивая на ходу штаны, физиономия его светилась от похотливого блаженства.
— Ну как? — полюбопытствовал Феликс Бондаренко.
Чернов вытянул руку и поднял большой палец.
— Фигурка обалденная, — сладко проговорил он. — Пришлось маленько побороться. Она в дюпель пьяная, а все равно сопротивляется. Вот… — он показал себе на щеку, — поцарапала даже.
— Сейчас-то спит? — спросил Бондаренко.
— Да затихла вроде.
Вдруг Ханов ударил кулаком по столу и громко сказал:
— Я свинья! Что я ей завтра скажу, а?
— Да успокойся ты, — осадил его Чернов. — Завтра она ничего и не вспомнит. Ну что, господа, продолжим игру?
— Я пас, — отвалился от стола Ханов.
Бондаренко ненадолго задумался, пожевывая губы, потом снял с пальца массивное платиновое кольцо и положил его на стол.
— Кольцо против девочки и всего, что я проиграл, — сказал он.
Чернов посмотрел на кольцо, прикинул в голове его стоимость и покачал головой:
— Только против девочки.
Бондаренко снова задумался. Потом махнул рукой:
— Ладно, сдавай!
Из этой игры Феликс Бондаренко вышел победителем. Ликуя, он направился в спальню, а по пути — так же как до него Чернов — утешительно похлопал Ханова по плечу…
Игра с переменным успехом продолжалась до пяти часов утра. После чего мужчины выдохлись и захрапели.
Проснувшись утром голой в чужой постели, Вика сразу все поняла. Сквозь тяжелые пары похмелья она припомнила, как пыталась ночью отбиться сначала от Чернова, а потом от Бондаренко. Вспомнила и состояние безнадежного равнодушия, которое охватило ее после того, как сопротивление было сломлено.
Она осмотрела свое тело. На животе краснел свежий кровоподтек. Бедра были усеяны синяками. Ногти на правой руке были сломаны.
Вика вспомнила нависшую над ней голову Бондаренко, вспомнила запах перегара, которым он обжигал ее лицо, и ее передернуло от омерзения и ужаса.
«Что же теперь делать?» — в отчаянии спросила она сама себя.
Ответа не было.
Плакать Вика не стала. Она подобрала с пола свои вещи и медленно оделась. Потом вышла в гостиную, где спали сморенные усталостью и алкоголем трое мужчин. Остановившись, она долго смотрела на них пустыми глазами.
На мгновение в ее воспаленном мозгу промелькнуло видение острого ножа, с помощью которого можно так легко и просто отомстить за все свои обиды. Наверняка на кухне найдется достаточно большой и острый нож…
Вика представила себе вид льющейся крови, и ее затошнило. П отом она увидела лежащую на столе большую пачку денег. Вика взяла со стола деньги и спрятала их в сумочку. Отходя от стола, она увидела свое отражение в висящем на стене старинном зеркале. Вика посмотрела своему отражению в глаза. На ее лице застыла горькая усмешка. Она разомкнула слипшиеся губы и тихо проговорила:
— Заработала…
Когда она покинула дачу, мужчины еще спали.
…Приехав домой, Вика заперлась в ванной и не меньше часа стояла под горячим душем, яростно — до боли — растирая тело мочалкой. Из ее опухших глаз, смешиваясь с водой, лились слезы.
Виктор Янович позвонил ей в тот же день:
— Малышка, я…
— Как ты мог? — с дрожью в голосе спросила Вика.
Ханов растерянно помолчал.
— Малышка, но ведь не случилось ничего страшного, — сказал он.
— Как ты мог? — повторила Вика, повысив голос.
— Черт, любишь ты все усложнять… Ну мы выпили, поиграли в карты, потом… Да ты и сама была пьяна, помнишь? Ты и сама не возражала.
— Мерзавец, — с холодной ненавистью проговорила Вика.
— Что ж, определенная вина на мне, конечно, есть, но в целом… Малышка, давай все забудем, а? Кстати, деньги, которые ты взяла, можешь оставить себе. Я знаю, что ты взяла их матери на лекарства. Чернов не имеет ничего против.
— Значит, заработала? — с отчаянной иронией произнесла Вика.
