Турецкий. 17 апреля. 9.00
— Костя, ты должен санкционировать арест Оласаева Мурада Ильясовича. На основании показаний свидетеля Арбузова я намерен предъявить ему обвинение в убийстве Косых. А заодно хочу допросить его по делу Замятина. — Турецкий подал Меркулову протокол допроса Арбузова.
— Все? — лукаво усмехнулся Меркулов, даже не взглянув на бумаги. — Больше у тебя к нему вопросов нет?
— Есть, но уже личного характера. А чего это ты так хитро жмуришься, я опять что-то пропустил? Замочили уже Оласаева?
— Нет, жив пока. Так что там за вопросы личного характера?
— Есть у меня смутные подозрения, что это он и меня заказал. Может, боялся, что Замятин нам по-тихому сдал его с потрохами и я его счета раскопаю, а может, просто желал отвлечь внимание мировой общественности. Особенно хорошо было бы, если бы меня тогда вместе с каким-нибудь швейцарским коллегой уделали. Все бы кричали про мировой мафиозный сговор. Так что насчет санкции?
— Постановление о заключении под стражу Оласаева перед тобой. Согласен: санкционирую арест Мурада Ильясовича. А у Владлена Ильясовича отобрана подписка о невыезде.
— Не мешало бы и его арестовать.
— Поступила информация о том, — сказал Меркулов, — что это он заказал тебя в Швейцарии. Там взяли жену киллера, она дала показания…
— А киллер что, жене обо всем докладывал? Они вечерами садились пить чай, и он в подробностях, значит, где, кого и из чего?
— Сам почитай, — Меркулов протянул Турецкому факсовую распечатку, уже переведенную на русский язык.
«Вилкова. Убить следователя Турецкого приказал Мурад Оласаев, член совета директоров московского Резервного банка.
Следователь. Мурад Оласаев лично?
Вилкова. Да. Он сказал, что Турецкий должен быть мертв, до того как успеет что-либо сделать в Швейцарии. Мы летели с Турецким одним рейсом, и в принципе Вилков мог прямо в самолете от него избавиться. Но Оласаев хотел, чтобы убийство выглядело как заказное и было совершено на территории Швейцарии.
Следователь. Где вы взяли оружие? Привезли с собой из Москвы?
Вилкова. Нет. У Оласаева вилла под Лозанной. Там Вилкову выдали все, что было нужно.
Следователь. Вы присутствовали при разговоре Вилкова с Оласаевым?
Вилкова. Нет.
Следователь. То есть вы не можете свидетельствовать в суде против Оласаева.
Вилкова. Мне и не нужно. Вилков прекрасно понимал, что киллеры не выходят на пенсию, их обычно убивают после того, как они уже не могут выполнять заказы. Поэтому он всегда записывал разговоры с заказчиком на диктофон, и все пленки хранятся в банковском сейфе здесь, в Женеве. Он говорил, что при такой страховке ему ничего не страшно, и собирался, когда придет время, дать Оласаеву кое-что прослушать.
Следователь. Вы принимали участие в заказных убийствах, которые совершал ваш муж?
Вилкова. Нет. Но я практически всегда была рядом. Это опасная работа, всякое могло случиться. И случилось.
Следователь. Скольких человек убил Вилков?
Вилкова. Шесть, может, семь.
Следователь. И всех по приказу Оласаева?
Вилкова. Да».
— А где пленки? — справился Турецкий. — Они на самом деле существуют?
— Существуют. Они там наслушаются, тогда пришлют.
— А эта Вилкова? Ее нам выдавать думают?
— Пока нет. При аресте сопротивления она не оказывала, на допросах рассказала все, что от нее хотели, ведет себя образцово, всячески с ними сотрудничает, короче, поскольку последнее преступление было совершено на территории Швейцарии, они нам ее выдавать не хотят без очень веских причин. Собственно, это, видимо, была ее цена за откровенность — она им все, что знает, а они ей — швейцарскую тюрьму с цветным телевизором в камере.
— И сколько ей дадут за соучастие? Лет двадцать?
