Поремский, Солонин, Никитина и Камельков сидели в кабинете. Перед каждым из них дымилась чашка кофе.

— Ну вот, — продолжил рассказ Миша. — А дальше было так. Разрыдалась она, чуть ли не в голос. Стоит плачет, люди на нас смотрят. Тетка какая-то пристала. «Что, — говорит, — довел девушку, гаденыш? А ну давай утешай!» Я сперва опешил, но потом собрал волю в кулак, взял ее за руку, отвел в скверик, усадил на скамейку. Тут она мне во всем и призналась.

Витя Солонин понимающе покачал головой. А потом спросил:

— Ты лучше скажи, как понял, что это она? По улице ведь множество девчонок ходит. Да еще и университет рядом. От молодняка в глазах пестрит.

Камельков скромно пожал плечами:

— Да сам не знаю. Только увидел ее — и сразу понял: она. Интуиция, наверно.

Поремский и Солонин посмотрели на Камелькова с уважением, лишь одна Алена усомнилась:

— Небось просто увидел красивую девчонку и решил ее закадрить, — предположила она.

Поремский улыбнулся:

— А что? Очень может быть. Сознавайся, Михаил, так было дело?

Камельков насупился:

— Обижаете, Владимир Дмитриевич. А ты, Никитина, просто завидуешь моей проницательности. Ну да ничего. Гениальных людей всегда окружают толпы завистников и клеветников.

— Это я-то завистник? — возмутилась Алена. — Ах ты…

— Без выражений, — строго сказал Поремский.

— Ладно, — вновь заговорил Солонин. — При определенной доли везения все это несложно. Но вот чего я совершенно не понимаю, так это того, как ты уговорил ее перейти на нашу сторону? Да еще в такие короткие сроки.

Камельков пожал плечами:

— Не знаю, Виктор. Наверное, это вопрос личного обаяния. У одних получается, у других — нет. Так уж устроено в природе.

Поремский и Солонин засмеялись. Никитина возмущенно фыркнула.

— Вероятно, она просто увидела в тебе человека, — смеясь, сказал Солонин и, как ни странно, попал в точку.

Так оно и было. Удостоверение Камелькова напугало Асет, страшно напугало. Но контраст между документом и добрым, славным лицом Камелькова был настолько велик, что в голове Асет все перепуталось. Осталось лишь одно — страстное желание все рассказать, снять с души груз — и тем самым спасти невинных людей, а вместе и ними и саму себя от смерти. Вот Асет и начала рассказывать.

Камельков слушал ее признания спокойно. Он, конечно, был удивлен такой откровенностью, но подспудно был готов к тому, что красивая блондинка окажется той самой террористкой. Во-первых, на подозрении были все девушки, фланирующие по Ломоносовскому проспекту. Во-вторых, в своем страстном речитативе две минуты назад девушка упомянула Аллаха. Само по себе это ничего не означало, но в данных условиях было почти признанием.

Выслушав Асет, Камельков как мог утешил ее, затем аккуратно снял рюкзак, положил его в железный мусорный контейнер и вызвал саперов.

— А что теперь делать мне? — спросила Асет, вытирая слезы.

— То же, что и раньше. Только без бомбы.

Поручив пенсионерам, играющим в домино, «окружить район по периметру» и не подпускать к мусорному контейнеру никого, кроме милиции, Камельков взял Асет за руку и потащил ее в ремонтную мастерскую. Там они подобрали более-менее похожий рюкзак и набили его тем, что попалось под руку.

После этого, с благословения Камелькова, Асет отправилась в ресторан.

Дальнейшее было делом техники.

— Итак, — подвел итоги Поремский. — Нигматзянов, Лобов и Чача задёржаны. Вместе с ними в кутузке парятся еще пятеро террористов из московской организации. Банковские счета террористов арестованы. Вроде все нормально, а?

— Да, операция прошла неплохо, — согласился Солонин. — Почти так же чисто, как в Дюссельдорфе. Ребята из «Пятого уровня» накрыли бандитов без шума и пыли. Мы благодаря Михаилу — тоже. Но Михаил Иванович Кротов и Володя Большое Гнездо все еще на свободе. Если они узнают об операции, залягут на дно, и мы их не достанем.

— Операция проведена в полной тайне, — сказал Поремский. — Я сам проследил за этим.

— Что ж… — Солонин задумчиво почесал пальцем небритый подбородок. — В таком случае у нас есть шанс прижать их к стене.

— Мы уже пробовали, — напомнил оперативнику Камельков. — Но этих чертей так просто не возьмешь. У них прочные завязки в правительстве.

— Ничего, — с усмешкой сказал Солонин. — Любые завязки можно развязать, если действовать умеючи.

— Легально нам это вряд ли удастся, — возразил Поремский. — В прошлый раз у нас на руках были все карты, но Сметанин ушел. Это непробиваемая стена, Витя.

— Если легально, то да, — согласился Солонин. — А если сделать операцию тайной и провернуть ее с известной долей фантазии, то можно прижать к стене хоть самого министра обороны. Было бы желание и… — Солонин внимательно посмотрел на Поремского и договорил странным голосом: —…Смелость пойти против правил.

Поремский спокойно встретил взгляд Виктора и усмехнулся.

— Думаю, об этом нам стоит поговорить особо, — сказал он.