— О господи, как с тобой сложно разговаривать. Жизнь — это торг, малышка. Нужно уметь выгодно себя продавать. Мы все продаемся, и я, и Чернов, и уж тем более Феликс. Думаешь, нам всем не пришлось в своей жизни пройти через что-то подобное?
— Тебя тоже изнасиловали двое пьяных подонков?..
— Если уж на то пошло, то тебя никто не насиловал. Я говорил тебе: не пей много вина. Но ты как с цепи сорвалась. Тебе некого винить, кроме себя — запомни это. А теперь приведи себя в порядок и приезжай во Дворец молодежи. Сегодня у тебя занятия по дефиле, ты не забыла? До финала осталось всего ничего.
— Я не буду участвовать в конкурсе, — сухо сказала Вика.
— Детка, нельзя. Ставки уже сделаны. Ты должна быть первой.
— Я сказала: я не буду участвовать в конкурсе! Или ты глухой?!
— Грубо, — сказал Ханов. — Очень грубо. Запомни: слишком много людей заинтересованы в том, чтобы ты победила. Тебе не удастся соскочить. Поэтому приводи себя в порядок и…
Вика положила трубку.
На следующий день, сказавшись больной, Вика не пошла в университет. Целый день она пролежала на диване. Брат Павел был на работе. Мать три дня назад положили в больницу. Врачи сказали, что если операцию не сделать в ближайшие дни, то будет поздно. Денег, которые Вика взяла со столика, было слишком мало. Их едва хватало, чтобы оплатить уколы…
Вечером, когда Вика, разбитая и обессиленная, вышла из своей комнаты попить воды, на столе в гостиной зазвонил телефон.
— Это квартира Филипповых? — услышала она в трубке незнакомый, грубый голос.
— Да.
— Меня зовут Рэм Борисович. Я полковник милиции.
— Милиции? — Сердце у Вики отчаянно забилось. — Что вам нужно?
— По вашему адресу проживает Павел Алмазов?
— Да, — с упавшим сердцем ответила Вика. — Что с ним?
— Могу я узнать, с кем именно говорю?
— Я сестра Павла.
— Ясно. Ваш брат был задержан час назад.
— Как — задержан? За что задержан? Где Павел?
— Спокойно, гражданочка. Спокойно. С Павлом Алмазовым все в порядке. В данный момент он находится в следственном изоляторе. Задержали его по обвинению в хулиганстве и причинении материального ущерба гражданке…
— Что за бред? Какой ущерб? Павел никогда бы не…
— Тем не менее это факт, — жестко сказал полковник. — Он разгромил коммерческий киоск. Зайдите завтра ко мне на Петровку. Я выпишу на вас пропуск. Мой номер кабинета легко запомнить…
Полковник продиктовал номер телефона и положил трубку.
Полковник Мамотюк оказался рослым и плотным мужчиной с коротким ежиком седоватых волос и квадратным лицом, какие обычно любят изображать в комиксах. Он строго посмотрел на Вику, сидевшую перед ним, и сказал:
— Виктория… Простите, как вас по отчеству?
— Сергеевна.
— Виктория Сергеевна, ваш брат совершил преступление. А за преступления надо отвечать.
— Ничего не понимаю, — упавшим голосом проговорила Вика. — Как это могло случиться?
Полковник дернул уголками рта:
— А как это всегда случается? Парень молодой, горячий. Выпил лишнего — и потянуло на подвиги. Хорошо еще, никого не убил.
— Но он не пьет!
— Все мы не пьем, — усмехнулся Мамотюк. — Пока нам не нальют.
— Вы не понимаете. Он вообще не пьет. Он не переваривает спиртного.
— Оно и видно. Переваривал бы, такого бы не случилось. Нужно учиться культуре питья, немаленькие уже. Выпил — закусил. Снова выпил — снова закусил. Почувствовал, что пьян, — все, хватит. Иди домой и спи.
Вика прижала руки к груди и тихо спросила:
— Что же теперь делать?
— Не знаю, что делать, — сказал полковник, нахмурив брови. — Вот разве что…
Он внимательно посмотрел на Вику.
— Что? — с надеждой в голосе спросила Вика.
