Анну Ивановну Соболеву с самого утра мучили дурные предчувствия. Ну, во-первых, во сне ей приснился огромный белый кот с красными глазами. Он ходил вокруг Анны Ивановны, громко мурлыкая, и то и дело терся мордой о ее ноги. Анна Ивановна терпеть не могла котов, тем более белых. Розовые подушечки на их лапах были сильно похожи на человеческие пальцы. Как будто какой-то омерзительный карлик натянул на себя кошачью шкуру, а пальцы босых ног спрятать забыл. И вот они теперь торчали из белых, пушистых кошачьих лап. Ощущение было омерзительное.

Проснулась Анна Ивановна Соболева в дурном настроении. А на кухне даже прикрикнула на мужа:

— Сколько можно говорить — кофе готов! Хочешь, чтобы он остыл?

Муж обиженно засопел, но все же не проронил ни слова, объявив жене бойкот.

На улице Анне Ивановне перебежал дорогу черный кот (опять кот!) Это само по себе было неприятно, а вкупе с белым сородичем из сна выглядело просто пугающе.

«Нужно вечером зайти в церковь и поставить свечку», — подумала Соболева.

На работе дела тоже не клеились. На сердце было тяжело, и во время обеденного перерыва начальник даже сказал Соболевой:

— Анна Ивановна, вы что-то плохо выглядите. Не заболели?

Анна Ивановна и рада была бы заболеть и посидеть дома денька два-три, но тогда она не выполнила бы план по отгрузкам и не получила бы премию. Поэтому она ответила:

— Да нет. Просто спала плохо. А так со мной все в порядке.

— Ну-ну, — грозно сказал начальник и направился в свой кабинет.

Вечером, после работы, Соболева опоздала на свою обычную электричку (она жила в районе Дегунино и предпочитала добираться до дома на электричке, а не на автобусе), а две другие электрички отменили. В итоге она потеряла добрых полчаса и к дому подошла только полвосьмого вечера, успев по пути заскочить в магазин.

Анна Ивановна вошла в подъезд и направилась к лифту, но вспомнила, что уже два дня не заглядывала в почтовый ящик. Она подошла к ящикам, поставила на пол тяжелые хозяйственные сумки и стала нашаривать в сумочке ключи. Естественно, ключи долго не находились. Анна Ивановна стала нервничать. Достав наконец ключи, она уронила их на пол, что окончательно вывело Соболеву из себя.

Она злобно выругалась и быстро обернулась — нет ли кого в подъезде? Однако подъезд был пуст, и Анна Ивановна добавила:

— Чтоб вы все сдохли, ироды!

Кого именно имела в виду Анна Ивановна — было не ясно. Она и сама не смогла бы ответить на этот вопрос.

Анна Ивановна, кряхтя и обливаясь потом, нагнулась и подняла ключи. В замочную скважину почтового ящика она, слава богу, попала с первого раза.

Помимо обычной рекламной муры она нащупала в ящике что-то большое.

«Бомба!» — промелькнуло в голове у Соболевой. Она испуганно отдернула руку.

Некоторое время Анна Ивановна стояла в оцепенении, думая, что бы ей предпринять. Но потом любопытство взяло верх над осторожностью — и она снова сунула руку в ящик.

Это был конверт. Большой, грубый, сделанный из коричневой оберточной бумаги. Надпись на конверте отсутствовала. Анна Сергеевна нащупала внутри что-то твердое. «Не открывай! — сказал ей внутренний голос. — Это может быть опасно!»

«Может быть», — согласилась Анна Сергеевна и, повинуясь непреклонным и загадочным правилам женской логики, тут же вскрыла конверт.

Внутри коричневого конверта был еще один конверт — обычный, белый. Сердце Анны Ивановны дрогнуло и заныло. Все неприятные предчувствия навалились разом. И снова внутренний голос предостерег: «Не смотри! Не открывай! Выброси в урну и забудь!»

Но разве могла Анна Ивановна выбросить конверт, не распечатав его? Нет, не могла! Не в силах больше терпеть, она решительно надорвала край конверта и вынула пачку глянцевых фотографий. Еще не успев как следует рассмотреть фотографии, Соболева уже поняла, что на них изображено. Сердце у нее учащенно забилось, а в горле перехватило дыхание. Она опустила взгляд на верхнюю фотографию и тихо вскрикнула.

«Маша!» — болью пронеслось у нее в мозгу.

Для служащего страховой компании Сергея Николаевича Безбородова день, напротив, выдался удачным. Никакие предчувствия его не мучили, он прекрасно выспался и вообще был бодр и весел.

Он шел по своему району, наслаждаясь теплой погодой, весело насвистывая себе под нос незатейливый мотивчик и здороваясь со знакомыми, коих — по причине близости родного дома — встречалось множество.

— Здрасте, Варвара Степановна! — приподнял он шляпу, завидев на скамейке соседку-старушку. — О, Иван Андреич! Наше вам с кисточкой! — поприветствовал он другого соседа. — Вано! Сколько лет, сколько зим! — И снова шляпа взлетела над плешивым теменем Сергея Николаевича в приветственном жесте.

Прежде чем войти в подъезд, он остановился и еще раз полной грудью вдохнул запах молодых листьев, который принес ему теплый ветер. Домой идти решительно не хотелось. («Как будто знал, что меня там ждет!» — скажет он потом.)

Безбородое хотел закурить сигаретку; но вспомнил, что уже неделя как бросил курить. Неприятное воспоминание опечалило его, впрочем не сильно. Сергей Николаевич вздохнул, досадливо сплюнул на асфальт и вошел в родной подъезд.

Проходя мимо почтовых ящиков, он вспомнил, что забыл утром посмотреть почту. Эту ошибку легко было исправить. Он подошел к ящику, доставая из кармана ключи, быстро отомкнул замочек, распахнул заслонку и…

«Что за черт?» — подумал Безбородое, удивленно разглядывая большой, толстый конверт из коричневой оберточной бумаги.

Ни адреса, ни фамилии получателя на конверте не было.

«А что, если там бомба? — подумал Сергей Николаевич. — Их вроде и по почте можно послать. Или, скажем, яд! Впрочем, чушь. Какой, к чертям собачьим, яд! Наверняка это просто чья-то шутка. Или оригинальный прием рекламодателей».

Не рассуждая больше ни секунды, Безбородое вскрыл коричневый конверт. Затем — белый. Вынул из белого конверта пачку глянцевых фотографий и… обомлел.

— Что же это такое? — со страдальческим изумлением в голосе прошептал он.