— Думаю, они вообще сойдутся на недоносительстве и выпустят из тюрьмы. Она оружия никогда в руках не держала, и вообще, представляешь, какая эффектная история для присяжных: женщина от безумной любви готова идти за мужем на гильотину, потому что не может его перевоспитать. Она там, кажется, еще и беременна. Доказали виновность Оласаева в ряде преступлений. А поскольку ты проходишь потерпевшим по делу, расследование этого дела я поручу другому сотруднику.
— А фотография этой Вилковой имеется? И еще мне нужны антропометрические данные на ее убиенного супруга? Хочется выяснить, не была ли его левая нога чуть-чуть короче правой.
— Фотографии есть. — Меркулов выдал Турецкому полицейские снимки анфас и в профиль с номером. — С длиной ног сложнее.
— Значит, так, Костя, — сказал Турецкий полминуты спустя, — фоторобот этой бабы фигурирует у меня по делу Косых, а Позняк говорил еще об одном висяке, который на них болтается, там банкира какого-то убили, что ли. Так что нужно срочно слать швейцарцам встречные материалы. Пусть она им все подробности про Косых выложит. Но лучше бы, конечно, ее сюда к нам переправить: на шесть висяков меньше станет в стране, а то и на все семь. Если что, мы ей и тут суд присяжных организуем, пусть очаровывает. Но давай, Костя, закончим с Замятиным.
— Вскрытие, на котором настояла его жена, показало, что его отравили. Уже есть результаты по яду. Редкая экзотическая вещь, когда-то разрабатывался в лабораториях ГБ, но в серию не пошел. Яд был на телефонной трубке. Эксперты даже нашли остатки, правда действует он недолго, поэтому больше жертв нет.
Замятин умер в «Архангельском». Жена была дома в Москве, с девочками он временно не встречался, весь день просидел один. А вечером незадолго до убийства у него была гостья, некто Инара Филиппова. Он звонил на КПП особой зоны, заказывал ей пропуск и на проходную санатория — просил пропустить ее машину на территорию. Пробыла она там недолго, а через час после ее ухода Замятина нашли, но было уже поздно.
— Эта Инара Филиппова ему кто? Я помню, в газете что-то такое читал. Она называлась, кажется, другом семьи и утверждала, что Замятин не мог быть на кассете?
— Я ее пару раз видел на всяких торжественных мероприятиях. Ходили слухи, что она замятинская первая любовь, насколько этому можно верить, я не знаю. Гораздо интереснее то, что в одном из филиалов Швейцарского банка таки обнаружен счет Ильичева, на котором около пятнадцати миллионов долларов и счет Инары Филипповой с семью миллионами. Так вот, вопрос: что мне в свете этого делать?
— Искать убийцу Замятина, Саша.
Поиск убийцы Турецкий начал со звонка Грязнову с приглашением на вечер — распить оставшуюся от Арбузова бутылку и тем самым восстановить дружеские отношения в полном объеме.
— Не могу сегодня, суббота, а дел по горло, — ответил Грязнов извиняющимся тоном. — Давай завтра?
— Завтра так завтра. И верни, пожалуйста, во временное пользование Ильина и Позняка. Причем срочно.
— Вот жук ты стал! С этого бы и начал.
Ильину и Позняку Турецкий дал короткое указание:
— Необходимо задержать по подозрению в убийстве гражданина Замятина гражданку Филиппову Инару Руслановну и препроводить ко мне в кабинет для допроса. Один — к ней домой в Нововаганьковский переулок, другой — в офис: художественный салон «Шаганэ» на Страстном бульваре. Справитесь в одиночку или нужна помощь?
— Смотря кто она такая, — выразил Позняк общее с Ильиным мнение, — леди-босс мафии? Какое отношение она имеет к Замятину?
— Она владелица художественного салона. Вроде бы друг семьи. Задержите — будут и подробности. Ну так справитесь?
— Да.
Ильин с Позняком отправились на поиски Филипповой, а Турецкий заказал в Екатеринбурге, в главке УВД, разработку на Оласаева, а в первом спецотделе МВД данные на Оласаева и Филиппову об их судимостях.
