Сулейман, Алмаз Рафикович, Иван Лобов и еще один мужчина — лысый, с элегантной бородкой-эспаньолкой, по кличке Чача — сидели вокруг стола в съемной квартире Лобова и пили чай. Беседа текла неторопливо и легко, словно это был не инструктаж перед опасным делом, а просто обсуждение какого-нибудь не очень значительного, но забавного события.

— Спортивная подготовка у тебя есть, — говорил Алмаз Рафикович, прихлебывая чай. — Это хорошо. Но стрелять ты не умеешь.

— Мне приходилось стрелять из боевого оружия, — сказал Сулейман.

Алмаз Рафикович покачал головой:

— Школьные занятия не в счет.

— Я стрелял в Казани в тире, — сказал Сулейман. — Из «Макарова» и ТТ.

— И как, попадал? — поинтересовался Иван Лобов, сжимая чашку с чаем в мускулистых руках.

Сулейман пожал плечами:

— Когда как. Случалось, что попадал.

— А из «калаша» стрелял? — спросил Лобов.

— Из «калаша» нет.

— Ну вот видишь. — Лобов криво усмехнулся и провел ладонью по белобрысым волосам. — «Калаш» — первейшее оружие бойца. Неважно, где ты, в горах или в городе. Если у тебя есть «калаш», а у твоих противников его нет, ты всегда выйдешь из боя победителем.

— Раз на раз не приходится, — заметил на это Алмаз Рафикович. — Кроме огнестрельного оружия ты должен научиться владеть ножом. Нож — незаменимая вещь, когда нужно уложить противника быстро и бесшумно. Но главное, конечно, не нож и даже не «Калашников». Главное — научиться работать со взрывчаткой. В лагере есть очень хороший инструктор, настоящий профессионал. Помнишь взрывы в Москве в девяносто седьмом?

— Помню, — тихо сказал Сулейман, стараясь сохранить на лице безмятежное выражение. — Это что, его работа?

— Не то чтобы его, — уклончиво ответил Алмаз Рафикович. — Но он тоже приложил к этому руку.

— Ничего себе, приложил! — засмеялся лысый Чача. — Да ведь он своими руками…

— Угомонись, — строго сказал Чаче Алмаз Рафикович, и тот замолчал. Алмаз Рафикович вновь обратился к Сулейману: — Подготовка займет пару-тройку месяцев, смотря по тому, как быстро пойдет у тебя дело. Отцу скажешь, что поехал к другу в Казань. Потом позвонишь ему и — скажешь, что поживешь у друга несколько месяцев. Как только будешь готов, пойдешь на задание вот с ним. — Алмаз Рафикович кивнул на Чачу. — Он парень надежный, хоть и любит болтать языком.

— Да ведь я молчу! — возмутился лысый.

— Вот и молчи, — строго сказал ему Алмаз Рафикович. — Кабы ты и без меня так же молчал, как со мной, мы бы забот не знали.

Чача обиженно насупился, но возражать боссу не стал.

— А что за дело? — осторожно спросил Сулейман.

Глаза Алмаза Рафиковича, и без того узкие, превратились в две черные щелочки.

— Об этом ты узнаешь позже, — сказал он. — Но дело будет сложное и рискованное, поэтому не советую тебе сачковать в лагере. Запоминай все, что говорят инструкторы. — Алмаз Рафикович внимательно посмотрел на Сулеймана. — Хочешь о чем-то спросить?

— Да нет. Хотя… Много нас там будет, в этом лагере?

— Кого это — вас?

— Студентов, — серьезно сказал Сулейман.

— «Студентов»! — передразнил Чача. — Видали, а?

— Цыц! — рявкнул на него Алмаз Рафикович. — Парень все правильно говорит. Сколько вас там будет, Сулейман, это тебе знать незачем. Увидишь сам, когда приедешь.

— Да уж, там тебе будет на что посмотреть, — усмехнулся Лобов.

Чача скабрезно захихикал, однако, наткнувшись на жесткий взгляд босса, замолчал.

— Лобов намекает на то, что там будет много женщин, наших сестер, — сказал Алмаз Рафикович. — Они готовятся стать шахидками, чтобы бороться с неверными во всех концах России. Надеюсь, тебя это не смущает?

— Нисколько, — сказал Сулейман. — Каждый борется с неверными так, как он может. Если не можешь взять в руки автомат, значит, бери бомбу и иди туда, где кяфиров больше всего.

— Правильно рассуждаешь, — сказал Алмаз Рафикович. — Когда будешь в лагере, с сестрами не разговаривай. Не нужно отвлекать их разговорами от главного.

— А что это за девушки? — спросил Сулейман.

— В каком смысле?

— Ну откуда они?

— Это неважно. Они все хотят мстить кяфирам. Это все, что тебе нужно о них знать. — Алмаз Рафикович посмотрел на расстегнутый ворот рубашки Сулеймана. — Кстати, что это за кулон у тебя на шее? Подковка на счастье? Небось память о какой-нибудь земной гурии из прошлой жизни, а?

— Было дело, — смутившись, кивнул Сулейман.

— Что ж, будем надеяться, она тебе поможет.

— Жизнь покажет, — сказал Сулейман. — Когда ехать?

— Завтра, — ответил Алмаз Рафикович. — Документы у тебя с собой?

— Да.

— Переночуешь здесь. А с утра Чача тебя проводит на поезд.

Сулейман нахмурился.

— А потом как? — спросил он.

— Об этом не волнуйся. Тебя встретят наши друзья и доставят на место.

— Я их узнаю?

Алмаз Рафикович улыбнулся:

— Тебе не нужно никого узнавать, Сулейман. Наши друзья узнают тебя сами. — Алмаз Рафикович поставил пустую чашку на стол. — Ну все, — сказал он. — Теперь спать. Завтра у тебя тяжелый день.