— Вы, собственно, чем занимаетесь по жизни?
— Учусь в университете.
Лицо полковника Мамотюка было задумчивым.
— И все?
— Иногда играю в театре… В народном.
— Скажите, Виктория Сергеевна, мне кажется или это я именно вас видел в полуфинале конкурса «Мисс Россия»?
Вика вздрогнула и покраснела. Опустив глаза, кивнула:
— Да, меня.
Плоские губы полковника расплылись в улыбке:
— То-то я смотрю — лицо знакомое. Да и фамилия тоже. Я ведь состою членом жюри этого конкурса. Да-да! Рэм Борисович Мамотюк — неужели не помните? Мое имя есть в программке, которую вам раздали.
Вика и правда вспомнила эту странную фамилию — Мамотюк.
— Меня пригласили в качестве беспристрастного судьи, — продолжал с улыбкой Рэм Борисович. — И знаете, что я вам скажу? Вы неплохо выступали. Очень даже неплохо!
— Я больше не участвую в конкурсах, — сухо сказала Вика, — давайте лучше поговорим о моем брате.
— Не участвуете? — переспросил полковник, словно не заметив второй части ее реплики. — А почему?
— Это личное.
Мамотюк кивнул:
— Понимаю. И все-таки это не совсем хорошо. Вы ведь не просто так ходите по сцене, вы, своего рода, артисты! Вы приносите радость тем, кто наблюдает за вами из зрительного зала.
Вика удивленно уставилась на полковника.
— Да-да! — горячо сказал он. — Люди приходят посмотреть на красоту. Ведь у них в жизни так мало прекрасного.
Вика, пораженная ужасной догадкой, молчала.
— Позвольте дать вам один совет, — продолжил полковник Мамотюк. — Возвращайтесь в конкурс. И возможно, ваш брат получит поблажку. Мы же здесь тоже не звери и к подобным вещам относимся с пониманием.
Вика в упор посмотрела на полковника.
— Вам приказал арестовать моего брата Чернов? — прямо спросила она.
Лицо Мамотюка побагровело от ярости.
— Мне никто не приказывает, кроме моего начальства! Вдолбите это в вашу маленькую, глупую головку!
Вика усмехнулась:
— Я вижу.
Тяжелый кулак полковника Мамотюка опустился на столешницу.
— В общем, так, — сурово и холодно произнес он. — Или ты возвращаешься на сцену, или твой брат будет париться на нарах еще три года. Это я тебе твердо обещаю. Выбирать тебе.
В кабинете повисла пауза. Наконец Вика тихо сказала:
— Я вернусь.
— Вот и молодец, — горячо кивнул Мамотюк. — Ведь у тебя есть не только брат, но и мать с отцом. Отец, насколько я знаю, сейчас в доме отдыха?
Губы Вики побледнели.
— При чем тут мои родители? — испуганно прошептала она.
Полковник пожал квадратными плечами:
— Никто не застрахован от несчастий, милая. Как говорится, все под Богом ходим. Помни об этом, если снова надумаешь уйти.
Мамотюк уставился Вике в лицо жестким, изучающим взглядом, и Вика повторила:
— Я не уйду.
— Вот и хорошо. Другого ответа я не ждал. — Полковник встал со стула, обошел вокруг стола и присел на ручку кресла, в котором сидела Вика. Кресло отчаянно затрещало. — А чтобы отметить твое возвращение, предлагаю встретиться в субботу у меня на даче. Там, кстати, буду не только я, но и мои друзья, так что можешь привести с собой какую-нибудь подружку. Кстати, один из моих друзей — очень богатый и влиятельный человек. Из тех, кого принято называть олигархами. Это он спонсирует ваш конкурс. Видела когда-нибудь живого олигарха? Нет? У тебя будет шанс близкое ним познакомиться.
— Когда вы отпустите Павла?
— Через час-другой. Мне нужно уладить кое-какие формальности. А ты иди домой. Когда все кончится, я тебе позвоню. До встречи, милая!
…В финале конкурсе «Мисс Россия», который состоялся через десять дней, Вика Филиппова заняла первое место. Корону на ее прелестную головку водружал полковник Мамотюк.