В первом спецотделе значилось, что Филиппова Инара Руслановна в 1973 году задерживалась в Москве по подозрению в мошенничестве и незаконной торговле предметами искусства. Дело прекращено: потерпевший, гражданин ФРГ, изменил показания. Все это в прошлом, сейчас Филиппова — законопослушная гражданка. Если бы убийство произошло шестнадцатого или пятнадцатого поздно ночью, и она его, скажем, зарезала или застрелила, и было бы им лет на десять меньше, можно было бы допустить, что мы имеем дело с убийством из ревности. Филиппова посмотрела передачу «Про это» и решила, что ее возлюбленный «смерти повинен»…
Турецкий еще некоторое время фантазировал на тему Филипповой и Замятина, убеждая себя, что лучшего занятия на данный момент не найти. Наконец ему принесли из МУРа рапорты охраны и протоколы допросов свидетелей из «Архангельского». Они умещались на нескольких машинописных страничках. И заключение химико-биологической экспертизы яда на десяти страницах. Первыми шли данные с КПП правительственной зоны.
«…Автомобиль „форд-эскорт“ номерной знак 188 „МОП“, водитель — Филиппова Инара Руслановна, пассажиров нет. Въехала на охраняемую территорию в 20.04 с целью посещения дома отдыха „Архангельское“. Выехала в 22.10. Пропуск выписан по указанию Генерального прокурора РФ, находящегося в „Архангельском“ на отдыхе. По его просьбе сразу после пересечения Филипповой периметра ему было сообщено об этом по телефону…»
Про то, что Замятин был временно отстранен от должности и мог давать указания разве что собственной собаке, ребята на КПП как бы не в курсе. Дежурившее на КПП в самом «Архангельском» были еще лаконичнее: «Прибыла в 20.16, покинула территорию в 22.02».
Значит, от КПП правительственной зоны до «Архангельского» она доехала за двенадцать минут, а обратно — в полтора раза быстрее, за восемь. В обоих случаях было одинаково темно. Выходит, назад Филиппова жала на всю железку. Уносила ноги.
Турецкий перешел к показаниям охранника Замятина. По предъявленной фотографии он Филиппову опознал.
«…Ранее я с ней знаком не был. Владимир Степанович вышел встречать ее на улицу. По тому, как они приветствовали друг друга, можно сделать вывод, что Замятин и Филиппова — давние знакомые. После этого Владимир Степанович проводил гостью к себе. С этого момента я его не видел. Я находился на улице поблизости от занимаемого им дома и разговора слышать не мог. Тем не менее могу утверждать со всей определенностью, что ни криков, ни звуков борьбы не было, я бы их услышал непременно. Филиппова вышла от Владимира Степановича около десяти часов вечера, точное время я не запомнил, села в машину и отъехала в сторону проходной».
Вопрос сотрудника МУРа:
«Кто посещал Замятина в его номере пятнадцатого числа».
Ответ:
«Точно сказать не могу. Но начиная с 17.00 других гостей, кроме Филипповой, у него не было. Я постоянно находился рядом с его коттеджем».
Вопрос:
«Вы сами заходили в номер после 17.00 и до того момента, когда обнаружили труп?»
Ответ:
«Да. Около 18.30 я заходил, чтобы вернуть книгу, которую брал у Владимира Степановича. В этот момент он разговаривал по телефону с женой».
Вопрос:
«Как вы обнаружили тело?»
Ответ:
«В хорошую погоду Владимир Степанович всегда совершал прогулку с 22.30 до 23.00. Поскольку до 23.00 он не вышел, я решил заглянуть и проверить, все ли в порядке. Он лежал возле камина без признаков жизни. Телефонная трубка была снята. Я убедился, что пульс отсутствует, и немедленно поднял тревогу. Ни к каким предметам в комнате я не прикасался».
Вопрос:
«Может ли кто-нибудь подтвердить, что к Замятину не входили с момента ухода Филипповой до 23.01?»
Ответ:
«С 21.30 до 22.30 мы играли в шахматы с моим напарником в беседке, примерно в десяти метрах от крыльца. При этом присутствовало еще несколько человек».
Турецкий бегло просмотрел результаты экспертизы. Смерть наступила в промежуток с 21.50 до 22.10. Яд был нанесен на телефонную трубку и обладал мгновенным действием.
Все указывает на мадам Филиппову.
Позвонил Меркулов:
— Ты Оласаева готов допрашивать?
— Да.
— Ну жди тогда. Скоро доставят.
